Читать книгу Имитация. Насмешка Купидона - Алекс Д - Страница 5

– Фей… – бормочу сонно, притягивая к себе теплое обнажённое тело, зарываясь лицом в белокурые ароматные волосы. Они пахнут свежестью, лаймом, апельсином и мятой. Моя ладонь покоится на упругой груди, соблазнительная попка вжата в мой, не подающий признаков жизни пах. О, черт, неужели это случилось? Впервые не чувствую ни малейшего волнения в объятиях Фей Уокер. Долбанный виски. Сколько я выпил вчера? Моя ладонь находит ее грудь, мягко сжимаю, и снова… ничего. Мне нужен душ, зубная паста, пара стаканов апельсинового сока и пачка аспирина. Головная боль и тошнота накатывают волнообразными приступами. Глухо застонав, я снова зарываю лицо в волосах Фей, бормоча ее имя.

Стоп… Откуда в моей постели взялась голая Фей?

Мгновенно проснувшись, приподнимаю голову, пытаясь установить свое местоположение. Обстановка до боли знакомая и обыденная. Все правильно. Я в своей спальне. И рядом безмятежно раскинувшись в своей естественной красоте сном младенца спит Фей, а не случайная вызванная шлюха. И ни малейшего намека в моей памяти, откуда она взялась. Пошарив ладонью на прикроватной тумбочке, нахожу там свой телефон.

Шесть утра. Отлично. Хорошо, что не проспал. Проверяю исходящие. Я звонил Фей трижды в период с часу ночи до половины второго. Видимо, малышка не выдержала и приехала. Вспомнить бы, о чем мы говорили, и что, вообще, происходило в тот промежуток времени, который мой мозг не счел нужным сохранить.

Осторожно выбираюсь из постели, чтобы не разбудить белокурого ангела, и в чем мать родила шлепаю на кухню. Стакан воды и две таблетки аспирина, холодный душ. Взгляд скептически цепляется за отражение в зеркале, показывающее мне весьма помятую физиономию с двухдневной щетиной. Не уверен, что запасов физической энергии хватит на борьбу с растительностью на лице. Зубная щетка дрожит в руках, и, скорее всего, не стоит рисковать здоровьем и браться за бритву. Закончив с гигиеническими процедурами, выхожу из ванной комнаты и с удивлением вдыхаю аромат свежезаваренного кофе. Боги, эта девушка и правда фея.

Я нахожу ночную гостью на кухне. Она «колдует» над плитой, одетая в мою рубашку с закатанными рукавами. Светлые волосы в беспорядке струятся по плечам, стройные ножки выставлены на мое обозрение во всей своей красе. Она умопомрачительно выглядит, а я чувствую себя… хреново – слишком мягкое выражение, не отражающее широкого спектра ощущений. Фей делает тосты, и, судя по аромату, яичницу с беконом, но это не тот завтрак, который способен принять мой желудок после неизвестного количества алкоголя, выпитого накануне.

– Не стоило беспокоиться. Просто кофе для меня достаточно, – бормочу я, с мученическим вздохом опускаясь на стул. Она разворачивается, и мне сложно понять, злится на меня Фей или сочувствует. Ее взгляд задумчиво изучает мое лицо.

– А кто сказал, что завтрак для тебя? – вскинув бровь, насмешливо спрашивает девушка и ставит передо мной кружку с кофе. – Мне подкрепиться после такой ночи точно не помешает.

Ее слова «такой ночи» вызывают во мне смутные подозрения. Я пристально всматриваюсь в черты ее лица, потом опускаюсь ниже, замечая несколько темнеющих следов от слишком страстных поцелуев на шее. Когда мой взгляд забирается в вырез собственной рубашки, надетой на Фей, я снова чувствую, как во рту пересыхает, но на этот раз причина не похмелье – смущение, недоумение. И когда я смотрю на хрупкие девичьи запястья с проступающими красными полосами – стыд, потрясение.

– Это я сделал? – хрипло спрашиваю я, глядя в бирюзовые глаза, взирающие на меня с холодным любопытством.

– А ты видишь тут кого-то еще? – она демонстративно фыркает и ставит на стол тарелку с тостами и жареными яйцами, и только потом садится. – Ничего не помнишь? – с наигранным равнодушием спрашивает Фей, продолжая измываться надо мной. Я отрицательно качаю головой и подавленно молчу.

– А вчера был таким разговорчивым, – ехидно замечает она, намазывая тост джемом и откусывая кусок. Нежные, манящие губы выглядят припухшими. Черт, я же не мог? Или мог? – И как звонил, не помнишь?

Я снова отрицательно киваю, наблюдая за тем, как она жует свой тост и пьет кофе, рассматривая меня с возрастающим удивлением.

– Первый раз, когда ты позвонил и заплетающимся голосом приказал мне прийти, не попросил, а именно приказал, я тебя послала. Второй раз произошло то же самое. А в третий я поняла, что ты не помнишь о предыдущих двух и тебе действительно нужна компания. К тому же мы три дня не виделись. Я скучала, несмотря на то, что ты бросил меня сразу после возвращения из Лос-Анджелеса и больше не появлялся, – с укоризной произносит она.

– Я не бросал тебя, Фей. Я же говорил, что у меня работа, – пытаюсь оправдаться и практически не лгу.

– У меня тоже работа, Джером. Все работоспособное население мира занято зарабатыванием денег, в той или иной степени. Но твоя «работа» намного важнее моей или чьей-то еще. Ты так считаешь?

– Меня не было в городе, – говорю чистую правду, но Фей, скептически ухмыльнувшись, явно придерживается другого мнения.

– О, да, и о том, где ты был, я сделала собственные выводы. Когда я пришла, ты разгуливал по квартире голый с бутылкой виски в руках. Еще одну пустую я нашла в ванной. И знаешь, что ты мне сказал? Угадаешь? Самую первую фразу, которую я услышала, переступив порог твоей квартиры?

– Понятия не имею, – честно выдыхаю я, потянувшись к пачке с сигаретами.

– Ты ни слова не сказал, Джером, – сине-зеленые глаза яростно сверкают. Фей позволяет мне увидеть эмоции, которые испытывает, и, черт, я налажал по-крупному. – Затолкал меня в спальню и швырнул на кровать, как какую-то одноразовую проститутку. Потом раздел и связал мои запястья. Своим галстуком. Романтично? Интересно, в какой порнушке ты это подсмотрел? Или твои другие пассии испытывают склонность к подобного рода вещам?

– Нет никаких других… – отрешённо бормочу я, проводя пальцами по волосам. Что происходит, а?

– Не ври мне, – разъярённо восклицает Фей, и я покорно замолкаю, понимая, что с разгневанной женщиной лучше не спорить. Откинувшись на спинку стула, Фей закидывает ногу на ногу, позволяя увидеть в разошедшихся полах рубашки следы «засосов» и на бедрах тоже. – Ты очень старался, но ничего не вышло, – сообщает она.

– Ничего не было?

– Нет, но ты не хотел сдаваться. Только, видимо, в каком-то другом месте ты успел постараться сильнее. И явно не со мной.

– Фей… – меня охватывает мучительно раскаяние, хотя я и не помню за что.

– Не надо притворяться хорошим мальчиком, Джером, – раздраженно затыкает меня оскорбленная и обиженная Фей. – Ты никогда им не был. Не думай, что я такая идиотка, которая ничего не замечает. Женщина всегда знает, когда у ее любовника есть кто-то еще. Инстинкт срабатывает не только у самцов. Мы тоже чувствуем, когда посягают на нашу территорию. Чего тебе не хватает, Джером? Именно об этом я спрашивала в отеле в Лос-Анджелесе, но ты разозлился. Если бы все было в порядке, я бы не чувствовала каждый раз, когда ты появляешься, запах других женщин на тебе. Разумеется, я утрирую. Уверена, что ты старательно уничтожаешь улики.

– В чем конкретно ты меня обвиняешь? – я делаю глоток кофе, прищурив глаза. – Или чего ты хочешь?

– Понять, какое место я занимаю в твоей жизни! Если ты возомнил, что имеешь право вести себя подобным образом, то нам не по пути, Джером. Можешь забрать свою квартиру, машину и все подарки обратно. Мне ничего от тебя не нужно. Никаких подачек, связей и протекции. Я уволюсь с работы и вернусь в Чикаго.

– А там тебя ждет что-то другое? – чувство вины очень быстро трансформируется в растущее раздражение. Женская истерика – это не то, в чем я нуждаюсь сейчас. – Или то, как ты жила раньше, хуже, чем то, что я предлагаю тебе сейчас?

– То, как я жила раньше, не ранило мои чувства. Я его не любила! – восклицает Фей в сердцах.

Я медленно встаю, обхожу стол, не разрывая напряжённого зрительного контакта. Фей хмурится, когда я мягко убираю локон за ее ухо, провожу большим пальцем по влажным губам.

– Ты его не любила, – повторяю я ее слова. – Ты спала с ним за деньги. Значит, ты шлюха, Фей. Откуда мне знать, что сейчас ты не делаешь то же самое?

Она с рычанием набрасывается на меня. Пара пощечин, и в ход идут кулаки, она бьет меня по груди, плечам, целится в лицо, но я уворачиваюсь, блокируя удары и стараясь не причинить ей физического вреда. Скрутив немного травмированные запястья за спиной одной рукой, я с силой усаживаю Фей себе на колени и, удерживая подбородок, заставляю смотреть на себя.

– Чего ты хочешь, Фей? – шумно дыша, яростно спрашиваю я. Она продолжает безуспешно дёргаться, пытаясь обводиться. – Деньги, подарки, внимание, любовь, верность, брак? Выбрать можно что-то одно. Подумай хорошо, прежде чем ответить.

– Тебя! – с гневом шипит девушка, глаза ее обжигают силой негодования и возмущения.

– Я у тебя есть, мать твою, – отвечаю, повышая голос. – Какого хрена ты недовольна? Дай мне время, черт бы тебя побрал. Я же говорил, что пока не могу предложить что-то большее.

– Если ты хочешь защитить меня, то ты знаешь, как это можно сделать, – сверля меня неистовым взглядом, заявляет мисс Уокер.

– И как же?

– Женись на мне, – требует Фей. Она обезумела?

– Нет, – рявкаю я, и Фей окончательно слетает с катушек.

– Нет? – кричит взбешенная девушка. – Почему, черт побери? Из-за Зака? Ты никогда мне его не простишь?

– Мне не за что прощать тебя, Фей. Я не могу жениться сейчас. Не лучший момент для разговора на эту тему. Мы слишком молоды. Оба, – поясняю свою позицию миролюбивым тоном, но Фей не слышит. Она рычит, пытаясь вырваться, и я с силой удерживаю ее на своих коленях.

– Заткнись. Не унижай меня еще сильнее. Я ухожу, – дернувшись, выкрикивает она.

– Фей, – мягко произношу я, крепко сжимая в объятиях. – Пожалуйста, подожди полгода, и мы снова поговорим обо всем. Я тебя люблю, ты же знаешь.

– Нет, не любишь, – отрицательно качает головой Фей. – Тебе нравится так думать. Я для тебя напоминание, яркое, счастливое, красочное.

– Это не так, – возражаю я. Фей насмешливо сморит на меня из-под опущенных ресниц.

– Это так. Мне больно осознавать, насколько это так. Ничего не получается. Ты же видишь. Я не могу играть роль послушной игрушки для утех. Ты разбиваешь мое сердце каждый раз, когда прикасаешься к другим.

– Да с чего ты взяла? – я теряю терпение. Никогда бы не подумал, что она такая истеричка.

– Брось. Я не конченая дура. Я, правда, пыталась. Молчала. Улыбалась. Была идеальной любовницей, без претензий и лишних вопросов. Но больше не буду. Найди на эту роль другую идиотку.

– Я не хочу другую, Фей. Я хочу тебя, – ласково шепчу я, настойчивее прижимая глупышку к своей груди.

– И меня ты тоже больше не хочешь, – горько бросает она. Хочет добавить что-то еще, но я запечатываю несущий всякую ерунду рот своим, пытаясь доказать, насколько сильно она ошибается.

Гнев и похоть всегда идут рядом и частенько являются продолжениями друг друга. Я резко сажаю Фей на стол и широко развожу ее стройные ноги, не замечая падающей на пол посуды. Сорванная рубашка летит в груду осколков и разбрызганных остатков кофе. И пока Фей пытается вытолкнуть мой язык из своего рта, спустив штаны, я вбиваюсь между раздвинутых бедер. Она хватается за мои волосы, пытаясь оттянуть голову назад, потом впивается в плечи, оставляя глубокие царапины. Я отпускаю ее губы, опрокидывая на столешницу. Нежная кожа Фей покрыта румянцем, твердые соски выдают истинное состояние своей обладательницы. Развожу ее ноги шире и, подсунув ладони под упругую попку, тяну на себя, полностью управляя ритмом глубоких и мощных толчков. Через пару минут ее ноги на моих плечах, и она кричит, но уже не от гнева и обиды, а я смотрю на запрокинутое лицо, на отчаянно хватающие воздух полные губы, на трепещущие ресницы, нежную ямочку горла и вздымающуюся грудь, наполняя ее с яростной одержимостью.

Аспирин творит чудеса, мать вашу. От утренней апатии не осталось и следа. Мои бешеные толчки раскачивают ее тело и стол под нами в диком языческом танце первобытной похоти. Я ощущаю, как острое наслаждение пронизывает все мышцы, приятное тянущее тепло спускается по позвоночнику, охватывая поясницу, подводя меня к ослепительному освобождению с каждым новым ударом наших тел. Протянув руку, я проталкиваю между ее пересохших губ большой палец, и она облизывает его, прежде чем втянуть внутрь. Наши глаза встречаются в немом поединке. Я вижу, как рождается первая волна экстаза в расширившихся зрачках. В следующее мгновение она содрогается всем телом, и с гортанным стоном я следую за ней.

– Одну проблему можно вычеркнуть из списка. Ты на первом месте в таблице желаний, – бормочу я, задыхаясь и гладя ладонями любимое расслабившееся тело. Затихающее удовольствие приносит ощущение расслабленности.

– Готов озвучить весь список? – спрашивает Фей, сдвигая ноги и отталкивая меня. Я не позволяю ей ускользнуть, беру на руки и волоку в душ, где обоих нас привожу в порядок. Я долго и нежно целую ее под горячими струями воды. Шепчу слова утешения или оправдания, и они действуют. Ощущаю, как моя дьяволица постепенно оттаивает, расслабляется, обнимая меня в ответ, отвечая на мои ласки. Тонкие пальцы нежно скользят по моей спине, губы мягко повторяют контуры грудных мышц, медленно движутся вниз по напряженному прессу. Она опускается на колени и обхватывает мой член губами. Помогая языком и пальцами, она доводит меня до оргазма в считанные минуты и не выпускает. Против ее нежного горла я бессилен, бестия знает, как заставить мужчину рычать от удовольствия. Пока последняя капля моего наслаждения не остается на умелом языке, Фей не позволяет мне отстраниться, да я и не хочу. Если все истерики этой выдумщицы будут заканчиваться так, я готов с ними мириться.

Потом мы вместе наводим порядок на кухне и снова пьем кофе. Горячий, ароматный. Оба притихшие, насытившиеся. Фей выглядит смущенной и все еще немного обиженной. Я накрываю ее руку своей, мягко сжимаю пальцами.

– Вчера был день рождения Эммы Спенсер, – произношу едва слышно. – Был бы, будь она жива. Причина моего состояния, которое показалось тебе подозрительным, скрыта на самом деле в другом. Я был на кладбище, потом напился и потерял контроль. Прости меня.

– Я не знала. Теперь мне стыдно, – выдыхает Фей, глядя блестящими от подступивших слез глазами. – Ты должен был сказать. Я бы все поняла.

– Да, я знаю. Давай не будем больше спорить. Ты единственная женщина, имеющая для меня значение, – искренне признаюсь я. Она шумно вздыхает, закусывая губу.

– Ты уверен, Джером?

– Абсолютно.

Фей долгим испытывающим взглядом смотрит в мои глаза. Мне кажется, что я слышу, как она думает. Фей не верит мне, и я не осуждаю ее. Я сам себе не верю в эту минуту. Мой мозг отказывается найти правильный выход, который устроил бы нас обоих.

– Мне нужно время, Фей, – произношу я, чувствуя себя совершенно опустошенным. Какого черта я, вообще, ей позвонил?

– Я должна кое-что сказать. Вчера хотела, но ты был… не в том состоянии, чтобы слушать, – отводя взгляд, произносит Фей. Она выглядит еще более измученной, чем я.

– Говори, – киваю, предчувствуя очередную глыбу нерешаемых проблем.

– Твоя личная помощница… – нерешительно начинает она. – Кайли Грэм. На том приеме мы обменялись с ней телефонами. И иногда созванивались.

– На кой хрен? – напряженно спрашиваю я. Виски снова сдавливает сверлящая боль. – Что, бл*дь, за кружок по обмену опытом?

– Не начинай, пожалуйста, – сдержанно просит меня Фей. – Ничего такого мы не обсуждали. Она просила меня помочь ей с гардеробом, и мы вроде неплохо поладили. Но вчера она звонила в невменяемом состоянии. У нее что-то случилось.

– У нее случился Зак Морган, – яростно отрезаю я. – Надеюсь, ты дала ей правильный совет? Уносить от него ноги до того, как ублюдок сломает ей жизнь?

– Я ничего не успела ей сказать. Кайли повесила трубку. Я просто волнуюсь, и если с ней все хорошо, и она на работе, то позвони мне, как приедешь в офис. Хорошо?

Я какое-то время задумчиво смотрю в заострившиеся черты лица Фей, пытаясь сложить два плюс два из разрозненного хаоса мыслей и предположений.

– Теперь я понимаю, откуда растут ноги у женской интуиции в отношении других женщин, – насмешливо ухмыляюсь я. Черт побери, кто бы мог подумать, что я пригрел змею, не умеющую держать язык за зубами. – Что она тебе натрепала, эта безмозглая псевдосвятоша?

– А ей есть, что мне сказать? – холодно интересуется Фей.

– У женщин богатое воображение, и из любого пустяка и мелочи вы умудряетесь раздуть сенсацию или трагедию.

– Мы не говорили о тебе. Никогда, – твердо отвечает Фей. Но я не верю. – Теперь я думаю, что мне стоит задать ей пару вопросов. Ты сделаешь то, о чем я прошу?

– Да. А потом уволю ее.

– Джером, даже не вздумай.

– Это не тебе решать, – резко осаживаю я Фей, направляясь в спальню, чтобы одеться.

«Женись на мне!» Брошенное в сердцах требование снова и снова крутится у меня в голове, пока я добираюсь до офиса, поднимаюсь в лифте и даже когда захожу в приемную, отмечая отсутствие на рабочем месте мисс Грэм, с которой у меня намечен серьезный разговор.

«Женись на мне!» «Женись!» Гремит набатом в висках, когда я открываю дверь в свой кабинет, сажусь за стол, рассеянным взглядом уставившись на вспыхнувшие мониторы. «Если ты хочешь защитить меня, то ты знаешь, как это можно сделать…» И черт бы ее побрал, в этих словах есть доля логики и здравого смысла. Логан Морган не раз делал акцент на том, что члены семьи обладают своего рода неприкосновенностью. Аннабель Морган живой тому пример. Кертиса нет в живых, но она по-прежнему находится под защитой и покровительством семьи. Так почему же эта мысль мне ни разу не пришла в голову?

Если я привяжу Фей к себе, как сделал Кертис со своей женой, скажет ли она мне спасибо?

Или причина моих сомнений в другом? Неугомонный Зак Морган? Или мое собственное подвешенное состояние, которое в итоге может закончиться или великим провалом, или оглушительным триумфом. Имею ли я право рисковать Фей, не открывая ей всей правды?

– Джером, можно минуту твоего внимания? – в дверь тактично стучат и только потом открывают. На пороге неуверенно мнется Тим Брекстон. Невысокий худощавый младший брат моего телохранителя. Более непохожих братьев я никогда не видел. Иногда мне кажется, что Тим никогда не переодевается или спит на работе. Помятый, неухоженный, в очках, хотя на выплачиваемый оклад вполне может позволить себе линзы или лазерную коррекцию. Хотя, о чем я? Он даже на стрижку не тратит свое драгоценное время. Тим – тот самый талантливый парень-бюджетник, с которым мы вместе учились, отлично разбирающийся в области компьютерной техники всех возможных чудес программирования и ноу-хау современного мира новых технологий.

– Да, конечно. Заходи, Тим, – вежливо киваю я. – У тебя что-то важное?

– Да. Я по твоему личному заданию, – смущенно бормочет он, сделав несколько шагов. Жестом приглашаю его присесть в кресло напротив, что он и делает. Я отлично понимаю, о каком задании идет речь. Сразу после возвращения из Лос-Анжелеса я велел Тиму заняться учётной записью «Филли Бойл». Мягко говоря, странная реакция Филисити при личной встрече навела меня на мысль, что, вероятно, виртуально общался я с кем-то другим. Не удивлюсь, если это очередные попытки Логана подловить меня, но на чем именно и почему выбрана для шпионажа личность Филисити, для меня остается пока загадкой.

– И что удалось узнать? – спрашиваю я, откидываюсь на удобную спинку кожаного кресла.

– Ничего, – сконфуженно сообщает Тим. – Точнее, я могу сказать, что человек, который тебе писал, использует серьезные программы защиты.

– Так взломай, в чем проблема? – нетерпеливо заявляю я, постукивая по столешнице пальцами.

– Это непростая защита, Джером. Несанкционированное вторжение, скорее всего, окажется замеченным и привлечет внимание соответствующих органов, и приведет к нежелательным последствиям.

– Спецслужбы? – нахмурившись уточняю я. Тим тяжело сглатывает и кивает. Я несколько секунд сижу в оцепенении, переваривая услышанное. Мгновенно мрачнею, ощущая, как вся тяжесть мира легла на мои плечи. Перед глазами замелькали черно-красные точки. В груди надсадно заныло. У меня есть одна единственная догадка, и, черт, я бы все отдал за то, чтобы она не подтвердилась.

– Ты кому-то говорил о моей просьбе? – прочистив пересохшее горло, спрашиваю я. Тим отрицательно качает головой. – А теперь забудь. Понял меня? Этого разговора никогда не было.

– Хорошо, Джером, – поспешно соглашается Тим. – Я могу идти?

– Да. Зачисти мой аккаунт… хотя, – резко вскакиваю из кресла, замечая, как парень дергается, напуганный моей реакцией. – Дай мне сутки. Насколько моя личная линия безопасна?

– Уровень защиты высокий, Джером, но, по сравнению с тем, что использует твой собеседник… Это риск, но, судя по переписке, которая длится два года, один день вряд ли…

– Я дам команду, Тим, – резко обрываю парня. – Свободен.

Я подхожу к окну, утыкаясь пылающим лбом в прохладное стекло, невидящим взглядом смотрю вниз, пытаясь выровнять бешено скачущий сердечный ритм. И нет, дело не в двух бутылках виски, употребленных накануне, и не сумасшедшем вчерашнем дне, принесшем мне долгожданные ответы и непростые встречи с запутанным прошлым и подвешенным настоящим.

– Джером, – раздается в дверях голос Кайли. Явилась, значит.

– Пошла вон. Я тебя вызову, – не оглядываясь, грубо бросаю я, и дверь тихо закрывается. Плевать, как это выглядит со стороны. Мне не до ее душевных терзаний. Сама виновата. Я предупреждал. Сейчас меня больше волнует совсем другой вопрос, точнее проблема, и даже не проблема, мать вашу, а глобальная катастрофа. Достаю телефон, чувствуя, как дрожат пальцы, и захожу в злосчастный аккаунт Кэпа Спенсера. Слабая надежда на то, что я ошибся, и мои маниакальные мысли вызваны посталкогольным синдромом, все еще теплится в глубине души.

Последнее сообщение было написано вчера. Вчера! Я даже не читаю его, а листаю другие, сопоставляя даты, когда Филли писала мне первая. Почти ни одной случайной. Это я идиот. Зацикленный на себе кретин. Как можно было быть таким слепым ослом, не видящим элементарных вещей? Мне стоит уничтожить аккаунт прямо сейчас, но я еще никогда не был так близко… спустя столько лет. Тим правильно заметил, что один день ничто по сравнению с двумя годами. Но мне ли не знать, иногда одна чертова минута может испоганить всю жизнь, сокрушить все, что считал цельным.

Пролистывая сообщения Филли, я смотрю на них совершенно другими глазами и вижу истинный смысл и посыл слов и предложений. Можно бесконечно упражняться в выборе эпитетов для собственной глупости, но самобичеванием делу не поможешь. Я возвращаюсь к последнему письму, с жадностью и болью вчитываясь в ровные равнодушные печатные строчки. Только мне понятен их смысл, печаль и горечь, спрятанная за каждым словом. Я не просто был слепым, но и глухим, чёрствым, бесчувственным эгоистом. Стыдно вспомнить, в последний раз я не хотел отвечать… Боже, и что мне со всем этим делать?

Филли Бойл: Привет, Кэп, ты не ответил на мое последнее письмо. Я волнуюсь. Снова трудишься, не покладая рук? Надеюсь, что с тобой все в порядке. Я не хочу жаловаться и раздражать тебя своим нытьем, но сегодня мне нужно с кем-то поговорить. Снова. Вот такая я навязчивая. Прости, что отвлекаю и трачу твое время. Ты можешь не отвечать. Я все понимаю.

Кэп Спенс: Я напишу вечером, Филли. Ты не навязчивая. Я просто был немного занят. Тяжелый день, который когда-то считался счастливым для моей семьи.

Отправляю письмо и убираю телефон в карман. Не могу продолжать сейчас. Мне нужно настроиться, принять это и понять, как быть дальше, чтобы не навредить и узнать хотя бы немного, самую мизерную долю того, что я пропустил.

Возвращаюсь за стол и вызываю Кайли, заказав попутно черный двойной эспрессо. Потом смотрю на часы. До совещания еще сорок минут. Я приехал в офис гораздо раньше, чем рассчитывал. Оно и к лучшему.

– Без сахара? – уточняет притихшая мисс Грэм, поставив передо мной дымящийся ароматный напиток.

– Ты забыла, какой кофе я пью? – резко спрашиваю я, не глядя на нее.

– Что-то случилось? – голос моей личной помощницы звучит жалко. Я поднимаю на нее тяжелый взгляд, замечая темные круги под глазами. Покрасневшие белки глаз, опухшие от слез веки. И ничего, кроме нарастающего раздражения, не испытываю.

– Именно об этом я хотел спросить у тебя. Что случилось, Кайли? Что случилось с девушкой, которую я считал квалифицированным специалистом, ответственным, исполнительным?

– О чем ты? – в недоумении спрашивает девушка.

– Как давно ты общаешься с Фей Уокер? – задаю прямой вопрос, и Кайли смертельно бледнеет, в глазах появляется виноватое выражение.

– Что? – переспрашивает она тихо.

– У тебя плохо со слухом? – мой голос источает холод и раздражение.

– Почему… Я…

– Не мямли, – обрываю грубо, не считая нужным сохранять хотя бы подобие вежливого тона. – Вопрос требует конкретного ответа.

– Мы пару раз ходили по магазинам вместе, иногда созванивались, – смущенно и запинаясь лепечет Кайли.

– И ты сообщила ей о своих выводах, которые недавно озвучила мне? – требовательно спрашиваю я.

– О каких? – распахивает испуганные глаза мисс Грэм.

– Не строй из себя идиотку. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. О многочисленных букетах, доставленных по разным адресам, и прочей чепухе. Это такой вид женской солидарности? А как насчет деловой чистоплотности? Ты разве не подписывала соглашение о неразглашении внутренней информации? Или, по-твоему, личные просьбы директора не относятся к данной категории?

В глазах Кайли мелькают слезы, а следом появляется злость, вызывающая у меня не дюжее удивление. Она еще смеет возмущаться в ответ на вполне уместные и оправданные упреки? Даже не упреки, а факты. Я ни на грамм не сомневаюсь в том, что Кайли и есть причина сцен ревности, устраиваемых мне Фей с завидным постоянством.

– Ты не думал о деловой чистоплотности, когда раздавал свои советы, касающиеся моей личной жизни, – упрекает Кайли. Ее наглость только что пресекла последнюю черту. – Почему я должна? И да, это женская солидарность. Кто кроме нас самих…

– Какое ты право имеешь судить и делать выводы в том, что не понимаешь? В том, что тебя вообще не касается? – с ледяным спокойствием спрашиваю я. Девушка бледнеет, выглядит болезненной. Бессонная ночь, не иначе. Ее даже шатает, и чтобы найти опору, Кайли хватается за спинку стула.

– Прости, я просто… Мне казалось, что я поступаю правильно на тот момент. Фей, она выглядит искренней, и я хотела ей добра.

– Я – твоя работа, Кайли. Ни Фей, ни какая-либо другая женщина, которая относится к сфере личных отношений директора компании, являющегося твоим прямым работодателем. Почему я объясняю элементарные вещи? Это бестактно, глупо, это… за гранью моего понимания.

– Я уволена? – потерянно спрашивает Кайли.

– Да. Никаких рекомендаций, – утвердительно киваю я. – Не могу поверить, что так сильно ошибся в тебе, Кайли.

– Мне очень жаль. Я тоже не могу поверить, что так ошиблась в себе, – она вдруг обходит стул и устало опускается в него, ссутулив плечи. Закрыв ладонями лицо, Кайли начинает рыдать. Навзрыд. Моя ярость угасает, потушенная неподдельными полными отчаянья слезами. А вот теперь мне ее жаль.

– Я так понимаю, что помолвка разорвана? – задаю вопрос, ответ на который мне уже известен. Слишком очевидные симптомы. Не в состоянии ответить, Кайли рыдает еще громче, и я двигаю ей свой кофе. Потом передумав, достаю из ящика стола бутылку виски и стакан. Наливаю ей изрядную порцию и, обойдя стол, буквально силой вставляю в ледяные влажные от слез пальцы.

– Выпей, – приказываю я. Смотрю, пока она короткими глотками, морщась выпивает напиток. Присев на край стола, я молча жду, когда она придет в себя, ну или хотя бы будет способна связно говорить, а не только всхлипывать и хлюпать носом. – Чем я могу помочь? – спрашиваю я ровным голосом.

– Мне нужен расчет, – жалко бормочет мисс Грэм.

– Ты его получишь. Я не собираюсь наказывать тебя штрафами. Что произошло, Кайли? Ты можешь не отвечать, это не мое дело. Но я вижу, что тебе необходимо выговориться.

– Это уже и не мое дело тоже, – ее голос снова задрожал. Сорвался на плач. – Это… это во всех новостных рубриках сети.

– Я слежу только за курсом акций своих компаний, Кайли. Сплетни, распространяющиеся в таблоидах, меня не интересуют, – сухо сообщаю я.

– Кто-то опубликовал видео с названием «Дочь священника отрывается в клубе». Оно везде. Просто везде. Мне такое пишут… – закрывая лицо ладонями, уже бывшая помощница снова срывается на плач. Новый поток слез угрожает затопить офис. Я терпеливо жду, когда девушка справится со своими эмоциями. Долго жду…

– Что на видео, Кайли? – спрашиваю, когда она немного успокаивается.

– Я… – открывает рот, но, так и не выдавив из себя ни слова, бессильно качает головой.

– Смелее. Что ты там делаешь? Пьешь, куришь, нюхаешь кокаин, трахаешься в туалете с Заком? Что?

– Все, что ты перечислил, – выдыхает Кайли едва слышно, и мои брови изумленно ползут вверх.

– Ты с ума сошла?

– Он мне что-то подмешал. Ты был во всем прав. Я ничего не помнила, и видео сама словно первый раз смотрела. Я ушла из дома, живу в отеле. Мне постоянно звонят разные люди, оскорбляют или предлагают отвратительные вещи. Мои родители… они не переживут.

– Через час этого видео нигде не будет, – решительно произношу я, наблюдая за вздрагивающей несчастной Кайли Грэм. Виновница своих бед она сама, но урок слишком жестокий. – Тебе нужно было сразу звонить мне.

– Бионик не владеет СМИ.

– Бионик нет, – не спорю я, протягивая девушке платок, и она благодарно улыбается сквозь слезы. – Я решу твою проблему. Тебе действительно нельзя здесь оставаться. Вернись домой. Объясни все родителям. Они поймут.

– Не могу, – отчаянно всхлипывает, прижимая платок к мокрому носу.

– Сможешь, – настаиваю я. – Имей смелость признать свои ошибки. Они тоже поверили Заку. Он одурачил вас всех.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты добр ко мне? После всего? – она смотрит на меня блестящими воспаленными глазами, и я в очередной раз задаюсь вопросом, как парень, вроде Зака, смог привлечь внимание дочери священника. А как же женская интуиция? Нормы морали, привитые с детства?

– Все оступаются, Кайли, – произношу я. – Я знаю, что такое чувство вины и угрызения совести. В такие моменты необходима поддержка близких. Они единственные, кто смогут понять и не станут осуждать. Поверь мне на слово.

– Спасибо, – сдавленно благодарит меня девушка.

– Вытри слезы. Хватит. Выход есть всегда, – говорю то, что сказал бы мой отец, Стивен Спенсер. Он никогда не имел привычки осуждать людей, не давая им шанса на оправдание.

– Она тебя любит, Джером, – неожиданно говорит Кайли. И я вопросительно смотрю на нее. – Не делай с ней того, что сотворил со мной Зак.

– Я и Зак разные люди, несмотря на то, что носим одну фамилию. Постарайся сделать так, чтобы мы с Фей о тебе забыли, – ультимативным тоном прошу я.

– Я понимаю, – кивает девушка. – Спасибо, Джером, – и всхлипывая, шатаясь, как пьяная, уходит, оставляя меня наедине с кучей звонков, не назначенных встреч, ворохом ежедневых документов и отчетов, и других рутинных задач, которые она обычно выполняла. Похоже, меня ждет занятный и динамичный день. Отдел кадров уже занялся поиском нового референта, прислав на подмогу помощницу одного из исполнительных директоров. Кофе неплохой, а насчет остальных профессиональных качеств можно будет сделать выводы ближе к вечеру.

Через час или даже раньше, как я и обещал Кайли, позорное видео исчезает со всех ресурсов. Я не смотрел его. Посчитал это неэтичным праздным любопытством, хотя признаться, соблазн был. Краем глаза я зацепился за пару комментариев, в которых говорилось, что парень в туалете был не один. Дай Бог терпения и выдержки несчастному отцу-священнику. Надеюсь, что любовь и прощение для него не пустые заученные слова из Библии. Я сделал все, что смог. Бионик и правда не имеет никаких связей со СМИ. А вот Медея контролирует многие новостные ресурсы в сети. Просьба одного из Морганов была мгновенно удовлетворена. Но, разумеется, репутацию Кайли Грэм и ее семьи уже не спасти. Скорее всего, им придется покинуть город, а, может быть, и штат, чтобы избежать позора и насмешек.

После обеда меня ждет еще один важный звонок от юриста Квентина Моро с предупреждением о готовящейся провокации со стороны Логана Моргана. Один из потенциальных инвесторов Бионики, контракт с которым уже находится в стадии подписания, отмывает грязные деньги от нелегального бизнеса через фирмы однодневки. Он находится под колпаком у отдела по борьбе с экономическими преступлениями уже не один год, но эффект разорвавшейся бомбы должен был настичь несчастного сразу же после заключения контракта с Бионикой, которая автоматически попала бы под прицел. Расследование в отношении подставного инвестора велось под грифом секретно, и, к сожалению, Грант Эверетт, мой доверенный детектив, доступ к такого рода информации не имел. Я мог попасть в, мягко говоря, некрасивую ситуацию. Спасибо Моро, он сразу взялся за исполнение своих обязательств. И, к слову сказать, тот же самый юрист от его имени предложил своего рода реванш в отношении Логана. Схема идентична, но против группы компаний, возглавляемым моим заботливым властолюбивым дядей. От меня требовалось связаться с моим человеком в окружении Логана и дать наводку на определённого крупного клиента. И, разумеется, я не отказался от предложения.

Ужин в кругу семьи, состоящей из меня, Джоша и Аннабель не отличается оригинальностью. С недавних пор с нами трапезничает новая сиделка брата – Никки Кэмбел. Ее кандидатуру выбрал и утвердил сам Джош и, несмотря на юный возраст девушки, всего двадцать два года, они неплохо поладили. Ее устроили условия, а Джоша приятная собеседница. Аннабель предсказуемо была против и фыркала каждый раз, когда Никки садилась за стол. Сегодня третий день официальной работы мисс Кембел, и Бель, кажется, окончательно смирилась или пустила ситуацию на самотек. Нужно отдать должное и Аннабель Морган – свои обязанности она выполняет исправно, согласно нашей с ней договорённости, причем без особого сопротивления, но и высокого воодушевления не демонстрирует. В сложившейся ситуации ее чувства, пожелания и мнение имеют для меня нулевое значение. Главным человеком в доме является Джош, которого много лет незаслуженно унижали, пренебрегали и всячески подавляли его развитие. А сейчас он выглядит довольным, воодушевленным, говорит без стеснения даже в присутствии матери, а это огромный шаг вперед. Если Бель не сорвется и не натворит дел, то результат не заставит себя долго ждать. Я надеюсь на это.

А что мне остается? За ужином я пристально наблюдаю за Аннабель, отмечая, что в ее словах и жестах стало гораздо меньше принужденности и напряженности во время общения с сыном. Если с ее стороны ведется какая-то игра, то она отличная актриса, или же наконец-то Аннабель начала видеть в Джоше не усложняющий и напрягающий ее жизнь объект, а живого человека, единственного сына.

Оказавшись за закрытыми дверями своей спальни, сразу приступаю к действию, вокруг которого крутились все мои мысли в течение долгого и напряженного дня. Энергия возвращается в мое тело, и я понимаю, с чем связан ее неожиданный прилив. Воодушевление, тревога, страх. На самом деле я испытываю бесконечный спектр ощущений и эмоций, как положительных, так и отрицательных. Неоправданный риск, самодурство и эгоизм – на одной стороне весов. На другой только одно – отчаянная потребность.

Кэп Спенс: Филли, привет. Я могу говорить. Ты здесь?

Филли Бойл: Да, привет. Извини за навязчивость.

Кэп Спенс: Как дела у Гаррета?

Филли Бойл: Завтра его отпустят на два дня домой. Мне кажется ему лучше, и его врач считает так же.

Кэп Спенс: Рад это слышать. Ты говорила, что у твоего отца гостиничный бизнес. Какого плана? Сеть отелей?

Филли Бойл: Нет. Одна гостиница. Скорее, гостевой дом, но нам хватает.

Кэп Спенс: Вы с братом тоже решили связать свои профессии с гостиничным делом? Ты никогда не писала, где учишься или училась. Я имею в виду после школы.

Филли Бойл: А это имеет значение?

Кэп Спенс: Если я спрашиваю, значит имеет.

Филли Бойл: Извини?

Кэп Спенс: Просто любопытство. Не хотел быть грубым. Если тебе показалось… Тебе просто показалось.

Филли Бойл: Я не хочу говорить о работе.

Кэп Спенс: Ты шпион разведки?

Филли Бойл:))) Нет. Но состою в волонтёрской организации по поиску людей.

Кэп Спенс: Вот значит, как ты меня нашла. Используешь связи в личных целях? А как насчет мечты? Кем бы ты хотела стать, Филли?

Филли Бойл: Ветеринаром.

Читая ответ, я ловлю себя на невольной улыбке. Я не ошибся в своих предположениях.

Кэп Спенс: То есть певицы и актрисы не являются твоими кумирами для подражания?

Филли Бойл: Ты решил засыпать меня вопросами? А как же легкие беседы ни о чем?

Кэп Спенс: Правила нужны, чтобы их нарушать.

Филли Бойл: Некоторые правила созданы для того, чтобы сохранить мир. Их нарушать нельзя.

Кэп Спенс: Но ты нарушила.

Филли Бойл: Что ты имеешь в виду?

Кэп Спенс: Расскажи мне о своем отце, Филли.

Небольшая пауза. Ее смутил мой натиск? Обилие вопросов или непривычная разговорчивость? Могла ли она почувствовать? Пресловутая женская интуиция, которая когда-нибудь меня доконает. Я всегда считал, что у меня есть чутье, но в этот раз оно меня подвело. Может быть, я становлюсь слишком циничным и равнодушным к людям? Я не замечаю чужую боль сквозь слова и строки? Два года я не подозревал, кто скрывается за аккаунтом Филли Бойл. Что, бл*дь, со мной не так?

Филли Бойл: Кэп?

Кэп Спенс: Тебя все еще пугают грозы? Или в Калифорнии они редкость? Расскажи мне об отце, Филли.

Уверен, что она все поняла правильно. Черт возьми, мне так много хочется спросить у нее, но я не имею права. Она молчит, и я чувствую, как от напряжения холодный пот покрывает спину. Неужели я спугнул ее? Пожалуйста, Эби, хотя бы пару слов. Мне кажется, я жду ответа целую вечность, хотя… вечность – понятие растяжимое. Я умею ждать, но не сейчас. Я вижу, как она набирает текст. Мучительно долго. Наверное, пишет, стирает, сомневается, подбирает фразы, способные сказать мне больше, чем сами слова.

Филли Бойл: Папа очень переживает из-за Гаррета. У него даже астма обострилась на нервной почве. Он много работает, почти не отдыхает, чтобы не думать о плохом, но не получается. Ни у кого не получается.

Кэп Спенс: Остановись. Достаточно. Может, ему не подходит выбранная сфера деятельности?

Филли Бойл: У него нет выбора. Его гложет чувство вины.

Кэп Спенс: Я понимаю. Меня тоже.

Филли Бойл: Ты ни в чем не виноват.

Кэп Спенс: Скажи это своему отцу. Объясни ему. У женщин это получается лучше.

Филли Бойл: Слова не работают. Иногда они лишь пустой звук, усугубляющий тишину… ее мы слышим. И одиночество, которое чувствуем.

Кэп Спенс: Ты слишком молода, чтобы рассуждать так. Все будет хорошо, Филли.

Филли Бойл: Скажи это себе, Джером. Ты веришь в то, что все еще может быть хорошо?

Кэп Спенс: Что ты делаешь, Филли?

Филли Бойл: Я плачу… Прости меня, прости нас.

И она выходит из сети. С нарастающим глухим отчаянием, сжимающим тесной петлёй грудную клетку, я вижу, как зеленый теплый цвет надежды меняется на безликий серый, тоскливый. Килобайты расстояний снова простираются между нами. Сеть не так всесильна, как нам кажется. Она не способна передать то, что я хотел бы сделать прямо сейчас. Когда в детстве она боялась грозы, ей было необходимо, чтобы кто-то был рядом. И я был. Это то, что нужно каждому человеку – знать, что около тебя есть кто-то, способный в трудный момент защитить и подставить свое плечо. Мне очень жаль, что мы лишены этого. Мы все лишены этого.

Кэп Спенс: Я не хотел расстроить тебя. Нельзя продолжать. Ты знаешь, что нужно сделать. Мы найдем другой способ. Доверься мне.

После исчезновения «Филли Бойл» из сети я несколько часов жду, что ее профиль мелькнет зеленым. И чтобы как-то разбавить мучительное ожидание, одну за другой курю сигареты на балконе, глядя, как в небе между нависшими над землей тяжелыми серыми тучами, изредка появляется эбеновый лоскут абсолютной тьмы, на котором вспыхивают и гаснут звезды. Набросив на плечи толстовку, я сижу в кресле, бесцельно пялясь в молчаливый холодный небосвод, пытаясь представить то место, где вот так же смотрят в высь те, кого я потерял. Воспоминания и фантазии, представления, домыслы и предположения – все, что есть у меня сейчас. И немного фактов, которые отнюдь не радуют. Мой отец болен астмой, загоняет себя на работе, чтобы не страдать от ночных кошмаров и тяжелых мыслей. Мой брат стал наркоманом, так и не справившись с пережитым стрессом после уготованной судьбой-садисткой трагедии, неумолимо изменившей жизнь каждого из нас. А Эби несчастна и одинока, и собирается пожертвовать своими мечтами ради отца и брата. Участь женщин сохранять уют и заботиться о нас. Но Эби еще не женщина. Она ребенок, травмированный ребенок, нуждающийся в защите и помощи.

Я все время держу телефон в руке, глядя на не подающий признаков жизни аккаунт «Филли Бойл», и поэтому, когда раздается звонок, я сразу отвечаю, глядя, как на горизонте начинают медленно распространяться бордово-оранжевые блики. По мелодии рингтона я уже знаю, кому понадобился в три часа утра. Если бы я не был так озадачен событиями последних дней, то позволил бы себе удивиться. Фей впервые позвонила мне сама. Боже, сделай так, чтобы ей просто захотелось услышать мой голос. В три утра. Черт.

– Фей? Что произошло? – уставшим голосом спрашиваю я, сжимая пальцами переносицу, потом провожу по волосам, массирую гудящие виски. – Не можешь уснуть, малышка?

– Джером, у меня проблемы, – напряженно объявляет Фей. Отличная новость, что еще сказать… У кого их нет сегодня?

– Так неожиданно, – выдыхаю я, ощущая себя еще более обессиленным, чем минуту назад. – Выкладывай.

– Обещай, что не убьешь меня, – просит Фей, и я понимаю, что дело дрянь.

– Не могу, пока не скажешь, о чем речь, – отвечаю глухим тоном.

– Пару часов назад ко мне приехала Кайли…

– Что? – я даже сигарету роняю, которую только что закурил. – Она знает твой адрес? Я же просил никого не водить. Мы оговаривали это в самом начале.

– Вообще-то ты купил квартиру мне, и фактически я собственница, – напоминает Фей с укором. Согласен, но, бл*дь, я поставил четкие условия. Никаких посторонних людей, гостей, приятелей, приятельниц. Все общение, если в нем есть необходимость, вне стен дома.

– Послушай… – взяв себя в руки, миролюбиво начинаю я.

– Нет, – резко встает в позу Фей, разрушая все мои попытки вести себя цивилизованно. – Я тоже не хочу ругаться и спорить, Джером. Она уже здесь. Поругалась с родителями, ушла из дома. Ей нужно было выговориться.

– Я просил ее свалить из нашей жизни. Какого хрена ей надо? – ледяным тоном спрашиваю я.

– Как ты можешь быть таким жестоким?!

– Что ты хочешь от меня?

– Она не в себе. Совершенно неадекватная. Я даже в ванну отойти не могу. Мне нужно, чтобы ты приехал.

– Тебе нужно иногда слушать то, что я говорю. Ты помнишь, что мы оба завтра работаем? Зачем ты ее пустила, Фей? – пытаюсь понять, как можно быть такой безответственной и наивной, и не могу. Какого черта Фей далась эта Кайли?

– Она рыдала и нуждалась в помощи! Я не бесчеловечный робот.

И между слов явственно прозвучало: «в отличие от тебя». Женское сострадание не знает границ, и чем тебе дерьмовее, даже если ты заслужил сполна все дерьмо, происходящее в твоей жизни, тебя будут жалеть и отчаянно тянуть к свету, пытаясь исправить. Спасительницы всех униженных и оскорбленных, бл*дь.

– Я тоже, – резко отрезаю гневным тоном. – Не долбаный робот. Но она мне никто, и я ничего ей не должен. И ты не должна. Вызови ей такси, дай денег и отправь подальше. Кайли не твоя проблема, – чеканю по слогам, чтобы дать возможность не пропустить ни буквы из сказанного.

– Она не уходит, – в голосе Фей слышится тревога и мольба. – Пожалуйста, Джером.

Вот, черт. И что я должен делать со всей этой дебильной ситуацией?

– Хорошо, – сдаюсь я. – Сейчас буду. Через… – вскидываю руку, чтобы взглянуть на часы. – Сорок минут.

– Ты не дома? – подозрительным тоном спрашивает Фей. Наши квартиры находятся в одном районе, и на то, чтобы добраться до нее, требуется куда меньше времени. А о доме Дракулы Фей ничего неизвестно.

– Нет, – отвечаю я, и Фей отключается, бросает трубку, снова насочиняв себе черте что.

Она в ярости, и слов не требуются, чтобы понять, насколько непростой будет наша встреча. Нездоровая тенденция, совершенно меня не радующая. Почему не может всегда быть так, как в самом начале? Мы практически не ругались, не спорили, много трахались и мало разговаривали, но нас устраивало, или только меня, а она подстраивалась под мои желания? И я могу понять и ее чувства, и обиды, и желание большего, и потребность во внимании, если бы не одно «но». Существенное «но». Фей знала условия, и она приняла их. Я не обещал ей больше чем то, что у нас есть сейчас. Я многим рискую, вступив в стабильные отношения с девушкой, которая по-настоящему мне дорога. В первую очередь я рискую ею – Фей. Если о моей привязанности и слабости будет известно моим врагам, то мы оба можем пострадать. Да, признаю, мне не стоило начинать, я повел себя как эгоист, но отказаться, оставить Фей не способен. Это как вырвать часть сердца. Я злюсь, иногда она меня жутко бесит, но… каждую минуту своей жизни я схожу по ней с ума и не могу остановиться или запретить себе любить ее так сильно.

Я оказываюсь возле дома Фей через полчаса. Ранее утро и отсутствие пробок творят чудеса. А Рони не только надежный секьюрити, но и отличный водитель с навыками гонщика. Я оставляю его в машине и поднимаюсь на нужный этаж, открываю своими ключами дверь и стремительно прохожу в гостиную, из которой раздаются женские голоса. Первое, что я вижу, точнее первую – Кайли Грэм в одних трусах и короткой майке, надетой на голое тело. Она танцует посреди комнаты под музыку, звучащую исключительно в ее голове. Фей была права – Кайли абсолютно невменяема. Бросив напряженный взгляд на уставшую бледную Фей, едва заметную в просторном мягком кресле возле стены, я вопросительно выгибаю бровь. На ней тонкий шелковый халат и носки с каким-то детским орнаментом. Волосы собраны в пучок на затылке, выражение глаз нечитаемое.

– Почему она раздета? – спрашиваю я резко, замечая на столике откупоренную бутылку водки и стопки, пепельницу с горой окурков. М-да, выбор не для слабаков и нежных барышень. Балкон открыт, в комнате гуляет свежий ветер, но неприятный запах алкоголя и сигаретного дыма все равно ощущается и довольно сильно. Кайли продолжает танцевать, не замечая моего вторжения. – Ты пила с ней?

– Пришлось. Она настаивала. Я думала, что мне удастся уговорить ее поспать. И я пыталась ее одеть, но Кайли все равно раздевается. Пьет, танцует, смеется и требует, чтобы я отвезла ее в какое-нибудь злачное место, – сообщает Фей несчастным голосом, немного растягивая буквы, что свидетельствует о ее далеко не трезвом состоянии. – Она неуправляема.

– Напоить обдолбанную дуру водкой – отличная идея, Фей, – раздраженно бросаю я, снимая куртку. – Ты хотела освежиться? Иди. И приведи себя в порядок. Похоже, вам обеим нужен холодный душ.

– Пожалуйста, не кричи на нее, – попросила Фей, неуверенно поднимаясь из кресла и пошатываясь пошла в ванную. Когда дверь за ней закрывается, я поворачиваюсь к Кайли и в два шага оказываюсь возле нее. Хватаю одной рукой тонкое запястье, а другой приподнимаю подбородок, заставляя смотреть на себя.

– Чем он тебя накачал? – грубо спрашиваю я. Ее отстранённый мутный взгляд с трудом фокусируется на мне. Она не пытается сопротивляться.

– Не знаю, – растягивая губы в резиновой улыбке, отвечает Кайли воркующим низким голосом. – Налил шампанского и попросил успокоиться и свалить. Все меня гонят, Джером. И ты тоже. А Фей не такая. Она лучше вас всех. Ты ее не заслужил.

– Я куда сказал ехать? Ты должна быть дома, – мой свирепый голос звучит приглушенно, чтобы не напугать Фей, которая точно рванет спасать подругу, подумав, что я ее тут убиваю. Спелись, глупые сучки. Клуб брошенных любовниц Зака Моргана.

– Я не могла. Я должна была узнать, зачем он это сделал, – Кайли в замедленном темпе хлопает ресницами. Ее зрачки почти полностью заполняют радужку.

– Узнала? – пренебрежительно бросаю я.

– Он сказал, что никогда не трахал святош. Ему было интересно, – отвечает Кайли совершено невозмутимом тоном, пытается улыбнуться, и я сильнее сжимаю ее скулы. Она прогибается в спине, прижимаясь к моему телу, начиная тереться об него, как течная сука. Омерзительно. – А тебе не интересно, Джером? Неужели совсем?

Я вытягиваю руку, отстраняя Кайли от себя, с трудом сдерживаясь от желания влепить ей пощечину, чтобы хоть как-то отрезвить.

– Ты думаешь, мой папочка будет рад видеть примерную дочурку в таком виде? Ты даже представить не можешь, что это такое, когда безразлично кто тебя трахает? С любым потрясно и чертовски мало. И, бл*дь, это лучше, чем вся моя нудная жизнь и фантазии, из-за которых я чувствовала себя грязной каждый раз, когда слушала мессы отца в церкви.

– Ты не понимаешь что говоришь. Это действие наркотика.

– Он сделал меня счастливой, – пьяная сплющенная от моей хватки ухмылка раздвигает губы Кайли. – Хотя бы ненадолго. Знаешь, какой была моя самая грязная фантазия? Та, о которой я не рассказала бы даже Заку. И тем более Фей!

Она опускает ладонь на мой пах, настойчиво поглаживая и нагло глядя в глаза блестящим похотливым взглядом. Вот, значит, каково действие волшебного Купидона? Это то счастье, за которое платят мужчины свои деньги? Ради того, чтобы посмотреть, как умная самодостаточная девушка с чёткими принципами превращается в разнузданную ненасытную бл*дь? Мне никогда этого не понять. Гребаный извращенный мир, омерзительные ублюдки, считающие себя его теневыми королями.

– Мне не интересно. Убери руку от моей ширинки, Кайли. Там нет ничего для тебя, крошка, – ледяным тоном говорю я. В ответ она хрипло смеется, облизывая губы, и сжимает пальцы, обхватывая выпуклость на джинсах.

– Тебе интересно, – с торжествующим блеском в глазах сообщает Кайли, настойчиво лаская мой член сквозь ткань. – Он растет, я же чувствую. Опыт приходит так быстро, когда очень хочется наверстать упущенное. Я могу отсосать тебе, пока Фей в душе. Тебе понравится. Я каждый день фантазировала, что когда-нибудь ты снизойдешь и до невзрачной удобной Кайли и нагнешь меня над своим столом, задерешь юбку и отымеешь, как одну из своих шлюх, не спрашивая хочу ли я. О, я бы рыдала и проклинала тебя, но не остановила бы.

– Ты спятила, Кайли, – ошеломлённо бросаю я, резко отталкивая девушку от себя, и она падает на диван, хохочет, глядя на меня, и разводит ноги в стороны. Запускает руку в трусики и начинает бесцеремонно ласкать себя. Если убрать моральную сторону вопроса, ее телодвижения спровоцировали определенный эффект, но реакция организма вызывает отвращение и неприятие у разума.

– Прекрати, – яростно приказываю я, сжимая руки в кулаки. Мне нужно плеснуть на нее ледяной водой, чтобы опомнилась, но сомневаюсь, что поможет.

– Останови меня. Давай, Джером. Ты можешь помочь мне только одним способом. Уверена, он понравится нам обоим. По зрачкам вижу, что ты завелся. Мужчины все одинаковы. – Кайли тяжело дышит, явно получая удовольствие не только от ритмичных движений, но и от произносимых пошлых слов. Выгнув шею, девушка издаёт короткий стон, и ее лицо озаряет выражение блаженства. Веки опускаются, между губ выглядывает острый язычок. – Все приходится делать самой. Ну же, Джером. Никогда не думала, что ты ручная верная собачонка, которая бежит по звонку своей сучки и откажется от такой халявы, – открывая глаза, она бросает на меня насмешливый взгляд. Я понимаю, что пока она в таком состоянии, все мои слова будут перенаправлены в область секса. Она провоцирует меня, даже не она, а то, что сейчас течет в ее венах. Я отхожу к стене, опираюсь на нее и невозмутимо закуриваю сигарету, демонстрируя Кайли свое равнодушие.

– Джером, скажи, что может быть лучше падшего ангела? У нас есть еще пара минут. Давай. Тебе больше не потребуется. И мне тоже. Мы ей не скажем, – постанывая продолжает нести свой бред Кайли.

Вытаскивая руку из трусиков, она облизывает пальцы, скользит ими по своему телу, оставляя влажные следы. Задирает майку, демонстрируя мне свою красивую грудь с торчащими напряженными сосками. Сжимает их пальцами обеих рук, перекатывает, тянет, издавая мурлыкающие похотливые звуки, шире разводя бедра и ритмично приподнимая задницу, словно во время секса. М-да. Это, конечно, полный трэш. Я представляю, что стало бы с ее отцом, явись дочка в таком состоянии в отчий дом. Сердечный приступ обеспечен.

Совершенство, говоришь, да, Квентин Моро? Идеал? Счастье? Так оно, по-твоему, выглядит? Кайли снова добирается до своей промежности, отодвигает в сторону мокрую полоску ткани, обнажая свою распухшую влажную плоть. Потирает клитор круговыми движениями, раздвигая нижние губы, полностью раскрывая свое естество, и загоняет сразу три пальца внутрь с хлюпающим звуком. Пепел падает на пол, но я не замечаю. Глупо отрицать, что меня заводит ситуация. Тут и святой бы среагировал. Вопрос этики, когда перед тобой истекающая от похоти женщина, умоляющая насадить ее на твой член, сам по себе кажется абсурдным. Не уверен, что мог бы похвастаться подобной выдержкой и стойкостью, если бы за тонкой дверью не принимала сейчас душ моя девушка. После я бы сожалел, наверное, или постарался бы забыть. Невольно в голову приходит вопрос: а чем Кайли занималась все то время, пока я не появился? Неужели и Фей пришлось лицезреть нечто подобное?

– Ты куришь фильтр, Джером, – хрипло смеется Кайли, продолжая ублажать себя пальцами. – Она тебе такого не устраивает, нет? А ты попроси. Она просто боится тебя напугать. Ты же умеешь изображать из себя приличного парня. Как сейчас, да? Не кончишь в штаны, малыш, когда я снова доведу себя до оргазма, пока ты стоишь как идиот и ничего не делаешь?

– Ты себе льстишь. Я видел подобное. И не раз, – ухмыляясь, отвечаю я, закуривая новую сигарету. – В борделях, – добавляю безжалостно.

– Я знаю, что ты просто гребаный лицемер. И Фей знает, но все равно за что-то любит тебя. Может быть, у тебя особенный член? Она же обожает секс, правда? Фей горячая девчонка. И сладкая. Везде. Ты же пробовал? Ну конечно да. Я тоже. Женская дружба она такая. Я уже говорила, что всегда чувствовала себя испорченной? Очень испорченной. Как ты думаешь, что делают две испорченные девочки, когда ты уезжаешь в Полярис, чтобы трахать старую шлюху Ребекку Томпсон? Мы пьем вино, жалуемся на мужчин, а потом лижем друг друга до изнеможения на той кровати, на которой ты долбишь свою подружку, когда возвращаешься.

Кайли бредит, но ее слова вызывают во мне неприятное напряжение. Возбуждение затухает, оставляя отвратительное тягостное ощущение. По телу Кайли проходит судорога, и она кончает с триумфальным стоном. Пот блестит на ее лице, губы подрагивают в умиротворенной улыбке.

– А что нам остается, если вы так легко разбрасываетесь на разносортных бл*дей, слетающихся, как на мед, на ваши бабки, – произносит Кайли, сдвигая ноги и расслабляясь.

– Ты удовлетворена? Может, стоит поспать для разнообразия? – бесстрастно спрашиваю я.

– Не удовлетворена. Я перекусила, но поспать стоит. Налей мне водки. Не будь таким ханжой, – просит Кайли, опуская майку и поправляя трусики. Она садится, продолжая жадно блуждать взглядом по моему телу. – Не думала, что ты выдержишь. Удивительно, но, похоже, ты серьезно влип, мистер Морган. У тебя на лице гримаса брезгливости. Но не из-за того, что я делала. Шоу как раз пришлось тебе по вкусу. Уверена, что ты даже пожалел, что мы не одни. Дело в Фей. Думаешь, я лгу?

– Тебе нужно выбрать хорошую клинику и психиатра, способного поправить твои мозги, Кайли, – равнодушно советую я, отрываясь от стены. Подхожу к столику и наливаю водку в стакан, и протягиваю Кайли.

– Мне никто не поможет. Мне хорошо сейчас. А вчера было плохо и больно. Разница ощутима. Серая гамма вместо палитры цветов. Что бы выбрал ты? – глядя на меня снизу-вверх, спрашивает Кайли.

– Здравый смысл, – отвечаю резко и без раздумий.

– Ты скучный, – скривившись фыркает Кайли. – Она бросит тебя. Ты не готов к экспериментам, а она была бы не против сделать это с нами обоими. Если ты не воплощаешь женскую фантазию, ты ее теряешь. Не фантазию, конечно, а женщину.

– Ты ничего не знаешь о фантазиях Фей, – оспариваю я. Кайли откидывает голову назад и оглушительно хохочет. А потом смотрит на меня абсолютно разумным взглядом.

– Это ты ничего о них не знаешь, мистер Морган, – усмешка кривит алые губы, и она резко выплескивает водку мне в лицо. Я застываю, ошарашенный ее поступком. Стряхивая с лица капли крепкого алкоголя, я едва сдерживаюсь, чтобы силой не заставить эту суку заткнуться. – Ненавижу вас всех, – облизываясь, выдает она хриплым голосом. – Безмозглые тупые самцы, метящие все, что попадается на глаза. И ты такой же. Еще хуже, чем твой кузен, кайфующий от развратных монашек.

– Закрой рот, – предупреждающе-рокочущим тоном бросаю я.

– Заткни мне его, попробуй. Если осмелишься. Я с удовольствием вберу до самого основания, – Кайли снова начинает хохотать, как полоумная, и, сорвавшись, я влепляю ей пощечину. Несильную, но убедительную. Она замолкает, распахнув глаза, пару мгновений моргает, глядя на меня неосмысленным взглядом, а потом снова выключается. Закидывает ноги на диван и сворачивается в калачик, повернувшись ко мне спиной. Спустя несколько секунд по равномерному дыханию девушки я понимаю, что она уснула. Так вот значит лекарство от приступа безумия? Может, стоило вмазать еще в самом начале, а не выслушивать всю эту грязь?

Набросив на Кайли плед, я направляюсь на кухню, чтобы сварить себе кофе, и сталкиваюсь в проходе с Фей, выходящей из ванной в белом махровом халате и намотанным на голову полотенцем. Она удивленно хмурится, глядя на меня, потом заглядывает за мое плечо на спящую Кайли и снова испытывающе смотрит в глаза.

– Как ты усыпил ее? – подозрительным тоном интересуется Фей.

– Затрахал до изнеможения, – раздражено отвечаю я, отодвигая девушку в сторону и проходя на кухню. Встав перед кофейным аппаратом, автоматически заправляю его, выбираю режим, подставляю кружку, ощущая настойчивый взгляд, буравящий мою спину.

– Что ты делаешь? – слышу ее напряжённый голос. Небрежно передергиваю плечами.

– Кофе варю. Ты будешь? – уточняю будничным тоном.

– Где ты был, когда я звонила? – игнорируя мой вопрос, Фей задает свой, видимо считая, что он важнее.

– Тебе это интересно?

– Ты издеваешься? – восклицает она. Я резко оборачиваюсь и опираюсь ладонями на столешницу из натурального камня. У меня есть несколько секунд, пока ароматный напиток капает в мою кружку.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – пристально глядя в глаза напротив, стальным тоном спрашиваю я. Фей сдвигает брови, изображая недоумение, в глубине ее зрачков я вижу смущение. И я не знаю… Черт. Не знаю, как должен реагировать. И должен ли, вообще.

– Она же не первый раз здесь, Фей? Чем вы, девочки, занимаетесь, когда никого нет рядом?

– Что эта дура наговорила тебе? – звенящим от напряжения голосом вспыхивает Фей, но я знаю, уверен, что она собирается лгать мне.

– Уже дура, – ухмыляюсь в ответ. – Она считает тебя подругой. Ты в курсе?

– Да, мне плевать на нее, – яростно восклицает Фей, но по ее реакции и гневу, который мечут бирюзовые глаза, я окончательно убеждаюсь, что обдолбанная мисс Грэм не обманула.

– Ты делала это? Просто ответь! – спокойно требую я, удерживая налитый злостью взгляд.

– Это? – насмешливо уточняет она. – Не можешь выговорить? Что тебя смущает? Назови вещи своими именами, Джером. Занималась ли я сексом с Кайли Грэм? Что, если да? Ты установил запрет на других мужчин. На женщин он тоже распространяется? Давай снова пройдемся по пунктам.

– Ты больная? – холодно спрашиваю, сжимая кулаки. – Скажи мне, Фей, что у тебя с головой? Или с тем, что между ног. Это такой вид нимфомании, когда ты не можешь три дня обойтись без секса? Какого хрена?

– Восемьдесят процентов мужчин заводят фантазии о лесбиянках, – озвучивает она мне какую-то тупую статистику, на которую мне попросту похер.

– Тебе не повезло, – отвечаю резко. – Я вхожу в двадцатку, и я эгоист, Фей. Твое тело принадлежит мне. Если тебе нужен кто-то еще, то не вижу смысла продолжать.

– А как насчет тебя? – вздернув подбородок, вызывающе спрашивает Фей. У нее еще хватает наглости предъявлять претензии.

– Я делаю все, что хочу, – сообщаю уверенным тоном, не допускающим каких-либо сомнений. – А ты нет. Вот мои пункты. Не устраивают, ты меня больше не увидишь.

– Какая же ты скотина, Джером, – взбешенно шипит Фей. Ее красивое лицо искажает отталкивающая гримаса. Я разочарован, зол, и мне стоит уйти, чтобы не наговорить лишнего и не сделать того, о чем я потом сильно пожалею.

– Вот и поговорили. Не смею тебе больше мешать. Точнее вам. Оторвись, детка, – насмешливо бросаю я и направляюсь к двери, забыв про кофе. Вспомнив, что оставил куртку в гостиной, иду туда. Кайли по-прежнему в отключке, но что-то в ее позе заставляет меня насторожиться. Она лежит на спине, голова откинута назад, руки вытянуты вдоль тела. Девушка абсолютно неподвижна, грудная клетка не поднимается. Я медленно приближаюсь, вглядываясь в заострившиеся черты лица, и вижу ее глаза. Распахнутые, застывшие, пустые.

Черт… Внутренности сжимаются в узел, во рту появляется отвратительный привкус. Прижимаю пальцы к вене на шее девушки. Ничего. Стянув на пол плед, беру ее запястье, пытаясь нащупать пульс. В нос ударяет неприятный специфический запах, смешавшийся со смрадом алкогольных паров и сигаретного дыма. Мой взгляд опускается вниз. Под задницей девушки огромное влажное пятно. Она обмочилась. И она совершенно точно мертва.

Я впадаю в ступор, пытаясь осознать, что, бл*дь, делать со всей этой херней. Оцепенев, напряжённо смотрю на мертвую Кайли Грэм, каких-то десять минут назад извивавшуюся в экстазе, кончая на собственные пальцы и умоляя меня оттрахать ее рот. В голову приходит идиотская мысль, что она могла умереть подо мной, если бы я решился. Десять долбанных минут. Она не издала ни звука. Как такое возможно? Я не замечаю, как за спиной появляется Фей, но слышу жуткий крик, который я заглушаю ладонью, резко развернувшись и хватая ее.

– Успокойся, тихо. Не кричи, – шиплю я, удерживая бьющуюся в панике Фей. – Ей уже не помочь. Она в твоей квартире. Понимаешь, какие могут быть последствия? Ты пила с ней. Я был с вами какое-то время.

Я медленно расслабляю пальцы, глядя в расширившиеся от ужаса глаза Фей.

– Ни звука, хорошо? Я решу все. Только успокойся, – прошу я твердым спокойным голосом.

– Почему она умерла? Как? – отчаянно всхлипывает Фей, дрожа всем телом.

– Я не знаю. Наркотики и алкоголь. Неважно как. Кто-нибудь в курсе, что она поехала к тебе?

Фей трясётся, как в ознобе, не сводя взгляда с мертвого тела на своем диване. Я встряхиваю застопорившуюся от шока девушку за плечи, настойчиво глядя в глаза, и повторяю вопрос. Фей отрицательно качает головой и начинает горько плакать, сползая на пол и закрывая ладонями лицо.

– Где ее сумка и вещи? – спрашиваю я, получая в ответ неопределенный кивок в сторону одного из кресел. – Хорошо. Я обо всем позабочусь, Фей.

Я беру телефон и набираю номер Брекстона.

– Рони, мне необходима твоя помощь. Нужен еще один человек, который не будет болтать.