Читать книгу P.S. Люблю тебя - Алайна Салах - Страница 11

– Я бы хотела оставить у вас Сэма в эту субботу, мама. Джордан Корнуэлл проводит презентацию новой линейки товаров, и мне необходимо там быть.

Мама откладывает в сторону ножницы, которыми подравнивала стебли садовых роз, и аккуратно вставляет цветы в вазу. За последние два года к аукционам и выставкам она охладела, и теперь её главным интересом стало садоводство. Газон в родительском доме напоминает фейерверк на День независимости: из него торчат бутоны свыше дюжины расцветок.

– Надеюсь, на мероприятие вы идете вдвоём с Айзеком?

Её тон мне не нравится, так же как и взгляд, полный готовности поучать. Я с удовольствием ответила бы, что иду одна, при условии, что это было бы правдой.

– У тебя есть основания полагать, что это не так?

– Компания сейчас переживает непростые времена, и твоя обязанность как женщины – поддерживать своего мужа. Люди должны видеть, что, несмотря на имеющиеся неприятности, в вашем браке по-прежнему всё стабильно. Я знаю твой характер, Таша, и потому считаю нужным это напомнить.

– Я услышала три предложения, в каждом из которых ты говоришь о моих обязанностях, о том, кто и что должен и что необходимо делать, – едко замечаю я. – Наверное, удобно, сидя здесь в окружении дорогого антиквариата и эксклюзивных гортензий, раздавать распоряжения. Говорю тебе в тысячный раз: мне почти тридцать и у меня есть своя голова на плечах. Это мой брак, и я сама решу, когда и как буду поддерживать мужа.

Наши словесные потасовки с мамой никогда не бывают простыми. Мою едкость она отражает холодностью, сухость – сарказмом. В этом мы с ней похожи – у нас большой арсенал брони и выдержки.

– Если бы я не видела, как много ошибок ты совершаешь, я бы промолчала. Да, тебе почти тридцать, и пора учиться быть гибкой, Таша. Сильный характер вовсе не означает, что его необходимо постоянно выпячивать. Тем самым ты подавляешь своего мужчину и вредишь вашему браку.

– А что в нашем браке должен делать Айзек, по твоему мнению?

– Он глава семьи и авторитет, и никогда не должен в этом сомневаться. Только тогда брак будет успешен.

Во мне поднимается жгучее раздражение, подпитываемое ощущением несправедливости. Просто удивительно, что мама может подмечать самые незначительные нюансы и при этом упорно открещивается от очевидных вещей, когда ей удобно. Мы приезжаем к ним в гости каждую неделю на протяжении шести лет, и нужно быть слепой, чтобы не заметить, что я и Айзек не претендуем на звание счастливой семьи.

– То есть, если мне достался слабый мужчина, я должна стать ещё слабее, чтобы на моём фоне он не чувствовал себя ущербным? Не слишком ли ты дискредитируешь роль женщины в семье и обществе?

– Функция женщины добавлять мужчине уверенности, а не наоборот. Ты пока слишком молода и неопытна, чтобы понять: именно так всё и работает.

– Мысль о неопытности тебе удалось внушить мне много лет назад, но, к счастью, я больше так не считаю. Думаю, пришло время смириться, что у нас совершенно разные взгляды на жизнь и твои мне не подходят.

Мама собирает со стола обрезки стеблей и, сбросив их в урну под столом, снимает очки и пристально смотрит на меня.

– Каждый раз, когда этот парень появляется в твоей жизни, ты начинаешь говорить необдуманные вещи.

Я громко смеюсь, на что мама демонстративно вздыхает, так что её винтажный блейзер от Шанель натягивается, и вздёргивает бровь, насколько ей позволяет ботокс. Так она говорит, что ей неприятно моё поведение.

– Тебе всегда нужно найти причину, почему мои мозги начинают работать в отличную от твоей сторону, а Джейден в этом смысле стал любимым козлом отпущения, – говорю я, просмеявшись. – Только это не он, а я. Мне противно, что ты постоянно пытаешься запихнуть паршивое содержимое в красивую обёртку и упрямо закрываешь глаза на факты.

– И в чём заключаются факты, Таша?

– В том, что много лет назад я совершила ошибку. Будь я поизворотливее, я бы могла обвинить в ней тебя, но так уж ты меня воспитала, что я умею смотреть правде в глаза. Только я виновата в том, что сделала неправильный выбор. Я тебя ни в чём не обвиняю, мама, но и слушать твои рекомендации относительно того, как мне справляться с последствиями, не буду.

– И в чём же твой выбор ошибочен, Таша? В том, что у тебя есть муж, которого уважают, ребенок и положение в обществе?

– Ты считаешь, что Айзек единственный, кто мог это мне дать?

– Ну и точно не сын Розы. Я читаю интернет: там о его прошлом такое написано, что у меня волосы шевелятся. Он всё тот же уличный головорез в костюме, и я бы никогда не позволила тебе связать с ним свою жизнь.

– Зато теперь он владеет половиной акций нашей компании, и всем плевать на то, как он заработал свои деньги. За ним толпами бегают журналисты, мечтая взять интервью, и ваши с отцом друзья готовы лизать ему задницу так долго и глубоко, насколько им позволяют их дряхлые колени.

«А ещё по четвергам он трахает меня у себя в номере на диване, чтобы ты могла по-прежнему с гордостью носить свой великосветский статус и распыляться высокомерием», – добавляю мысленно.

– Выбирай выражения, Таша! Я всё ещё твоя мать! – лицо мамы краснеет, и я отмечаю, что сейчас мы, пожалуй, впервые за всё время перешагнули границу семейной иерархии. Меня начинает трясти от накопленных эмоций, и сегодня я не вижу смысла себя останавливать.

– Проблема в том, что пыльные догмы для тебя важнее реальной жизни. Важнее меня, Сэма. Почему ты всегда так превозносила Айзека? Потому что он сын ваших друзей? Хорошо воспитан, водит красивую машину и получил достойное образование? Да, это так, но то не его заслуга. Он получил это от своих родителей, вырос на готовом. Тебе нравится обёртка, и ты успокаиваешь себя тем, что содержимое ничуть не хуже. Джейден не так хорошо воспитан, у него не было машины и шансов на образование, однако что мы видим сейчас? Айзек с успехом просрал все преимущества, какие у него были, а Джейден, не имея ни единого, добился успеха. Но ты, чёрт возьми, по-прежнему высокомерно кривишь нос, заявляя, что он никогда не будет равным тебе и твоим друзьям. Вот в чём разница между нами: ты живёшь в фальшивом мире. Я живу здесь и сейчас. Правда в том, что парень, к которому ты привыкла относиться со снисхождением, всех нас купил, нравится тебе это слышать или нет. А если бы он нас не купил, где-то через полгода или год тебе бы пришлось съехать из этого дома в квартиру и устроиться на работу, так же как папе, Кларку и Тайре, – я выплевываю эти слова на одном дыхании и даю себе секунду, чтобы перевести дух: – И знаешь, если бы не Сэм – не исключено, что мне понравилось бы наблюдать за подобной версией развития событий.

Мамино лицо приобрело оттенок, который у неё бывает после химического пилинга, но в ответ она не произносит ни слова. Я разворачиваюсь, чтобы пойти к двери, но снова останавливаюсь, потому что вскрытый ящик Пандоры не желает захлопываться.

– И ещё! Кое в чём я всё-таки вас обвиняю. В том, что много лет назад вы сделали меня средством достижения собственного комфорта. Тебе нравилось пребывать в статусе богатой домохозяйки, а папа неожиданно понял, что устал от бизнеса и хочет на покой. Поэтому, покопавшись в составляющих, вы наспех воплотили в жизнь свой план: Айзек женится на мне, компании объединяются и ужины с Фьюри длятся всю оставшуюся жизнь. Да, я сама начала встречаться с ним, но раз уж ты такая умная, дальновидная и так заботишься обо мне, неужели не могла предположить, что есть большая вероятность того, что мы расстанемся? Ведь я, по твоим словам, была молода и неопытна. Ты отлично жонглируешь определениями, мама. Когда тебе необходимо, называешь меня мудрой и взрослой, а в другой момент обвиняешь в незрелости. И всего этого ты бы не услышала сегодня, если бы не продолжала делать ровно то, что и много лет назад. Хочешь знать, что я думаю? Я умнее и лучше, чем ты, потому что, в отличие от тебя, знаю, какой бывает настоящая жизнь. И вместо того чтобы раздавать советы, молись, что моего терпения хватит и ты никогда о ней не узнаешь.

Я ухожу. Сажусь в машину, выруливаю из родительских ворот и, остановившись, что есть силы кричу в лобовое стекло. Могу себе позволить – мой внедорожник стоит двести тысяч долларов, и шумоизоляция у него отменная.