Читать книгу Отражение - Al Empvill - Страница 2

Разговор прервал тихий стук во входную дверь.

– Кого принесло в такое время? – Лена взглянула на стоящие на тумбочке электронные часы-будильник. – Почти двенадцать ночи.

– Ну, кого бы ни принесло, нужно проверить, – Сергей нехотя встал с кровати, натянул домашние спортивные штаны, проверил, плотно ли закрыты двери, за которыми спала их «Аня номер два», и лишь после этого подошёл к выходу из квартиры и тихо, но чётко произнёс: «Кто там?».

– Папа, открывай, это я.

– Серёж, кто там? – из спальни вышла одетая в домашний халат Лена.

– Лиза, – удивлённым голосом ответил Сергей, отмыкая замок.

– Лиза? Но она же…

Дверь открылась, и в квартиру юркнула засыпанная снегом фигура. Стянув с покрасневших, замёрзших ладоней перчатки, девушка откинула капюшон зимней курточки и стянула с головы тёплую шапку с «бубоном». Тряхнула головой, кое-как расправив короткие чёрные волосы, и сердито посмотрела на родителей ярко-зелёными глазами из-под нахмуренных тонких бровей.

– Где эта конченая?

– Тихо, Лиз, не кричи так громко. Во-первых, мы тебя миллион раз просили не называть Аню так. Хотя бы при нас. А во-вторых – ты не поверишь, но она спит у себя в комнате.

– Отлично, – снявшая к тому времени с ног тёплые зимние сапоги девушка решительно направилась в комнату сестры, но Лена остановила её, взяв за руку.

– Лиз, погоди, что случилось?

– Это с ней что случилось? Вы бы знали, как меня скрутило…

– Так, так, девушки, погодите, не нужно разговаривать в коридоре. Не ровен час, разбудите… Аню. Лиз, переоденься и приходи на кухню. Лен, поставь чайник, пожалуйста. Похоже, этой ночью никто из нас толком не выспится. Ну, кроме… Ани. Спит как младенец.

Вздохнув, «девушки» разошлись каждая в нужную сторону.

Через пять минут семья в неполном составе собралась на кухне за чашкой горячего чая без сахара: Сергей предпочитал чёрный «Эрл Грэй», Лена – зелёный с жасмином, Лиза – тоже зелёный, но с мелиссой.

– Итак, Лиз, рассказывай, – Сергей, едва пригубив горячий напиток, поставил чашку с эмблемой «Подземелий и Драконов» на стол. – Что такого случилось, что ты сорвалась на ночь глядя по такой погоде домой?

– Ну, в общем, дело было так, – Лиза отпила немного из своей чашки, тоже поставила её на стол и сложила всё ещё красные от холода ладони вокруг горячей посудины. – На часах – почти девять вечера. Бабушка уже спала, я пила «Пепси» и дочитывала географию на завтра. Как вдруг… Я даже не знаю, как это описать. У вас когда-нибудь горели огнём все до единого нервные окончания в теле? Я вот очень сильно надеюсь, что нет. Я упала на пол, не могла ни пошевелиться, ни даже заорать. Но, наверное, это и к лучшему, потому что бабушку, наверное, сердечный удар хватил бы от такого зрелища. И соседи сбежались бы на мои вопли, думая, что меня как минимум четвертуют заживо. А боль была просто невообразимая. Самое близкое сравнение – это когда вырывают зуб мудрости без анестезии, только эти ощущения не сконцентрированы в челюсти, а охватывают всё тело. Буквально каждую клеточку. Вот только это были цветочки. Как будто всего этого было мало, мою голову по ощущениям разрубили в двух местах. И если по лбу полоснули едва-едва, то в скулу я по ощущениям получила такой удар топором, что просто-напросто потеряла сознание от боли. Пришла в себя, если верить часам, только через сорок минут. От боли не осталось и следа. Я лежала на полу, приходила в себя, всё пыталась сообразить, что это, чёрт возьми, такое было. Как-то сам собой вспомнился один ролик, который как-то от нечего делать смотрела по «Ютьюбу». Про близнецов. Дескать, между ними существует особая связь. Когда у одного проблемы, другой это подсознательно ощущает, когда один ломает руку или там режет палец, например, то у второго болит в том самом месте, ну и всё в таком духе. Тогда я не придала этому никакого значения, поскольку у нас с этой… с сестрой это никогда не работало. Но после такого… В общем, я решила позвонить ей, спросить, всё ли у неё в порядке. Если у неё, конечно, когда-то что-то в порядке бывает… Неважно. И когда её телефон не ответил несколько раз подряд, я плюнула на всё, оставила бабушке записку и вызвала такси. Однако по такой погоде никто не захотел приезжать. «Все машины заняты, перезвоните попозже, перезвоните через десять минут, перезвоните через полчаса», бла бла бла. Вот я и пошла пешком. Замёрзла страшно. Но блин, какая бы, пардон, конченая на всю голову Аня ни была, как-никак, сестра всё-таки. В семье не без уро… простите. Вот и… пришла, короче. Вообще-то я была абсолютно уверена, что дома её нет. Когда это такое было, чтобы она возвращалась раньше рассвета? Однако вы вот говорите, что она дома, спит себе спокойно. Значит, с ней все в порядке? То есть, это, конечно, восьмое чудо света, что она дома в такое время и спит. Но всё-таки…

Сергей и Лена многозначительно переглянулись.

– Мама, папа. Не молчите. Пожалуйста. Я же вижу, что вы усиленно подбираете слова для того, чтобы что-то мне рассказать. Так вот, не утруждайтесь, говорите как есть.

– Хорошо, Лиз, – помедлив, ответила Лена. – Только учти: всё, что я скажу – это не истина в последней инстанции, а только мои с папой мысли, – и мать изложила дочери всё то, что буквально десять минут назад они обсуждали в постели с мужем.

После того, как Лена закончила говорить, в кухне воцарилось молчание. Каждый время от времени отпивал горячий чай, не мешая другим размышлять над всем сказанным. О чём думал каждый из присутствующих – неизвестно, однако не требовалось быть оракулом, чтобы понимать, что мысли всех тем или иным образом вращаются вокруг мирно спящей в соседней комнате, ни о чём не подозревающей девушки.

– Я хочу её видеть, – наконец, сказала Лиза. Её пальцы к тому времени наконец-то отогрелись, и кожа приобрела нормальный оттенок.

Ни слова не говоря, Лена поднялась с места, кивнула на дверь и вышла. Лиза последовала за ней.

Мать и дочь вернулись на кухню через полминуты. Сели на свои места и синхронно опрокинули в себя остатки чая.

– Не могу глазам поверить, – Лиза отставила пустую чашку в сторону. – Эти шрамы… именно в том месте, где я чувствовала ту жуткую боль. Как же это понимать? Это… не наша Аня? Я имею в виду… учитывая то, что ты, мама, рассказала, мне этот вариант моей сестры нравится куда больше, конечно. Только это ничего не объясняет. Откуда она взялась? Вы ведь не скрывали от нас того факта, что мы не двойняшки, а тройняшки, правда? – Лиза неуверенно улыбнулась.

– Нет, конечно, – Сергей ответил тем же слабым намёком на улыбку.

– Ну вот, последняя надежда на простое объяснение рухнула. Спасибо, папа.

– Всегда пожалуйста, Лиз. Слушайте, девушки хорошие, может, хватит ломать голову над вопросами, ответов на которые пока что не предвидится? Завтра… вернее, сегодня кому-то на работу, кому-то в школу идти. Да и вообще, утро вечера, как говорится, мудренее.

– Интересно, кстати, как эта новая «Аня» к урокам относится? Надеюсь, не настолько наплевательски, как изначальный вариант, – Лиза встала из-за стола и потянулась.

– Посмотрим, – Лена собрала чашки со стола и открыла воду. – Идите спать, дорогие мои. Я тут управлюсь и присоединюсь к вам.

Мытьё чашек не заняло много времени, однако когда Лена заглянула в комнату Лизы, а затем – в их с мужем спальню, оба уже крепко спали. Сказывалась усталость на работе и пешая получасовая прогулка сквозь вьюгу по сугробам. Убедившись, что все спят, Лена бесшумно зашла в комнату, где тихо спала Аня. Её дочь. Или не её? Она подошла к кровати и аккуратно, одними кончиками пальцев провела по длинным чёрным прядям волос, разметавшимся по подушке.

– Кем бы ты ни была, ты, похоже, искренне считаешь меня своей мамой. И точно так же искренне любишь. Видит небо, я хотела, чтобы Аня меня любила. И не только меня. И отца, и сестру. Вот только… не таким образом я хотела изменений. Не таким.

Она наклонилась и легонько прикоснулась губами к неровному шраму на щеке спящей девушки. После чего направилась к выходу из комнаты.

И остановилась, не дойдя до дверей одного шага. Её руки опустились, с лица пропало всякое выражение, глаза потемнели. А если бы кто-то в это время смотрел в большое зеркало у входа в комнату, то с удивлением обнаружил бы, что отражение женщины в нем исчезло. Она обернулась к мирно спящей девушке.

– Ты можешь бежать от чего угодно и от кого угодно, Носитель. Но как бы ты ни старалась, как бы ни сопротивлялась, как бы ни отрицала своё второе «Я», рано или поздно тебе придётся смириться с тем, кем являешься. От себя и от своей судьбы не убежать и не скрыться. Жаль, что ты этого не поняла и не приняла сразу, тем самым обрекая себя на новые испытания. На новую боль и страдания. И зачем? Чтобы всё равно, невзирая на тщетные попытки сбежать от себя самой, принять свою сущность Ангела Смерти. Один Носитель или десять – уже не имеет значения. В нужный час ты поймёшь, что пути к обычной жизни для тебя не существует. И что всё, через что ты прошла – лишь прелюдия. А основная симфония ещё впереди…

Лена моргнула и медленно провела ладонью по лицу. Посмотрела на своё едва различимое в темноте отражение в зеркале.

– Кажется, засыпаю на ходу, – одними губами произнесла женщина, вышла из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь, вернулась в свою спальню, сбросила халат и спряталась под одеяло. Через несколько мгновений она тоже спала.

* * *

– Вставай, спящая красавица, – чей-то голос, удивительно похожий на её собственный, прорвался сквозь толщу крепкого сна, вытаскивая её из глубин царства Гипноса. После чего пафосно продекламировал: – Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры… Будильник вместо тебя кто будет включать? Пушкин?

Повернувшись на спину, Аня потянулась, выгнув спину и вытянув руки вверх. Улыбнулась ярко светившему в окно солнцу и открыла глаза.

Да так и замерла с вытянутыми руками и приклеившейся к губам улыбкой.

Рядом с ней на кровати сидела она. Анна рядом с Анной. Вместо длинных волос – короткая асимметрия, но на этом различия заканчивались.

– Чего уставилась? – Её копия слегка улыбнулась. – Первый раз за семнадцать лет заметила, что ты – не единственный ребёнок в семье?

После вчерашнего вечера Аня, конечно, подозревала, что её вполне живая и здравствующая мать – не единственный сюрприз, с которым ей предстоит столкнуться. Но, несмотря на это, тот факт, что она обзавелась сестрой-близнецом, стал для неё настоящим потрясением. В голове сами собой промелькнули образы держащихся за руки и улыбающихся Юли и Оли…

Аня протёрла глаза и, убедившись, что окончательно проснулась, подползла по кровати на коленях к сидящей девушке.

– Я точно не сплю? – Аня робко улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев щеки неожиданно обретённой сестры, убеждаясь, что та не растаяла в воздухе, как сонное наваждение.

– Лунатизма за тобой я ни разу не замечала, так что, думаю, нет.

Обе девушки усмехнулись уголками губ. Можно было бы подумать, что Аня улыбнулась зеркалу.

– Не могу поверить… – Аня, не сдержав эмоций, обняла удивлённо приподнявшую бровь Лизу. – То есть… я хотела сказать, доброе утро, сестрёнка. Спасибо что разбудила, я вчера так внезапно вырубилась, что забыла за будильник.

– Эм, да не за что, – Лиза мягко отстранила от себя Аню, положила руки ей на плечи и пристально посмотрела той в глаза. – Ань, ты в порядке? Хорошо себя чувствуешь? Вчера ничего не случилось? Здоровье не беспокоит?

– Нет, что ты, все отлично… – Аня запнулась, понимая, что спрашивать у родной сестры, как ту, собственно, зовут – не самая хорошая идея. – Честно говоря, давно так хорошо себя не чувствовала.

К счастью, мать избавила её от неудобных вопросов.

– Аня, Лиза, идите завтракать.

– Уже в пути, – ответила Лиза и кивнула в сторону ванны. – Иди зубы чисть, соня. Жду на кухне.

– Ага, – Аня чмокнула сестру в щеку, вышла из комнаты, заглянула на кухню, со словами «доброе утро, мамочка» поцеловала на мгновенье замершую от неожиданности женщину в то же место и, напевая припев хэллоуиновской «If I could fly», танцующей походкой впорхнула в ванную и закрыла за собой дверь.

Лиза зашла на кухню, уселась на свой стул и одним махом выпила половину своего стакана грейпфрутового сока.

– Ну, что скажешь? – тихо поинтересовалась Лена у дочери, сев рядом и отпив немного кофе из своей чашки.

– Мам, честно, я в шоке, – так же шёпотом ответила Лиза. – Но скажу тебе прямо: в эту новую Аню я уже почти влюбилась. Вот уж не думала, что скажу что-то подобное, но она производит впечатление доброй и милой девочки. В то же время, я почти уверена, она не просто не знала моего имени, она вообще ещё вчера даже не подозревала о моем существовании. Смотрела на меня так, словно впервые в жизни видит. Так что тут ты тоже права, она явно… не наша Аня. Но я уже почти испытываю к ней сестринские чувства и, думаю, я к ней очень быстро привыкну.

– То есть, тебя, как и твоего отца, совершенно не волнует, где наша Аня, я правильно понимаю?

– Мам, прости за прямоту, но… «нашей» Ане было глубоко плевать на меня. Ни на один мой день рождения за последние лет десять она не то что никакого подарка не подарила, а даже «поздравляю» ни разу не сказала. Да и присутствовать не считала нужным. А когда я две недели сидела дома после вывиха ступни кто мне носил уроки и всё объяснял? Сестра? Неее, ей было всё равно, она была слишком занята своими развлечениями. Костя ходил к моей классной руководительнице, всё узнавал, всё приносил и всё объяснял. Как будто у него нет своих уроков и подготовки к ЕГЭ. Это не говоря… сама знаешь, о чём. Вот и скажи мне, мам, если она ко мне относилась как к пустому месту, с какой стати меня должно волновать, где она и что с ней?

– И ты туда же, – вздохнула Лена. Залпом допила кофе и принялась нарочито тщательно мыть чашку.

– Мам, прости, наверное, это звучит жестоко. Но врать тебе я не хочу. Я правда так думаю. К тому же…

– Народ, а где папа? – в кухню зашла Аня и плюхнулась на свой стул.

– Анют, папа на работе. Он же всегда уходит ещё когда вы спите, – Лена поставила перед ней тарелку с двумя блинчиками с творогом и стакан молока. Повернулась к Лизе.

– Точно кроме сока ничего не хочешь?

– Точно, – Лиза опустошила стакан и протянула матери. – Помоешь, пожалуйста? Я одеваться пойду. Хорошо хоть на улице снег не метёт как вчера, – и она направилась в свою комнату.

– Лиз, подожди меня, вместе в школу пойдём, – Аня запихнула в рот блинчик целиком, отчаянно стараясь жевать как можно быстрее и при этом не поперхнуться.

Лиза оглянулась, стоя уже перед дверями своей спальни.

– Мы в разных школах учимся, забыла? – и она зашла к себе, закрыв двери.

Аня медленно дожевала блинчик и так же не спеша выпила молоко.

– Мам… Почему мы с Лизой не учимся вместе?

– Ты разве не догадываешься? – Лена вопросительно взглянула на Аню, но, словно спохватившись, улыбнулась. – Длинная история. Ты ведь после школы о чём-то хотела со мной поговорить, правильно? Не передумала ещё?

– Н-нет, – но уверенности в голосе Ани было немного.

– Вот и хорошо, раз уж всё равно будем разговаривать, обсудим и эту тему, идёт?

– Да, конечно, – Аня протянула пустой стакан Лене. – Спасибо за завтрак, мам. Очень вкусные блинчики, – и, вновь обняв мать, Аня вернулась к себе в комнату. Закрыла двери и вздохнула.

– Как пережить школьный день, делая вид, что все в порядке? Ведь, судя по всему, меня здесь знают… совсем другую. Не говоря о том, что, похоже, я не знаю здесь элементарных фактов своей биографии. И с чего начать разговор с мамой, когда я вернусь? «Мам, расскажи мне обо мне, а то я о себе ничего не знаю»? Того и гляди, снова в дурдом попаду… Ладно, как сказал Джей Винчестер, проблемы нужно решать по мере их поступления. Сейчас на повестке дня – как-нибудь отсидеть уроки.

Одевшись потеплее (а заодно удивившись малому количеству тёплых вещей в своём гардеробе), она взяла свою школьную сумку и только теперь сообразила, что она пустая. Быстро заглянув в дневник (Аня всегда считала, что семь уроков в понедельник – это издевательство), она порылась в своём письменном столе, нашла учебники и практически пустые тетради по каждому нужному предмету, наскоро побросала всё это добро в заметно потяжелевшую после этой операции сумку, краем уха услышала «Пока, мама» и буквально выбежала из комнаты. Улыбнулась стоящей в дверях Лизе.

– Успела.

Лиза, усмехнувшись, покачала головой.

– Ладно-ладно, жду.

– Быстро же ты сегодня собралась, – из своей комнаты вышла Лена, тоже готовая к выходу на работу.

– Умею, когда хочу, – Аня нырнула в свои тёплые ботинки (по крайней мере, она решила, что это – её обувь, поскольку ботинки выглядели точь-в-точь как те, в которых она вчера пришла, с той разницей, что эти были зимним вариантом). – Идём, Лиз.

– Пока, девочки, – Лена обняла обеих на прощание, девушки ответили тем же и, закрыв за собой двери и не дожидаясь лифта, стали спускаться вниз по лестнице.

Оставшись в одиночестве, Лена аккуратно промокнула глаза сухой салфеткой, от всей души надеясь, что ни одна из её дочерей – ни «старая», ни «новая» – не заметили слёз в её глазах. После чего покинула квартиру, не забыв закрыть дверь на ключ.

В абсолютной тишине пустого помещения особо громко позвучал стук падающих капель из-под крана в кухне. Кап-кап-кап. Девять ударов в раковину. Разноцветные капли, бесследно растворившиеся в сливном отверстии. Красная и густая. Сероватая, с бледными частичками пыли. Гнилостно-зелёная. Чернее чёрной…

* * *

Они молча шли по едва виднеющейся, протоптанной в сугробах тропинке на тротуаре. Лиза была погружена в какие-то свои размышления, а Аня усиленно пыталась сообразить, с чего бы начать разговор с совершенно незнакомым человеком, при этом делая вид, что они знают друг друга с рождения. Вот со школой, например, она уже опростоволосилась. Ещё пара-тройка подобных вопросов – и Лиза точно подумает, что у её сестры ранняя форма старческого склероза.

– Ну, я пришла, а тебе дальше, – Лиза замедлила шаг перед автобусной остановкой.

– Ты ездишь в свою другую школу на автобусе в то время, когда до моей отсюда пять минут идти? – Аня удивлённо взглянула на сестру. – Почему?

Лиза как-то странно посмотрела на неё, открыла рот, чтобы что-то ответить, но в это время возле остановки, скользя по накатанной колее полулысыми шинами, затормозил автобус. И вместо ответа Лиза выдала лишь слабый намёк на улыбку.

– До вечера, Ань. Если ты придёшь, конечно, а не… – не договорив, она втиснулась в набитый салон, двери за ней закрылись, и автобус, пробуксовывая, отъехал от остановки, оставив Аню в ещё большем замешательстве.

Впрочем, Лиза чувствовала себя не намного лучше. С одной стороны, она привыкла к своей вечно где-то болтающейся сестре, с которой они пересекались только по утрам, да и то не всегда. Привыкла к тому, что Аня смотрела на неё, да и на родителей тоже, как на постоянно путающихся под ногами домашних вредителей, которые мешают жить так, как ей нравится, и которых, к превеликому сожалению, нельзя раздавить, как тараканов. Если до конца разобраться, Лиза уже очень давно не испытывала к Ане никаких сестринских чувств. Просто сожительница, по какому-то странному капризу природы выглядящая её точной копией. К тому же, далеко не самая приятная в общении, если, конечно, нечастые взаимные выпады можно считать полноценным общением. А с другой стороны – эта «новая» Аня, которая, судя по всему, процентов на девяносто не помнила ничего о своей жизни до вчерашнего вечера. И которая явно не просто подлизывается к родителям, а действительно любит их. При этом совершенно не помнит собственную сестру, что не мешает ей постараться наладить контакт. По крайней мере, другого объяснения тому, что она так сильно хотела пойти в школу вместе, Лиза не видела. И удивилась Аня вполне искренне, узнав, что они учатся в разных школах. Опять-таки, она явно понятия не имеет, почему это так.

Двери за её спиной неожиданно открылись, и опиравшаяся на них спиной задумавшаяся Лиза, потеряв равновесие, наверняка шлёпнулась бы в сугроб, если бы её не поймали чьи-то крепкие руки.

– Надо же, давно девушки не падали к моим ногам, – услышала она знакомый голос.

– Костя? – Лиза посмотрела в глаза держащего её одиннадцатиклассника, вовсе не спеша вырваться из его рук. – Ты ждал меня, что ли?