Читать книгу Гурманам философских предпочтений - Альберт Федорович Савин - Страница 3

Кто бы сегодня мог подумать, что австрийский врач псхиатр Зигмунд Фрейд поставит во главу всей многогранной деятельности человека – не сознание и даже не сверхсознание, а нечто «бессознательное» в образе бездонного кладезя способностей, талантов и безумно великих деяний, основой чему послужил древнегреческий миф об Эдипе.

Когда у царя Фив родился сын Эдип – некий провидец определил его судьбу следующим образом: как только он вырастет, то обязательно убьёт отца и женится на матери. И, якобы, так по законам провидения и случается. Вернулся Эдип из странствий, не узнал отца и в случайной ссоре покончил с ним. Мать тоже не узнала сына, но восхищаясь его подвигами – согласилась разделить с ним супружеское ложе. И вдоволь насмотревшись на неслыханное извращение родства – сын выколол себе глаза, а мать – взяла да и покончила с собой.

Это, спрашивается, что за семейный триллер, подобия которого с большой охотой принялись распространять словно одуванчики по ветру.

Ведь по современным меркам вывод сам собой напрашивается: все эти ужасы, очевидно, только и стали возможны потому, что творились бессознательно, в полностью невменяемом состоянии.

А не тут-то было! Именно «бессознательное» принялись трактовать вместилищем творческой энергии и вдохновения, чему обыденное сознание мешает черпать художественную силу искусства и своих поступков, изобилующих убийствами, инцестами, буйными необузданными страстями, гримасами, позами и телами. Философы так и принялись учить – хочешь стать великим, откажись от сознания в пользу безумства!

====

Наверное, в доразумной природе, брошенной по Сотворению к ногам человека, подобные триллеры – в порядке событий, не вызывающих особых эмоций. и вольготно расположившихся в бессознательных уголках памяти с полным набором насилия, страхов, неврозов и половых беспорядочных совокуплений.

А что ещё можно было видеть на прмитивном уровне живого существования, кроме того – как набивают брюхо, проваливаются в сон, да подминают тех, кто первыми под фрикции попался.

Но ради исторической объективности – что ещё могло быть в головах людей, если в них тысячелетиями вдалбливали совсем иной, чем сегодня мир – жутким и пугающим кошмарами мрачных чащоб и ночей, диких зверей и грозных явлений природы по воле неких тёмных сил?

Однако, весьма оригинальную интерпретацию перехода от простого (обыденного) разума к талантливому художественному – предложил немецкий философ Мартин Хайдеггер в своей работе «Вещь».

Возьмём, например, обыкновенный кувшин. С позиции мысли элементарной – сущность кувшина лишь в тех его стенках, которые лепит гончар.

А с позиции мысли, еще и мыслящей – сущность не в стенках, а в пустоте кувшина. Вот эту пустоту можно заполнить водой, а вода из росы, а роса из неба или недр земли.

Но – нет! Лучше заполнить вином, а вино – посланный Богами напиток, добываемый из виноградной лозы в которой соединились питательные силы земли и солнца.

Значит в чем же суть кувшина – бестолковые вы мои?

Не в стенках и не в гончаре, а в умещающихся в стенках воде, вине, Земле, Солнце и вообще всего мира вместе с божествами.

А автор думает – и вот чего, уважаемый Хайдеггер пристал к кувшину? Как-то скудно и скупо для мыслящей мысли получается.

Почему бы тот кувшин не заполнить, например, золотом, брюликами и прочими драгоценностями, да мысленно промониторить – что за ними скрывалось и скрывается в пустоте по белу свету?

Или букет алых роз – неизвестно чему бывших свидетелями при свечах? Да со всеми страстями и неприметными для сознания деталями, нюансами и нюансиками, и вообще со всем мысленным смаком, вмещающимся в пустоту бытия.

Ведь так же сегодня у свободных продюсеров и режиссёров: – чтобы для большей убедительности – не просто постельные сцены, а как срывают неглиже перед этим, да со страстью, в которой от любви до ненависти всего-то один миг, и чтобы на отмашь, коли хрупкая, но сопротивляющаяся и – ой, как много всего интересного, ускользающего от обыденного сознания!

И как же тут простой супруге да не увидеть в совсем пустом кувшине весьма надежное средство на голову неверного супруга, заявившегося под утро пьяным от вина и вместе с виноградаркой?

А предлагается ещё одна вещица. Например, костюмная пара – пиджак и брюки. Конечно же, суть не в материале и не в мастерстве портного, и не в прямом и явном предназначении костюмной пары. А в пустоте, которая ею охватывается. А в эту пустоту втиснем тело философа со всеми надлежащими ему причандалами.

Но возьмём для приличия – конкретный желудок. Его ведь можно наполнить и коньяком за столом, который обслуживают удивительно хорошенькие девушки, одна из которых случайно прикоснулась к вам бедром.

А далее… просто не перечислить всех вариантов, которыми заполняют пустоту между двумя гранями, прежде не убедившись, кому и для чего эта вещь предназначена. А если еще по Фрейду и в самом деле докатиться до бессознательного…. – то чего уж там Эдип какой-то!

Так ведь для человека вменяемого, отдающего отчёт за свои поступки, и последствия для себя и окружающих, прежде, чем их совершать – то самое вместилище бессознательного и есть не что иное, как скопище различных проявлений шизофрении, с у с т о й ч и в ы м и аффектами взрывного характера и высокой интенсивности.

====

Но некоторую ясность внёс другой психиатр Карл Юнг. Он не просто поддержал выводы Фрейда о «великом» бессознательном, но и распространил его на «коллективное бессознательное» в образах т.н. архетипов.

И что примечательно – архетипы по Юнгу были не реальными существами, а лишь их символами. Например, вселенский Разум в различных интерпретациях – объективно не существует, а вместо них – символы, сформированные в головах людей.

Точно также нет демонов, дьяволов, чертей, ангелов небесных, царств, ада и прочих мифических персонажей, а есть их мысленные символы в головах людей. Вот ими-то в бытии и руководствуются.

Однако, Юнг ведёт не к этому. Он полагает, что поскольку архетипы условно символические – их нельзя узрить в принципе, с ними нельзя связаться, бесполезны различные доводы с доказательствами, ибо это всё в своих же головах, в сердце, в душе.

Наверное – так и есть. Но ведь тысячелетиями же и внушают, что те Архетипы – никакие и не символы, а запросто материализуются в людей и обратно, совершая подвиги во спасение человечества, что душа это никакой не символ, а реальное средство перемещения в иной мир на вечное блаженство в реальном занебесном царстве и что люди сами погрязли в аморализме, не желая внимать махровой мистике. Кому же верить?

А человек не может жить без веры в лучшее и доброе, а если веру раздвоить – как узнать, какая не даст ошибиться? Верить символически или по-настоящему, с полной отдачей своих чувств, сердца и души.

У нас же как в миру – носишь чувство веры в себе, в сердце, в душе, познакомился с человеком, пообщался по совместному бытию, убедился, что он систематически отвечает такой же верой в тебя – это и вдохновляет на всё дальнейшее светлое и доброе.

Но не так у некоторых психиатров! Они убеждены и других убеждают в том, что не требуется для веры никаких себе подобных.

А самостоятельно задействуй чувство веры и неустанно убеждай сам себя в том, что – есть он, твой объект веры и старайся, вплоть до того, пока сам он и не обнаружится с объятиями навстречу.

А ведь точный расчёт у мистических психологов – действительно самообнаруживается, и метода постижения не сложна – снабдить типовым текстом (желательно без пустоты), дабы читал его постоянно.

И не только в местах, для этого предназначенных, но и самостоятельно, денно и нощно, ко сну отходя и просыпаясь по утрам, за трудами или на досуге, снедуешь или исполняешь супружеские обязанности. Так ведь это тебе не школярская зубрёжка! И всё обнаруживается – к великой радости и счастью. Но как?

Не реальными же объектами, а теми, по Юнгу, условными символическими образами-архетипами – который не может материализоваться, с которым нельзя поручкаться, попытаться обнять п у с т о т у (опять Хайдеггеры нужны), а уж нечего и говорить про супружеское ложе. В сновидениях – запросто. Имеют-таки символы воздействие на тонкую психику!

Ибо сон как раз такое состояние, которое максимально свободно от помех процессам в голове с отключением приема информации, а потому все условия – для спонтанного проявления уже запечатлённой в памяти. Запечатлелось – как птицы парят в небесах и самому явится парение.

В сущности – сонное состояние вполне схоже с состоянием ухода из жизни, только с той принципиальной разницей, что в первом случае жизненная энергия накапливается для новой активности, а во втором и та, что есть – уходит постепенно, ещё давая шанс последним грёзам.

Вообще-то говоря – человек так и живёт в двух мирах – в одном реальном материальном, во плоти, с весомыми параметрами, а в другом – в мире символических бесплотных образов, в точности отражающих реальный мир, но способных своей невесомостью – на любые фантастические построения, вплоть до искажения (искривления) естества. Тут уж кому и что – предпочтительнее.

Но если перед тобой стоит задача расти и совершенствоваться – одним воображением не обойтись. У Ницше это называется устремиться к идеалу человека – сверхчеловеку. Ибо по высокой философии, изначально «человек» – это ещё «ничто» и лишь устремления к человеку.

Что именно означает «сверх» – остаётся только гадать. Если бы сам Ницше и не подсказал, что если среди нас и есть сверхчеловек – то это художник, философ и святой.

(Обидно! Я-то думал – суперменом становиться. Ну, там – податься в космонавты, просторы покорять, уж на худой конец и жизнь свою за Родину геройски положить!

А в почёте, оказывается, мыслители, витающие в облаках! А надо полагать – от денег ещё не отказались на какие-то там продукты питания и регулярного справления естественных надобностей «по-малому» и «по-большому»? )

Но, похоже – так же, как у всех обычных бесталанных. Вот только кто же им подскажет выход из шекспировских мытарств про «быть или не быть».

А то ведь как? Одни, наивные, убеждены, что жизнь не зря прожить – это когда построишь дом, деревьев насажаешь, себя потомством обеспечишь и слабым пособишь.

А другим – так нравится лишь и з о б р а з и т ь – как бы то дурацкое кредо, да облачать в нечто более прекрасное, высокое и светлое, а то и поюморить над ним со сцены – и вот вам царские хоромы, кипарисовые рощи и ватага детей по белу свету.

А откуда, спрашивается? А оттуда! Шахтёр, например, выполнил норму по угольку, а для следующей – та же сила требуется. А артист подготовил одну программку – и ну колесить по белу свету с массовым облегчением карманов, желающих прикоснуться к прекрасному, высокому и светлому!

====

Ну а что философы – всё, что ли, познали? Да ничего подобного! Один советует жить вот так, а другой ровно наоборот.

Сократ сказал, что воровать негоже не потому, что закон запрещает, а оттого, что уважать себя перестанешь за это. Спасибо Сократу – теперь думаем как не воровать д о т о г о, как начнёшь себя уважать!

Он же учил молодёжь никому не верить, пока не пропустишь через себя. А самому-то Сократу – верить или тоже подождать? А тогда – в чём же мудрость?

Декарт, наоборот – за подчинение законам и обычаям своей страны. Не умиляться собственным мнением, а следовать мнениям более благоразумных людей.

Диоген прослыл мудрым своим безразличием ко всем внешним благам – богатству, комфорту и славе. А для воплощения своих идеалов не нашёл ничего лучшего, как спрятаться в бочку, питаться одной капустой и жить на то, что подавали. Спасибо Диогену – теперь будем знать, как наращивать самодостаточность!

Ж. Ж. Руссо за то, что науки, письменность и искусство – есть вообще враги морали.

И теперь спрашивается незамутнённым рассудком – какие сверхчеловеки? Ведь это означает ни много ни мало, а то, что человек и по сей день так и не знает как жить правильнее – благодаря исключительно мудрым философам.

Благодаря только им – одни двинулись куда-то, а другие им в пику и вплоть до фанатического истребления заблудших, а те – этих заблудших!

Но может святые на страже порядка? Есть и на этот счёт мудрость: – Л. Толстой с его объятиями навстречу револьверу убеждал, что христианская религия – это религия сильных людей. А тот же Ницше наоборот – она своим состраданием коверкает и искажает человеческий образ.

Ладно бы, упражнялись философы в высоких сентенциях между собой – но дети же, ученики вокруг. Приподнеси такому заумную премудрость про то, что мы знаем, что ничего не знаем – он же физически не сможет встать на позицию Сократа и принять по-философски оное, как призыв никогда не останавливаться на достигнутом.

А единственное, что он воспримет из этой мудрости (если и воспримет), то совершенно бесхитростное заключение о том, что, видно, он действительно – тупой, как валенок, хотя, возможно, до этой мудрости так не считал.

Открой ученику глаза на то, что он ещё «ничто» – он также, не будучи ещё философом, не сможет добраться до смысла – сколько ещё перед ним возможностей для роста и развития. А воспримет просто и недвусмысленно – букашка он, муравей и козявка.

Порекомендуй ему постараться вообразить мир свободным – он же ещё неспособен уразуметь про долг и честь и прочую мораль, а так и захочет вытворять всё что он захочет вплоть до махрового аморализма, да ещё и удивляться – чего это к нему другие вдруг с претензиями – дебилы!

Начни, философ, втемяшивать про то, что обыденный рассудок – это быть тебе серым, пока не начнёшь нырять в бездонный колодец бессознательного – и впрямь начнут отключаться для талантливой невменяемости.

Намекай на то, что безумству храбрых поём мы песню – точно сочтут за подвиг секс в самых людных и не обычных местах и позах, и гордиться тем, какие они смелые и раскрепощённые!

Так ведь по складу далеко не философского ума – мы все. по сути, перед ними дети. И уж точно поделены на учеников и Учителей – по всей планете!