Читать книгу Выбор Блейка - Алан Муратович Гатаев - Страница 4

По приезде я обнаружил полицейский кордон. Стены домов отсвечивали синим и красным в тон свету, меняющемуся в сиренах. Зевак не было, и я с легкостью нашел детектива, который с уставшим видом руководил роем сержантов и коронеров в черных кепках.

– Отчет до сих пор не составлен? – спросил я его.

Детектив посмотрел на меня с нескрываемым отчаяньем, но по опыту я знал, что это всего лишь привычное состояние для его мимических мышц. В мире детективов не было принято тренировать улыбку от уха до уха. Лица этих парней чаще всего застывали в злобе или в отчаянии, в зависимости от того, как реагировала их нервная система на прелести профессии вроде вспоротых кишок и ночных вызовов. Хотя я и встречал как-то улыбчивого детектива, но он улыбался потому, что стал детективом слишком поздно, да и был всегда немножко под мухой. Так что это не считается.

– А вы, простите? – спросил он меня. Голос его с натяжкой можно было назвать дружелюбным и малость надменным. Вот куда реализовалось его продиктованное тысячами плакатов желание иметь беззаботную улыбку.

– Я из ФБР, – повторив ритуал с демонстрацией значка, я смог продолжить. – Так что с отчетом?

– ФБР занимается убийством? С чего это?

– Думаю, вопрос неуместен. Это официальное расследование, и я жду всецелой поддержки.

– Работу начал мой старший коллега. Он закончил все как-то слишком быстро. Я подумал, что он мог что-то упустить.

– Скорее всего, – многозначительно сказал я. – Но это, наверное, от недостатка опыта.

– Скорее от его переизбытка. Мне кажется, он просто не желает искать следы, ведущие к длинной дороге.

Парень не на своем месте, подумал я. Образно мыслит, да и галстук был подобран в тон к рубашке.

– А вы, стало быть, хотите? – поинтересовался я.

– Вот, взгляните.

Он протянул мне два прозрачных пакета. В одном из них был небольшой золотой медальон в форме головы оленя. Медальон был в крови. Во втором – кусок сломанного ногтя. И это уже было действительным признаком неординарного мышления.

– Вы знаете, что это значит? – спросил он.

– Да, я знаю. Чего я не знаю, это вашего имени, и это немного напрягает.

– Дженкинс.

– Стало быть, Дженкинс, в доме убитой вы нашли символ Ордена Седьмого дня и кусок ногтя. Где вы его нашли?

– Его нашли за комодом.

– Первый раз слышу, что полицейские сдвигают комоды при обыске.

– Крайне щедрый подарок судьбы, не так ли? – просиял слегка Дженкинс.

– Точнее не скажешь.

Меня заинтриговало то, как складно у нас получалось развивать диалог. Дженкинсу на вид было не больше двадцати пяти. И мне начинало казаться, что он из той категории молодых людей, которые слишком рано начинают воспринимать все серьезно. Да, определенно, он был именно таким. Аккуратно одетый, раздавал указания с четкой, слегка жестокой интонацией. Из небедной семьи, судя по часам и широко расставленным плечам, будто он с детства привык командовать небольшими толпами прислуги.

Мне стало интересно, что он подумал обо мне.

– Пришлите мне отчет, когда он будет готов. Коронеры знают, как меня найти. Попросите их отправить копию спецагенту Блейку.

Дженкинс рассеянно кивнул мне, обшаривая в четвертый раз книжные полки.

– Дженкинс. Интересная фамилия. Звучная. Откуда вы?

– Я из Бостона, – судя по выражению, с которым он это произнес, я сделал вывод, что ему больше нравились гамбургеры, чем утиная печень по-бургундски. Готов был поспорить, что Дженкинс-старший писал кипятком, когда непокорный сын пытался ему это объяснить. Но папаша сам виноват. Чего еще можно ожидать от отпрысков поколения «ютьюба»?

– Да, мне стоило догадаться. У меня было несколько однокурсников-бостонцев в Квантико. Но в мое время бостонцы были, как бы это правильнее сказать, недоступнее.

– Это все «ютьюб», – сказал Дженкинс так серьезно, что у меня пробежали мурашки по телу. Парень читал мои мысли. – Простите, мне нужно продолжить.

В то время как рой полицейских во главе со своим откровенно аристократическим вожаком, кряхтя и ругаясь, обшаривали углы таунхауса, я встал у входа в гостиную комнату, засунул руки в карман и начал оглядываться. Вот пятна крови на дверном проеме, ведущем на кухню. Здесь убийца ударил жертву головой об косяк. Затем он оттолкал ее в центр зала. Бил он метко, кровь за несколько минут практически вся вытекла из жертвы.

– Прямо иудейское жертвоприношение, – вырвалось у меня.

– Вы еврей? – прозвучал резкий вопрос.

– Вас это смущает? – ответил я откровенно по-еврейски.

– Пока нет, – ответил Дженкинс и как-то совсем по-саксонски покосился на меня. – Выглядите, скорее, как выходец с Кавказа.

– Неужели? Где это? – пошутил я.

– Где-то в России и в ее окрестностях.

Шутка не прошла. Все-таки слишком серьезный, подумал я и попробовал ответить предельно драматично.

– Никогда там не бывал. Хотя кто знает? Америка перемолола не одну народность. Может быть, кто-то из моих предков не был до конца благочестив и имел-таки дело с кавказскими гоями. Не хотите перейти к обсуждению убийства?

Лицо Дженкинса снова стало измученно-серьезным. Он повернулся к месту, где лежало тело, и стал излагать свою точку зрения, которая не отличалась от моей. Из этого я заключил, что мне все-таки придется угостить его виски. Или молочным коктейлем. Я подумал, что неплохо было бы поинтересоваться заранее.

– А что вы предпочитаете из напитков? – спросил я, когда он закончил деловое повествование.

– Бренди, сер, – ответил Дженкинс, вытянувшись на пятках и вздернув подбородок. Мой вопрос его явно воодушевил.

– Тогда имеет смысл обсудить детали где-нибудь, где, по крайней мере, в ближайшее время никого не убивали. Дайте указание сержанту закончить с отчетом и поехали со мной. Мне придется воспользоваться вашей помощью в расследовании, и не сказать, что мне будет неприятно.

По настоянию Дженкинса мы приехали в загородный клуб, в котором, очевидно, люди моего пошива появлялись только с целью показать бесстрастному привратнику ордер на обыск и получить вежливый отказ после нескольких минут ожидания. Мне стало слегка не по себе, когда пришлось парковать свой черный «Таурус» возле новенького «Мазерати», но я сделал вид, что подобные заведения вполне для меня привычны.

Клуб представлял собой огромный трехэтажный дворец в викторианском стиле с двумя пятиэтажными шпилями в восточной и западной части. Здание было построено из темно-красного кирпича, оконные ставни были нарочито деревянные, словно насмешка над всеми «зелеными» движениями. Вокруг его опоясывало обширное поле для гольфа, укрытое от посторонних глаз густым лесом.

– Спасем леса Амазонки, – прокричал я шепотом.

– О да, несомненно, – усмехнулся Дженкинс. – Я вас понял. Место, конечно, противоречивое, но бренди здесь подают отменный.

– Этот лакей так смотрит на меня, будто ждет, пока я пройду мимо, чтобы всадить мне серебряный нож в спину.

– Милтон? Вполне возможно, – заметил Дженкинс. – Я больше чем уверен, что он на это способен. В прошлом году он на глазах у всего клуба из дробовика снес голову еноту, который имел неосторожность залезть на кухню. Его не выгнали потому, что местная публика крайне консервативна и обожает подобного рода демонстрации человеческого характера.

– Мне повезло, что пиджак на мне сегодня твидовый, и я вряд ли смахиваю на енота.

Миновав Милтона, мы удобно расположились в кожаных креслах у стены в огромном зале, стены которого были богато отделаны деревом. С высоченного потолка, изысканно обведенного лепниной, свисала огромная хрустальная люстра. Будто этого было мало для создания антуража английского салона, на стенах также висели картины с изображением английской охоты, а по углам помещения красовались огромные фарфоровые вазы. Тут же к нам подошел джентльмен средних лет во фраке, с белым полотенцем на руке и поинтересовался, не желаем ли мы отобедать.

Разумеется, я предоставил свободу действий Дженкинсу, который весьма ловко дал понять джентльмену, чего именно нам хочется в это время суток, после чего джентльмен с полотенцем удалился, и мы смогли начать говорить.