Читать книгу Укротитель Хаоса на полставки - Алана Русс - Страница 3

– Мика, Мика, – непрерывно вот уже пару минут толкала меня в бок соседка по общежитию. – Мика, блин!

Ах, это слово-паразит! У Оксаны что ни фраза, то хлебобулочное изделие какое. У нее вообще нездоровая мания всему искать сравнения с едой.

– Сама такая, – буркнула на автомате, скребанув ногтями по парте.

М-м-м… волшебное чувство полета мысли! Вот уже невесомая дрема окутывает с ног до головы, пронизывает насквозь, пробуждая в сознании сотни картинок в секунду.

Говорят, наркотики вставляют. Не соглашусь. Разбушевавшаяся во сне фантазия вштыривает похлеще, пожалуй.

– Машка! – соседка с особым остервенением вонзила свой наманикюренный пальчик мне промеж ребер.

От неожиданности я ойкнула и вскочила. С ума сойти, неужели на паре заснула? Щеку зажгло, едва она, будто восковая полоска «вит», отлепилась от отполированной поверхности стола. Потирая лицо, я скривилась, но тут же надела маску каменного спокойствия.

Совсем еще юный, лет двадцать семь, не больше, аспирант, и по совместительству преподаватель, стоял прямо передо мной, листая тетрадь и изредка с осуждением качая головой.

Под той самой «маской каменного спокойствия» незамедлительно разлилась краснота. В этой тетрадке вся моя жизнь! Ладошки в мгновение ока повлажнели.

Беда. Ой, беда мне!

– Выспались?

– Извините, – пролепетала я, таращась мужчине куда-то в район груди.

«Клетка, клетка, еще клетка…» – туда-сюда скользила я взглядом по рубашке с лихо закатанными рукавами. Выше глазеть нельзя: там удивительно темные, чуть больше, чем суровому мужскому лицу полагается, глаза. Ну, а разглядывать препода ниже пояса, тоже неприлично. Хотя, на удивление, не так неловко.

– И это ваша рабочая тетрадь?

Прозвучало как приговор. И то ли это был вопрос, то ли утверждение, но я на всякий случай утвердительно кивнула. Оксана чуть слышно горестно выдохнула, и я поняла: соврать надо было. Однако голова ото сна все еще туго принимала информацию. Новый мир, рожденный во снах, стремительно гас, а я всеми силами пыталась ухватить его, чтобы закрепить в памяти. Только вот у реальности на меня явно были свои жестокие планы.

– Безобразие, – констатировал преподаватель.

– Это черновик, – спешно брякнула я, но мужчина уже пролистал тетрадку, задержавшись взглядом на внутренней стороне обложки.

Там синим по картонно-серому было выведено: тетрадь для семинаров и лекций по истории государства Российского.

Ну что поделать, если рождение очередного сюжета происходит именно на этих, так нелюбимых мной, парах?

С историей у меня всегда были проблемы. Собственно, эффект был и обратным: проблемы из-за истории были тоже. Писать эссе и рефераты еще полбеды, но запоминать все эти даты, события, вереницы князей и королей мне всегда было сложно. Не применяй я уловок и хитростей, еще б на первом курсе поганой метлой погнали из института, а так… Хорошо, языки и прочее всегда давались легко. Умудрялась как-то у преподавателей перед глазами маячить, да добрую репутацию выгрызть. Но на сей раз, похоже, вляпалась я знатно.

– Задержитесь после занятия…

Препод выжидающе уставился на меня, одним взглядом подтверждая правильность размышлений.

– Мария Вознесенская, – совсем тихо подсказала я.

– Задержитесь после занятия, Мария.

И отошел, мгновенно изменившись в лице и тоне. Швырнул тетрадку себе на стол и принялся, как ни в чем не бывало, вещать заготовленный лекционный материал, а я тем временем стыдливо покопалась в сумке и выудила первую попавшуюся тетрадь. Вяло пролистала занятые другим предметом листы, отыскала чистые и вцепилась в ручку, как утопающий за соломинку.

– Ну ты и сарделина, Мика, – толкнула меня Оксана, хохотнув.

– Ой, да сама такая.

Единственный ход, что против соседки действенен: не обзывать ее в ответ. Иначе разойдется, семеро не удержат. И не стоит пытаться отгадать, что она имеет в виду, когда изобретает новое прозвище.

Говорю же, странная она.

– Ага, – прыснула от смеха Оксана. – Видела бы ты свое лицо: настоящая сарделька, нитритом натрия напичканная!

Щеки и правда все еще пылали неестественно горячо и, судя по всему, ярко. Но я только отмахнулась от фыркающей подруги, внимательно следя за преподом. Ну ее. Лучше не рисковать больше, и не отвлекаться зазря. А то еще не получу тетрадку обратно, и как тогда быть?

Аспирант еще долго листал цветастые слайды, черкал маркером на доске, но слушала и записывала я через раз. Диктует как пулемет, да и заветная тетрадочка на преподавательском столе покоя не давала.

– Думай давай, как выкручиваться будешь, – одними губами прошептала Оксана, а я тяжело вздохнула.

Её правда. Сочинить речь в «защиту» своего невнимания не мешало бы.

Все знают, что аспирант сперва шанс даст. Спросит: «Ну, и как вы дошли до жизни такой?»

А дальше сам карабкайся, как можешь. Правда, до сих пор никому так и не удавалось уйти от него победителем. Все невероятные истории были на корню зарублены, а провинившемуся выдано жуткое индивидуальное задание. И непременно с лютым подвохом. Впрочем, поэтому аспиранта побаивались и лишний раз старались не злить.

А вообще, Ян Викторович мужчина неплохой. Симпатичный: высокий, широкоплечий, кареглазый. Умный и целеустремленный, что немаловажно. На кафедре вечно допоздна засиживается, в деканате помогает местным барышням с восставшей копировальной техникой разбираться. И вроде бы одни плюсы ему в карму, но только дотошный… ну сил нет!

И не скажешь ведь с первого взгляда. Девчонки потому и завздыхали томно, едва он впервые вошел в аудиторию и, представившись, известил: семинары и, возможно, даже некоторые лекции по истории, вместо старенького и извечно занятого зава кафедры, будет вести он.

– Начнем со знакомства, – скрестил он руки на крепкой, явно с помощью спортивного инвентаря оформленной груди. – Бранов Ян Викторович. Надеюсь, мы с вами сработаемся.

Мы, почуяв сладковатый запах халявы, в ответ тоже разнадеялись. Это ж вам не какой-нибудь «столетний» зав, с непомерными требованиями и висящей на щеках и шее старой, сморщенной, будто у черепахи, кожей!

Разумеется, группа тут же взволнованно загудела, девушки воинственно засверкали глазами и всем скопом бросились каждое слово за аспирантом записывать. Правда, довольно скоро поняли: быстрописанием Бранова не впечатлить. Диктовал он с такой скоростью, что пальцы в кровь стереть – раз плюнуть. К чему такие жертвы?

Выход нашелся довольно быстро. Создали в соцсетях чат, где можно было с преподом на околоинститутские темы общаться, и пригласили туда аспиранта. Правда, чат довольно быстро загнулся: те книжки, что Бранов туда скидывал, мало кто прочел… потому и поговорить нам с ним оказалось не о чем. Зато железобетонный повод в друзья добавиться появился! Так и поступили.

Сама я навязываться постеснялась, так Оксана, сказав: «Одногруппники – это как опята на пне: по гроб жизни вместе», взяла и легким щелчком пальца по сенсорному экрану тоже меня в ряды фанаток записала. Возмущалась и краснела я тогда, конечно, знатно. Так толку уже? После драки кулаками не машут.

Однако Бранов, поклон ему нижайший от меня и моей самооценки, исправно всех желающих принимал, но зазывные, яркие фото новоиспеченных поклонниц лайкать не спешил. А затем и вовсе, что ни занятие – проверочная да тест, один другого страшнее.

Тут у девчонок, как водится, все чувства разом и поотсохли.

После первых же низких отметок обругали аспиранта, как могли, сидя в местной столовой, и теперь лишь изредка, с сожалением во взгляде провожали, мол, может, все же одумается непутевый?

Однако «непутевый» продолжал гнуть свою линию, проводя семинары в ключе: доминируй, властвуй, грозись неуд в зачетку нарисовать. Этим, собственно, он свою репутацию «секси-препода» и профукал.

– Да смысла нет, – не раз вздыхала Оксана, обреченно подперев лицо кулачком. – Ну его, Бранова-Баранова. Тот еще крендель, похоже.

Крендель не крендель, а все же преподаватель. А я задрыхла прямо у него перед носом.

Стыд и срам!

***

Остаток занятия пролетел мухой, и вот я, уныло собрав вещички, ковыляла к преподавательскому столу.

И когда только петельку пришью, чтобы вещи в гардероб сдавать? Стою теперь как торговка шмотьем с кулем из пуховика, шапки и огромного шарфа, любовно называемого мной: "авторский". Почему именно авторский? Шут знает. На фото видела такие у писателей, потому и купила.

– Мария, – словно бы удивился Бранов, а я вернулась в реальность.

За спиной у меня группа спешно покидала аудиторию.

Оставшись один на один с преподавателем, я почувствовала себя, как тот самый «один», что в поле не воин. Зябко стало.

– Художничаете, значит, на занятиях, – надменно приподнял бровь Ян Викторович, покрутив в руках мою тетрадку.

Я замялась. Разговор вдруг совсем не в то русло пошел.

– Простите.

– Да мне, собственно, безразлично, чем вы занимаетесь, – с важным видом присел на краешек стола он, снова разглядывая содержимое: рисунки и краткие наброски будущих историй. – Жаль только, что до вас вся трагичность ситуации не доходит. Вы сессию тоже в рисунках и сказках сдавать собрались? Макар Ефремыч будет удивлен.

Я рассмеялась про себя. А что? Было бы неплохо! Зав. кафедры точно оценил бы моего Владимира Красно Солнышко в виде воина света паладина.

– Нет, конечно, – с излишней серьезностью ответила я. – Никаких художеств, Ян Викторович. Буду, как и все, по стандарту.

– Сомневаюсь, что вам удастся воспользоваться шпаргалками на экзамене, – сощурился аспирант.

На это я промолчала. Зачем размахивать перед быком красной тряпкой? Говорят, они от этого звереют. Однако в своих умениях использовать вспомогательный материал я не сомневалась. И, собственно, сомневаться не собиралась.

Бранов помолчал еще немного для порядка. Словно бы участливо вздохнул, отложил тетрадку и, взяв журнал, угрожающе щелкнул ручкой.

– Оправдания еще будут?

Я отрицательно помотала головой. Что тут еще скажешь?

– В таком случае, приготовьте к следующему занятию реферат и доклад-выступление о «войне царств» в Китае.

Так. А вот и обещанный подвох.

– Китай? – вытянулось лицо от удивления. – Так, а как же… Русь Киевская?

– Не убежит, – парой слов накалякал аспирант напротив моего имени задание, чтобы не забыть.

Он левша? Никогда внимания не обращала…

– Реферат, объемом не менее двадцати пяти страниц, вышлите мне на почту. Крайний срок: вечер перед семинаром. Литературных источников не менее десяти. Интернет-энциклопедии даже и не думайте открывать. Электронные книги использовать можно. Научные статьи тоже, но в этом случае оформить и те и другие в виде гиперссылок. Я буду проверять. Свободны.

Я стояла и, безмолвно открывая и закрывая рот, глазела на преподавателя. Чувство вины медленно, но верно трансформировалось в лютую неприязнь. Столько работы и всего-то потому, что я задремала на пару минут? Никитка Быков вообще ни разу головы за всю пару не поднял и хоть бы хны!

– Но это ведь нечестно! – возмутилась я.

– Почему это? Я давненько заметил, что вы все время увлечены чем угодно, но не предметом. Пора принять меры.

Бранов с серьезным видом уставился на меня.

Ярко выраженные скулы, бездонные темные глаза… Нет! Не могу я ему в глаза смотреть! И не стану.

– Не я одна увлечена «чем угодно», между прочим.

Взгляд сам собой уперся в стул, где еще пару минут назад сидел мой с головы до ног татуированный одногруппник Никита.

Бранов с недоброй веселостью сощурился, вновь сделав пометку в журнале. Неужто пару «лестных» характеристик к моей фамилии приписал?

– Мало того что лентяйка, так еще и ябеда?

– Я не ябеда! – слова вырвались куда быстрее, чем мозг успел нажать на стоп кран. – И уж точно не лентяйка. Просто тут работы на пару дней не меньше!

Аспирант не спеша перевел взгляд с журнала на меня.

– Вот и славно, – миролюбиво кивнул он. – Будете заняты полезным делом несколько дней. Если повезет, то и пару самых настоящих книг откроете. Уверяю, вам понравится.

Я насупилась. А жить мне когда, спрашивается?

– Разрешите хотя бы через неделю реферат принести, – мужчина поглядел на меня, будто я глупость несусветную сморозила. – Боюсь, к следующему понедельнику не успею.

– А выходные на что? Или вы чем-то гиперважным заняться планировали?

Я потупилась, по-прежнему не глядя в глаза мучителю. Не говорить же, что выходные для того и выходные, чтоб отдыхать. Да к тому же я собралась хорошенько оторваться на вечеринке в частном коттедже в эту субботу. Вот только, сдается мне, скажи я об этом аспиранту, у нас определенно возникнет недопонимание. Такие зануды, как он, наверняка увеселения только в библиотечно-книжном варианте воспринимают.

И тут на меня озарение снизошло. В книжном варианте… точно! Вот оно!

– Ян Викторович, я просто книжки пишу.

– Вот так новость, – без особого энтузиазма выдал аспирант. – И о чем же?

– Ну… – скользкий пуховик все норовил выскочить из рук. Я коленкой подкинула его, покрепче обхватив обеими руками. – О любви.

– Любовь, это хорошо, – снова ни проблеска заинтересованности. Разве что шариковую ручку, будто барабанную палочку, в пальцах крутить принялся. – Романы значит?

– Романы, – кивнула я. – С примесью… истории.

А вот и первый козырь из рукава выпорхнул.

– Исторические романы? – ручка на секунду замерла в длинных пальцах. – Ну надо же.

На сей раз, похоже, мне все же удалось завладеть вниманием аспиранта. Я воспрянула духом. Э-эх! Заливать, так заливать по полной! Может, удастся все же выкрутиться и избежать наказания?

– У меня даже книжка напечатана одна. Правда, это не совсем исторический роман, скорее, фэнтези в историческом антураже. Там пески, оазисы… – Бранов с удивлением покачал головой и даже журнал закрыл. – А в этой тетради, – я указала на свое сокровище с синей обложкой, – заметки и рисунки моих нынешних и будущих историй. Фантазии, по большей части, сумасшедшие, но и неплохие идеи встречаются тоже. Вроде…

Я снова смущенно подпнула коленкой куль из одежды. Ждала, с замиранием сердца наблюдая за преподавателем.

– Исторические романы, – повторил он. – Ну надо же. Не припомню, чтобы вы особым интересом к истории пылали на занятиях. Раз такое дело, вам тогда не спать, а впитывать и запоминать как можно больше нужно.

– Простите, пожалуйста! Честное слово, это случайно вышло! Задают много, вот я по ночам и ловлю музу, – затараторила я, осмелев. – Пишу, то есть.

Мужчина со вздохом распрямился, вновь для острастки щелкнув колпачком шариковой ручки.

– Рад, что мы во всем разобрались. В любом случае, реферат вы мне останетесь должны. Это будет полезным уроком для вас, Мария. И для вашей литературной деятельности тоже неплохое подспорье.

Я кивнула, едва сдержав опечаленный вздох.

Не свезло.

– Тогда до следующей недели?

– Так и быть, – будто бы улыбнулся Бранов. – Жду вашу работу через неделю, раз уж такое дело. Раз уж романы исторические.

– Спасибо!

Опасаясь, как бы аспирант не передумал, а потому и не дожидаясь окончания разговора, я схватила тетрадку и рванула из аудитории.

Оксана верой и правдой ждала в коридоре, и едва я с улыбкой заперла за собой дверь, с удивлением вытаращилась на меня.

– Даже не покусал? – я отрицательно помотала головой, напяливая пуховик. – Вот ведь дела… Чего это Бранище сегодня не в духе что ли?

– Кажется, очень даже в духе, – с улыбкой пожала плечами я. –  И зря ты обзываешься, он просто лапочка, только к нему подход нужен.

Оксана, прекратив накручивать на палец светлый локон, с сомнением прищурила карие глаза, готовясь засыпать меня вопросами по дороге домой. А я оглянулась напоследок, глядя как аспирант ковыряет ключом расхлябанный замок учебной аудитории, и улыбнулась. В тот момент мне казалось, что контакт с Брановым-Барановым наконец налажен, да и не такой уж он вредный мужик, оказывается.

Однако неспроста в народе упорно твердят: людям свойственно ошибаться. Эх… Как выяснилось, не такая уж я важная птица, чтобы быть исключением.