Читать книгу Кормилец - Алан Кранк - Страница 3

Хотя жена и дети спали, Игорь, закрыв дверь кабинета, провернул барашек защелки и подергал за ручку. В крохотной каморке, бывшей когда-то кладовой, едва умещались письменный стол, шкаф и легкое офисное кресло. За шесть лет владения домом Игорь запирался в кабинете дважды. Первый – когда перечитывал скопленные на покупку «Тойоты» деньги. Второй – когда плакал, узнав о смерти отца.

Он собирался начать еще вчера, после традиционного ночного блуждания по закоулкам интернета. Даже набил слово «Воспоминания» в окне текстового редактора. И вдруг понял, что так не годится. Нужна бумага. Выплеснуть на нее скопившуюся внутри скверну, а потом сжечь.

Из верхнего ящика он достал ручку, старый потрепанный журнал «Умники и умницы» и общую тетрадь на девяносто шесть листов. Днем он полчаса простоял у прилавка, выбирая цвет. Сразу исключил черный, красный и бирюзовый. Остановился на белом. Подумал, что пусть хотя бы обложка у этой мерзкой истории будет светлой. Но теперь увидел, что ошибся. Белая выглядела как кожа мертвеца.

«Запись 1 от 21.09.2017 г.». Игорь поставил точку и отодвинул тетрадь в сторону. Неплохо бы собраться с мыслями и еще раз подумать, как это должно выглядеть.

Сначала он все вспомнит, а потом разложит по полочкам. Методики Адамс и Прогоффа здесь не совсем подходят. Он будет писать по-своему, где-то на стыке, углубляя первую и упрощая вторую.

Не дневник, а скорее книгу воспоминаний: с диалогами, описаниями чувств и мыслей, чтобы заново пережить все то, что тогда с ним случилось. Несколько сеансов психоанализа, конечно, были бы намного эффективней. Особенно если обратиться к Перову. Но с его вдумчивым отношением к делу такая помощь будет дорого стоить. От семи до двенадцати лет тюрьмы.

Пару недель назад появились первые тонкие аллюзии, как легкий ночной туман над кладбищем. Новый зоомагазин на Ленина с плетеными птичьими клетками в витринах. Мужик с лопатой наперевес на рекламном щите рядом с парковкой. Потом намеки стали грубее. В среду в «Магните» рыжая девчонка с кем-то громко объяснялась по телефону: «Нет. Теперь никто. Просто знакомая». А вчера в гараже на полке он обнаружил этот самый журнал, который сейчас лежал у него на столе. Сборник кроссвордов «Умники и умницы», шестой номер за две тысячи третий год.

– Это ведь не просто совпадения. Верно? – вслух спросил он себя.

Игорь повернулся к книжной полке, на которой стоял портрет-шарж Фрейда. Нос основателя психоанализа на картине одновременно являлся согнутой ногой обнаженной женщины, а густые брови – лобком. Подарок Северина на сорокалетие. Фрейд, слава богу, ничего не ответил. На этот раз. Но если все пустить на самотек, рано или поздно Фрейд заговорит, и тогда место работы превратится для Игоря в место заключения.

– Стоп. Давай без истерии, – вслух оборвал себя Игорь. – Да. Проблемы есть. Но я еще не разговариваю по телефону с инопланетянами и не копаю убежище в преддверии ядерного апокалипсиса.

Игорь взял со стола журнал и поднес к глазам.

На обложке была нарисована блондинка в очках и с карандашом в руке, выглядывающая из-за высокой стопки книг. Ее широкая улыбка по замыслу художника должна была выражать счастье от интеллектуального развлечения, но на Игоря сейчас она производила совершенно иное впечатление. Девица злорадствовала. Ты думал, что все позади, но все только начинается.

Когда-то на журнал поставили то ли стакан, то ли бутылку с маслом – и на обложке осталось подковообразное пятно. Масло прошло сквозь тридцать шесть страниц и проявилось на тыльной стороне. Что бы могло значить это тридцать шесть раз повторенное С – «СНОВА» или «СМЕРТЬ»? В любом случае, точно не «СЧАСТЬЕ».

Игорь отложил журнал, взял со стола ручку и склонился над тетрадью.

Итак, отправные пункты повествования: мои мысли, мои желания, мои страхи. И все в прошедшем времени. Разделы заведомо неравносильные, и надо будет очень постараться, чтобы последний не вытеснил остальные.