Читать книгу По разные стороны вечности - Альбина Нури - Страница 3

«Для моих девочек – все самое лучшее!» – часто говорил отец, имея в виду Магду и ее маму. И старался, прикладывал все усилия, чтобы дать им это лучшее, поэтому Магда выросла в уверенности, что окружающий мир – замечательное место, а она сама достойна счастья и любви.

Когда Магда училась на третьем курсе института, мамы не стало. Через несколько лет у отца появилась Оксана, но кое-что осталось неизменным: он продолжал заботиться о своих девочках – дочери и новой жене.

Максим, муж Магды, немного напоминал отца, по крайней мере, он тоже считал, что должен принимать на себя ответственность за тех, кого любит.

Сидя на кровати, Магда смотрела в окно и думала, что жизнь ее, за исключением смерти мамы, всегда была безоблачной. Ни забот о хлебе насущном, ни серьезных проблем. До двадцати четырех лет дожила, не зная стоимости коммунальных услуг и цен на продукты. Когда-то этому везению должен был прийти конец, вот оно и закончилось. Аварией.

Хотя это еще как посмотреть. Другая бы, может, погибла, а Магда спустя пару месяцев уже почти полностью оправилась. Повзрослела, осунулась, стала себя ощущать по-другому, но ведь инвалидом не стала, к постели не прикована. Правда, имелась еще амнезия: сама авария и то, что за ней последовало, начисто стерлись из памяти.

Посттравматический синдром. Или, может, еще какой-то мудреный диагноз. Но это мелочь, которая никак не могла повлиять на дальнейшую жизнь.

– Склероз – самая хорошая болезнь. От нее невозможно вылечиться, но о ней можно забыть. А если серьезно, то даже хорошо, что ты ничего не помнишь. Твое подсознание позаботилось о том, чтобы ты не мучилась тяжелыми воспоминаниями, – Оксана каждый раз, когда приходила навещать ее, одна или с отцом, старалась внушить Магде эту мысль, и в конце концов у нее почти получилось.

– А что спишь неважно, кошмары мучают, так это, милая моя, пройдет. Дай срок. Но вообще-то должно же хоть что-то на память остаться! Чтоб боялась и больше не гоняла! – Это уже Лариса говорила, медсестра, с которой Магда сдружилась за тот месяц, что провела в санатории.

Магда сомневалась, что хоть когда-то сможет сесть за руль, так что напоминания в виде сновидений, от которых просыпаешься в холодном поту, ей были без надобности, но с Ларисой она не спорила. Она вообще никогда ни с кем не спорила, не ссорилась – такой уж характер. Покладистый, незлобивый. Сама Магда считала себя слабой и ведомой, отец с Максом предпочитали говорить, что она добрая и светлая.

– Не спишь? – В палату заглянула Лариса.

Магда улыбнулась и покачала головой.

– Пол-одиннадцатого, – констатировала медсестра и вошла, прикрыв за собой дверь.

Рослая, пышная, с полными руками и румяными щеками, она словно сошла с полотен Кустодиева.

– Я попрощаться: утром рано сменюсь, не увидимся.

– Домой хочется – ты не представляешь. Больница, реабилитационный центр, санаторий… До смерти надоело.

Палата ее, если честно, больше напоминала номер в хорошей гостинице: красивая мебель, картины, телевизор, лоджия. Вот только это был казенный, не домашний уют – безликий, созданный чужими, равнодушными руками.

– Ясное дело, – согласилась Лариса. – Ничего, немножко осталось. Муж за тобой приедет?

– Приедет, – кивнула Магда. – Папа тоже хотел, но у него важное совещание, не сможет отменить. Да и зачем? Что мы, вдвоем до дому не доберемся?

– Золотые у тебя мужики. Что один, что другой, – с оттенком горечи заметила Лариса, которая, преодолев тридцатилетний рубеж, выйти замуж уже почти не надеялась. Как она могла найти подходящего, если все мужчины попросту терялись на ее фоне, казались мелкокалиберными и малохольными.

Они поговорили о том о сём еще пару минут. Магда подумала, что это похоже на прощание в купе поезда: скоро вагон тронется, провожающие выйдут на перрон. В оставшиеся десять-пятнадцать минуть всем неловко: непонятно, о чем говорить, близкие люди держатся натянуто, как едва знакомые.

Когда разговор окончательно заглох, девушки пообещали друг другу созваниваться и писать, и Лариса ушла, погасив за собой свет.

Магда легла в кровать и устроилась поудобнее, подтянув ноги к животу. По привычке прислушалась к себе: ничего не болит, не ноет. Во время аварии она сильно ударилась головой, получила черепно-мозговую травму, а еще были сломаны два ребра и кисть руки.

Но теперь боль ушла, никакого дискомфорта Магда не ощущала и уже почти привыкла снова чувствовать себя здоровой. «Завтра буду спать дома», – счастливо подумала она и закрыла глаза, почти моментально провалившись в сон.

Обычно Магда закрывала на ночь шторы, но в этот раз позабыла. Было полнолуние, и огромная, круглая, не прикрытая завесой облаков луна заглядывала в комнату, расстелив на полу сверкающую белым серебром дорожку.

Этот раскрывшийся в ночи глаз, наверное, и разбудил Магду. Она спала, повернувшись лицом к окну, и призрачный луч был направлен прямо на нее. Вставать и задергивать шторы было лень: слишком хорошо она пригрелась, «приудобилась», как говорила Лариса.

Магда повернулась на другой бок. Электронные часы на прикроватном столике показывали два тридцать. Еще спать и спать. Магда обхватила руками подушку и хотела снова попытаться заснуть, как взгляд ее, скользнувший по комнате, зацепился за что-то. В первый момент она даже не поняла, что это, а потом услышала тихий вздох.

«Здесь кто-то есть!»

Она вскинулась на кровати и поглядела туда, откуда донесся звук. Так и есть – в кожаном кресле, что стояло возле двери, сидел человек. Женщина.

«Лариса?» – это было первое, что пришло в голову.

Но уже в следующий миг Магда поняла, что ошиблась, никакая это не Лариса. В лунном свете она хорошо видела склоненную голову, стянутые в тугой пучок волосы на затылке. На женщине был халат, ноги обуты в тапочки – выходит, тоже пациентка. Руки незнакомки были зажаты между сведенных вместе коленей, плечи опущены. Она тихонько пробормотала что-то невнятное, сопроводив свои слова очередным тяжким вздохом.

Спрашивать, как она сюда попала, не имело смысла: ясно, что через дверь, которую Магда никогда не запирала. Правда, прежде никто никогда не навещал ее по ночам. Если бы она могла предположить, что кто-то из пациентов захочет прийти сюда, не была бы столь беспечной.

– Послушайте… – начала Магда и умолкла, не зная, что сказать. Поерзала, откашлялась. – Вы что тут делаете? Что вам нужно? Зачем сюда пришли?

Женщина подняла голову и посмотрела на девушку. На вид ей было около шестидесяти или чуть больше. Она повела плечами, нервно дернула одной рукой за ворот халата.

– Нина Самсонова, – сказала она. – Нина.

– Вас так зовут? Приятно познакомиться. А я Магда.

– Зачем они так со мной поступили? – плаксиво спросила Нина, и рот ее искривился коромыслом. – Оставили и забыли… Всегда они так! А я и ехать сюда не хотела.

«Только этого не хватало, – подумала Магда. – Мне-то что теперь со всем этим делать? Почему ее именно сюда занесло?»

– Нина, – она села в кровати, – не плачьте, пожалуйста. Успокойтесь. Давайте я позову кого-нибудь. Врача или медсестру.

Женщина не ответила, вместо этого опять склонила голову и забормотала что-то. На Магду она больше внимания не обращала.

Так, похоже, это надолго. Девушка отбросила одеяло, встала с кровати и направилась к двери. Когда шла мимо Нины, та плакала уже в полный голос.

Медсестры на месте не оказалось. Магда пошла искать Ларису, даже спустилась на другой этаж, но той нигде не было. Больница как будто вымерла, и Магде стало не по себе. С другой стороны, чего ж тут удивительного? Третий час ночи. Всем положено спать – они и спят.

Вернувшись обратно на свой этаж, Магда увидела, что дверь ее комнаты приоткрыта. То ли она сама неплотно закрыла ее, то ли Нина решила-таки уйти.

Зайдя к себе, Магда увидела, что верным оказался второй вариант: женщина и в самом деле ушла. Девушка облегченно вздохнула и заперла дверь. Мало ли, вдруг Нина передумает и снова придет сюда рыдать.

Остаток ночи прошел спокойно, правда, заснула Магда не сразу. Макс, который пришел забирать ее из санатория, сказал, увидев жену:

– Ты что-то бледненькая сегодня. Спала плохо? Опять кошмары?

Собственно, не кошмары, а кошмар – говорить надо было в единственном числе. Снилось всегда одно и то же. Магда оказывалась в незнакомом помещении: длинный узкий коридор-кишка, ни дверей, ни окон. Она бежала по нему, пытаясь найти выход, но он только удлинялся, заворачивал то вправо, то влево и не думал заканчиваться.

В какой-то момент Магда сознавала, что он ведет ее к чему-то плохому и страшному, и тут в конце коридора появлялись люди. Кто – непонятно, просто две темные фигуры, не ясно даже, мужчины или женщины.

Увидев их, Магда хотела повернуть назад: ее колотило от ужаса, она точно знала, что ей нельзя к ним приближаться. Но не могла ни развернуться, ни даже просто остановиться: неведомая сила толкала ее в спину, заставляя мчаться вперед с нарастающей скоростью. Она пыталась упираться руками в стены, но затормозить не получалось, и Магда, вопя от страха, летела навстречу темным силуэтам. А они тем временем начинали разворачиваться к ней лицом. Секунда – и она разглядит, кто это, но видеть этого нельзя ни в коем случае!

Сон заканчивался всегда одним и тем же. В последний миг загадочные черные фигуры расступались, давая ей дорогу, и она видела, что прямо перед ней – бездна. Видела – и на полной скорости, не успев даже побалансировать на грани, падала вниз с огромной высоты.

– Нет, сегодня никаких кошмаров, – ответила Магда, застегивая плащ. Пока она валялась на больничных койках, короткое скупое лето успело закончиться. На календаре было десятое сентября. – Представляешь, просыпаюсь среди ночи, а тут женщина сидит!

Максим, который уже направлялся к двери, легко подхватив сумки, остановился:

– Что за женщина? Зачем приходила?

– Назвалась Ниной Самсоновой. Жаловалась на кого-то, говорила, что ее бросили, что ехать сюда не хотела. И плакала.

– А ты?

– А что я? Встала, пошла искать кого-нибудь из персонала. Пока ходила – никого, кстати, не нашла! – Нина уже успела уйти. Все.

– Вечно ты в истории попадаешь, – усмехнулся Максим. – Ладно, пошли домой. Буду теперь за тобой присматривать.

Он вышел в коридор, а Магда еще раз оглядела себя в зеркале. Ужас, тихий ужас! Тощая, ключицы торчат, кожа тонкая, бледная до прозрачности. Зеленые кошачьи глаза кажутся непропорционально большими на слишком худом лице, и в сочетании с острыми скулами и бледным ртом делают ее похожей на инопланетянку. Да еще и волос нет: во время операции Магду обрили, и они только-только начали отрастать. Мальчишеская стрижка лишь подчеркивала болезненную хрупкость облика.

– Милая, ты идешь? – позвал из коридора Максим.

– Иду! – Она без сожаления обвела взглядом палату, в которой провела три недели, и вышла, больше уже не оборачиваясь.

Максим улаживал последние формальности у стойки администратора, избавив от этого жену. Ей хотелось поскорее покинуть санаторий, и она, не дожидаясь Макса, вышла из холла, направилась в сторону автостоянки.

Небо затянули пыльно-серые тучи, начал накрапывать мелкий дождик. Небольшой парк был пуст: никому не хотелось гулять в такую погоду. Скоро подуют холодные северные ветры, клены и березы лишатся листьев и будут торчать голые, сиротливые, ожидая прихода зимы, которая прикроет их стыдливую наготу.

Лето в наших краях пронзительно короткое, подумалось Магде. Ждать его приходится так долго, а оно погостит месяца три и торопится умчаться прочь. В этом году Магда лета и вовсе не видела: июнь выдался зябким и дождливым, а в начале июля случилась авария.

От санатория «Элегия» до Казани – больше ста километров. Магда нервничала, хотя и старалась не подавать виду. Это будет первая с того страшного вечера обычная автомобильная поездка – не на «Скорой», не в машине для перевозки больных. Поколебавшись мгновение, она села на пассажирское сиденье.

Сможет ли она совладать с собой, когда увидит мчащиеся в обе стороны потоки автомобилей? Справится ли с эмоциями?

– Малыш, может, на заднем сиденье тебе будет спокойнее? – Максим подошел к машине, держа в руках какие-то бумаги.

Неожиданно Магда почувствовала раздражение: как же она устала от подчеркнуто участливого тона, тревожных замечаний, сочувствия во взглядах, от того, что все обращались с ней, как с раритетной вазой, которая в любой момент может свалиться с полки и разбиться! Тут помимо воли начнешь ощущать себя глубокой старухой или смертельно больным человеком.

– Я достаточно спокойна и отлично себя чувствую, – прохладно ответила Магда.

Максим посмотрел на нее и хотел сказать что-то, но передумал. Автомобиль вырулил со стоянки, покатил в сторону города, и спустя несколько минут Магда почувствовала, что напряжение отпускает ее.

Муж вел уверенно и аккуратно, скорость движения была невысокая, дорога не перегружена, и девушка призналась себе, что начинает испытывать удовольствие от поездки. Ей стало неловко от того, как сухо она ответила Максу в ответ на проявление заботы.

– Прости, что так отреагировала. Я не хотела на тебя рычать, просто немного перенервничала, – повинилась Магда.

Максим накрыл ее ладонь своей рукой и легонько сжал.

– Все отлично, ты умница. Любой бы на твоем месте нервничал. Музыку включить?

Магда отрицательно покачала головой. Муж выпустил ее ладонь, снова взявшись за руль обеими руками.

– Знаешь, я сказал администратору про женщину, что к тебе приходила.

– Зачем? – удивилась Магда.

– Пациенты не должны разгуливать по ночам и забредать в чужие палаты. – Максим недовольно нахмурился. Он был финансистом, занимался налогами и во всем стремился соблюдать порядок и дисциплину.

– Что она ответила?

Максим вскользь глянул на Магду.

– Сделала вид, что такого не могло быть.

– Что значит – «не могло»? Они что, привязывают людей к койкам?

– Не в этом дело. Она спросила, как зовут эту беспокойную дамочку, я ответил, что Ниной Самсоновой. Правильно?

Магда кивнула.

– Ну вот. Администратор принялась меня уверять, что ты перепутала. Эта самая Нина никак не могла прийти к тебе ночью в палату, потому что накануне вечером скончалась от сердечного приступа.

– Что? Глупость какая! Не привиделась же она мне!

– Вот именно. Не привиделась, а потом, откуда тебе было знать о существовании женщины с таким именем? Я лично думаю, это приходила ее соседка по палате или знакомая. Приняла близко к сердцу смерть подруги, пошла прогуляться. Может, она не свое имя тебе назвала, а просто хотела рассказать про Нину. Ты же говорила, она жаловалась, плакала?

– Да, плакала, – подтвердила Магда.

– В общем-то, все это не имеет особого значения: кто приходил, зачем, – Максим плавно притормозил на перекрестке. – Главное, им бы следовало лучше следить за пациентами. Ты сама говорила, на сестринском посту никого не было, а если бы медсестра была там, где ей полагалось быть, то заметила бы плачущую женщину. Приняла бы меры, дала успокоительного.

Муж говорил еще что-то, Магда не вслушивалась. Воспоминания о минувшей ночи постепенно выветривались из памяти, ей не хотелось говорить об этом, не было желания возвращаться мыслями ни к санаторию, ни к его обитателям. Даже с Ларисой она теперь не стремилась общаться: вчера казалось, что они подруги, а сегодня – что нужно оставить все связанное с травмой, больницами, лечением в прошлом и жить дальше.

– Давай все-таки послушаем что-нибудь, – сказала Магда и включила радио.

Максим, которого она перебила на полуслове, удивился, но говорить ничего не стал.