Читать книгу Сэндвич с пеплом и фазаном - Алан Брэдли - Страница 7

Пока мы шли по темному коридору, который вел от черного входа в большой зал, звонок прозвенел еще раз.

– О черт, – прошептала ван Арк посреди неожиданной тишины, последовавшей за звонком. – Теперь нам влетит. Занесут в черный список.

– В черный список? – переспросила я. Коллингсвуд тоже использовала этот термин, но я до сих пор не понимала, что он означает, хотя должна признаться, звучит он невесело. Мне привиделось, как нас измажут ваксой – как викария покрасили для роли Отелло на приходском спектакле. Довольно серьезное наказание за дурацкое опоздание.

И тут зазвонил другой звонок: на этот раз ближе и тише.

– Это дверной звонок, – сказала ван Арк.

Как иногда случается, когда оказываешься в стесненных обстоятельствах, судьба подкинула еще один шанс, и я им воспользовалась.

Вместо того чтобы следовать за ван Арк, я метнулась в вестибюль и открыла дверь.

Там стоял высокий стройный мужчина, еще не успевший отнять палец от звонка. У него были длинное лицо и длинные пальцы средневекового святого и тело бегуна.

Рядом с ним с решительным видом, расставив ноги и заложив руки за спину, стоял мужчина помоложе, коренастый, одетый в синюю форму. С тем же успехом он мог бы написать «ПОМОЩНИК» у себя на лбу несмываемыми чернилами.

– Да? – произнесла я, беря на себя инициативу.

Ван Арк за моей спиной шумно вздохнула от моей наглости.

– Мисс Фолторн, – сказал средневековый святой. Я уже поняла, что он немногословен. Прямо как Гэри Купер.

– А! – воскликнула я. – Должно быть, вы из полиции.

Это, конечно же, глупая реплика, но при этом очень правильная.

Высокий мужчина почти неохотно кивнул.

– Верно, – отозвался он.

Да, из него слова лишнего не выдавишь.

– Я Флавия де Люс, – представилась я, протягивая руку. – А вы?

– Инспектор Грейвенхерст.

– А, – сказала я, как будто ожидала, что его будут звать именно так.

Он быстро, но уверенно пожал мне руку. Я заметила, как одновременно он окидывает меня взглядом.

– А это сержант…. – продолжила я, пользуясь своим шансом.

Наверняка правая рука инспектора – какой-нибудь сержант.

– Ла Белль, – ответил сержант, не поправляя меня.

– Я передам мисс Фолторн, что вы желаете ее видеть, – сказала я.

Инспектор кивнул, входя и осматривая вестибюль с острым интересом, вбирая каждую деталь своим пронзительным взглядом.

Мне уже нравился этот человек.

– Кстати, – бросила я вскользь, поворачиваясь к нему спиной, – это я обнаружила труп.

Это не совсем правда, но это моя единственная возможность оказаться в деле. Я совладала с сильным желанием объявить, что это не первый мой труп и что на самом деле трупы – моя визитная карточка.

Однако скромность возобладала.

Инспектор сразу же просиял.

– Правда? – переспросил он, и моя симпатия к нему усилилась. Какая жалость, что он не принадлежит к легендарной Королевской канадской конной полиции. Это было бы просто идеально, но вряд ли это его вина. Его рост наверняка превышает какие-нибудь дурацкие сомнительные требования.

– Ван Арк, – сказала я, удивляясь собственному нахальству. – Сбегай наверх и скажи мисс Фолторн, что пришел инспектор.

Я едва совладала с желанием добавить: «Деточка».

У ван Арк отвисла челюсть.

– Ван Арк – староста, – объяснила я инспектору. – Она имеет преимущественное право обращаться к директрисе.

Я нашла правильные слова. Ван Арк выдавила гордую улыбку и стремительной ракетой унеслась по лестнице.

– Вы англичанка, – заметил инспектор Грейвенхерст.

– Да, – подтвердила я. Только акцент выдавал меня среди канадских девочек, как…

– Давно здесь? – поинтересовался инспектор.

– Со вчерашнего вечера, – ответила я.

Как приятно вести беседу с этим человеком! Что за глоток свежего воздуха общаться с тем, кто не трещит, как деревенская старая дева!

Мне отчаянно захотелось рассказать ему о моем большом друге из Букшоу – инспекторе Хьюитте, но вряд ли сейчас подходящее время. Я найду более удобный случай ввернуть в разговор пару слов о моем дражайшем инспекторе и его божественной жене Антигоне.

На лестнице послышался топот – это торопливо спускалась ван Арк, за которой более степенной поступью следовала мисс Фолторн.

Черт бы их побрал! Я только приступила к делу. Но остается только подыгрывать. Я скромненько сложила руки на талии и изобразила покорность, внимательно уставившись на мисс Фолторн, словно гончая на хозяина в ожидании мячика.

– Благодарю тебя, Флавия. Можешь идти. Отведи ее в четвертый класс, ван Арк.

Я не смогла сдержаться. Сделала реверанс.

Ван Арк схватила меня за руку, и я успела только послать инспектору мимолетную, но ослепительную улыбку.

– Ты знаешь, что позже поплатишься за это, – сказала мне ван Арк, когда мы отошли по коридору на достаточно большое расстояние.

– За что? – спросила я.

Она не объяснила, и мы продолжили быстро идти.

– Я привела новенькую, мисс Баннерман.

Ван Арк замолчала, придерживая дверь.

Я чуть не лишилась чувств, когда учительница обернулась. Разумеется, это было то самое сказочное создание с лицом милого эльфа! Неземное создание, самое подходящее место которому – на листе наперстянки, где она бы пила росу из наперстка.

– Входи, Флавия, – сказала она. – Мы тебя ждали.

Флавия? Неужели убийца (оправданная) Милдред Баннерман знает мое имя?

Боюсь, первый раз в жизни я потеряла дар речи, но сердце мое пело.

– Входи, Флавия, – повторила она, и я вошла в класс, как зомби.

Не стоит и говорить, что я оказалась центром внимания, чего терпеть не могу. Все девочки открыто пялились на меня, и я сочла разумным смотреть на них в ответ точно так же. Они вызывали у меня такое же любопытство, какое я у них.

Кто, например, эта остроносая девочка в дырявых колготках? Кто эта толстушка с приятным лицом и обгрызенными ногтями? А кто эта девочка, которая так внимательно смотрит на меня из дальнего угла кабинета? Если бы я не знала, что это невозможно, я бы решила, что она держит на меня застарелую обиду.

А эта девочка посреди класса, лопающегося от любопытства, которая так усердно игнорирует меня? Я мысленно взяла ее на заметку, внимательно отмечая детали: маленький рот, маленький нос и глубоко посаженные глаза; длинные черные волосы и общее впечатление самоуверенности, как будто она – богатая путешественница, делающая покупки на рынке, а вокруг – нищие в лохмотьях.

Сделав отметку в том, что я приняла за классный журнал, мисс Баннерман ушла из кабинета, чтобы провести урок в пятом классе, а вместо нее явилась седовласая женщина, которую я заметила во время завтрака. Я оказалась права, она – учительница французского.

Когда она вошла в кабинет, все девочки встали, и я вместе с ними.

В течение следующего часа мисс Дюпон – как ее зовут, я узнала позже – все время чирикала, задавая бессмысленные вопросы и с умным видом кивая в ответ на бессмысленные ответы. Я ни слова не понимала из их болтовни, но поскольку она обращалась к каждой девочке по имени, время было потрачено не совсем зря.

– Фла-ви-я, – наконец пропела она, неправильно поставив ударение в моем имени, и добавила какую-то непонятную чепуху. Я изучала свои ногти, делая вид, что не услышала.

– Elle est tres timide[7], – сказала она классу, и все, кроме меня, покатились со смеху.

Я чувствовала себя тупицей.

Какая прекрасная идея пришла в голову моим предкам, когда они покинули Францию во времена Вильгельма Завоевателя, подумала я; в противном случае меня бы с младенчества учили говорить через нос.

А какую бесполезную чушь заставили повторять этих девиц!

«Карл у Клары украл кораллы, Клара у Карла украла кларнет. Клара строго карала Карла за кражу коралла».

Я поняла, о чем речь, только потому что ван Арк потом мне рассказала.

Прискорбно!

Не стану рассказывать о том, как прошел остаток сегодняшнего утра, замечу только, что мне было неуютно. Как я уже сказала, ненавижу быть центром внимания, однако в то же время я терпеть не могу, когда меня игнорируют.

Как я мечтала о том, чтобы кто-нибудь постучал в дверь и объявил, что инспектор Грейвенхерст желает проконсультироваться у меня.

Не то чтобы он мог это так сформулировать, конечно же. Нет, он был бы более сдержан.

«Инспектор Грейвенхерст передает наилучшие пожелания, – сказали бы мне, – и умоляет мисс де Люс удостоить его своей помощью». Нет, «своей драгоценной помощью».

Или «бесценной помощью».

Интересно, в Канаде до сих пор в ходу подобная галантность? Что-то я сомневаюсь. В наши дни даже в Англии, судя по моему опыту, полиция скорее пошлет тебя за чашкой чаю или, когда они наконец начнут соображать, выжмут тебя как лимон, перед тем как приписать все заслуги себе.

Жизнь несправедлива. Просто жизнь несправедлива, и не надо забывать об этом.

Перед моим отъездом из дома тетушка Фелисити подарила мне маленькую записную книжку в кожаной обложке и маленький выдвигающийся карандашик, хитро спрятанный в золотом распятии, которое я носила на шее.

«Даже варвар дважды подумает, перед тем как тронуть это», – сказала она тогда.

Само по себе распятие тоже было непростым, как сказала мне тетушка Фелисити, поскольку воплощало идею Троицы, трех в одном: Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа.

А еще, кроме карандаша, в этом распятии прятались мощная увеличивающая линза, выскакивающая наружу, и на удивление богатый набор отмычек.

«Чтобы не скучать тихими воскресеньями», – сказала она и, клянусь, еле заметно, хитро, по-змеиному подмигнула.

Только после обеда меня наконец вызвали. Мы с ван Арк шли по направлению к полю для хоккея, когда словно из ниоткуда возник полицейский сержант ла Белль. Может, он прятался за прачечной?

– Инспектор хочет вас видеть, – объявил он, и на меня пахнуло сигаретами.

Вот так вот. Никаких расшаркиваний.

Я беспомощно пожала плечами, взглянув на ван Арк, и пошла за сержантом в здание.

– Какой огромный дом, – заметил он, когда мы поднимались по лестнице к кабинету мисс Фолторн. – Просторный, но мрачный.

И он был прав. Женская академия мисс Бодикот представляла собой полный теней лабиринт – место, где свет едва проникал в окна. Ее строили не как место для жизни, а как место для молитвы; место, где узкие зигзагообразные коридоры были предназначены для того, чтобы запутать дьявола.

«Единственное, что может вырваться из монастыря, – однажды сказала мне Даффи, прочитав сенсационную книгу о жизни монахинь, – это молитвы и дым».

Что вернуло меня к мысли о трупе в моем дымоходе.

Я была так занята, что не успела как следует обдумать произошедшее.

Кто она? Как умерла? Сколько времени провела в этом камине?

И то, что мучило меня больше всего: почему ее закутали в американский флаг?

Мы остановились у входа в кабинет мисс Фолторн. Сержант поднял было руку, чтобы постучать в дверь.

Секунду он постоял, изучая меня с головы до пят.

– Будь осторожна, девочка, – сказал он мне, поправляя галстук, словно тот его душил.

И робко постучал в дверь.

– А, Флавия, – произнес инспектор Грейвенхерст, неправильно ставя ударение в моем имени на второй слог, в точности как мисс Дюпон.

– Я Флавия, – поправила его я.

Он кивнул, но даже не извинился.

– А теперь, – продолжил он, – расскажите мне о своем открытии.

Он явно еще не успел допросить Коллингсвуд; в противном случае он бы уже знал ее несколько отличающуюся версию. Лучше я скажу всю правду, и мою честность оценят.

– На самом деле, полагаю, тело обнаружила не я. В смысле, просто я тоже там была.

– Ясно, – сказал он. – И кто же его обнаружил?

– Коллингсвуд, – ответила я. – Патриция Энн.

Уголком глаза я заметила, что мисс Фолторн прекратила делать то, что она делала, и подняла взгляд от своего стола.

– Ей приснился ночной кошмар, – продолжила я. – И она ходила во сне. Попыталась забраться в дымоход. Я старалась не разбудить ее. Я слышала, что лунатики могут умереть от шока, если их неожиданно разбудить.

Я преисполнилась гордости! Вот он, пример моего сострадания, предлог для мисс Фолторн и правдоподобная история в одном флаконе.

Три в одном: святая троица правды, правоты и быстрого ума.

– И тут… эээ….

– Труп, – подсказала я.

– Эээ… да, как ты говоришь, труп вывалился из камина.

– Нет, – возразила я, – это случилось, только когда мисс Фолторн вошла в комнату. – И добавила: – До этого момента я не знала, что в камине есть тело.

– Потому что было темно, – констатировал инспектор.

Клянусь всеми святыми! Надо отдать должное этому человеку: шевелит мозгами он шустро. Он явно уже допросил мисс Фолторн и выслушал ее версию ночных событий.

– Да, верно, – подтвердила я. – Свеча мисс Фолторн погасла, и мы остались во мраке.

– Надолго?

– О нет. На пару секунд, думаю я. Мисс Фолторн почти сразу же зажгла спичку.

– Какую спичку?

– Картонную. Знаете, бывают такие в местах вроде «Савоя».

Инспектор глянул на мисс Фолторн, и она кивнула, подтверждая мои слова.

– А дальше?

– Что ж, именно в этот момент Коллингсвуд вывалилась из камина, а следом за ней упал труп. Должно быть, она его потревожила. Знаете, как будто щеткой – или ядром, – предположила я.

Едва произнеся эти слова, я поняла, что зашла слишком далеко.

– Флавия! – воскликнула мисс Фолторн.

– Простите, мисс Фолторн, – отозвалась я. – Просто количество высыпавшейся сажи и золы…

– Довольно, – перебила меня она. – Инспектор, я не позволю допрашивать моих девочек подобным образом. В конце концов, их вверили моему попечению.

Моих девочек! Она уже считала меня своей. Странно, но по каким-то неведомым причинам это было важно для меня.

– Верно, – сказал инспектор. – Ясно, что Флавия, – на этот раз он правильно произнес мое имя, – видела достаточно.

Что он имел в виду?

– Вы очень помогли, – продолжил он. – Благодарю. Можете идти.

Я взглянула на мисс Фолторн, и она кивнула в подтверждение.

Выходя из комнаты, я задержалась в дверях на достаточное время (искусство, которому я уделяю особенное внимание и которое очень недооценено любителями), чтобы услышать:

– А теперь, мисс Фолторн, я бы хотел получить список всех, кто входил и выходил из здания за последние двадцать четыре часа.

В коридоре я задумалась: почему двадцать четыре часа? Труп пролежал в камине бог знает сколько времени. Это же ясно, как дважды два.

Наверняка ведь инспектор не потребует список всех, кто пересекал порог женской академии мисс Бодикот за последнюю четверть века?

Но ведь этот список включал бы имя моей матери!

По моей спине пробежал холодок.