Читать книгу Незабываемые встречи - Альберт Атаханов - Страница 12

После незабываемого общения с Вольфом Мессингом я серьезно задумался о его словах по поводу пения на профессиональной сцене оперных театров. Получив диплом об окончании музыкального училища по специальности солист-вокалист, я постоянно держал в мыслях напутствие Мессинга. Поэтому я решил ехать в Москву поступать в консерваторию. Тем более что моего возвращения давно ждали мои родные – мама и бабушка Евдокия Ивановна. В Москве сразу же я взял все необходимые для поступления документы и приехал на улицу Герцена. Поклонился памятнику Петру Ильичу Чайковскому с мыслями: «Я от Вольфа Мессинга, Пётр Ильич, приехал». Затем нашёл заведующего кафедрой вокального отделения консерватории Гуго Ионатановича Тица. Он спросил, по какому направлению меня учили в туркменском училище. Я сказал, что закончил училище у педагога Бяшима Артыкова – солиста оперы, лирического тенора. Вот он меня все годы и вёл в этом вокальном направлении. Тогда Гуга Ионатанович посоветовал мне поступать с исполнением на экзамене арии Ленского из оперы «Евгений Онегин» П.И. Чайковского и ещё спеть любой теноровый романс. И когда я перед солидной московской комиссией исполнял эти произведения, то, конечно, по привычке к выступлениям на эстраде вёл себя артистично, как на оперном спектакле, а не стоял у рояля, сложив руки. Члены комиссии, слушая моё исполнение, улыбались и часто перешёптывались. В общем, приняли меня. Но что самое удивительное – после моего зачисления, я ещё раз вспомнил слова Мессинга, когда знаменитый консерваторский фониатр, проверяя мои голосовые данные и ставя на медицинский учёт, сказал: «Кто написал в вашей экзаменационной карточке, что вы, молодой человек, тенор?! Вы, батенька, совсем не тенор, у вас толстые, крепкие голосовые связки – прямо, можно сказать, шаляпинское горло! А в карточке написано тенор, это неправильно, пойте спокойно баритоном!»

Я, конечно, был потрясён таким выводом профессора Петрова по поводу моего голоса. Он много лет занимался всеми солистами Большого театра и имел огромный опыт. Как тут не вспомнить было Вольфа Григорьевича! Я вышел из кабинета и побежал по лестнице к выходу из консерватории, выкрикивая: «Ура, я не тенор – я баритон! Буду петь только баритоном!» Но, возможность петь баритональные партии наступила для меня не очень скоро. На первом курсе в основном занимались «арпеджио» – распевкой и учили вокализы плюс множество теоретических занятий. Было очень скучно без концертных выступлений, и, узнав из газет о вновь открывшемся факультете музыкальной режиссуры в Ленинградской госконсерватории имени Н.А. Римского-Корсакова, я поехал туда.