Читать книгу Ревизор - Алекс Бломквист - Страница 3

Кабинет начальника Управления по борьбе с коррупцией

– Господин начальник, спешу вам сообщить. Очередное письмо из Темногорской губернии, восемьсотое по счету, – отрапортавался Повторяев, входя в рабочий кабинет своего начальника Алексея Алексеевича Говорунова, при общении с которым всегда держал невозмутимую мину.

– Из той самой?.. – ответил Говорунов, оторвавшийся от просмотра деловых бумаг и медленно поднявший взгляд на секретаря, выждав определенную паузу. Говорунов прекрасно знал, какое магическое воздействие на людей имеет взгляд его серых глаз, отдающих оттенком холодного металла, от которого у любого душа скукоживалась и выворачивалась наружу, а сам человек, словно превращался в истукана. Зная о невероятной силе своего взгляда, Говорунов носил специальные контактные линзы, ибо не любил молчунов, заик и не способных связать двух слов. В глубине души он презирал таких людей, как впрочем, презирал и тех, кто был неспособен высказать свое мнение, идущее в разрез с его мнением. Именно по этой причине он и заказал несколько лет назад специальные линзы, дабы получать хоть какую – то информацию из первых уст, а не заниматься игрой в молчанку.

– Да, господин начальник, из той самой, – все так же невозмутимо отвечал Повторяев, про себя подумавший уже в какой раз, что, вот он какой молодец! Держится уверенно и непоколебимо в присутствии своего начальника, чему способствовала привычка, выработанная им за многие годы работы с Говоруновым, имевшего славу беспощадного борца с коррупцией и перед кем на задних лапках ходили все, депутаты, чиновники, генералы и олигархи. Все, кто хоть раз оказывался в поле зрения антикоррупционного управления, а, следовательно, и Говорунова.

– Ну, ну, и что на сей раз пишут, что хотят от нас? – спросил Говорунов, на лице которого играла легкая улыбка, смысл которой не всегда можно было уловить, уже не говоря о его последующих действиях, весьма непредсказуемых, даже для Повторяева.

– Пишут, что в губернии коррупция, что чиновники, прикрываясь экономическим кризисом, поднимают расценки на услуги ЖКХ и воруют из бюджета деньги, которые должны быть потрачены на ремонт школ, больниц и дорог. Что государственные органы не контролируют цены в торговых сетях, и что они из рук вон плохо работают в сфере защиты прав трудящихся. Пишут и о том, что власти получают взятки от девелоперов, закрывая глаза на махинации в сфере строительства. Многое еще, о чем пишут, но в основном письма о махинациях в сфере строительства, тянущих на миллиарды – закончил Повторяев, подумавший про себя, как я дошел до такой скучной работы, когда ежедневно занимаешься разбором бумаг и делаешь доклады начальнику, и, тут же себя одернул: «брось, брось такие мысли, где же ты такую зарплату найдешь, и потом, как никак ты имеешь влияние, ведь ты работаешь на самого…»

– Одно и то же, и почему все чело… люди пишут ко мне, а я ведь не семижильный, и у нас в стране полно других управлений, куда собственно и нужно писать, – ответил Говорунов, как будто размышляя сам с собой, причем на слове «чело» он запнулся и поправился, сказав «люди», при этом подразумевая челобитчиков, как в прежние времена называли всех просителей, обращавшихся к царю батюшке. Не то чтобы Говорунов мечтал об абсолютной власти, совсем нет. Его вполне устраивала должность начальника антикоррупционного управления, дающая такую массу возможностей, что другим и не снилось. Был он доволен и своим финансовым положением, когда в эпоху прихватизации он проявил свой незаурядный талант предпринимателя, завладев газовой трубой и нефтяными скважинами. Будучи человеком умным, Говорунов прекрасно понимал, что для поддержания своей власти необходимо не только брать, но и отдавать. Исходя из этих соображений, Говорунов периодически закачивал в землю газ и нефть из личных запасов, тем самым поддерживая экономику страны. Говорить же о том, что это был чисто корыстный мотив, было бы неправильно. В Говорунове, как и в любом чиновнике сидит патриот, и закачку в землю газа и нефти из личных запасов он рассматривал как патриотизм. Ради процветания родины он отдал бы все, и землю, и ресурсы, и воздух, если только родина попросит. Иного не дано! Да и как – то неправильно получится, если родина дала тебе все, а ты ей ничего. Что подумают люди?.. Каждый раз, доходя в своих размышлениях до людей, он запинался, словно человек, идущий по плохо асфальтированной дороге, и тут же его накрывало волной панического страха. Страха за власть, за свои деньги, за свою жизнь. В такие минуты он ненавидел людей той ненавистью, которую классики марксизма – ленинизма называли «классовой ненавистью». И действительно, почему я что – то должен людям? Меня вполне устраивает моя жизнь, работа, влияние, которое я имею на умы и сердца людей. Почему я должен что – то этим людям, почему? Доходя до этого момента, Говорунов уже не испытывал панического страха за свою судьбу, он прямо обвинял людей во всех грехах, включая тщеславие и алчность, две главные черты, укоренившиеся в его характере за долгие годы работы в антикоррупционном управлении. Правда, вслед за этим возвращалась мысль, что делиться все – таки необходимо, так, на всякий случай, во избежание возможных эксцессов. Вот так, за какие – то считанные секунды, в своих размышлениях Говорунов стремительно переходил от мыслей о значимости своей персоны до обвинения людей во всех грехах, в которых сам завяз с головы до ног. Помимо того, что Говорунов является патриотом своей родины, он еще известен и как прекрасный рассказчик. Каждый раз, давая интервью, он постоянно говорил о выдающихся результатах работы своего управления, стоящего на страже государственных интересов. Эти речи настолько сладкие и легко усваиваемые, словно сахарный песок в чашке чая, что невозможно оторваться от телевизора и не порадоваться за страну и сотрудников антикоррупционного управления, побеждающего коррупцию на всех фронтах.

– Алексей Алексеевич, могу ли высказать свое личное мнение? – спросил Повторяев, переходя с сухого официального на полуофициальный, прекрасно понимая, что получит утвердительный ответ, ибо начальник ценил его не только за профессиональные качества, но и за наличие личного мнения.

– Конечно, – ответил нехотя Говорунов, смотревший на своего секретаря все тем же взглядом оттенка холодного металла, размышляя про себя, что, вот, перед ним один из немногих, кто имеет собственное мнение и может его высказать, тогда как все остальные сплошь холуи, прогибающие спину перед ним и заискивающие при каждом удобном случае. В такие минуты, когда мысли заворачивали в сторону размышлений о человеческой природе, Говорунов несколько терялся в своей оценке этой самой природы. В бытность мелким чиновником, когда у него в начальниках ходил весьма известный в столице человек, он особо не выказывал своего личного мнения. Не потому, что боялся или не имел своего мнения, вовсе не поэтому, просто полагал, что начальнику не стоит излишне выказывать свой ум, ибо всяк начальник, вне зависимости от того, дурак он или нет, считает себя умнее подчиненных. Его начальник дураком не был, но и не любил слишком расторопных подчиненных. Видимо, такую модель поведения он и унаследовал от своего начальника. В Повторяеве он видел человека умного, способного, и, конечно же, ценил за наличие собственного мнения, но особого рвения в выслушивании независимых точек зрения не испытывал.

– Алексей Алексеевич, те люди, что обращаются к вам, видят в вас своего единственного защитника, и, не отвечать, было бы проявлением легкомыслия, учитывая вашу славу беспощадного борца с коррупцией. Люди не верят власти, не верят в демократию, и если испытывать их терпение, то рано или поздно они перестанут верить и в вас, единственного в стране человека, способного бросить вызов коррупции, этой гидре, – весьма эмоционально высказался Повторяев, посмевший себе некоторую вольность в плане высказывания, но, прекрасно понимавший, какие слова нужно вкладывать в обращение к начальнику. В силу своего возраста и своих убеждений Повторяев относился к категории людей, оптимистично верящих в светлое будущее страны, в которой будет мощная, конкурентоспособная экономика и крепко стоящий на ногах средний класс, ну, такой доморощенный экономист с западными взглядами. Однако, чем больше он пребывал во власти, тем реже возвращался к своим размышлениям о будущем страны, выполняя рутинную работу, за которой беды и несчастья рядовых граждан воспринимались как нечто обыденное. Это называется формализмом, а в народе это называют пофигизмом. Формализм, без разницы, чиновник ли ты, или менеджер, доктор или еще кто – то, присутствует практически в любой работе. Формализм убивает в тебе живое, все человеческое, что в тебе живет. Высказывая свое мнение по поводу писем из губернии, Повторяев руководствовался, прежде всего, своими размышлениями о формализме. Решив вступиться за дольщиков, он хотел, если не убить в себе формализм, то хотя бы почувствовать себя свежим, живым, как свежеиспеченная булочка, а не ощущать себя черствым хлебом, долго стоящим на столе.

– В очередной раз убеждаюсь в том, что я не ошибся в выборе с секретарем, – улыбнулся Говорунов, глаза которого по своему обыкновению не смеялись и словно сканировали человека с головы до ног, выдавая в нем человека наблюдательного и колючего, как ежика, вроде симпатичного, но вот из – за колючек желания погладить, не возникает.

– Алексей Алексеевич, каким будет ваше решение? – спросил Повторяев, который хоть и располагал правом на собственное мнение, но не всегда мог распознать ход мыслей начальника, реакция которого была трудно предсказуемой.

– Вопрос с коррупцией щепетильный, чтобы делать поспешные выводы. Напишите приказ о создании антикоррупционной комиссии по Темногорской губернии, а в качестве предварительной меры организуйте отправку в губернию ревизора, – ответил Говорунов, подумав про себя, что коррупцию в стране не победить, когда этой заразой отравлен весь организм. Требуется ампутация какой нибудь части тела или клиническая смерть, чтобы как – то исправить ситуацию с повальной коррупцией в стране, поразившей все слои населения. Размышляя таким образом, Говорунов улыбнулся от мысли, что в первую очередь необходимо браться за чинуш, после чего его мысли унеслись в прошлое, в те дни, когда, участвуя в прихватизации государственной собственности, можно было сказочно обогатиться. В этот момент он чуть было не расхохотался от воспоминаний, но в присутствии секретаря сдержался, зная правильный образ его мыслей. Ну, ничего, ничего, система тебя пережует, или выплюнет, как чужеродный элемент.