Читать книгу Эффект пророчицы. Часть 2 - Альберт Исаев - Страница 3

Лёгкий толчок от придорожной кочки – и едва спросонья не выпав из своего уютного гнёздышка, чуть подавшись вперёд, Анна резко выставила вперёд левую руку, ухватившись за приборную панель и одновременно распахнула веки. Разбуженная немного странным образом, сперва ей показалось, что она и не спала вовсе, но глядя через слегка запотевшее по краям окно «ЗИЛа», ощутив на своей левой щеке лучи восходящего солнца, тут же поняла: сон сморил её уже довольно давно. Хотя сам факт этого не мог не радовать, застыв в этой довольно забавной позе, Анна всё ещё не шевелилась, точно не веря, что это не сон. Заворожённые, совершенно остекленевшие серо-голубые глаза смотрели точно вперёд. Идеально прямое, бесконечно длинное дорожное полотно тянулось до самого горизонта, прорубая своим асфальтом узкое окно в и без того редком подлеске. Густая пепельно-серая пелена ровным слоем заволокла дорогу, прикрывая собой многочисленные дорожные ухабы, куда то и дело проваливались колёса грузовика. Жалкие фонарики фар не сильно помогают водителям – жёлтые огни с трудом пробиваются сквозь этот непроглядный туман. Ярко-красное из-за заслоняющих его облаков маленькое солнце озарило лазурно-голубое небо своим красивым апельсиновым отблеском. Молоденькие берёзы, некошеные поля, перемежаемые бесчисленным множеством обветшалых домиков, на одном дыханье пролетали друг за другом – кажется, они где-то в Подмосковье.

Внезапно до Анны дошло, что её правая рука облокачивается на что-то тёплое и мягкое. «Савва?» – неожиданно спохватилась она. И правда: во сне девушка совершенно случайно прилегла на плечо своего спутника. Савелий в ответ даже не шевельнулся: по-настоящему крепкий сон Зверобоя не смогли одолеть ни солнечный свет, ни тряска, ни уснувшая на нём сводная племянница. Молодой человек будто умер – лишь его едва слышный храп не дал Анне повода взаправду испугаться. Только, кажется, ей от того ничуть не легче – вспомнив всё, что с ними произошло вчера, на неё тут же навалилось гнетущее чувство одиночества.

Наконец придя в себя, Анна аккуратно привстала со своего сводного дяди и сбросила с себя куртку, ставшую ей в эту ночь одеялом. Холодный воздух из открытого окна сразу же заставил её вздрогнуть, по её бледным, тонким рукам немедленно побежали мурашки. Согрев онемевшие за ночь пальцы своим дыханием, Анна осторожно ощупала левую ногу. Кажется, с голенью всё более-менее в порядке: рана почти не болит, при желании девушка вполне могла встать на ноги. «Хоть что-то радует» – грустно вздохнула она.

– Доброе утро!

Вздрогнув сперва от неожиданности, Анна тут же повернула голову в сторону водителя грузовика. Выглядел он, мягко говоря, неважно: отсидев за рулём всю ночь, мужчина заметно клевал носом – дневной сон не сильно пошёл ему на пользу.

– Доброе… – тихонько пробормотала она.

– Хорошо поспали?

Рот водителя расплылся в широкой улыбке – он всё видел! Смущаясь, Анна поспешно отвернулась от него.

– Ну да вроде…

– Вы так хорошо спите – продолжал улыбаться он, – Ангелочек, чес-слово!

– Ему не говорите только. Пожалуйста… – смущённо уткнув взгляд в приборную панель, девушка чувствовала, как её белоснежные щёки буквально пылают.

Бросив взгляд на сгорающую от стыда Анну, мужчина лишь усмехнулся.

– Ладно вам! Не буду.

В ответ послышался вздох облегчения. В надежде поскорее перевести тему Анна поспешно спросила:

– Где мы?

– Чехов уже проехали – до Москвы где-то час езды осталось. Так что давайте, будите свой матрас! – слегка посмеивался водитель «ЗИЛа».

Всё ещё заметно смущаясь, Анна медленно развернулась к Савве и замерла. С головой закутавшись в свой плащ, молодой человек всё ещё крепко спал. Страх буквально парализовал сводную племянницу Савелия. Девушке было ужасно неудобно перед ним за своё вчерашнее поведение: мало того, что она дважды врезала ему по лицу, так ещё и истерику устроила! Похоже, среди путешественников во времени проблемы с нервами были обычным делом. Изо всех сил пытаясь перебороть страхи, протянув к нему свою руку, Анна осторожно потрясла его за плечо.

– Савва?

Ответа не последовало.

– Савв, просыпайся! Уже пора – чуть сильнее покачала его племянница из будущего.

Ноль эмоций – молодой человек лишь недовольно промычал что-то сквозь сон и ещё сильнее завернулся в свою куртку. Анна хотела было ещё попробовать достучаться до спящего Саввы, как вдруг водитель без предупреждения громко прогорланил:

– Подъё-ё-ём!

Оглушительный вопль заставил Анну вздрогнуть, а Савелия – мгновенно проснуться. Подпрыгнув на своём месте, молодой человек резко выпрямился, случайно толкнув при этом склонившуюся над ним племянницу. Отлетев в сторону, стремясь сдержать при себе парочку ласковых, стиснув зубы потирая ушибленный бок, девушка невозмутимо отвернулась от своего сводного дяди.

– Доброе утро! – немного сдержанно, но всё равно жизнерадостно сказал ему водитель.

– Доброе… – заспанно озираясь по сторонам, ответил Савва, напоследок бросив в сторону Анны – И тебе…

В последней его реплике отчётливо слышалась плохо сдерживаемая грубость. От такого приветствия у кого угодно бы пропало настроение, а желание извиняться – тем более.

– Какое ж оно доброе… – опустив взгляд, угрюмо ответила она.

– Я в этом не виноват – безразлично бросил Савелий.

– А кто виноват? Я, что ли? – обратила к нему свой взгляд Анна.

Брови сводного дяди недовольно нахмурились.

– Аня, не начинай опять…

– А что так, не нравится? – съязвила она.

– Может, хватит? – Савелий уже начинал всерьёз злиться.

– Кто бы говорил!

– Так, оба прекратили! – внезапно влез в их разговор водитель – Маленькие, что ли – ещё не приехали, а уже дерётесь? Быстро успокоились!

Рассерженно фыркнув, Анна и Савелий дружно скрестили руки на груди и отвернулись друг от друга. Единственному невольному свидетелю их ссоры оставалось лишь пожимать плечами. Дело дрянь: оба только проснулись, а уже успели поругаться. О том же, что будет, когда они наконец доберутся до столицы, думать было как-то боязно. Качая головой, словно говоря этим «Что же с вами делать?», водитель «ЗИЛа» спокойно спросил Савелия:

– Ты всё ей выдал?

– Разбежался… – буркнул он в ответ.

– Почему? – удивлённо спросил его мужчина.

Раздражённо закатив глаза, Савва резко развернулся и больно ткнул Анну пальцем в область плеча, заставив её обернуться.

– Хочешь, чтоб она меня прямо здесь прибила? – заорал он.

Словив на себе испепеляющий взгляд Зверобоя, его перекошенное от злости лицо, Анна тут же в ужасе от него отпрянула. Подрагивая от страха, стараясь не смотреть ему в глаза, глаза её были ошарашены неприкрытой правдой. Неужели она настолько его разозлила? Первый раз за всю свою жизнь она по-настоящему испугалась того, что дядя её ударит. А ведь он только пару минут как проснулся! Что же с ним будет дальше? Что он с ней сделает?

– Ну всё, хватит! Остынь, парень! – криком осадил водитель уже готового закипеть Савелия – И так запугал девчонку. Смотри – аж трясётся!

Кажется, слова мужчины возымели на него эффект – выпустив пар, молодой человек тяжело выдохнул.

– Ладно… Прости.

Извинение Савелия не сильно успокоило Анну – казалось, что он просто не хочет выглядеть изувером в глазах коллеги. Ёжась, то и дело кося взгляд вправо, она неуверенно выпрямилась на своём сидении только лишь для того, чтобы лишний раз не спровоцировать монстра. Страх того, что подобная вспышка агрессии может повториться, никак не оставлял её. Что же будет, когда они приедут, когда они останутся наедине? Одна мысль о том, что Савелий может ударить её и даже убить, заставляла Анну заметно нервничать и тупая боль в области плеча служило тому напоминанием – похоже, сгоряча парень поставил ей синяк.

Деревянные, кирпичные, панельные, в один или несколько этажей, старые и не очень дома мелькали в окне всё чаще и в конце концов слились в единый жилой массив – «ЗИЛ-130» с белгородскими номерами неумолимо приближался к столице. Опустошённая переживаниями, Анна молча старалась отстраниться от всех: она снова в Москве. Скорее всего, город не будет ей таким знакомым: что-то построили, что-то снесли – за шестнадцать лет многое успело измениться. Задумчиво вглядываясь вперёд, Анна заметила, что Савва ощутимо нервничает: молодой человек так часто спрашивал «Скоро уже?», что водителю уже надоело отвечать. Оно и понятно – до переезда дядя здесь никогда не был. «Что ж, хоть здесь у тебя преимущество, Ань!» – подумала она про себя.

Наконец вдалеке, за короткой полосой леса и пешеходным мостом, у самого горизонта показалась тонкая светло-серая полоса: «ЗИЛ» стремительно приближался к месту, откуда шестнадцать лет назад начиналась Москва – МКАД. Неумолимо двигаясь им навстречу, полоса всё больше расширялась и в конце концов приняла свои окончательные очертания – десятиполосное беличье колесо, куда съехались, наверное, все в погоне за неведомыми доселе золотыми горами. Знакомые до боли Анне и непонятные Савелию запахи выхлопных газов, городской пыли и свежего ветра давали понять – здесь начинается столица. Барьер между столицей и остальным миром, автострада за шестнадцать лет практически не изменилась – разве что фонари чуть более тусклые, асфальт немного поновее и машин поменьше, а так один в один. От Московской области до Приморья, дружные караваны грузовиков мчались на пределе возможностей через крупнейший на своём маршруте транспортный узел. Ловко лавируя между ними, легковушки самых странных форм и расцветок мельтешили по оба борта «ЗИЛа». Вся эта картина казалась Анне настолько знакомой, что она невольно подумала: «Ну вот я и дома».

Сделав крюк на развязке, водитель свернул на кольцевую. Неотрывно глядя вперёд, следя за мелькающими полосами разметки, гостья из будущего всё старалась унять свою дрожь. Ответственность – ужаснуться можно: внешне всё такое крепкое, нерушимое, а на деле – годы будущего теперь зависят от обычной девушки, появившейся из будущего времени, которая даже не знает, кому верить. Мучимая страхами, сомнениями, она не знала, можно ли теперь доверять Савелию или нет. До того, как он проснулся, Анна хотела перед ним извиниться, но теперь уже поняла – он не простит. Как же быть тогда? Вдруг он опять вспылит и ударит её? Или того хуже – убьёт?

Проехав где-то километр, водитель неожиданно съехал с идеально ровной автострады на неприметную с первого взгляда улочку. Суженная припаркованными машинами и строительными лесами почти вдвое дорога была Анне совершенно незнакома. Доехав до поворота, «ЗИЛ» свернул на настил из щебня. Шумя своими огромными шинами, грузовик сперва замедлился, а затем и вовсе остановился. Мерный гул двигателя резко стих.

– Приехали! – подозрительно оглядываясь, объявил водитель – Дальше уж сами.

В ответ Анна тяжело вздохнула: обратного пути у неё уже нет. Что будет дальше, зависит только от них с Саввой. Одна ошибка – и её просто не станет. Мир, в котором она жила долгие шестнадцать лет, попросту рассыплется в прах. Страхи один за другим навалились на гостью из будущего, не давая пошевелить ни единым мускулом.

Заметив в окаменевшем лице Анны нервозность, водитель грузовика спросил её спутника:

– Идти куда знаешь?

– Откуда? Я здесь вообще впервые! – удивлённо ответил ему Савелий.

– Ну тогда держи – покопавшись в кармане своей жилетки, мужчина довольно вынул маленькую засаленную брошюрку и, протянув за спиной Анны, вручил ему.

– Что это? – удивлённо спросил Савва.

– Карта – довольно улыбнулся его коллега, – А то заблудитесь ещё!

– Спасибо – повертев брошюру в руках, Зверобой убрал её в карман.

– Удачи вам! – сказал водитель и самодовольно отдал ему честь.

Собравшись с мыслями, Савелий решительно открыл дверь кабины и, взвив под собой клубы тяжёлой строительной пыли, спрыгнул на московскую землю. Оглядевшись по сторонам, полной грудью вдохнув здешнего воздуха, парень вдруг хлопнул себя по лбу, резко развернулся и снова полез обратно в грузовик.

– Тьфу ты, забыл совсем!

Забравшись назад, Савва открыл бардачок машины. Какого было удивление его сводной племянницы, когда тот извлёк из него несоразмерный хранилищу, солидно выглядящий, обитый искусственной кожей небольшой прямоугольный кейс на кодовом замке. От одного вида тайника в руках Зверобоя Анну посетило нехорошее предчувствие.

– Потопали, Ань – снова выбравшись из кабины, скомандовал он ей.

Анна в ответ даже не пошевелилась. Будто не услышав приказа, сводная племянница Савелия продолжала сидеть в кабине.

– Ну чего сидишь? – раздражённо махнул кейсом Савва – Время поджимает!

– Дай мне минуту – чуть громче, чем положено, сказала ему Анна.

К горлу беглянки из будущего подступала паника: страх остаться наедине с бомбой замедленного действия достиг апогея. Повернувшись к водителю, она так жалобно, так испуганно посмотрела в его добрые глаза, что тот, кажется, всё понял и без слов. Понимающе кивнув, дальнобойщик немного грустно похлопал Анну по плечу.

– Ладно вам – не бойтесь. Савва, конечно, тот ещё перец, но вы его племянница…

– Сводная! – взмолилась уже уставшая это повторять Анна.

– Ну даже если так! – настаивал мужчина – Характер у него, конечно, не сахар, но на родных он руку не поднимет. А насчёт вас… – здесь водитель «ЗИЛа» немного поколебался прежде, чем ответить – В любом случае, он в вас верит – иначе не согласился б на эту затею.

Если бы не это его сострадательное выражение лица, Анна ему бы, может, и поверила, но увы – перспектива довериться Савелию по-прежнему пугала её. Так хотелось остаться здесь, в безопасности, подальше от потенциально опасной компании Зверобоя, но сейчас, когда каждая минута на счету, а на кону стоит собственная жизнь, выбор невелик. Украдкой вытерев слёзы в уголках глаз, Анна забрала обезболивающее, данное ей Саввой, выбралась из кабины и уже занесла было ногу, чтобы спрыгнуть, как вдруг в голове её возник немного странный вопрос:

– Простите, а как вас зовут? Мы столько проехали, а я… Даже вашего имени не знаю.

Мужчина в ответ так по-доброму улыбнулся, что улыбкой своей заразил и саму гостью из будущего.

– Не стоит привыкать к имени – привязываешься! – пробормотал он.

«Загадочный он какой-то!» – пронеслось у Анны в голове, – «И ещё странный. Очень».

– Удачи вам! – махнул он им рукой на прощание.

В ответ Анна не проронила ни слова. Спрыгнув с небес на землю, наблюдая, как их солнечно-жёлтый «ЗИЛ-130» снова завёлся, а затем, пропоров колёсами щебёнчатый настил, загадочно исчез в клубах пыли, гостья из будущего всё так же хранила молчание. В конце концов грустно вздохнув, сводная племянница Савелия виновато уставилась куда-то себе под ноги. Задумчиво почесав голову, окинув немного задумчивым взглядом Анну, Савва поразмял плечи и не дожидаясь, пока она что-нибудь скажет, принялся изучать карту – пришла пора действовать.

Спустя пару минут убедившись, что Зверобой не испепеляет её своим взором, Анна неуверенно огляделась по сторонам. Водитель высадил их с Саввой на какой-то стройке – во всяком случае, об этом говорили щебень под ногами и строительные леса. Где-то за их изумрудной плёнчатой паутиной вдалеке виднелся ещё покрытый утренней дымкой Битцевский лес. Величественный светло-зелёный частокол даже отсюда казался бесконечным – протянувшись до самого горизонта слева и где-то далеко-далеко вдали обрываясь справа, отсюда стена выглядела непреодолимой преградой. Непривычно холодный ветер продувал кожаную куртку насквозь. Руки и ноги сводило от холода, ледяной, режущий выхлопными газами воздух терзал лёгкие. Светло-бирюзовое, кристально чистое небо разрезало на востоке необычайно яркое, слепящее полусонный взор своими жёлто-оранжевыми лучами утреннее солнце. Утро, такое, какое оно есть, начинало бег времени 26 июля 2001 года.

Савелию же не было никакого дела до того, что происходит вокруг – парень внимательно, то и дело сверяясь с одному ему понятными ориентирами, изучал данную ему карту столицы. Карие глаза определённо пытались что-то найти, но видимо, безуспешно – оторвав взгляд от засаленной бумажки, которую даже картой сложно был назвать, он поинтересовался у своей напарницы:

– Где здесь ближайшая станция метро?

В ответ Анна искренне удивилась.

– А разве… Нам же запрещено пользоваться общественным…

– Московское метро – исключение из правил – перебил её Савва – Обычно тут на заданиях используют автомобили, но порой метро просто быстрее. В вагонах установлены камеры наблюдения, так что людей из другого времени всегда можно контролировать и при необходимости отследить – спокойно объяснил он Анне, – Так знаешь, какая?

Не спрашивая, стоит ли позволять себя отслеживать, прожившая в столице шестнадцать лет Анна тут же принялась вспоминать. Ближе всех от места, где они сейчас стоят, в 2017-ом находится станция «Лесопарковая» Бутовской линии, но здесь, в прошлом, ни станции, ни самой линии ещё не существует. «Бутовская вела сначала только на серую, а потом дошла до оранжевой» – потирая виски подушечками пальцев, москвичка до мозга костей судорожно пыталась понять, какая из линий сейчас будет ближе. Наконец она спросила у Саввы:

– Какая сейчас южная конечная у Серпуховско-Тимирязевской?

Молодой человек тут же принялся искать карту метро. Дойдя до нужной страницы, глаза его медленно съехали вниз и вскоре прочитали:

– Россошанская.

Лицо гостьи из будущего сразу удивлённо вытянулось. Анну можно было понять.

– Ты чего несёшь? – возмутилась она, – Такой станции нет!

– Сама посмотри! – возразил Савелий.

Недолго думая, Анна вырвала карту у него из рук, открыла схему московского метро и удивилась ещё больше: внизу серой ветки простым карандашом была отмечена как действующая невесть откуда взявшаяся станция «Россошанская». «Что за ерунда?» – до конца не веря в этот бред, гостья из будущего попробовала проморгаться, потрясти головой, легонько ущипнуть себя за руку, но надпись не исчезала. А потом заметила – за неизвестно откуда взявшейся «Россошанской» следовала вполне обычная «Пражская». До неё тут же дошло.

– Поправь там у себя название – гордо вручила она Савве карту – Сейчас она называется «Улица Академика Янгеля».

Ожидая в ответ хотя бы лёгкой благодарности, Анна гордо подняла свой острый нос. Однако вместо «спасибо» Савва громко выкрикнул:

– Аня!

На лице гостьи из будущего снова появилось удивление.

– Что? – спросила она, искренне не понимая: что она опять сделала не так?

– Совсем с ума сошла? Не говори мне ничего о будущем! Я не должен был этого знать!

Хватаясь за голову, болтая её из стороны в сторону, точно пытаясь вытрясти из неё запретную информацию, Зверобой просто кипел негодованием.

– Да ты меня вообще чем слушаешь, а? – злобно топнула сапогом Анна.

Обычно бледное лицо гостьи из будущего резко побагровело от злости. Ноздри сводной племянницы Саввы грозно зашипели. Анна уже всерьёз злилась на своего «родственника»: даже не дослушал её и уже верещит! Ну сколько можно это терпеть?

– Когда я тебя не слушал? – возмутился Савелий.

– Да постоянно! – надрывая горло, порой переходя на ультразвук, проорала Анна.

Тут уже настала очередь Саввы выходить из себя – выпустив своего Зверобоя, молодой человек подошёл в упор к Анне и больно ткнул пальцем прямо в синяк у неё на плече.

– Когда? – злобно прошипел он, – Приведи хоть один пример!

Встретившись взглядом, глаза их вовсю принялись метать в своего оппонента молнии. Накал взаимной ненависти достиг своего апогея. Столько негатива, столько по-настоящему чёрной злобы скопилось в воздухе между Анной и Савелием, что непонятно было, как они до сих пор не перегрызли друг другу глотки. Взглядом испепеляя каждый свой объект ярости, они простояли так почти минуту, пока первой закипевшая Анна первой же и не остудила свой пыл. Если подумать, то действительно – ей ещё ни разу не приходилось говорить Савве что-нибудь об их с ним будущем. Выходит, она вообще зря на него накричала! Девушка уже хотела извиниться перед ним за то, что не сдержалась, но Савелий уже не мог угомониться.

– Отвечай! – злобно проревел он.

Истошный крик вновь распалил в ней огонь войны. С лицом валькирии Анна снова замахнулась, чтобы дать этому скандалисту по лицу. Но стоило её левой ладони начать движение в сторону цели, как в то же мгновение что-то со страшной силой врезалось ей в левую щёку. Удар чего-то весом килограммов тридцать минимум заставил хрупкую девушку пошатнуться. Ошарашенная неожиданностью удара, Анна еле устояла на ногах. Но поборов гравитацию, гостье из будущего хватило секунды, чтобы понять, что произошло. Гнев на её лице тут же сменил безумный ужас. Прижав к следу от пощёчины трясущуюся ладонь, Анна в страхе раскрыла рот. В душе сразу похолодело. Весь мир, который она когда-то знала, словно ушёл у неё из-под ног. Этого не может быть, быть того не может…

– Совсем распустилась… – злобно проскрипел сквозь зубы Зверобой.

«Ударил… Он… ударил… Меня… Ударил!» – путаные мысли в голове лишь нагоняли ещё больший страх. Колени дрожат, голова кружится от боли, красный след на щеке клеймом обжигает лицо, мутные слёзы застилают глаза – от осознания своей беспомощности перед грубой мужской силой Анна тряслась, как осиновый лист на ветру. Последняя надежда на их с Саввой примирение в один миг рухнула, как карточный домик. Всё кончено… Откуда, за что, почему – его уже не волнуют причины. Он её ненавидит. Ненавидит.

– Она всегда… Так называлась – чуть не плача, стараясь не смотреть этому изуверу в глаза, то и дело запинаясь, оправдывалась Анна – У тебя карта… старая.

Задумчиво пролистав свою брошюру, Савелий открыл её задний форзац.

– Не такая уж старая – издали в 98-ом.

– Она… у-у-уже устарела – заикаясь, еле слышно прошептала Анна в ответ.

– Уж что есть, то и имеем – проворчал он и ухватив её за руку, силой потащил куда-то вперёд. Одурманенный слепой яростью, Савва даже не подумал извиниться перед ней за пощёчину. «Ну всё, мне конец» – подумала Анна, – «Он точно меня убьёт».

– Куда мы идём? – испуганно пискнула она.

– У твоего папы была квартира в Отрадном – рассказал своей сводной племяннице Савелий, – Выдали как офицеру год назад. Планировал переехать туда в следующем году, кое-какие вещи уже перевозил, когда…

Молодой человек грустно вздохнул, так и не закончив фразу.

– В общем, пока едем туда. Потом придумаем, что делать.

Углубившись в свои невысказанные мысли, Савелий совершенно не замечал, что его сводная племянница не поспевает за ним. Широкие, размашистые, больше похожие на бег шаги его были несоразмерны с еле заметной робкой поступью Анны, отчего то и дело спотыкаясь, девушка время от времени волочилась за ним, как мешок с сахаром. На растерянном лице её читались нотки самой что ни на есть обыкновенной грусти. Как же так: ещё бы чуть-чуть, и они бы жили здесь втроём! Мама, папа – все они были бы москвичами! А теперь в живых осталась только она одна, и то не факт, что надолго. Мысли о ныне утерянном прошлом лишний раз напомнили Анне, что здесь она никто: за одну неделю гостья из 2017 года лишилась всего – родных, друзей, любимого и теперь в любой момент может умереть и сама. Сердце обливалось кровью, понимая, что всего этого могло и не произойти. С каждым шагом жизнь Анны всё ближе подбиралась к трагическому финалу, на который главная героиня драмы неизвестного творца уже не в силах повлиять. Жизнь окончательно лишилась красок. А впереди лишь тьма. Бежать некуда. Это конец.

Зеленая стена Битцы сменилась стройками, сочные луга – торговыми площадями. Проходя вдоль ограды авторынка, гостья из будущего невольно бросила взгляд в его сторону. В пёстрой мешанине подержанных машин, собранных на огороженном металлической оградой пустыре, полные печали серо-голубые глаза что-то искали. Скользя взглядом вдоль забора, Анна вдруг выхватила взглядом из нестройных рядов отечественного автопрома чей-то «Москвич-2141». Помятый, поцарапанный, равномерно покрытый тонким грязевым налётом, сквозь который кое-где пробивался неестественно синий цвет кузова, он всё равно был тем же «Москвичом», способным пробудить тёплые чувства к ныне забытому. Вполне возможно, машину её папы ждала похожая участь – Анна уже не верила, что Савелий сохранит автомобиль брата, который никогда его не любил. Мрачные воспоминания окутали её густым туманом, когда вдалеке, возле пересечения Варшавского шоссе и трассы «Крым» из едва уловимой взглядом дымки показались шесть металлических букв – «МОСКВА» вновь встречала её. Второй и, наверное, последний раз.

Мрачный, удручённый постоянными склоками со своей племянницей, всё ещё удерживая Анну на расстоянии вытянутой руки, сорвавшийся с цепи Савелий быстрым шагом мчался вдоль автомагистрали, ведущей в центр. Сглатывая слёзы, Анна молча плелась вслед за этим человеком. Опечаленное, розовое от подступающих к горлу слёз лицо кое-как сдерживало вырывающееся изнутри отчаяние, изо всех сил подавляя рвущийся наружу плач. Согреваемый отражёнными от земли солнечными лучами, в пыльном воздухе столицы заметно потеплело, но Анне в её отнюдь не летнем одеянии от этого жарче не стало. В своём полуобморочном состоянии она даже не щурилась, позволяя солнцу обжигать сетчатку. Жжение в глазах, сухость во рту, невыносимая жара – мироощущение покинуло её. Между гостьей из будущего и остальным миром словно выросла толстая ледяная стена, отгораживая от всего, оставляя наедине с невыносимой душевной болью. Ледяные тиски сдавили грудь со всех сторон, не давая дышать, угрожая раздавить как ничтожную букашку. Острые как нож, холодные осколки впились глубоко в тело, разрывая свою жертву на части. Страх, отчаяние, ненависть к самой себе, не нашедшая покоя злоба, бессилие перед судьбой и неразрешённые парадоксы прошлого и будущего выплеснулись наружу, оставляя гостью из будущего мариноваться в собственном соку. Медленно светлея, лицо Анны побелело даже сильнее, чем это обычно бывает. Она страшно устала – устала от постоянной беготни, бессильности перед волей Савелия, от страха перед тем, что в любую секунду может погибнуть, что любым своим движением приносить только больший вред и любое движение сейчас причинит ей ещё больше страданий. Всё кончено – у неё не осталось ничего. Надеяться бессмысленно. Жизнь потеряна.

Незаметно вытерев горячим от солнца рукавом куртки непрошеную слезу, Анна на секунду подняла голову. Станция московского метро «Улица Академика Янгеля» уже маячила впереди своей зыбкой тенью. Построенная в прошлом году, ныне действующая конечная Серпуховско-Тимирязевской линии своим типовым стеклянным вестибюлем гармонично вписалась в окружающий его жилой массив. Несмотря на очевидную отдалённость от дальних спальных районов, до которых ещё не снизошла благодать в виде своей станции метро, к ней уже вовсю спешили люди. Увидев впереди конечную цель их пешего маршрута, губы Анны тут же задрожали, а лицо приобрело пепельно-серый оттенок. Серо-голубые глаза окончательно высохли. Если бы кто-то заметил, хоть кто-нибудь обратил на неё хотя бы мало мальски пристальный взгляд, то сразу бы понял: отвергнутая всеми, она держится из последних сил. Если бы Савелий только знал или хотя бы понял, что Анна задумала, то не подпустил бы её даже к входу в метро. Но тот в упор не замечал, что с его племянницей что-то не так – молодой человек увлечённо разглядывал карту. А потом было уже поздно – Анна и Савелий не спеша спустились в подземный переход.

– Так, а это что?

Прежде оживлённо листавшие брошюру, на странице со схемой метро пальцы Саввы неожиданно остановились, ощутив под ней что-то твёрдое. Ногтем подцепив уголки склеившихся страниц, парень резко разделил их. Из старенькой брошюрки незамедлительно выпал какой-то вкладыш. Настороженно подняв с пола маленькую карточку, на идеально белом с одной стороны куске картона Савелий задумчиво прочитал:

– Билет для проезда в мос… Ха! Ну даёт!

Усмехнувшись, молодой человек быстро развернулся к Анне. Сводная племянница Зверобоя тут же изобразила спокойное лицо.

– Билет в карту засунул! – самодовольно помахал он у неё перед носом куском картона – Я уж думал, сейчас брать придётся.

Глядя в сторону входа на станцию, Анна вяло кивнула ему. Недолго думая, Савва вложил карту ей в левую руку.

– Держи, а то я с этой штукой не разберусь.

Гостья из будущего тут же опешила: она и сама с трудом представляла, как этой штукой пользоваться – за шестнадцать лет билеты на метро сильно видоизменились. Но повертев в руках хлипкий на вид кусок картона, Анна обнаружила достаточно подробную инструкцию по его использованию. «Не разберётся он!» – подумала она со злостью и вместе с Саввой молча вошла в приоткрытую стеклянную дверь, надпись на которой гласила: «Вход в метро».

Оказавшись по ту сторону двери, Анна и Савелий первым делом задумчиво огляделись по сторонам. Построенная совсем недавно, станция «Улица Академика Янгеля» выглядела не просто новой, а скорее другой. Жёлтый с ощутимой примесью оранжевого свет натриевых ламп, отражаясь от стен, пола и потолка давил своей неестественностью, придавая всему вокруг вид чего-то искусственного и даже старого, однако изобилие стекла и белого мрамора в отделке говорило об обратном. К древним почти как динозавры кассам по продаже билетов в очереди уже стояло несколько человек. Пыльные следы, оставленные другими пассажирами, от входа радиально ветвились, прежде чем уткнуться в высокие, разделённые металлическими стойками, рамки из прозрачного пластика. Всего через шестнадцать лет они будут стоять на половине станций метро в Москве, а сейчас это была лишь первая попытка внедрения таких турникетов. Сочетание новых решений в старой обёртке немного дезориентировало и пугало, но всё это вполне можно было пережить.

Недолго думая, Анна и Савелий подошли вплотную к крайней справа рамке турникета, как вдруг где-то со стороны платформы послышался звук прибывающего поезда. Услышав грохот множества колёсных пар, скрежет тормозов, шипение, а затем гул открывающихся дверей, Савва сразу инстинктивно попытался заткнуть уши – звуки метро явно были ему в диковинку. За шестнадцать лет в Москве давно привыкшая к такого рода звукам Анна в ответ даже не поморщилась, продолжая при этом неспешно изучать билет. Похоже, она разобралась с оплатой проезда: нынешняя система напоминала современные трамваи – чтобы пройти через турникет, билет надо было засунуть в щель валидатора. Приблизившись к турникету, немного отойдя при этом в сторону, чтобы безбилетный Савелий смог пройти первым, Анна протянула руку с картой к щели на уровне пояса и вставила его туда стрелкой вниз. Поглотив на пару секунд билет, турникет протяжно запищал, несколько раз громко клацнул, а затем выплюнул его обратно. Прозрачные рамки медленно раскрылись, пропустив вперёд удивлённого Савву. Дождавшись их закрытия, Анна снова вставила карту в валидатор, после чего забрала билет и прошла на станцию сама.

На пути уроженцев Белгорода к поездам осталось последнее препятствие – короткий, всего в три десятка ступеней эскалатор. Стоит ли говорить, что Савелий пользовался им впервые, оттого было немного забавно наблюдать, как проживший всю свою сознательную жизнь в Белгороде человек делает свой первый, больше похожий на поступь цапли шаг в сторону движущейся лестницы, спешно стараясь найти равновесие. Ступившая вслед за ним на эскалаторное полотно Анна даже бровью не повела, когда на середине пути из-за гофрированного потолка показалась длинная и очень широкая посадочная платформа. Подобно своему вестибюлю, сама станция была неестественно желта в свете спрятанных в потолочных нишах натриевых ламп: светло-серая с тонкими чёрными полосами мраморная плитка на полу, матовые белые стены, плавно переходящие в такой же потолок, отдавали неприятной желтизной. Единственный указатель точно посередине, напоминающий свечку в именинном торте, лишь придавал всему сооружению авангарда. С левой стороны пустынная, с правой «Улица Академика Янгеля» буквально кишила всеми теми, кому обычно не спится в столь ранний час: студентами, пенсионерами и просто отдыхающими. Озираясь по сторонам, подъезжая к спуску с эскалатора, Савелий чуть не споткнулся, но тут же поправился и слегка подпрыгнув, сошёл со своей ступени. Следуя за ним, Анна тяжело вытянула вперёд левую ногу, дожидаясь, когда ступня окажется над твёрдой землей, а затем плавно опустила её на неподвижную площадку.

Электронные часы на противоположной стороне зала отсчитали ровно восемь утра, когда из правого тоннеля вдруг ударил ослепительно яркий свет. Сверкая шестью своими круглыми огнями фар, лазурно-синий, каких ныне почти не осталось, ласково именуемый жителями столицы «ёжиком» состав метро с грохотом выехал на платформу, заставив Савелия снова заткнуть уши. Такой поворот событий совсем не радовал Анну: слишком рано…

– Пропустим поезд – еле слышно выдавила она из себя.

– Что?! – всё так же прижимая ладони к ушам, громко переспросил Савва.

– Я говорю, народу много – лучше пропустим поезд! – чуть не плача, прокричала Анна.

Проехав через всю станцию, напоследок резко взвизгнув тормозами, состав из восьми вагонов замедлился и остановился. Двери с нестройным приглушённым стуком раскрылись. Спешно рассредоточившись по платформе, люди на платформе тут же хлынули в совершенно пустые вагоны, незамедлительно заняв все сидячие места и даже оставив кого-то стоять. Дождавшись, когда все войдут, спустя несколько секунд из вагона эхом раздался приятный женский голос:

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Аннино».

Запись неожиданно прервал совершенно другой голос, принадлежащий явно мужчине:

– Следующая станция – «Пражская» – пробасил он.

Лязгнув плохо смазанным механизмом, створки дверей гулко захлопнулись. Протяжно зашипев, поезд немного резко тронулся вперёд и, в считанные секунды набрав приличную скорость, быстро исчез в тоннеле. Воспользовавшись моментом, Савва было убрал ладони от ушей, но не успел он перевести дух, как из соседнего, левого портала грохоча выехал другой, точно такой же «ёж». Сквозь стук колёс Анна смутно расслышала всё тот же женский голосок, объявлявший «Аннино»:

– Станция «Улица Академика Янгеля»! Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны.

Остановившись, прибывший поезд выпустил от силы трёх человек – обычное дело для утра четверга. Воспользовавшись замешательством Савелия, Анна неуверенно пошла вперёд.

– Ты куда? – удивлённо спросил он.

– В первом вагоне… Людей поменьше – тихо объяснила его спутница.

Непрошеная слеза, пробежавшая по щеке, заставила Анну поскорее скрыть своё лицо от посторонних глаз – Савва ни за что не должен узнать обо всём прежде, чем будет поздно. Стараясь не подавать виду, что плачет, девушка поспешила в другой конец зала. Гулкое, чуть приглушённое эхо шагов отдавалось в тишине резко опустевшей станции, отмеряя расстояние, пройденное ею. Сердце колотилось в исступлении, словно пытаясь заранее отсчитать те удары, которые ещё должно совершить. Больная нога предательски заныла. Ничего страшного: осталось недолго – всего две минуты…

Тридцать метров до конца платформы, двадцать, десять – и вот уже Анна и Савелий стоят там, где обычно останавливается головной вагон. По заведённой в студенческие годы привычке Анна встала точно возле того места, где должна будет открыться вторая дверь. Выровняв носки сапог строго по ограничительной белой линии, Савелий уставил свой полный любопытства взгляд в тоннель, откуда вот-вот должен был показаться состав. Вот оно – сейчас или никогда! Воспользовавшись моментом, Анна начала медленно отступать от края платформы. Стараясь не шуметь, шаг за шагом девушка всё больше отдалялась от своего сводного дяди. Ошибись она сейчас – и тогда Савелий уж точно с неё глаз не спустит, а то и наручники достанет. Однако увлечённый ожиданием поезда парень даже не заметил её исчезновения – кажется, всё прошло гладко. Дело осталось за малым – оказавшись по другую сторону платформы, Анна тихо развернулась на сто восемьдесят градусов, глубоко вздохнула и неуверенно, колеблясь, переступила через белую черту.

Вот и всё: осталось только дождаться поезда. Всего одна минута – и страдания уйдут прочь, отступит боль утраты, а измученная душа навсегда покинет бездыханное тело. Опустив взгляд, Анна пристально уставилась на холодно сверкающие в полутьме рельсы. Глядя смерти в глаза, уже не было так страшно умирать. Больше никто не посмеет её обидеть. Разбитое сердце больше никогда не сможет полюбить. «Тётя Аня» больше никому не придёт на помощь. Слишком поздно: страдания убили Анну уже давно – ей осталось только покончить с физической оболочкой. Тяжёлые, густые капли, стекая по красному, опухшему от слёз девичьему лицу, падали, вдребезги разбиваясь о холодный мрамор.

Вскоре плащ зловеще заколыхался за спиной. Правую щёку обдал яркий белый свет – в глубине тоннеля показался поезд.

– Прости, папа – всхлипнув, тихо прошептала Анна.

Десять секунд: упади она прямо перед – и у машиниста не будет шанса затормозить. Что бы там ни было, это уже не будет её волновать. Медленно разведя руки в стороны, тело Анны чуть-чуть накренилось. Пять секунд: свет фар становился всё ярче – вагон приближался. Вдалеке послышался стук колёс. Ветер, холодный, маслянистый на ощупь, всколыхнул её бледно-золотистые локоны. Серо-голубые глаза не сводили взгляда с рельс. Две секунды: ноги сами собой наклонили тело Анны вперёд, в страхе она тут же зажмурилась. Машинист вовсю сигналит ей, бьёт по тормозам, но уже поздно: она уже чувствует, как летит вниз, навстречу своей судьбе…

– Стой!

Истошный крик в мгновение ока разорвал почти поглотившее её небытие. Возникшая из ниоткуда чья-то крепкая рука внезапно ухватила Анну за ворот куртки, а затем со страшной силой рванула назад, отчего её, словно тряпичную куклу, отбросило чуть ли не на середину платформы. Отлетев в сторону, Анна сильно ударилась головой о плитку и перекатившись, остановилась животом вниз. В последний момент поезд метро разминулся со своей потенциальной жертвой – попытка Анны свести счёты с жизнью провалилась.

«Нет!» – осознание того, что она всё ещё жива, тупым ножом полоснуло тело Анны. Настоящие реки слёз тут же брызнули из глаз, заволакивая всё вокруг своей непроглядной пеленой. Глотая пыль, гостью из 2017-го содрогнула судорога отчаяния: зачем? Почему ей просто не дадут умереть? Кто опять лишил её права выбора? Приподняв голову, Анна сквозь слёзы еле рассмотрела быстро приближающуюся к ней мутную фигуру в тёмных одеждах.

– Совсем крыша поехала?

Всё таки заметил: сквозь грохот поездов, испуганные возгласы невольных свидетелей Анна явственно расслышала злобное, надрывное шипение Савелия. В последний момент спохватившись своей сводной племянницы, парень буквально вырвал её из объятий смерти. За шкирку оторвав безвольное тело Анны от пола, от греха подальше он как можно скорее оттащил её в уже поданный на соседний путь поезд. Силой усадив Анну на свободное место, Савва тут же уселся рядом с ней. Молодой человек был до смерти напуган: на безмолвно злящемся Зверобое не было лица. Бледный как смерть, он тихо, так чтобы никто кроме неё услышать не мог, спросил попытавшуюся покончить с собой гостью из будущего:

– О ком ты вообще думала?

В образовавшейся после этого гробовой тишине раздался уже знакомый голос:

– Осторожно, двери закрываются! Следующая станция – «Аннино».

– Следующая – «Пражская»! «Пражская» следом! – тут же поправил запись машинист.

Спустя ровно две секунды двери поезда захлопнулись, вагоны протяжно зашипели и медленно, покачиваясь, с ускорением тронулись с места. За окном почти сразу потемнело – янтарные тона «Улицы Академика Янгеля» сменились безмолвными, нагоняющими тоску мрачными тоннелями. Морщась от всё нарастающего гула, Савва испуганно сжимал левую руку Анны, будто боясь, что она сейчас достанет откуда-нибудь ампулу с цианидом, но та в ответ даже не шевелилась. Серо-голубые глаза её были совсем пусты, руки неестественно побелели. Лицо Анны будто окаменело: мутное, размытое от слёз, всё вокруг неё уже было где-то вдалеке – не в этом месте и не в этом времени. Влажные дорожки на заплаканном лице никак не высыхали. Извалявшись в пыли, превратившись от этого в солому, бледно-золотистые волосы жутковато колебались от продувавших вагон насквозь потоков воздуха – на убитую горем, похожую на привидение племянницу Савелия было больно смотреть.

Неожиданно поезд затормозил, отчего Савелий чуть не завалился на застывшую как истукан Анну. В мутных окнах состава показалась следующая остановка.

– Станция «Пражская»!

Проехав почти всю платформу, головной вагон плавно замедлил свой ход и вяло, как будто устав от всей этой беготни, остановился в самом её конце. Отворив двери, поезд запустил в свои недры новую порцию людей. Опасаясь худшего, Савелий изо всех сил двумя руками сжал запястье Анны, но та по-прежнему пребывала в апатии. Она потеряла всё: родных, друзей, любимого, а теперь и последняя надежда на скорую смерть исчезла. Всё бесполезно. У неё здесь нет власти. Даже над самой собой…

Гул тоннелей растворился в гомоне толпы вокруг, стук колёс почти перестал ощущаться на слух, названия станций слились в одну сплошную, ничего не значащую кашу. Безуспешно пытаясь бороться с головной болью, с подступающей к горлу тошнотой, судорожно вцепившись в запястье Ани, Савелий изо всех сил пытался понять: почему? Зачем она это сделала? Где он не углядел, перешёл грань, что она дошла до такого? Можно ли было этого как-то избежать? Что ему делать, если подобное повторится?

– Станция «Отрадное»!

Измотанный марш-броском по московской подземке, сводный дядя Анны с облегчением вздохнул, когда поезд наконец доехал до нужной станции. Ухватив племянницу покрепче за руку, Савва попытался было встать, как тут же чуть не опрокинулся назад. Пропустив вперёд других выходящих, молодой человек обеспокоенно повернулся к Анне: всю поездку гостья из будущего сидела и не шевелилась, уйдя куда-то глубоко в себя. Вот и сейчас она неотрывно глазела своим неестественно пустым взором куда-то в пустоту.

– Пойдём, Ань… Пора.

Приподняв Анну за плечи, немного неуверенно придерживая её за талию, Савва медленно вывел племянницу из вагона на середину платформы. Сейчас она точно не сделает ещё какую-нибудь глупость: неудавшейся самоубийце еле хватало сил, чтобы просто стоять на месте. Беспокоясь, что его спутница вот-вот упадёт, Савва боязливо взял её за руку и не спеша, точно приговорённую, повёл Анну к выходу из метро. И снова – никаких эмоций: каменное лицо её хранит молчание. Пустые серо-голубые глаза смотрели куда-то вперёд.

Жаркий июльский воздух, смешанный с выхлопными газами под соусом из шума городских улиц и автомобильных гудков душною волною окатил их на выходе из подземного перехода. Солнце поднялось уже достаточно высоко и его горячие лучи, отражаясь от стеклянных многоэтажек, неприятно слепили глаза. Обливаясь потом, одной рукой придерживая тяжёлый чемодан, а другой – ещё более тяжёлую Анну, Савелий со всех ног по одним лишь указателям спешил в неизведанном направлении, туда, где он знал только адрес. Слава, его младший брат и отец Ани, получил эту квартиру всего год назад, с туманной формулировкой «за заслуги перед Отечеством». Стремясь поскорее отпраздновать новоселье, он как мог спешил туда переехать, но квартире на Северном бульваре было уже не суждено снова встретить своего владельца. Пока непонятно, будет ли там жить Анна, но если она и может где-то укрыться в Москве, то только здесь.

Двигаясь по узкому тротуару мимо немногих в такую жару случайных прохожих, сквозь навязчивую зелень тополиной листвы Савва наконец разглядел впереди здание под номером 17. Если бы Анна в этот момент подняла взгляд, то непременно бы заметила: здесь, в далёком 2001-ом, оно выглядело почти так же, как и в её времени. Те же вогнутые внутрь, неприятно шелушашиеся клинья балконов, та же местами белая, местами неопределённого цвета стена фасада, тот же маленький, поддерживаемый здешними пенсионерами колумбарий – за шестнадцать лет дом на Северном бульваре не сильно изменил свой облик. Нервно озираясь по сторонам, Савелий вместе с Анной подошёл к двери подъезда. Непонятная копоть на стене возле перекошенной входной двери сперва удивила его, но потом, приглядевшись, он заметил, что это просто следы тушения сигарет, и молча вошёл внутрь.

Заходя в тёмный подъезд, в нос Савелию сразу ударил сильный запах табачного дыма. Душный, терпкий, он немедленно заставил некурящего парня закашляться. Поднявшись поскорее по лестнице, Савва поспешил вызвать лифт. Полутёмная кабина, слегка позвякивая, отвезла их с Анной на седьмой этаж. Увидев перед собой совершенно новую, металлическую дверь с двузначным номером квартиры, молодой человек вдруг тяжело вздохнул. Волнение ясно читалось в лице Савелия: мог ли он подумать, что однажды вот так заявится сюда? Да ещё не один, а с уже взрослой, вернувшейся в этот чёрный для семьи год из будущего Аней? Немного печально выдохнув, сводный дядя гостьи из будущего посмотрел на неё, но та по-прежнему лишь молчаливо взирала непонятно куда. Тогда, собравшись с мыслями, Савва молча достал ключ от входной двери из кармана и вставил его в добротный латунный замок. С характерным шумом провернувшись, ключ впустил его и Анну внутрь, после чего Савелий сразу же закрыл дверь на два оборота.

Сняв обувь, поспешно сбросив с себя раскалившуюся на солнце куртку, оставшись в пропотевшей насквозь клетчатой рубашке, джинсах и носках, Савва с интересом огляделся по сторонам. С самого порога жилище впечатляло своей новизной, сильно отличаясь от прошлой квартиры Славы или его бунгала. Бежевые с тонкими, шоколадного цвета прожилками бумажные обои, сверкающий первозданной чистотой паркет, изящная вешалка, прочная дубовая стойка для обуви, ещё отдающий краской белый потолок – размах вложений в ремонт впечатлял. Поставив на пол кейс, молодой человек зашёл на кухню и ещё больше удивился: небесно-голубые обои, новый холодильник, белая газовая плита, голубая плитка на полу, пока пустые шкафчики для посуды – всё было почти готово к приёму жильцов. Однако Зверобою было как-то не до планов пристроиться в бесхозной квартирке на окраине Москвы, ибо на повестке дня стояли куда более серьёзные проблемы. Грузно прислонившись к хлипкой жестяной раковине, Савелий усиленно принялся думать, что им теперь делать.

«Так – идти напрямую к ним глупо и бессмысленно» – рассуждал он про себя, – «Конечно, можно рискнуть, но… Нет, это глупо. Хотя оставить всё в тайне тоже не получится – по метро нас уже отследили. Что же делать? Что-же-де-лать? – повторил он чуть медленней, – «Нет, брат, полагаться на случайность нельзя – высока цена!»

Цена и правда была несоизмерима с риском – на плечах патруля времени по прозвищу Зверобой стояли аж шестнадцать лет будущего. Огромный массив времени зависит лишь от его профессионализма. А сейчас у него есть куда более сильный стимул: исчезни этот промежуток времени – и его племянница может никогда не появиться здесь, в его настоящем.

«Аня… Анечка – что же я с тобой сделал? Почему всё так… Так?» – не сумев подобрать нужного слова, оперевшись руками на хлипкую металлическую раковину, Савелий измученно буравил застывшие в простеньком зеркале карие глаза, продолжая клянить себя за всё, что случилось. Уже по меньшей мере три раза Анна чуть не погибла – а что, если бы однажды это всё-таки произошло? Как он смог бы это принять? Пусть они друг другу противны, пусть она не хочет признавать его как дядю, странное, непохожее на другие чувство единства всё равно сближало их. Савва не до конца понимал, что происходит с ними сейчас, но ему было страшно даже представить, что Аня, его Аня может исчезнуть навсегда.

Измученный потрясениями, Савелию вдруг захотелось утопиться прямо здесь, в этой раковине – страшная вина за всё произошедшее повисла на нём мёртвым грузом. Желая поскорее отогнать от себя дурные мысли, парень быстро повернул кран с холодной водой. Наскоро прополоскав пересохшее горло, Зверобой громко объявил:

– Так – сейчас сообщим, что мы прибыли, в московский штаб. Надеюсь, к моим словам прислушались и нас не преследуют. Где квартира твоего папы, они не знают, так что…

Молодой человек вдруг притих. В квартире сразу воцарилась мёртвая тишина.

– Аня? – настороженно спросил Савелий.

Ответа не последовало. Удивившись, Савва скорее подошёл к входной двери.

– Аня, ты где? – спокойно, глядя на закрытый замок, спросил он. Ключа у Анны нет – не могла же она испариться! Значит, она где-то здесь. Прислушавшись, Савва услышал доносящиеся откуда-то тихие всхлипы.

– Аня?!

Повертев головой, парень увидел справа приоткрытую дверь в одну из комнат. Поспешив туда, он бесцеремонно ворвался внутрь и тут же пожалел об этом. В немом оцепенении молодой человек застыл на своём месте. Взору Савелия предстало то, что ему хотелось бы видеть меньше всего на свете: его сводная племянница неподвижно лежала на ярко-синем с жёлтыми подлокотниками диване лицом вниз, содрогаясь от тяжёлых, надрывных всхлипов. Очевидно детский, для Анны он был настолько несоизмеримо мал, что её длинные ноги попросту свисали вниз, доставая носками сапог пола. Сотрясаемая рыданиями, её бледные, дрожащие руки с силой прижимали к лицу что-то белое и мягкое. Присмотревшись, Савва разглядел в руках Анны плюшевого зайчонка – чёрные, блестящие глаза мягкой игрушки едва заметно проглядывали из-за её бледно-золотистых локонов. Плач бессилия и отчаянья наполнял серо-голубые глаза всё новыми и новыми слезами и тихо роняя слёзы в мягкий плюш, она никак не могла остановиться – не было ни сил, ни желания.

В роли Зверобоя Савве прежде не удавалось понять свою сводную племянницу, но сейчас именно он как никто другой понимал Анну. Всё то, что свалилось на неё в считанные дни, разрушило её, переломило надвое – она сломалась. Придя сюда из будущего, дочь Славы выдержала немыслимо многое – смерть родителей, потерянное детство, разбитое сердце, жизнь на волоске от смерти, но потерю последнего по-настоящему дорогого ей человека оказалась не в силах. Сам того не осознавая, Савва был ей больше, чем просто родственник, друг или кто-то ещё, оттого и ненависть его была для Анны хуже смерти. Но даже здесь он не оставил ей выбора – не дал умереть, не позволил прекратить эти мучения навсегда. Так что ему нужно? Чего он хочет, если даже её смерть для него недостаточная пытка? Зачем оставил в живых?

Застыв на месте, Савва молча стоял в дверях, не зная, что делать: та, кого он обожал и в то же время ненавидел, та, кем он дорожил больше всего на свете, тонет в пучине отчаяния. Тонет – по его вине. Парень так боялся навредить Анне, что не заметил, как отдалился от неё, а когда стал так нужен, просто ударил. Ощущение вины сдавило грудь, скрутило сердце в тугой узел – слёзы Анны зацепили Савву за душу. Безучастно стоя рядом, он даже не знал, как её утешить и помочь, как, уже причинив столько боли, искупить вину. Осторожно, стараясь не спугнуть сотрясающуюся от рыданий Анну, Савелий аккуратно присел на край дивана. Приготовившись ко всему – к недоверию, отвержению, к тому, что сейчас она его оттолкнёт или просто ударит по лицу, Савва аккуратно положил ей руку на плечо. В ответ Анна даже не шевельнулась, продолжая бессильно плакать в плюшевого зайца с синей ленточкой на правом ухе – это был подарок. Подарок, который ей уже никогда не подарят.

– Ань… – тихо, нерешительно, мысленно молясь, лишь бы у него получилось, начал Савелий – Послушай, я… Не знаю, что на меня нашло. Я действительно сегодня… Перегнул палку. Переборщил. Ты меня наверняка знаешь, я… Плохо нахожу общий язык с людьми. Пожалуйста, прости меня… Если можешь. Я виноват.

Выдержав паузу, Савва осторожно прислушался. Слёзы Анны продолжали градом литься из серо-голубых глаз, однако всхлипы стали совсем чуть-чуть тише.

– Мне жаль, что так получилось – продолжил он немного уверенней, – Я не знал, кто ты, потому и… Потому так испугался. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за это, но… Ты замечательная. Правда! Наверное, не будь мы родными…

Заведя разговор не в то русло, Савелий тут же сам понял, что сморозил глупость, но было уже поздно – не успел он договорить, как Анна заревела с удвоенной силой.

– Чёрт! Ань, ну прости! Я не хотел тебя обидеть! – тут же бросился он её успокаивать, – Пожалуйста, не плачь! Ну я идиот! Прошу тебя – сжалься: ты же мне прямо как ножом по сердцу – как увижу, так… – Савва показал, как невидимый кинжал вонзается ему в грудь, – Так хоть убей! Прости, пожалуйста, Аня! У меня же больше никого, кроме тебя, теперь нет: если с тобой что-то случится, я этого просто не прощу себе! Если хочешь, плюнь в меня, побей, пни со всей силы – что угодно сделай со мной, только прости. Пожалуйста, Аня!

Испуганно поглаживая Анну по спине, Савелий страшно боялся навредить ей и по-настоящему обрадовался, когда через несколько секунд плач её стал заметно тише и в конечном итоге практически стих. Медленно, словно весьма сентиментальная героиня любовного романа, оторвав своё красное, мокрое от слёз лицо от подушки, с силой прижимая к груди плюшевого зайца, Анна робко присела на диван. Красные, опухшие, покрывшиеся от долгого плача сеткой сосудов глаза не сводили не то испуганного, не то удивлённого взгляда с Саввы.

– Послушай, Аня: самое дорогое, что у меня есть – это ты – словно давая понять, что все его прежние слова правдивы, повторил он, – Я не смогу жить, если тебя не станет. Молю тебя – прости! – пригладив её съехавшие на лицо волосы, молодой человек повторил своё предложение – Давай ты… ударишь меня, куда душа пожелает, и тогда простишь?!

Словно обдумывая это предложение Савелия, Анна безмолвно задумалась. Мертвенно-бледная рука судорожно взмыла в воздух.

– Ну давай – ударь! – подначивал её Савва, – Станет легче, клянусь.

Увидев характерный жест Анны, её сводный дядя тут же зажмурился. Застыв в напряжённом ожидании, Савелий всё ждал, когда она со всей силы врежет ему по лицу, ударит под дых, начнёт душить, но вместо этого неожиданно ощутил, как немного тяжёлое тело Анны безвольно рухнуло ему на плечи и тихо затряслось от плача. Удивлённо выпучив глаза, сначала Савелий слегка опешил от такой её реакции, но затем, обрадованный исходом событий, радостно заключил Анну в объятия: видимо, в этот раз он заслужил прощение.

– Ну всё, всё – бережно погладил он её по спине – Успокойся, милая – всё хорошо! Поплачь, если хочется. Прости меня.

Холодные как лёд женские руки крепко обхватили его чуть пониже плеч. Мокрые, тёплые, солёные слёзы окропили его рубашку. Прижимая Анну к груди, Савелий прямо ощущал, как его переполняет радость. Мягкие как шёлк бледно-золотистые пряди приятно щекочут ему нос. Запах их кружит ему голову: такой приятный, цветочный, его тонкие сладкие нотки приносят истинное наслаждение. Нежность её кожи пленяла юношеский разум. Это счастье, этот крохотный луч надежды быть с ней рядом заставляют сердце таять…

– «Стоп! Нет… Только не сейчас!» – мгновенно поймав себя на том, что за мысли вертятся у него в голове, моментально Савву от эйфории, ввергнув в ужас. Молодой человек задрожал от страха – его словно окатили ледяной водой: это же… Это же невозможно! После всего, что он узнал – но как? Что происходит? Остановись, парень! Она же… Она же твоя племянница!

Тяжесть, боль, судороги, тьма, слабость, бессилие – бесконечный лабиринт страданий, адский котёл мук: наконец-то, наконец-то всё это закончилось! Слёзы счастья застилают ей глаза. Судорожно вцепившись в свою спасительную соломинку, Савелия, Анна никак не могла его отпустить. Руки будто заледенели, раненое сердце ожило и теперь радостно трепетало в груди от одного пребывания в этих немного неловких, на деле ничего не значащих, но всё равно таких приятных объятиях примирения – как же всё-таки хорошо жить! Изо всех сил прижимаясь подбородком к плечу сводного дяди, Анна чувствовала себя ужасно неловко, но ничего не могла с собой поделать. Хоть он и чужой ей человек, здесь и сейчас он для неё ближе любого родственника. В голове Анны наконец родилось понимание, почему Савва так к ней относится: однажды потеряв всё, начинаешь ценить то, что имеешь. Пусть так и будет, пока пусть так – сейчас ей достаточно и этого.

Поправив волосы, Анна с облегчением вздохнула, украдкой вытерла ладонями глаза и вдруг ощутила, что для нынешнего положения немного переходит грань дозволенного – чересчур прижимается к Савве. В животе снова стало так тепло, нежность словно плавленый сыр медленно разливается по всему телу… «Стоп! Так не пойдёт, дорогая, нет! Надо срочно отвлечься!» – глаза Анны заметались в поисках того, что может отгородить от этих мыслей.

– Помнишь, ты говорил о своей теории? – сорвалось с её уст.

Серо-голубые глаза удивлённо поползли вверх: Анна и сама понятия не имела, с чего вдруг её дернуло спросить об этом. Шутка ли – час назад жить не хотела, а теперь спрашивает о такой глупости!

– Помню, конечно.

Кожей шеи Анна ощутила, как Савелий улыбнулся – мелочь, а так приятно…

– Ты говорил про что-то, что может её доказать – с дрожью в голосе спросила она – И так и не договорил.

Неохотно выбравшись из её бледно-золотистых прядей, Савва посадил свою сводную племянницу рядом на диван и сразу же спросил Анну:

– Помнишь, о чём я в прошлый раз рассказывал?

– Ну… Что уже все изменения прошлого уже для нас произошли и всё такое… – задумчиво напрягая лоб, смутно припоминала она.

– Ну где-то так. Кажется, я ещё говорил, что никто эту идею не рассматривает всерьёз, ибо доказательств нема – объясняя гостье из будущего дело всей своей жизни, Савелий заметно оживился – Но одно предсказанное мною явление может окончательно это подтвердить. Достаточно одного фактического наблюдения, чтобы перевернуть наше представление о времени.

– Что это за явление? – поинтересовалась Анна.

– Я называю это «эффектом пророка» – сказал Савва и добавил – На деле это лишь частный вариант «эффекта третьего лица», просто звучит интересней.

– Что это значит?

Временной проводник Анны аж засиял – давно же он никому об этом не рассказывал.

– Представь: ты каким-то образом встретила саму себя из будущего. Ты как-то это запомнила, возможно, даже не зная, что это ты, а много лет спустя отправилась в это самое прошлое. Согласно общепринятой парадигме, один твой неверный шаг может обернуться большими проблемами, поэтому нам и нельзя ни на что влиять. Но! – выразительно поднял он указательный палец – Если в прошлом ты уже видела эту себя, значит, что с тобой произойдёт потом, видела тоже. А значит, ты можешь… – здесь Савелий выдержал паузу, как бы выделяя три главных слова – Вспомнить собственное будущее! Понимаешь? И главное – всё легко доказуемо: один достоверный факт – и вся теория доказана! Победа, радуемся!

Закончив свой рассказ, Савелий радостно откинулся на диван. Затуманенной головой Анна изо всех сил пыталась понять, что он только что сказал. И вроде бы даже поняла, но у неё сразу же возник вопрос:

– Но разве это не значит, что ты просто повлиял на своё настоящее через прошлое?

– В этом и суть: нужна ситуация, в которой не будет сомнения. Например, если бы я выжил, узнай я в детстве, что меня из будущего чуть не собьёт автомобиль. Что это был именно я, именно в это время и в этом месте! Такая ситуация, которая от нас не зависит, которую мы не планировали – тогда мы сможет утверждать, что это так. Скажи, Ань – лично ты здесь ничего такого не наблюдала? Когда мы тебя ловили или когда тебя папа сбил?

В горле у Анны вдруг резко пересохло. В голове звякнул тревожный звоночек – с ней однажды, кажется, было что-то такое! Вот только не во время побега, не когда она вышла на дорогу перед «Москвичом» папы – тогда когда? И было ли это то, что он имеет в виду? Гостья из будущего сразу принялась напрягать свою память. Было же что-то такое – ещё вспомнить бы! Вот всегда так: всякую назойливые песенки запоминаешь с первого раза, а как пытаешься вспомнить что-то действительно важное – сразу из головы вылетает.

– Нет, не помню такого – расстроенно протянула она и тяжело откинулась на диван.

– Ну и шут с ним! – махнул Савва рукой – Может, уже и есть такие, просто помалкивают.

– Зачем?

– Не всем это выгодно – объяснил он Анне, – Видишь ли, если выяснится, что всё уже предрешено, патрули времени станут не нужны. Наша же задача состоит в том, чтобы прошлое не изменялось, а если время константно – то какая в нас надобность? Многие работу потеряют, оттого и не хотят признавать неправоту.

– А как вообще вас отбирают? – поинтересовалась Анна – Мне водитель что-то гово…

– Да, я из категории дураков – повёлся за красивой обложкой – удручённо договорил за неё Зверобой – Только потом ведь понимаешь, насколько это опасная затея: одна ошибка – и тебя не было вообще! А всё – поздно, не уйти! Отсюда строгие правила. О личной жизни можно и не мечтать – грустно потупил он глаза – Меня и выбрали на том основании, что биологически я сирота: если что, меньше последствий.

Задумавшись, Анна молча потупила глаза: стыдно признаться, но ей было очень жалко Савву. Знать, что ты всего лишь под опекой совершенно чужих тебе людей, терпеть нападки их родного сына, знать, что ты для них никто и всё равно считать их своей семьёй – ещё ребёнком Савелий прошёл через то, что не всякий взрослый выдержит. Сам факт наличия семьи был для него рукой помощи в этом жестоком мире. Однако в её 2017-ом в голосе дяди Анна уже не помнила тёплых ноток в сторону её отца как брата. Сложно было даже поверить, что это один и тот же человек – настолько эти два Савелия разные, не только внешне, но и внутренне. По неведомым ей причинам гостья из будущего была уверена, что тогда дядя Савва уже принял, что они с её папой не родные, а пока ей ничего не оставалось, кроме как наблюдать его борьбу с самим собой.

В комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая только тихим дыханием Анны и Савелия. То и дело открывая рот, оба явно хотели заговорить, но не знали, с чего начать. В конце концов тяжело вздохнув, Анна тихо прошептала:

– Прости меня, пожалуйста. За всё…

В ответ Савелий едва заметно, похоже на кивок, качнул головой.

– Это ты прости. Я просто испугался…

– Знаю – виновато повесила она голову, – И извини, что накричала.

– Да ничего! – тут же отмахнулся Савва и боязливо спросил – Надеюсь, ты больше не…

– Нет, конечно! – быстро замотала она головой.

– Вот и хорошо – радостно улыбнулся он.

Золотоволосая голова тихо опустилась на мужское плечо. Одними пальцами взяв его за руку, Анна аккуратно прилегла на Савелия, как если бы просто хотела отдохнуть. Пальцы гостьи из будущего и патруля времени сплелись в замок. Непонятно почему, но ей очень хотелось вновь ощутить кожу его шершавых ладоней, почувствовать это живое тепло. От радости чуть прищурив глаза, Анна еле слышно прошептала:

– Я могу всё исправить.

Выговорившись в четырёх словах, гостье из будущего сразу стало намного легче – камень вины упал с души, вернув привычную лёгкость. Девушка больше не боялась, что Савелий может её ударить или бросить. Страх ушёл, а с ним вернулась и вера в свои силы – Анна снова верила в саму себя. Безмятежная радость таким простым вещам, как чьё-то доверие или желание жить, переполняли её. Всё вокруг кажется сном, таким хорошим, что и просыпаться не хочется.

В этот момент на всю квартиру раздался протяжный писк, такой громкий, что услышав его, Анна и Савелий тут же испуганно вздрогнули. Продлившись ровно секунду, писк повторился ещё два раза, а затем так же неожиданно стих. Откуда-то из прихожей раздался громкий, искажённый, как из рации, крик.

– Зверобой, это Апостол, вы нас слышите?

Выпучив глаза, Анна испуганно уставилась на Савву, но тот и сам выглядел не менее удивлённым. По его узкому лбу пробежали, скатившись на брови, две большие капли пота.

– Что это было? – спросила она.

– Сделали пробой сигнала через SOS-канал – полушёпотом проговорил Савелий, – Знал же, что надо выключать…

– Что это значит?

– Нас засекли!

Ответив чуть громче, чем следовало бы, губы молодого человека тут же принялись беззвучно ругаться матом. Лицо парня нехорошо побледнело, уголок рта задёргался. По спине беглянки из будущего немедленно побежали мурашки: если даже Савва испугался, значит, дела их хуже некуда. К тому же, сейчас Зверобой на её стороне, так что он сейчас в не меньшей опасности, чем она! Что им теперь делать?

– Зверобой, немедленно ответьте! – раздалось снова из прихожей.

– И что теперь? – испуганно спросила Анна.

– Без п-понятия – запнувшись, ответил Савелий.

– Зверобой, мы знаем, что вы нас слышите! Говорит Апостол, повторяю, говорит Апостол! – продолжала твердить невыключенная рация.

Нерешительно привстав с дивана, Савва медленно направился в прихожую, где висела куртка с рацией, но не дойдя до двери, замер на середине пути. Застыв в строго вертикальном положении, Зверобой то наклонялся вперёд, собираясь сделать шаг, то обратно назад. Брать или не брать? Связаться – значит, пойти на огромный риск выдать себя. Оборвать связь – значит, пребывать в неведении. Сводный дядя Анны не знал, что делать.

Серо-голубые глаза неотрывно следили за происходящей в голосе Савелия дилеммой. Непонятно почему, но голос из рации показался Анне знакомым: где-то она его уже слышала.

– Возьми – попросила она.

Молодой человек удивлённо развернулся к ней.

– Уверена?

Немного поколебавшись, Анна едва заметно кивнула.

– Зверобой, прошу, не молчите! – голос из рации продолжал настойчиво звать коллегу.

Ненадолго скрывшись в прихожей, а затем вернувшись оттуда с рацией в руке, Савелий напряжённо выдохнул и переключился на режим разговора.

– Зверобой слушает.

– Ух! Слава Богу, ответили! – с облегчением вздохнули на том конце, – Беглянка с вами?

Зверобой поглядел в сторону Анны. Испуганная, она снова кивнула в ответ.

– Да, со мной.

– Отлично! – голос на другом конце определённо повеселел, – Так, времени у нас мало, а у неё ещё меньше – скорее доставьте Анну Деникину в наше отделение.

– Нет – тут же отрезал Савва.

– Зверобой, прекрати! – возмутился какой-то «Апостол» – Мы не сможем вам помочь, если вы будете нас избегать.

– Я знаю, как вы помогаете людям! – взорвался Зверобой, – Ловите и уничтожаете!

– Сейчас есть проблема посерьёзней! – объяснил человек на другом конце, – Я уже в курсе ситуации: ваша беглянка похитила саму себя, но потом её из прошлого украли. Какой смысл нам её убивать? Что это изменит?

Савва даже замер от неожиданности. Слова его коллеги звучали весьма логично и убедительно. Хотя кто знает – а вдруг это уловка? И снова выбор – доверять патрулям времени теперь, когда на кону их с Анной жизни, или же нет? Времени на подумать не будет.

– Вы можете гарантировать, что снимите с неё обвинения? – переспросил он.

– Нам сейчас просто не до неё. Савв, не медли, речь идёт о времени! – коллега на линии явно торопился.

– Да знаю я! Куда ехать?

– Анна сама вас приведёт к нам.

Глаза Саввы удивлённо округлились – и надо сказать, у Анны тоже.

– Как она меня доведёт, если…

– Подожди, Зверобой, не перебивай! – голос из рации стал жёстче – Скажи ей, она поймёт, о чём речь: ГЗ, дверь с кодовым замком, пароль – дата открытия!

– Что вы мне голову морочите? – Зверобой уже злился.

– Просто запомни! – рявкнула рация – ГЗ, кодовый замок, пароль: открытие! Повтори!

Савелий даже не знал, как реагировать – с ним говорили какими-то шифрами, которые он совершенно не понимал.

– ГЗ, кодовый замок, открытие – немного помедлив, повторил он.

– Всё, дальше разберётесь! До встречи.

– Стойте! – хотел остановить его Савва, как из рации с лёгким треском послышались помехи – связь оборвалась. Надеясь снова поймать сигнал, Зверобой бросился искать ещё каналы, но тщетно – одни помехи. В приступе ненависти едва не разбив рацию, сводный дядя Анны зарычал. Савелий был в бешенстве – почему нельзя было всё сказать прямо?

В этот момент Анна тихо спросила его.

– Так значит, мы в МГУ идём?

Зверобой удивлённо повернулся к ней и оторопел. Выражение лица Анны сильно изменилось: десять минут назад на неё смотреть было страшно, а теперь на её остреньком личике прямо-таки играло любопытство. Слёзная краснота лица тоже куда-то испарилась. И когда она успела?

– Как… Как ты это поняла? – удивлённо спросил Савва.

– ГЗ – так называют главное здание Московского Государственного Университета – говорила она так, будто это что-то совершенно обыденное.

Савелий в изумлении выпучил глаза:

– Откуда знаешь?

– Тут скорее вопрос – почему ты не знаешь! – уверенно заявила Анна.

– Я же в Москве ни разу не был.

– При чём тут был или не был – это одно из самых известных зданий в России!

Выражение лица Саввы говорило обратное.

– Меня другое настораживает – продолжила рассуждать Анна, – Там же на входе пост охраны – как мимо него пройти без пропуска, я не представляю.

– А про пост ты откуда знаешь? – никак не понимал её сводный дядя.

– Некогда объяснять – отмахнулась она, – Пошли, нам до метро «Университет»!

Протараторив это со скоростью вечно спешащей куда-то москвички, Анна буквально взлетела с дивана и, решительно прошествовав мимо ошарашенного Савелия, рванула на выход. Только когда она уже схватилась за ручку двери, молодой человек вдруг выкрикнул:

– Постой!

Анна раздражённо повернулась к нему:

– Что ещё?!

Уловив её нотки недовольства, Савва поспешно подбежал к ней.

– Я ведь не отдал тебе… Кое-что.

Анне на мгновение показалось, что она увидела, как в глазах его мелькнул какой-то особенный, живой блеск, но едва поймав себя на том, что они друг на друга пялятся, Савва тут же уставил взгляд на кейс возле неё. Заметно волнуясь, присев на колени, сводный дядя Анны чуть подвинул его к себе и подозрительно аккуратно взял в руки. Жилистые пальцы не без труда надавили на застёжки и, осторожно положив кейс на бок, приоткрыли завесу тайны. Увидев то, что Савелий провёз у неё под носом через всю Москву, Анна незамедлительно почувствовала лёгкую дрожь в конечностях: так вот что он имел в виду под тем, что она может его «прибить». В обитых тёмно-серой замшей углублениях, точно в футляре, лежали два угольно-чёрных пистолета и маленькая картонная коробка с патронами. Матовый блеск металла, его ощутимая с первого же взгляда сила и мощь вызывали восторг и одновременно ужас. Перед глазами Анны снова проплыла картинка: чёрный внедорожник гонится за ней, а из тонированного окна торчит рука с револьвером.

– Классика, «ТТ» – загадочно улыбнулся Савва, взял в руки один из пистолетов, открыл короб с патронами и взял твёрдо отмеренной рукой сразу восемь. Анна словно завороженная наблюдала, как он сначала наполнил ими магазин, а затем резко зарядил им пистолет. В ответ раздался звонкий щелчок.

– Стрелять умеешь? – повернувшись к ней, спросил он.

Анна отрицательно покачала головой. Привстав, Савва повернул пистолет дулом от неё, небольшим рычажком позади.

– Это курок, – показал на него пальцем и опустил – Перед тем, как стрелять, снимаешь – только потом жмёшь на спусковой крючок. А это – снова поднял, – походный вариант, чтоб не сработал в кармане. Поняла?

В ответ Анна вяло кивнула. Недолго думая, Савва протянул ей пистолет. Помедлив две-три секунды, она осторожно протянула к нему свою левую руку. Тонкие, ослепительно белые пальцы медленно сомкнулись на его шершавой рукояти. Попробовав на вес, Анна поняла: пистолет чуть тяжелей, чем кажется. Немного повертев оружие в руках, Анна попробовала сама поупражняться с курком. Вроде ничего сложного: опускаешь и стреляешь.

– На меня не направляй, заряжен же! – громко крикнул Савелий, увидев в её действиях частую ошибку новичка – Лучше вообще положи в карман, пока не понадобился.

Грустно послушавшись дядю, Анна положила пистолет в карман куртки.

– Когда будешь стрелять, прицеливайся по мушке. «ТТ» больше для ближнего боя, так что далеко не пали – косить будет – предупредил её Савва, – Поняла?

– Поняла – коротко ответила Анна.

Если бы Савелий до этого не видел, кто перед ним стоит, ему бы показалось, что он обознался: в лице Анны не было и следа страха. Такая ранимая прежде, сейчас её фигура источала какую-то не агрессивную, не импульсивную, а твёрдую, хорошо взвешенную злобу. Беглянке из будущего уже неважно, что её ждёт: сейчас сам факт её существования зависит от того, сможет ли она переступить через свои страхи и сомнения – вот что сейчас для неё главное. Зарядив свой пистолет, выбегая за ней из квартиры, спускаясь по лестнице вниз вслед за Аней, Савелий еле поспевал за ней, непроизвольно замечая: в глазах его сводной племянницы появился решительный, хладнокровный взгляд – взгляд Славы.