Читать книгу Этническая характерология - Альберт Налчаджян - Страница 14

Для исследования влияния культуры на национальный характер полезно ознакомиться с существующими типологиями культур, особенно с теми, которые выделяются на основе психологических критериев.

На основе психоаналитических исследований этнопсихологами и антропологами процессов социализации выдвинута точка зрения, согласно которой возможно выделение различных типов культур по критерию преобладания в них определенных чувств в процессе социального контроля над поведением людей.

По этому критерию выделяются культура стыда, культура вины и культура страха. Культурами стыда называют те культуры, в которых в ходе социального контроля в качестве основного механизма используется чувство стыда. В таких культурах люди преимущественно ориентированы на оценки других.

Культура вины отличается тем, что основное чувство, которое вызывается в процессе социального контроля, это чувство вины. Решающее значение придается индивидуальной совести, которая возникла благодаря интериоризации определенных универсальных норм.

Третий тип, который обычно выделяется, это культура страха. Данный тип этнических сообществ характеризуется также как инстинктивно-генетический. Для регуляции социального поведения людей в таких социально-культурных средах вызывают страх, пугают.

Данная типология культур используется для сравнения европейских и восточных культур.

Если культура страха тесно связана с инстинктивной (бессознательной) сферой психики человека, то культура стыда уже выходит за эти пределы, но она ориентирована только на свою группу (общность, этнос). Считается, что на данном уровне все еще нет независимой от группы личности, индивидуальные черты не выделяются из социальных, а честь считается чуть ли не чем-то материальным, что можно дарить или отобрать независимо от воли и действий индивида… В таких социальных средах человек действует, поскольку чувствует себя вынужденным это делать.

Культуры совести возникают на более поздних стадиях исторического развития, когда появляется личность, т. е. такой человек, который способен, исходя из своих принципов и усвоенных норм, управлять собственным поведением. Именно на этой стадии исторического развития общества и его культуры у людей возникает представление о «совести» как внутриличностной моральной инстанции. Человек, имеющий совесть, обсуждает свои дела и поступки и даже еще не реализованные намерения. На данной стадии представление о вынужденном заменяется представлением о долге: на смену общинной (родо-племенной) чести приходит представление о личном достоинстве.

Очевидно, что подобные этнопсихологические проблемы следует в наше время обсуждать уже на основе существующих концепций морального развития личности. В этой связи можно сформулировать следующие проблемы: 1) нужно иметь в виду, что не все наши современники в своем моральном развитии достигают уровня развития совести и личного достоинства. Часть людей и в наши дни остается на уровне общинной или узкоэтнической морали, у них не развивается личное достоинство. Таким преимущественно был, например, А. Гитлер; 2) мы полагаем, что уровень культуры стыда соответствует второму уровню морального развития (4-й фазе) по шкале Л. Кольберга, тогда как культуре совести и достоинства соответствует третий уровень (6-ая фаза) морального развития личности; 3) в дальнейшем, при создании типологии культур, лучше исходить из шкалы Кольберга и руководствоваться тем, какой процент взрослых людей данного общества достигает того или иного уровня моральной зрелости. Правда, для этого необходимы обширные массовые обследования этносов.

Следует считать правильной точку зрения, согласно которой во всех культурных общностях различные виды социального контроля не столько сменяют друг друга, сколько сочетаются. Они применяются в различных областях, в различных сферах взаимоотношений людей. Например, аристократы, общаясь между собой, в основном опирались на чувство стыда: это чувство было основным регулятором их социального поведения. Оно у них возникало в связи с нарушением аристократического кодекса чести. Но представителей низших слоев общества они заставляли бояться себя, т. е. регулировали их поведение с помощью страха. Собственный же страх они тщательно скрывали.

Мы считаем, что, поскольку в любом обществе есть различные социальные классы и иерархические системы господства-подчинения, в них встречаются все названные выше механизмы регуляции – страх, стыд и совесть, – которые применяются избирательно и гибко. Совершаются переходы от одного уровня социальной регуляции поведения к другому, эти уровни регуляции могут сочетаться. Это значит, что в каждом сложном обществе существуют различные типы культур. Например, та культура, которая господствует в семье, не может быть эффективным регулятором поведения в государственном учреждении или в армии. Именно поэтому молодым людям на первых порах трудно служить в армии: им еще предстоит усвоить особую культуру этой среды и механизмы регулирования исполнения ролей.

Следует учесть еще одно важное обстоятельство: в различных социально-культурных средах люди по-разному понимают чувства стыда и вины. А это, в свою очередь, зависит от особого понимания природы личности. Если в европейских странах принято считать, что личность является целостной системой и все ее действия выражают ее сущность, то в Японии, как мы уже знаем, существует иная и очень любопытная точка зрения. Исследователи свидетельствуют, что японцы избегают разговоров о человеке вообще и разделяют его поведение на сегменты, в каждом из которых существуют свои законы и моральные нормы. Поскольку японцы придают большое значение исполнению социальных ролей, их культура, как предполагала Рут Бенедикт, это «культура стыда». Однако подобная точка зрения в настоящее время считается упрощенной.

Считается, что поскольку японская культура является неиндивидуалистической и партикулярной, то человек, не оказавшийся на высоте тех ожиданий, которые предъявляются к его поведению, переживает сильное чувство вины. Но это чувство нередко символизируется как стыд. Правда, нет еще ответа на вопрос о том, как происходит подобная символизация.

Тут перед нами очень интересная проблема, которая может быть представлена следующим образом: а) одно чувство (эмоция) символизируется и репрезентируется как другое (другая). Но возникает вопрос: в чем адаптивная цель такого процесса? б) возможно ли, что в тех ситуациях, в которых европеец переживает стыд, японец переживает чувство вины? И есть ли такие же этнические различия между представителями других народов? в) какие имеются этнические различия в символизации чувств (в первую очередь – словесной символизации)? Чем эти различия обусловлены? Какие психолингвистические закономерности здесь действуют? Мы считаем, что для развития этнической психологии решение этих вопросов имеет существенное значение.

В связи с описанной типологией культур остается целый ряд других неисследованных вопросов. Ряд этнопсихологов указал на то обстоятельство, что пока совсем не исследованы «предшественники» стыда, в то время как «предшественники» чувства вины изучены лучше. В целом, как верно заметил Прайс-Уильямс, в этой области многое еще ждет своих исследователей.