Читать книгу Нулевой. Мертвая Пустошь - Алекс Бредвик - Страница 5

В один момент Иван резко вскрикнул и рухнул на металлический пол. Его глаза были открыты, но… один изменился. Он стал точно таким же, как и до этого был у Алисии. Лицо его выражало огромной силы боль, которую он испытывал. Но он не кричал. Всё его тело слегка подёргивалось в судорогах, но он пытался контролировать себя. Сильный мужик.

– Ты что сделала? – спросил я у девушки, которая обессилено привалилась к искорёженной стенке установки, а на её лице расцвела самодовольная улыбка, пока она смотрела на плод своих трудов.

– Теперь он, как мы… – закрыла она на одно мгновенье глаза, чтобы сделать полный вдох, а на выдохе открыла, продолжив говорить. – Только он слабее меня и в сотни раз слабее тебя.

– В сотни раз меня и всего лишь несколько слабее тебя? – скривил я одну бровь, немного не поняв её слов. – Как бы это ты тут чуть всё не уничтожила, а не я. Так что я бы поменял эти значения местами.

– Как бы тебе сказать… – начала пояснять она, усевшись на пол, полностью вытянув ноги, сделав серьезную мину и схватившись пальчиками за подбородок. – У нас несколько разные пути развития, да и у тебя потенциал… невероятный!

Всё равно что-то мне не нравилось. Про потенциал понятно, сколько у меня всего ещё не реализовано, да и потолков в развитии не видно, та же нервная «система», тактический помощник. В неё я уже достаточно вложил, но нигде не было упоминания о том, сколько ещё я туда могу вложить.

– Как бы тебе объяснить… – всё так же задумчиво, но при этом сдержанно проговорила она, смотря очень проницательно на меня… или в меня. – Внутри тебя есть бездна. Вот просто бездна, у которой нет краёв. У тебя она пустует, почти. Тот кусочек силы, что в тебе есть, примерно равен тому, что ты смог из меня забрать. У меня же сила ограничена тем, что ты видел. Тот сгусток, конечно, восстановит свои прежние размеры, но с тем, чем в итоге сможешь стать ты, это вообще не сравнится.

– Ну сейчас-то я слабее, получается, – слегка помотал я головой, словно отгоняя наваждение, – или же нет?

– Нет, – сказала она так, словно обрубила. – Ты даже с той частичкой, что у тебя есть, смог преодолеть немыслимое. Я не управляла тогда своим телом, то была сама Тьма, этот сверхразум, подпитанный крохой моей личности… Либо новая личина, созданная Тьмой… не так важно, я её, в общем, убила в себе. Или поглотила?

– Не отвлекайся, – усмехнулся я, заметив что-то прежнее от той Алисии, которую я запомнил по тем коротким промежуткам времени, что мы с ней общались, успели провести, можно сказать, вместе.

– А, точно, – проскочила искра эмоций на её лице, но тут же сразу исчезла под личиной невозмутимости, но я заметил эти крохи смещения и всё же сам себе позволил мимолётную улыбку. – Та личина давила именно на тебя со всей своей силой. То, что ты считал полем… оно было в основном на тебе. Ты же замечал, что иногда какое-то оружие просто так падало?

– Не-а, как-то не особо в это всматривался, – усмехнулся я, с мурашками вспоминая, как от меня отлетали целые куски плоти. – Было несколько… больно. А временами вообще зрение чудесным образом пропадало.

– Ну не суть, – махнула рукой она. – Когда ты начал приближаться, радиус силы резко сузился. Всё, что было до этого выделено для контроля на краях, полностью давило на тебя. А это около половины от всей силы. А если судить по точечному воздействию… то в одной точке она собрала столько силы, сколько вообще смогла. Это был точечный предел! Вот, сформулировала.

– Однако… – задумался я, что же такого я мог сделать, чтобы так спокойно проходить через столь мощный барьер. – Ради уточнения. Сколько ты потратила сил на то, чтобы сдерживать Ивана?

– Сейчас? – спросила она, смотря с небольшим непониманием, на что я кивнул. – Чтобы просто удержать его на месте… ну где-то процент, если не меньше. Он же просто человек.

– И ты – человек, – сказал я, почувствовав некую грусть внутри. – Никогда не забывай об этом. Главное – оставаться человеком.

– Мы ими уже никогда не станем, у нас есть силы, которых нет у обычных смертных.

– Ох, как мы запели, – тяжело вздохнул я и махнул на неё рукой, мол, бесполезно разговаривать, ничего не поймёт, но всё же решил в конечном итоге объяснить, что именно подразумевается под этой фразой. – То, кем ты являешься, определяет не количество силы, а то, как ты этой силой распоряжаешься. Я уже не смогу измениться, видимо, психологическая травма после плена, обрывки воспоминаний о прошлом… последующая смерть… смерти… а вот ты… тебе лучше не ступать на мою тропинку. Она соблазнительна, упоительна… но если есть шанс оставить в живых невиновного, то постарайся его просто оглушить. Жизнь – это самое ценное, что у нас есть.

На этих словах я решил выйти из разрушенной установки, чтобы побыть немного одному. Я не мог пока находиться рядом с ней. Я понимал, что сам поступаю в основном жестоко, не проявляю ни единой капли милосердия… Но если этот опыт использовать как плохой, если показывать на меня и говорить, что так нельзя… то может и получится отгородить этих двоих от всего того, что их ждёт в будущем?

В любом случае надо найти Дигрея и похоронить его. Я его вообще не знал, да, как и в принципе этих двоих, но он больше всего мне симпатизировал. Молодой, амбициозный, целеустремленный, весёлый, отзывчивый… вот что я успел узнать про него за столь короткий промежуток времени. А сейчас его просто нет в живых, умер от потери крови. Безболезненная смерть, скорее всего, он сначала просто уснул, а уже во сне скончался.

Начав идти по кругу, взяв за центр установку, я начал взглядом искать Дигрея и постепенно удаляться, ходя по спирали. Найти его удалось лишь через двадцать минут такого брожения. Тело парня лежало примерно в ста пятидесяти метрах от последнего оборонительного оплота.

Взяв на руки его всё ещё тёплое тело, я посмотрел в его лицо. Он был умиротворен, умер с улыбкой. Ему показалось, что он просто уснул, что он проснётся. Но он уснул навечно. Он больше не встанет, он больше не проснётся… и за всё ответственность должны понести те твари, что всем этим руководили, из-за которых началась эта чёртова атака!

С гневом посмотрев на горную базу, я оскалился и стиснул зубы. Невозможно было простить командование, что, сто процентов, всё ещё восседало внутри своей базы. Они точно наблюдали, они видели, что тут не осталось толком людей, способных держать оружие, у них была эта информация… вот только им плевать на это хотелось! Для военных жители этого города просто значились как террористы! И всё! А если подписали такой строкой, то можно уничтожить всех! Несправедливо.

Нас троих хватит, да даже двоих, меня и Алисии, чтобы прорваться на базу и уничтожить там всё и вся! Я больше чем уверен, что, кроме командования и небольшого количества обслуживающего персонала, там больше никого не осталось. Значит, можно смело идти и устроить там ад похуже, чем был здесь. Но я могу ошибаться. Я могу сильно ошибаться. Точной информации у меня нет.

Но это всё эмоции, которые отвлекли меня от того, что я хотел сделать.

Найдя более-менее свободную полянку размером примерно два на два, где не было трупов, где не было руин, я уложил возле неё Дигрея. Лопатки при нём не было, но это не значит, что её не было у всех. В пылу боя я иногда анализировал снаряжение противников и союзников, так что прекрасно знаю, что малые пехотные лопатки у них были с собой. Да, ими вырыть яму будет сложно и хатратно по времени… но роют же как-то окопы люди? Вот и сейчас мне нужно просто вырыть окоп, только чуть-чуть больше обычного.

Обойдя всего несколько квадратных метров, мне удалось найти целую и почти невредимую лопатку. Она была пробита всего в одном месте, ближе к правому краю. Она была символом того, что ничто не способно сейчас спасти от пули. Попала – ранен или убит. В ходе всего сражения было понятно, что броня не эффективна, что она только замедляла и стесняла движения бойцов…

Но это всё лирика и, опять же, мои эмоциональные всплески. Что-то древнее во мне начало пробуждаться, что-то от прошлой жизни. И это что-то так сильно начало на меня влиять, что я не могу просто так, как раньше, смотреть на мертвецов. Сейчас у меня их вид вызывает горечь, чувство некой утраты… а если это кто-то из знакомых, так ещё и ввергает в крайнюю степень уныния. После «возрождения» у меня не было друзей, у меня было мало реального и спокойного общения… я мог творить беспредел и не чувствовать никакой ответственности за это. Сейчас же… сейчас всё иначе.

Опустившись на колени, я начал рыть яму. Сначала ее засыпало близлежащим песком, но чем глубже я рыл, тем меньше сыпалось с боков и самого верху. В определённый момент даже попадались клочки нормальной земли, которую я тут же использовал для того, чтобы укрепить форму будущей могилы, но помогало слабовато. Сухая земля плохо липла, ломалась, крошилась…

Прошёл примерно час времени, прежде чем яма была вырыта настолько, чтобы в неё можно было спокойно уложить тело пацана и закопать. Что в принципе я и сделал. Взяв Дигрея на руки, я спрыгнул в яму и аккуратно его туда уложил, скрестив руки на груди. Не знаю, как правильно хоронят в этом мире, не помню просто… но именно такой способ мне казался максимально правильным. Его лицо всё ещё озаряла счастливая улыбка, тело всё ещё было слегка тёплым… интересно, что ему снилось перед тем, как его мозг прекратил свою деятельность?

На всякий случай пощупав пульс, я убедился окончательно в том, что парнишка мёртв. Хороший, видимо, сон был ему провожающим знамением. Не знаю, есть ли другой мир, куда отправляются все умершие, но я искренне хочу, чтобы Дигрей был в том мире, если он есть, счастлив.

Зарыть яму было не особо сложно. Так что небольшой холмик образовался уже через пятнадцать минут после начала закапывания. Осталось дело за малым, нужно было найти целый автомат и шлем. Старая военная традиция, опять же, у меня не было никаких баз данных по этому поводу, просто я это откуда-то знал, просто так мне подсказывали отголоски моей памяти. Верить им… не знаю.

Поиск оружия занял больше времени, чем я планировал. Почти всё, что осталось после боя, оказалось настолько покорёженным и поломанным, что без слёз на него было невозможно смотреть. Но спустя время и тысячу шагов удалось всё же найти целое и невредимое оружие.

Нашлось оно в пещере, которая образовалась из-за разрушения нескольких зданий. Падали они, судя по всему, все в одну точку, в сторону эпицентра взрыва, так что и получилась искусственная пещера. Солдат, у которого я взял автомат, по всей видимости, отказался сражаться, из-за чего его командир тут же наказал по всей строгости военных законов. Расстрелял. В шлеме бойца была одна единственная дырка, которая вела точно к середине его лба со стороны затылка. Даже не в лицо ему стрелял, а в спину…

– Ты хотя бы не мучился, – зачем-то сказал я, вытаскивая из уже одубевших рук его оружие.

Осталось найти шлем, но это уже не сложно. Поднявшись к установке, я подобрал с пола рядом с приборной панелью слегка исцарапанный осколками шлем. Удивительно, что он остался цел. Но оно и к лучшему. Когда я уже выходил из операторного отсека установки, меня окликнула Алисия, что было весьма неожиданно.

– Зачем тебе автомат и шлем? – спросила она, слегка опустив голову вниз, перестав наблюдать за уже почти ночным небом.

– У военных есть одна очень старая традиция, – начал я издалека. – Появилась она ещё в те времена, когда пошли первые стальные каски на голову. В чем суть традиции… если кратко… когда боец умирал и его было невозможно похоронить где-то со всеми почестями, то хоронили его на месте смерти, грубо говоря.

– Так зачем автомат-то со шлемом? – лицо у неё не изменилось, но интонация слегка поменялась. Ей сложно справится со своими силами, с теми изменениями, которые с ней произошли.

– Не перебивай и слушай, – упрекнул я её, затем продолжил свой рассказ. – Так вот, вместо надгробия в таком случае выставляли винтовку, с надетой на неё каской. Вещи должны были принадлежать бойцу, но если они были утеряны или испорчены настолько, что нельзя было на них смотреть, то использовали вооружение сослуживцев этого бойца.

– Ему? – с лёгкой опаской спросила Алисия, сразу после рассказа поняв, что именно я хочу сделать.

– Дигрею, – кивнул я, после чего посмотрел на ночное небо, среди которого ровно над моей головой просто исчезла одна звезда.

Пустота? Тьма?

Неважно… уже не первая звезда пропала с небосвода. Но сейчас… это символично.