Читать книгу Звездный лед - Аластер Рейнольдс - Страница 11

Огромный цилиндр толкача медленно плыл, вращаясь, сквозь пространство, пока его не остановили микротягачи. Крохотные толчки их движков уточнили прицеливание.

Дениз Надис сидела, нацепив гарнитуру с гибким микрофоном. Она завязала дреды в пучок на затылке и постукивала сверкающим пурпурным ногтем по микрофону. Дениз говорила с Алом про только что выведенный на позицию толкач.

– Как наши дела? – спросила Белла.

– На все сто. Птичка готова.

Капитан открыла канал связи с «Шэньчжоу-5», используя предоставленные китайцами протоколы:

– Говорит Белла Линд, капитан экспедиционного корабля ООЕ «Хохлатый пингвин». Тридцать минут назад наши сенсоры зафиксировали нарушение кораблем «Шэньчжоу-пять» границы нашей зоны эксклюзивных интересов. Наше право – и даже наш долг – обороняться от всякой возможной угрозы. – Белла выдержала паузу и заговорила, пытаясь казаться рассудительной и незлонамеренной: – У нас есть средства защиты. Мы вывели на позицию управляемый толкач, загруженный автономным модулем с ядерным зарядом, какие мы используем для изменения формы комет. Я могу взорвать этот заряд в достаточной близости от вас, повредить вашу электронику и разрушить противорадиационный экран. Надеюсь, мне не придется прибегать к решительным мерам и предупреждения окажется достаточно, чтобы вы изменили вектор тяги и начали выход из нашей эксклюзивной зоны. В случае отказа я взорву заряд вблизи вашего форштевня. Если и это не остановит вас, второго предупреждения не будет: я буду запускать толкачи до тех пор, пока до вас не дойдет смысл моего послания. А чем ближе вы, тем легче целиться. Прошу вас развернуться прямо сейчас. Даю вам пять минут. Если вы согласны, измените вектор тяги.

Передача шла в реальном времени. Даже учитывая затраты времени на обработку, Ван Жаньминь уже должен был получить первое послание. У него нет возможности справиться у Пекина о наилучшем образе действий. Но вряд ли китайскому космонавту потребуются указания. К посланию прилагался видеофайл, показывающий процесс нацеливания толкача. Лучшего стимула не придумать. Любой космонавт знал, на что способен направленный не туда толкач.

Но миновало пять минут, и ни в ускорении, ни в векторе тяги китайского корабля не обозначилось изменений. Белла из милосердия дала Вану Жаньминю еще две минуты, затем приказала запускать толкач.

Телеобъективы следили за кургузым, похожим на пушечный ствол толкачом. Железная коробка, предназначенная ускорять глыбы кометного материала, выскочила из длинного разгонного желоба толкача за две десятых секунды – быстрее, чем смог бы отреагировать человеческий глаз. Отдача пихнула толкач в противоположном направлении. Выйдя из толкача, коробка с зарядом уже разогналась до четырнадцати километров в секунду относительно «Хохлатого пингвина».

Надис подтвердила, что помещенные в коробку робот-модуль и заряд пережили запуск, – они были рассчитаны на перегрузки артиллерийских снарядов. До «Шэньчжоу-5» пять часов. Микродвигатели робота смогут поправить курс, уточняя прицеливание, если китайский корабль отклонится от прогнозируемой траектории.

Белла не слишком надеялась на это. Ее опыт общения с китайцами подсказывал: если не свернули до сих пор, вряд ли свернут и в дальнейшем. Она позвонила Надис:

– Дениз, состояние толкача?

– Побит, но еще один импульс выдержит.

– Отлично. Загружай нового робота. Думаю, Вану понадобится не один лишь разбитый нос, чтобы образумиться.

Белла не получила удовольствия от своей правоты. Она бы искренне обрадовалась поспешному трусливому бегству китайцев. Увы, следующие шесть часов их корабль оставался на прежнем курсе, и двигатель его работал размеренно и неизменно.

На финальной стадии перехвата модуль активировался в сотне километров от «Шэньчжоу-5» – достаточно для убедительности аргумента, но, как отчаянно надеялась Белла, слишком мало для существенных повреждений.

Выскочив из модуля, заряд раскрылся цветком. Раскаленную голубую точку взрыва хорошо было видно и за триста тысяч километров: злая крохотная звезда, без спроса забравшаяся на небо. Вспышка погасла – а радиомаяк китайцев по-прежнему звучал, неизменный, как пульсар.

– Мерзавец и глазом не моргнул, – заметил Шроуп, когда они с капитаном сидели в ее офисе, обсуждая новости.

– Крэйг, он храбрый. Любого выдержавшего такое я считаю достойным уважения, какой бы флаг не висел у них в кают-компании.

– Тем не менее вы пообещали ему неприятности. Я перепрограммировал второй модуль на перехват с меньшего расстояния. Как насчет пятидесяти?

– Осторожнее, – предупредила она. – Мы хотим лишь напугать, не более.

– Пятьдесят – вполне приличное расстояние. Наверное, бедняга Ван скучает. Дадим-ка ему тему для захватывающего письма домой.

Белла подождала еще пять минут – но китайцы летели по-прежнему, словно бы и не видели предупредительного выстрела. Капитану захотелось послать новое предупреждение – перед глазами стояло улыбающееся симпатичное лицо молодого китайца. Но ведь сама пообещала: второго предупреждения не будет.

Она приказала Надис стрелять снова.

– Установлен радиус поражения пятьдесят километров, – сообщила Дениз, когда робот заспешил к цели.

– Мы не собираемся поражать! – свирепо рявкнула капитан. – Всего лишь пугать! Не забывай об этом.

* * *

Белла уже отработала свою смену. Следовало бы отдыхать, выспаться как следует, но сама идея отдыха казалась смехотворной. Капитан крутила велотренажер, пока усталость не рухнула железной стеной. Белла поднажала еще, снесла ее и в итоге добилась холодной ясности ума.

Она пыталась не думать о Светлане. От мыслей о ней делалось только хуже. Но даже нехорошая ситуация с китайцами, требовавшая полного сосредоточения и обдумывания каждого шага, все равно не вытеснила ту из головы. Скверно так поступать с лучшей подругой. Скверно.

С согласия Райана Белла договорилась заключить ее в отдельную каюту медицинского отсека, предназначенную для инфекционных больных. Своему персоналу Эксфорд сообщил, что Светлану нужно госпитализировать вследствие осложнений после аварии с толкачом. О природе осложнений доктор не распространялся. Небольшая ложь во благо. А может, вовсе и не ложь. Белла и сама наполовину уже поверила, что авария на самом деле разрушила душевное равновесие Светланы. Во всяком случае, так они обе смогут сохранить лицо. Предмет ссоры Беллы с ее главным инженером нигде не озвучивался, и никто не должен был узнать об отстранении Светы до возвращения домой. А там уже дело разберут в конфиденциальной обстановке.

Хотя и оскорбленная, Белла могла подняться над обидой и понять, насколько уязвлена и обижена Светлана. Но даже если подруги и понимали, сколько боли причинили друг другу, к примирению это не приближало ни на шаг. А пока Белла и не хотела примирения. Света поставила ее в невыносимое положение. Белла пыталась разрешить проблему как можно тактичнее, несмотря на жуткий стресс и давление со стороны. Но Света не смогла увидеть, лелея собственную раненую гордыню, насколько тяжело ее капитану. Дескать, как посмела Белла не принять предупреждения всерьез? Света должна была понимать, что подруге отчаянно хотелось выслушать ее и согласиться с нею, но, как капитан, Белла не имела на это права.

Если бы Света остановилась на этом, если бы удовлетворилась демонстрацией того, насколько непонятой и униженной ощущает себя, разрыв еще можно было бы заделать, спасти положение. Но ведь она не смогла остановиться. А когда упомянула Кагана, Белла поняла: подруга искренне ненавидит ее. Дружба с поразительной скоростью превращается во вражду, будто стрелка компаса, поворачивающаяся от полюса к полюсу.

Они были замечательными подругами. Теперь стали замечательными врагами.

Когда Белла закончила крутить педали, от пота щипало в глазах, кости, сухожилия и мышцы ног будто выдрали начисто, заменив тонкими, острыми кусками битого стекла. Она выпила литр воды, покормила рыбок, проверила кислотность воды в аквариуме. Ощущая ее присутствие, стайка любопытных афиохараксов подплыла к самой поверхности.

Прозрачность афиохараксов всегда пугала Беллу. Сквозь их плоть виднелись хребты – тонюсенькие, словно прочерченные бледной тушью. Одна рыбка храбрее другой. Капитана неизменно удивляло то, что настолько простое, почти игрушечное создание может быть живым – и даже иметь проблеск характера.

Не поесть ли? Миновали уже как минимум сутки, с тех пор как Белла ела хоть что-нибудь, но, даже если бы упражнения не прогнали аппетит – а они почти всегда прогоняли его, – желудок вряд ли принял бы пищу. Вместо того она пролистала новости и расстроилась, видя, как мало внимания уделяется теперь «Хохлатому пингвину» – да и Янусу, вообще говоря, – в новостях. По главным каналам проскакивали известия о щекотливом противостоянии ООЕ и китайцев, но их погребли под ворохом других новостей.

Самолет с группой детей-спортсменов разбился на вершине Тирич-Мир в Гиндукуше. Самолеты разбиваются редко и всегда становятся важнейшей новостью. Погода улучшилась и позволила спутникам и авиационным камерам запечатлеть выживших в инфракрасном диапазоне: яркие комки, скорчившиеся подле похожих на распятие останков самолета. Биометрическое распознавание выдавало имена, на бегущей строке под картинкой появлялись биографические данные. Вертолеты к ним подняться не могли, потому пакистанская служба спасения отправила телеуправляемых роботов, и те поспешили наперегонки с гипотермией, горной болезнью и обезвоживанием.

Белла наблюдала картину аварии со смутным раздражением. Со времени последнего выпуска новостей умерло трое: учитель и пара учеников. Остальные топали по снегу вокруг самолета, пытаясь согреться.

Флекси затренькал, на экран выскочило лицо Шроупа.

– Капитан слушает, – натужно проговорила Белла.

– У меня новости, – сообщил он и отвернулся, словно боясь, что выражение на его лице выдаст тайну. – Перед такими обычно советуют людям присесть. У их носа взорвался еще один заряд.

– Разве мы не этого и хотели? Заряд подействовал?

– Да. Очень.

– Крэйг, вы о чем? – спросила она, встревоженная его тоном.

– Слишком близко.

– Слишком?

– Мы поразили их.

Он рассказал, что «Шэньчжоу-5» умолк. Перестал работать радиомаяк, заглох двигатель. Подтверждение уничтожения вряд ли удастся получить быстро, но Белла знала: это попросту формальность.

– Предполагалось, что мы просто принимаем меры по сдерживанию, – сказала она, заставляя голос звучать с ледяным спокойствием. – Пожалуйста, проинформируйте меня: в чем дело?

– Дальномер был выставлен на пятьдесят километров. Заряд не должен был повредить им, – осторожно ответил Шроуп.

– Крэйг, говоря простыми словами, мы вынесли их к чертовой матери! Думаю, это не очень попадает в категорию «не должен был повредить».

– Я понимаю.

– Не потрудитесь ли обронить намек-другой на тему того, что именно случилось?

– Наверное, они изменили курс. Мы использовали модель экстраполяции курса. Если они отклонились…

Шроуп пожал плечами, будто тут не требовалось больше слов.

– В общем, это их проблема. Закон на нашей стороне.

– Вам поможет сегодня уснуть спокойно то, что какой-нибудь законник из Ниагара-Фолс подтвердит вашу правоту?

– Честно говоря, да.

Весь гнев, накопленный после разговора со Светой, выплеснулся жаркой волной:

– Крэйг, вы рептилия! У меня бывали рыбки с большей совестью, чем у вас.

Она со стуком захлопнула флекси, не давая себе выкрикнуть что-нибудь похуже.

* * *

Белла ступила в зелень и спокойствие медицинского отсека и обрадовалась, обнаружив Джима бодрствующим. Он сидел в постели, уложив флекси на колени. Джим посмотрел на капитана сквозь стекла очков для чтения, похожих на полумесяцы.

– Если ты пытаешься обрадовать меня, то лучше выйди и зайди снова, – предложил он, очевидно заметив уныние в ее лице.

– Извини, – выдохнула она.

– Бери стул, садись. Ты выглядишь так, будто мистер Весь Мир с женой и всеми мировыми проблемами в придачу только что нанес тебе визит. – Он проницательно, с прищуром глянул на нее. – Что, и в самом деле все так плохо?

– О да, – подтвердила она, пододвигая стул, садясь и уныло сутулясь. – Скверно. Хуже, чем скверно. Мне пришлось изолировать Светлану. Она подрывала мой авторитет.

– Что случилось? – удивленно спросил он.

– Ей взбрело в голову, что нас обманывают и у нас не хватит топлива вернуться домой после работы на Янусе.

– Господи! И тебе не пришло в голову рассказать мне?

– Джим, я не хотела тревожить тебя.

– Зато теперь встревожила!

– Все пошло еще хуже.

– Замечательно! И что может быть хуже ареста старшего офицера?

– Случилось кое-что по-настоящему скверное, и вдобавок я усугубила это своей невероятной глупостью. Ты в курсе новостей про «Шэньчжоу-пять»?

– Конечно, – подтвердил он, переводя флекси в экономный режим и отодвигая в сторону. – Китайский корабль, предлагавший нам объединить силы в доблестном исследовании Януса.

– Мы только что уничтожили его.

Джим снял очки-полумесяцы и уложил их аккуратно на прикроватный столик.

– Расскажи мне.

Она вывалила о зоне эксклюзивных прав, санкционированной ООЕ, толкачах, ядерных зарядах, посланных к «Шэньчжоу-5», и о конфликте со Шроупом.

– Предполагалось, что мы их всего лишь предупредим. Напугаем – а не сотрем с лица Галактики.

– Их капитан хоть как-то отреагировал после первого взрыва?

– Никак вообще.

– А значит, скорее всего, у него был приказ не сворачивать, – заключил Чисхолм, сильно прикусив губу и качая головой. – Да, разбираться придется тяжело и долго. Но я считаю, мы поступили правильно. Китайцы напрашивались, нам пришлось показать кулак. И только.

– Я всего лишь хотела, чтобы они повернули домой.

– Мы провели границу. Никто не должен был нарушать ее.

– Командор Ван исполнял приказ.

– Белла, не жалей его. Завтра он станет национальным героем, через неделю в его честь назовут площадь, а вдову перевезут в шанхайский особняк.

– Мы убили его. И всю его команду.

– Их убил Пекин.

– Мы не дали им времени запросить базу.

– Все равно его убил Пекин, даже если бы эти приказы были отданы неделю назад. Знаешь, мне жаль, что все так произошло, но мы, черт побери, занимаемся не чем-нибудь, а исследованием космоса.

– А еще я сделала – верней, сказала – совершенно непростительное.

– Светлане?

– Хуже. Шроупу.

– Наконец и ты попалась на зуб Бультерьеру Шалбатаны.

– Я практически обвинила его в намеренном убийстве китайцев.

Чисхолм замолчал, размышляя, будто прозвучавшая мысль не казалась ему совсем уж абсурдной.

– Он и в самом деле мог?

– Да. Достаточно поменять несколько строчек программы. Вполне в пределах его квалификации.

– Полагаю, вряд ли он сделал это. Он цепной пес компании. Но он не псих. – Джим нацедил себе воды из крана у кровати. – И как наш песик отнесся к оплеухе?

– Не очень хорошо.

– Расскажи. – Его эта новость явно позабавила.

– Перед тем я уже обозвала его рептилией.

– Рептилией, – повторил Чисхолм задумчиво. – А какой именно?

– Мы не вдавались в подробности.

– Неплохо. По крайней мере, ты оставила вопрос открытым.

– Не сомневалась, ты и здесь найдешь что-нибудь хорошее.

– Я всегда усерден в поисках хорошего. Что еще остается? Наш терьерчик проглотил пилюлю?

– Он попросил письменного извинения.

Чисхолм поморщился:

– Тут он тебя сделал. И не то чтобы обиделся. У него шкура толще ледяной корки на Европе. Шроуп не был шокирован, услышав от тебя оскорбление. Но ты дала ему отличный повод выглядеть оскорбленным.

– Понимаю. И оттого так злюсь на себя. Я вляпалась в ловушку.

– Будь уверена: у нашей сволочи под курточкой был флекси, поставленный на запись. Если ты не распластаешься как следует перед ним, он перешлет всю историю домой и спустит на тебя психологов.

– Понимаю, – повторила Белла.

– Они поднимут вопрос о твоей пригодности для должности капитана. Заявят, что на тебе сказывается напряжение погони за Янусом. Мол, ты начинаешь бросаться на офицеров. И неприятная история со Светланой только усугубит дело.

– Джим, на отстранении настаивал Шроуп.

– Но решение-то принимала ты.

– Да, – согласилась она уныло.

– Мерзавец все просчитал наперед. Белла, он прицелился на твое отстранение. Ему не терпится втиснуть свой зад в твое кресло.

– Зачем тогда ему мои извинения?

– Паренек накапливает боезапас. Даже если он и не вцепится в тебя из-за оскорбления, по возвращении домой у него окажется толстенькое досье. И если оно не принесет ему «Хохлатый пингвин» на блюдечке, уж точно обеспечит карьерный рост.

– Мелкая хитрая сволочь!

– Согласен. Думаю, ты должна написать извинение.

– Я не сомневалась, что ты посоветуешь это. И кстати, уже написала.

– Молодец. Небось самочувствие при этом было такое, словно рвала себе зубы.

– Ради сохранения корабля я бы их охотно вырвала.

– Шли ему свои расшаркивания, а потом отправь ко мне. Я поговорю, прикину, можно ли уладить все миром. Скажу, стресс у тебя, нагрузка запредельная. А если он по возвращении домой нападет на тебя, ему придется разбираться и со мной.

– Спасибо, – ответила она нерешительно.

– Я могу поговорить и со Светланой. Райан поместил ее в изолятор?

– Да. Подальше от команды. На самом деле она, в общем-то, здорова. Джим, мне паршиво делается, как только подумаю об этом, но что еще с ней сделать?

– Но она же отличный спец.

– Мало кто сравнится.

– Хм, эти ее находки – ты смотрела их?

– Ради нее – да. И выглядят очень убедительно. Но я проконсультировалась с базой – не стыкуются у нее данные.

– Она ошиблась с математикой?

– Хуже. Похоже, она попросту подделала данные.

– Ничего себе! – выговорил он и скривился, будто от боли. – Серьезное обвинение.

– Говорят, у нее нервный срыв. Джим, я бы не поверила – ведь это Светлана Барсегян, а не зеленый новичок на первой вахте. Она побывала во всех мыслимых переделках и ни разу даже бровью не повела. Но я тоже была когда-то твердокаменной. А потом…

– Думаешь, раз срыв случился у тебя, он мог случиться и у нее?

– От тяжелой работы изнашивается все.

– Даже люди.

– Джим, мы все – лишь винтики большой машины. И все – уязвимы.

Он посмотрел на нее пристально и безжалостно:

– Вижу, непростая у тебя ситуация. Тупик, однако.

– Она восприняла тяжело. Наговорила всякого, – призналась Белла. – И я… я почти ударила ее. Ударила! Лучшую подругу.

– Уверен, ты вела себя максимально профессионально и разумно.

– Сама себе это повторяю.

– Помогает?

– Нет.

Он взял ее за руку, и от простого человеческого тепла Белле стало чуть легче. Она обрадовалась, эгоистично и не слишком разумно, тому, что из-за болезни Джим Чисхолм оставил свой пост, ведь потому он мог говорить так вот – искренне и спокойно, не стесненный протокольными условностями.

– Белла Линд, иди и отдохни, – велел он. – Это приказ.

* * *

Она отправила по электронной почте извинение Шроупу, а потом сделала глупость – легла спать. Когда будильник вернул ее к реальности, чувствовала себя Белла гораздо хуже, чем раньше. Кошмары шли чередой, снова и снова прокручивали события минувшего дня, показывая с разных сторон гибель «Шэньчжоу-5». Затем дурные сны переключались на катастрофу в Гиндукуше, смешивались, и Белла брела по колено в снегу, светя фонариком в зимнюю тьму, отыскивая выживших. Кошмар неизменно заканчивался находкой Ван Жаньминя, погребенного в сугробе, но одетого в скафандр. Она разбрасывала снег, протирала лицевой щиток и видела, что он еще жив, готов простить и по-человечески просто и наивно рад спасению. Затем Белла просыпалась на мгновение, снова проваливалась в сон – и кошмары возвращались. Выбравшись из гамака, она ощутила себя отравленной, измученной. Тело требовало отдыха – и не получило его.

Если это цена погони за Янусом, какого же напряжения потребует работа на нем?

* * *

Светлана содрала пластыри с датчиками, прилепленные Райаном к ее коже. Немедленно разноголосо и обиженно заверещала аппаратура. Света отодвинула ее и выбралась из кровати. Аккуратно сложенная одежда еще лежала на столике: спортивное трико, тенниска, клетчатая рубашка, которая обычно носилась расстегнутой. Слегка кружилась голова, но чего еще ожидать после столь долгого лежания? Открывая герметичную дверь между изолятором и основным медицинским отсеком, Светлана услышала, как пошевелился за занавеской Джим.

– Светлана? – спросил он слабо и хрипло. – С тобой все в порядке?

– Да, Джим.

– Что ты делаешь? Ты говоришь, будто что-то не так.

– Лучше не спрашивай. Не стоит.

– Я знаю, почему ты здесь. У тебя разногласия с Беллой, и ты…

Она раздвинула занавес настолько, чтобы увидеть его лицо, полузакрытое подушкой, с темно-серым пятном у рта. Впервые он выглядел по-настоящему больным, будто хворь наконец-то сумела прорваться наружу. Три недели назад казалось – Джим переживет погоню за Янусом и возвращение на Землю. Теперь стало совершенно ясно, что этого не случится.

– Да, что-то не так, – заметила Светлана. – Что-то найденное мной…

Она вдруг умолкла. Впервые за много часов Света встала на ноги и поймала себя на мысли, что корабль летит как-то иначе. Ведь сразу ощутила неладное, но поначалу решила: это из-за того, что долго валялась в постели.

– Ускорение, – выговорила она наконец.

– А, ты тоже заметила, – сказал Чисхолм, попытавшись изобразить кивок, не отрывая головы от подушки. – Я уж думал, кажется только мне.

– Мы больше не идем на половине g.

– Нет. Меньше. Возможно, две пятых? Или еще меньше?

Он пытливо глянул на нее, ожидая подтверждения, – и глаза его показались выпученными.

– Еще всего лишь двадцатый день. Нам остались сутки до Януса.

– Наверное, у изменения тяги есть веская причина.

– Единственное объяснение – проблемы с двигателем.

В голову пришла злая мысль: тягу ослабили, потому что заканчивается топливо. Надо же, какая неожиданность! В любую минуту двигатель заглохнет – и «Хохлатый пингвин» поплывет бессильно в ночь. И тогда уже не остановишься и не повернешь.

Жутко.

Но страх быстро прошел: ведь такого не может быть. Двигатель выдаст нормальную тягу до последней горстки топлива. И даже с минимальной оценкой его запасов надолго должно хватить. Для работы на Янусе, во всяком случае. Проблематично возвращение домой.

– И когда упала тяга? В «Шипнете» есть что-нибудь об этом?

– Ничего.

– И ни Белла, ни Крэйг не говорили с тобой?

– Наверное, ты не заметила: я уже не среди тех, кто решает судьбу корабля. Не хотят меня нагружать тяжелым делом командования. Они, знаешь ли, добрые.

Он накачан лекарствами до такой степени, что балансирует на грани беспамятства. Светлана подумала – они и в самом деле добрые. И понадеялась, что в ее лице не отразились ни жалость, ни ужас.

– Мне нужно кое с кем переговорить, – сказала она. – Может, они и не заметили наших неприятностей.

– Белле не понравится, если ты покинешь медицинский отсек.

Светлана улыбнулась умирающему:

– В конец концов она скажет мне «спасибо» за это.

В медицинском центре на дежурстве никого не оказалось. Ноги Светланы неслышно ступали по галерее. Чем больше бывший глава реакторщиков думала об изменении тяги, тем меньше ее причиной казалась неисправность. Реактор либо работает, либо нет. Промежуточного режима попросту не существует. А поскольку топливо закончиться еще не могло, остается одна возможность: уменьшить тягу приказала Белла.

Наверняка она засомневалась.

Светлана шла по коридорам, довольная тем, что на ночной вахте светили лишь тусклые красные лампы. На всем пути навстречу попалась только Бренда Гэммел, из группы наружных работ – группы Перри. Бренда глубоко задумалась и лишь рассеянно кивнула. Хорошо, что не попался никто из ее собственного отдела. Слишком много было бы неприятных вопросов: где была, что делала, и так далее. Но по мере продвижения уверенность Светланы колебалась все больше. Если Белла начала сомневаться, может, подождать, пока сомнения не усугубятся и ситуация не дозреет сама?