Читать книгу Проклятие свитера для бойфренда - Аланна Окан - Страница 5

Если я прочитаю еще хоть одну статью, которая начинается со строчки вроде: «Вяжут не только бабушки!» – я порву ее в клочья иглой для валяния шерсти.

Различные варианты этого предложения можно встретить повсюду, приправленные новомодными трендами о том, как поколение двухтысячных валом валит к искусству вязания, и захватывающими дух новостями о том, как вязание прибавляет двадцать лет жизни и сжигает больше калорий, чем занятие йогой во время секса.[17] И да: я рада, что люди пишут о моей главной любви в жизни. Я просто недовольна тем языком, который они слишком часто используют, чтобы ее описать.

Торговая марка «Вяжут не только бабушки!™» низводит вязание (и рукоделие целиком) до ключевой реплики культурной остроты, выставляя его на всеобщее обозрение как мягкий, но безобидный анахронизм.

«Молодежь! Использует свои руки! И не для того, чтобы писать секс-SMSки на своих iPad’ах-и-всяких-штуках или разрушать экономику! Эти миллениалы всегда заняты чем-то невообразимым и бесполезным».[18] Такая позиция наглядно проявляется в действии в ромкомах или ситкомах, или прочих-всяких-комах, где дамочки изображаются с вязальными спицами и бутылкой вина в руках (плюс, может, парочка котов в придачу для пущей верности), когда им совсем нечего делать в субботний вечер: вязание такое старомодное и скучное занятие, что, конечно же, вы занимаетесь им только в том случае, если вы недостаточно вооружены, чтобы противостоять реальному миру.

Чуть менее значимое, но тоже имеющее к этому отношение обстоятельство, которое приводит меня в бешенство, – это когда вязание неверно изображают в кино или на телевидении. Некто поклацает палочкой о палочку – и появляется носок, а рядом с кончиками спиц нити и в помине нет. Существует даже отдельный блог, в котором есть перечень таких ошибок, – thatsnothowyouknit.tumblr.com – и пусть это может показаться излишне педантичным, подумайте только, сколько времени и денег уходит на производство хоть одной секунды экранного времени. Подумайте обо всех дублях, обо всех правках в сценариях, обо всех костюмах, и зарплатах, и декорациях. Или, если говорить о мультиках, все эти сотни часов, потраченных на то, чтобы убедиться, что каждая деталь последовательна и логична. Неужели нельзя было пригласить кого-нибудь, кто мог бы подтвердить, что персонаж держит нить пряжи правильно? На самом деле я бы с удовольствием побыла таким приглашенным консультантом по вязанию, так что, если вы – глава какой-нибудь крупной студии, пожалуйста, звякните мне.

Я уверена, что авторы таких статей и создатели таких шоу не намеренно пренебрежительны; они (или их редакторы), вероятно, считают себя чрезвычайно умными и оригинальными либо они не думают вовсе. Это не их мир, и поэтому они прибегают к сокращению его описания, и я признаю свою вину в этом и в своем собственном писательстве. Когда только появился Pinterest,[19] к нему было подобное отношение, как к своего рода неспешному предисловию: разве не ново и не забавно, что этот расфуфыренный интернет-альбомчик с рецептами, одеждой и домами имеет реальную ценность? Что кто-то (много кто) влил настоящие рекламные доллары в этот сервис?

Но такие «виртуальности» имеют значение. То, что мы помещаем внутрь, на и вокруг наших тел, имеет значение, как и то, что именно мы создаем. Это выбор возможных вариантов, который приходится сделать, когда, возможно, мы не способны выбрать нечто большее: работа, любовь и потери, место в мире. И потому, может быть, неким случайным образом те печально-шутливые ляпы про вязание в ситкомах содержат в себе зерно истины: создание материальных вещей, несомненно, помогает удержаться на плаву, когда внешний мир уж совсем накроет. Но разница в том, что мы сами выбрали это занятие.

По отдельности такие мелочи довольно досадны, но все вместе они рисуют уродливое, сексистское полотно. Рукодельницам говорят, что мы обязаны получить разрешение на занятие нашим любимым хобби, любезно предоставленное «Растакой-то газетой» или blahdiblah.com, потому что в противном случае все, что нам остается, это стыдиться наших увлечений.

А вот что по умолчанию делают подобные неуклюжие и бездумные новомодные тренды: они додумывают начало и конец. Они отрицают истоки, они стирают тонкости, разнообразие и жизни настоящих реальных людей, которые вложили свою страсть и энергию, учась тому, как создать тот мир, который они хотят создать.

Что подводит нас к моей самой нелюбимой части бренда «Вяжут не только бабушки!™»: как же это неуважительно по отношению к бабушкам! Да бабули рулят! Бабули круты! Скорей бы мне стать бабулей! Так много историй о рукоделии, включая и мою собственную, начинаются с бабушки, что это должно быть предметом гордости, а не отречением.

«Мне было шесть/двенадцать/тридцать, когда моя бабушка решила, что пора научить меня вышивать/вязать спицами/крючком», – так начинаются эти истории, повествуемые новым знакомым в магазинах пряжи, незнакомцам в метро или даже старым друзьям в барах. Часто они преподносятся в качестве ответа на вопросы: «А что ты делаешь?», «Когда ты стала этим заниматься?», «Зачем ты всегда таскаешь с собой столько спиц?»

Иногда конкретно взятая бабуля – строга и сурова, она проявляет лишь редкие проблески привязанности к рассказчику, только когда он или она изо всех сил пытаются провязать первый кривой-косой ряд. Иногда бабушка – добра, она прерывает урок по вязанию крючком, чтобы вытащить еще один противень с сахарным печеньем из духовки. Иногда она – на смертном одре, желающая передать свои навыки прежде, чем покинет этот мир, а иногда она живет достаточно долго, чтобы успеть вышить слюнявчики для всех малышей рассказчика. Частенько «бабуля» вовсе даже не бабуля, а учительница средней школы, или церковная община, или дядя. Иногда эта «бабуля» одного с вами возраста или намного младше. Иногда бабуля – это YouTube. Но факт остается фактом, что вязание и прочие его сородичи – это не врожденные способности.

Их преподают и этому учат, улучшают и передают дальше по взаимосвязанной серии петелек, которые создаются и накладываются друг на друга, как и само рукоделие. Почему нам должен льстить тот факт, что некие информагентства призывают нас не переживать, что мы гораздо более классные и прекрасные, и даже более продвинутые, чем те, кто был когда-то так великодушен по отношению к нам?

И да, тут я на 1 000 000 процентов ушла в оборону. Я знаю, ведутся культурные бои и поважнее, и не имеет значения, насколько бестактно написаны подобные статьи, если в результате прочтения хоть одной из них хоть один человек да зашел впервые в магазин рукоделия. Уже поэтому все они не бесполезны. Но святость и ценность изготовления вещей своими руками стоит защищать, а если вы вооружены острыми палочками, то нанести ответный удар становится гораздо проще.

Моя собственная бабушка – мама моей мамы – вязала пледы. «Афганы», как она их называла, – слово, которое мне нравилось повторять снова и снова, когда мы бывали у нее в гостях в Вирджинии; я была еще такой маленькой, что могла завернуться в один из них целиком, как в оранжево-багряное бурито. Буйство изысканно-величавых оттенков, которые идеально подходили к цветам ее одежды, ее дома, ее драгоценностей. (Уши у нее не были проколоты, поэтому всю свою жизнь она носила большие красивые клипсы. Я до их пор останавливаюсь перед прилавком с клипсами, когда бываю в ювелирном магазине, даже несмотря на то, что уши я проколола в тринадцать лет.)

Она вязала «афганы» крючком, когда смотрела телевизор в компании моего дедушки, я даже не знаю, сколько всего она их сделала, но, кажется, у нее ушли на это многие десятки, сотни часов движений крючком, стремительно мелькающим и отблескивающим в постоянно растущей кипе вязаного полотна.

Мне нравилось наблюдать за ней. Мне это нравилось так же, как некоторым нравится смотреть на лыжные гонки на Олимпийских играх, даже если сами они никогда и не ступали на гору: скорость, практически непостижимая элегантность, такой совсем новый, но в какой-то мере знакомый способ двигаться по жизни в этом мире. Мне нравилось, как она полностью контролировала все, что бы то ни было, что бы она ни вязала, и как каждое действие (такой легкий резкий жест, который я так и не смогла повторить, неважно, сколько я бы на нее нисмотрела) имело непосредственный эффект (петлю!). Мне нравилось наблюдать, как растет кучка вязаных квадратиков рядом с креслом, где сидела бабушка, и особенно мне нравилось то, что, когда я вернусь сюда обратно, через шесть месяцев или через год, все эти квадратики уже превратятся каким-то образом в плед.

Мой первый проект тоже был пледом, хоть и недостаточно большим даже для самого крошечного человечка. Это был прямоугольник из светло-бирюзового полотна, связанного под чутким руководством моей бабушки в один из выходных на пляже. Моя семья – родители, младшая сестра, младший брат и я, плюс еще мамины родственники и ее сестра Кейтлин, – каждый год ездили в арендованный дом в Делавер. В той же степени, что и слово «афган», которое засело в моей голове, сама идея пойти на пляж в Делавере выглядела как-то забавно. Кто б знал, что в Делавере есть пляжи? Разве все пляжи не находятся во Флориде или, может, в Кейп-Код[20]?..

И все же даже мне – егозе-всезнайке – нравилось возвращаться в тот дом с высокими парящими потолками и всякими вещицами, инкрустированными ракушками. Мне даже нравилась двенадцатичасовая поездка на машине из Массачусетса. Моя мама запихивала нас в маленькую голубую Subaru