Читать книгу Не он - Алекс Д - Страница 4

Некоторое время назад

– Прошу тебя, Тэм, не забудь про Вука. Без него Эми не уснет, – зажав мобильник между ухом и плечом, Элинор отступает на пару шагов назад, придирчиво оценивая праздничную сервировку стола, и раздраженно поджимает губы, заметив, что салфетки разложены не зеркально и ароматизированные свечи стоят не совсем по центру. Кристофер непременно заметит и решит, что она недостаточно постаралась. А в их особенный день это абсолютно недопустимо.

– Вук? – переспрашивает собеседница.

– Мягкая игрушка, я положила ее в сумку с детскими вещами, – поясняет Элинор, сдвигая свечи и поправляя салфетки. Сначала с одной стороны, а потом, обогнув стол, – с другой.

– Кажется, я доставала его. Подожди минутку, сейчас поищу, – торопливо отзывается Тэмзин Саммерс.

– Жду, – Элинор улыбается, услышав на заднем фоне лепет дочери и звонкий голосок сына. Тэм и раньше выручала подругу с детьми, когда им с Кристофером хотелось побыть вдвоем, но после рождения Милли – дети впервые ночуют вне дома.

– Не волнуйся, Лин, у нас все в порядке, – словно прочитав мысли переживающей матери, мягко заверяет подруга. – Это ваш вечер. Проведите его так, чтобы он запомнился навсегда.

– Спасибо, милая, – растроганно отвечает Элинор. – Уверена, что так и будет.

– Крис тебя обожает. У вас чудесные дети. Чего еще желать? – рассуждает мисс Саммерс, и Элинор совершенно нечего возразить, кроме:

– Я бы хотела, чтобы папа, Карен и Этан были рядом, – проглотив горький комок, признается Лин.

– Ты же знаешь, что это невозможно, Элинор, – сочувственно отзывается Тэмзин, по привычке включая семейного психолога.

Лин горько улыбается, вспомнив, что именно так они с Тэм и познакомились – в кабинете семейной терапии, куда привел ее Крис.

Да, это была его идея, вопреки статистике, говорящей о том, что гораздо чаще именно женщины тащат своих мужей к психологам, чтобы реанимировать умирающий брак. У Лин с Кристофером все было иначе.

Элинор много лет боролась за право стать матерью, периодически теряя веру в положительный результат и проваливаясь в продолжительные депрессии. Согласно многочисленным обследованиям ни у нее, ни у мужа не было проблем с репродуктивной функцией, но отличное здоровье еще не гарантия успешного зачатья. За годы провальных попыток Лин допускала постыдную мысль, что ей было бы легче справляться с ежемесячным разочарованием, знай она, что проблема в ней или в муже. Тогда у них был бы шанс подобрать лечение или найти альтернативный способ. Но Крис не хотел ничего слышать об остальных вариантах, и Лин все глубже погружалась в отчаяние.

Да, были периоды, когда она во всем винила мужа, но делала это скорее чтобы облегчить собственную боль. Ей казалось, будто он абсолютно не понимает, что она чувствует, какая это мука снова и снова ждать и видеть проклятый «минус» или одну полоску на тесте. Для Кристофера частые срывы жены стали нелёгким испытанием, и нет ничего удивительного, что в какой-то момент их брак оказался под угрозой распада.

Отношения трещали по швам, понимание ускользало, а секс по расписанию и в «нужные» дни больше не приносил супругам удовлетворения. Крис первым осознал, что они катятся к разводу, первым сделал решительный шаг, чтобы сохранить семью, записавшись на пробный сеанс к семейному психологу.

В итоге Тэмзин Саммерс спасла их брак в прямом смысле этого слова, и в благодарность они сделали ее крестной своих детей.

– Мы пережили эту трагедию, правда? – голос Тэм возвращает Лин из нахлынувших воспоминаний о временах сложных испытаний и погружает в другие, еще более тяжелые.

– Я пережила, – произносит Лин, взяв себя в руки. – Но не могу забыть о тех, кто не выжил.

– Ты и не должна забывать, – понимающе отзывается Тэмзин.

– Спасибо, что ты всегда рядом, – благодарит Лин, смаргивая набежавшие слезы. – Ты нашла Вука?

– Черт, точно! Лисенок, – восклицает Тэмзин. – Он был где-то здесь…

Пока подруга занимается поисками игрушки Эми, Лин снова отступает назад, оценивая свои труды. Теперь кажется все идеально. Наконец-то можно заняться собой.

Удовлетворённо выдохнув, Элинор направляется на кухню, по пути снимая ненавистный фартук и продолжая удерживать телефон возле уха.

Устало улыбается фотографии детей, примагниченной к дверце холодильника. На душе молодой женщины теплеет от одного взгляда на малышей. Старшему – Джонасу три года, и он полная копия отца, а малышка Милли пошла в Элинор.

«Такие же пухлые щечки, как у мамы», любит частенько приговаривать Крис, выразительно задерживая внимание на груди и бедрах жены, тем самым намекая на набранные килограммы за вторую беременность.

Элинор не обижалась, по привычке находя оправдания придиркам мужа. В его офисе наверняка полно худосочных длинноногих красавиц, – размышляла она, – и понятное дело, как любой мужчина, он непроизвольно сравнивает. К тому же Лин не собиралась отрицать очевидное. Ее фигура и правда округлилась после рождения Милли. Не очень сильно и именно в тех местах, где объем обычно считается достоинством, а не недостатком. Но при невысоком росте Лин муж почему-то находил его излишним, либо ему нравилось держать ее в тонусе. Это действительно давало Элинор некий стимул не расслабляться, держать себя в форме и помнить, что рядом с ней находится молодой и очень красивый мужчина, который всегда нравился и будет нравится женщинам.

Хотя, положа руку на сердце, надо признать – Кристофер тоже не лишен недостатков. Например, его легкая занудность, одержимость порядком и нежелание хоть как-то помогать ей с домашними обязанностями, секс, которого стало гораздо меньше с появлением детей, и поздние возвращения с работы, связанные с бешенным графиком и новой перспективной должностью, позволяющей содержать огромный загородный дом.

Элинор со своей стороны всячески старалась поддержать мужа, понимая, какую колоссальную ответственность он несет на своих плечах. Для нее это не было такой уж сложной задачей. Когда-то она точно так же заботилась об отце, и даже с появлением молодой мачехи мало что изменилось. Карен больше интересовали дизайнерские шмотки, светские вечеринки и салоны красоты, чем возрастной муж и пасынок-подросток. Наверное, еще и по этой причине Крейгу Бартону было так сложно отпустить дочь. Он и не отпустил, объявив, что Кристофер Хант ей не пара.

Лин ушла сама, не взяв ничего из родного дома и отказавшись от любой помощи, которую впоследствии предлагал отец.

– Ура, Лин! Я нашла Вука, – с триумфом звенит в трубке бодрый голос Тэми Саммерс. – Боже, какой он милый, – смеется подруга.

Тэм всегда такая жизнерадостная, полная сил и энергии, и наверняка фантастически выглядит в то время, как Элинор чувствует себя выдохшейся и измученной после долгих часов у плиты.

– Теперь ты можешь успокоиться насчет маленьких проказников и с чистой совестью настроиться на лучшую ночь в своей жизнь.

О да! Именно так Лин и поступит. Этот вечер просто обязан быть идеальным и оправдать все возложенные на него ожидания. Элинор не готовила сама больше года, искренне считая, что ее кулинарные навыки оставляют желать лучшего, но сегодня пришлось постараться и выложиться на максимум.

Звучит скучно и почти асексуально, но Кристофер не раз давал понять, что предпочитает домашнюю еду ресторанной, и в первые месяцы их брака Элинор много экспериментировала с рецептами. Не всегда удачно. Иногда абсолютно несъедобно. Но зато от души. Тогда ей хотелось сделать для него все, что угодно. Не ради похвалы. Вовсе нет. Это была безусловная потребность – делать любимого мужчину счастливым даже в мелочах.

– Позвони мне, как они уснут? – закончив ностальгировать по прожитым годам и перебирать в голове актуальные проблемы, Элинор возвращается к диалогу с подругой. – Мне так будет спокойнее.

– Конечно, Лин. Отожги, малышка. Ты это заслужила. Вы оба это заслужили.

– Спасибо, – Лин искренне улыбается, переводя взгляд на совместную фотографию с мужем, стоящую на полочке кухонного гарнитура.

Снимок сделан в день свадьбы. Элинор могла бы назвать его самым счастливым в жизни, если бы не одно огорчающее обстоятельство. Отец не принял приглашение на свадьбу и даже не позвонил.

Крейг Бартон считал брак дочери и сына садовника мезальянсом. И даже годы спустя он относился к Крису, как к сорняку, оставленному в семейном саду уволенным садовником. До самой своей смерти Бартон лелеял надежду, что в жизни дочери появится кто-то более достойный, чем Кристофер Хант. Кто-то более успешный, благополучный… Кто-то более подходящий.

Если бы Крейг Бартон только знал, чем обернется его упрямое нежелание видеть будущее любимой дочери Элинор рядом с Кристофером Хантом.

Наручные смарт-часы на запястье Лин издают короткий звук, оповещая о входящем сообщении от мужа:

«Я опаздываю, Эль. Задержусь на полчаса. Не злись. Используй это время, чтобы поразить меня.»

Черт, она совсем потеряла счет времени. Впервые опоздание мужа Элинор восприняла как подарок. Еще более ценный, чем огромный букет белых роз, доставленный утром.

Лин в панике посчитала оставшиеся минуты. Результат ее не успокоил. До возвращения мужа не больше часа, а она все еще взмыленная, лохматая и неодетая. Идеальная жена начала бы с салона красоты, а не с кухни. Она бы так и сделала, но утром ей нужно было отвезти детей подруге в город, а это два часа пути туда-обратно.

– Срочно в душ, – вслух озвучив свои дальнейшие действия, Элинор с девичьей прытью бежит наверх.

Не удержавшись, с соблазном заглядывает в опустевшую детскую, залитую багровым предзакатным светом, льющимся через панорамные окна. Именно здесь она наблюдала самые потрясающие в своей жизни закаты и рассветы. Если бы Лин могла нарисовать все это невероятное буйство цветов и оттенков. Жаль, что ее способностей хватает исключительно на лица людей, но и портерную живопись Лин пришлось забросить…

Окинув взглядом просторную детскую, она невольно вспомнила, что эта комната должна была стать ее мастерской, но почти сразу после рождения Джонаса Элинор пришла к выводу, что к творчеству вряд ли сможет вернуться в ближайшие лет… восемнадцать, а потом почти сразу забеременела Милли, и ее мастерская окончательно и бесповоротно превратилась в детскую.

Лин посмотрела на аккуратно заправленные кровати детей, и материнское сердце болезненно сжалось от необъяснимой тревоги. Она знала, что заберёт детей утром, но на душе все равно ощущалась беспокойная тяжесть.

– Мамочка скучает по вам, – разгладив складку на покрывале Джонаса, с тоской произносит Лин. Присев на краешек кровати, она берет огромного плюшевого белого медведя, подаренного мужем на первый день рождения сына, и, обняв большую игрушку, зарывается лицом в мягкую искусственную шерсть.

– Не скучай, Барни, утром твой дружок вернётся, и мы все вместе поиграем, – посадив мишку на место, Лин посмотрела в единственный стеклянный глаз Барни. Второй Джон оторвал пару дней назад и случайно уронил на пол. Они обыскали все углы комнаты, даже Милли принимала участие, резво ползая на четвереньках и радостно сопя, но увы, совместные поиски не увенчались успехом. Элинор пообещала расстроенному сыну, что обязательно купит Барни самый красивый новый глаз, но совершенно забыла об этом, возвращаясь от Тэмзин. Мысли о муже и подготовке к юбилею вытеснили из головы все остальное.

«Купить глаз для Барни» – торопливо написав заметку в мобильном, Лин направляется в ванную, расположенную между детской и ее временной спальней. Супружеская, с огромным джакузи напротив панорамного окна, из которого открывается живописный вид на озеро, находится чуть дальше по коридору. Там Элинор появляется в последнее время нечасто, так как к приходу мужа с работы, вымотанная за день заботами о доме и детях, она уже крепко спит. Конечно, точно так же Лин могла бы крепко спать и в супружеской постели, но каждый раз находила себе отговорки, прикрываясь усталостью.

– С сегодняшней ночи все будет по-другому, – вслух проговаривает установку Элинор, включая воду.

Ванная комната оснащена акустической системой, и весь оставшийся час Лин релаксирует под ритмичную музыку, приводя свое тело, волосы и лицо в идеальный порядок. Результат обещает быть не хуже, чем после похода в салон красоты. Ухаживать за собой она умеет на уровне профессионального стилиста. Всем хитростям по украшательству своей внешности Элинор Бартон научилась еще в школьные годы, как только осознала, что привлекательность девушки – заслуга не столько генов и природных данных, сколько упорный труд и хороший вкус. С последним у нее, как у художницы, никогда не было сложностей.

Закончив в ванной, Лин проходит в свою временную спальню, чтобы облачиться в ожидающее на постели непривычно смелое для нее платье. Она бы даже назвала его вызывающим или еще хуже – вульгарным, но Тэмзин заверила, что Кристофер будет в восторге.

«Нет ничего скучнее предсказуемости, Лин. Станешь для мужа прочитанной книгой – можешь смело ставить крест на вашем браке. Как только мужчина поймет, что в тебе не осталось ничего неизученного, он потеряет интерес, – заявила подруга в примерочной бутика, когда Элинор поделилась сомнениями в отношении выбранного ею наряда. – К тому же голубой цвет оттеняет твою безупречную кожу. Порой полезно забыть на пару часов, что тебе тридцать, и ты мать двоих маленьких детей, отягощенная массой забот. К черту обыденность, жена просто обязана иногда превращаться в распутницу для своего мужа, если не хочет, чтобы он искал новых впечатлений в другом месте. Заставь Кристофера вспомнить, что ты сексуальная гетера, которую жаждали получить в постель десятки парней, а повезло ему».

Лин расхохоталась в голос, вспомнив последнюю фразу подруги. Тэм ей сильно польстила. Элинор Бартон никогда не была сексуальной гетерой или ослепительной соблазнительницей, сводящей с ума парней. И хотя Крейг воспитывал Лин с уверенностью, что его дочь самая красивая в мире девочка, она себя таковой не считала. Парни, ухаживающие за Лин, больше жаждали объединить капиталы ее отца с капиталами своих отцов, чем саму Элинор. В мире, где правят деньги, нет места настоящим чувствам. Лин уяснила это в ранней юности, обладая доставшейся от матери проницательностью и внимательностью к деталям. Художественные способности Элинор тоже унаследовала от нее, как и неиссякаемую склонность к романтизму.

Поэтому выбрать Кристофера Ханта оказалось очень легко. Практически с первого взгляда. Он был не таким как другие и видел ее. Именно ее, а не счета, положение и недвижимость Бартонов. Отец ошибался. Она сделала правильный выбор, когда вышла замуж за Кристофера.

Застегнув молнию на спине, Элинор не без удовольствия посмотрела на свое отражение, показавшее ей стройную привлекательную молодую женщину в нежно-голубом облегающем платье с глубоким вырезом, подчеркивающем высокую грудь. Подол на ширину одной ладони прикрывает округлые бедра, и ноги Лин, обутые в туфли на высоченных каблуках, кажутся ничуть не короче, чем у Тэмзин. Разве что совсем на чуть-чуть.

Последние две недели Элинор ответственно придерживалась диеты и сбросила пару килограмм, надеясь, что Крис оценит результат. Во всяком случае, ей он заметен невооруженным взглядом. Лин давно так не была довольна своей внешностью.

Внезапный шум внизу заставляет Элинор вздрогнуть. Посмотрев на часы, она мысленно чертыхнулась. Похоже план поразить мужа еще с порога с треском провалился. Только она могла так нелепо облажаться. Расправив приятную ткань платья на талии и взбив закрученные в спирали густые темные локоны, Лин воровато бросает взгляд в зеркало и торопливо выбегает из комнаты, все еще надеясь, что звуки в гостиной ей померещились. Однако прилетевшее на смарт-часы короткое сообщение «Эль, я дома» ставит жирную точку в появившихся сомнениях.

Кристофер здесь.

Элинор несется вниз по лестнице так быстро, как только может, а может она, как хромая черепаха, потому что за время декрета совершенно отвыкла от обуви на каблуке.

Оказавшись в гостиной, первое, что видит Лин – пиджак Кристофера на спинке стула возле сервированного стола и его рабочий кейс, оставленный на сиденье. Взгляд со скоростью света мечется по огромной гостиной, прежде чем находит высокую фигуру мужа.

Крис стоит у одного из панорамных окон, сунув руки в карманы брюк и наблюдая финальные алые всполохи заката. Его крепкая фигура окутана полумраком и кажется мужественнее и выше, плечи шире, а волосы темнее. С замиранием сердца Лин вдруг осознает, как безумно соскучилась по этому ощущению энергии мужской силы и уверенности, исходящих от Кристофера. Они целую вечность не были по-настоящему вдвоем.

Последние месяцы выдались непростыми, дети требовали максимум внимания, постоянно происходили какие-то мелкие бытовые проблемы, и супруги словно отдалились друг от друга. Лин сама не заметила, как в какой-то момент в подсознание просочился страх, что Крис ее разлюбил, потерял интерес. Она упорно гнала эти мысли, корила себя за эгоизм. Он так много делал для благополучия семьи, работал на износ, чтобы обеспечить жене и детям комфортную жизнь, хотя мог пойти другим, более легким путем, но Кристофер всегда был слишком гордым, чтобы принять хотя бы доллар от Крейга Бартона. В день свадьбы он поклялся Лин, что она не будет ни в чем никогда нуждаться. Так и вышло.

Но теперь Элинор гложет мысль, что может быть, он устал. Устал доказывать призраку, что достоин его дочери.

Застыв возле стола, Лин завороженно уставилась на неподвижную фигуру мужа, испытывая волнение и внутренний трепет. Так много слов необходимо сказать, но горло немеет, колени слабеют, а сердце пропускает удар, и, вспомнив слова Тэмзин о предсказуемости, Элинор подавляет желание присоединиться, обнять его, прижаться щекой к сильной спине, забыться в тепле его надежных рук.

Вместо этого Лин переводит дыхание, пытаясь успокоить зашкаливающий пульс, вернуть свою уверенность и настрой. Мысленно считает до десяти, одну за другой зажигая свечи, пока раскаленный уставший солнечный нимб полностью погружается в темные воды озера.

Пора, Эль. Докажи ему, что ты непрочитанная книга, напомни о тех ночах, когда он не мог оторваться от тебя.

«Вспомни, что ты сексуальная гетера», как наваждение, всплывают в памяти Элинор недавние слова подруги, и пальцы, нащупав язычок молнии на спине, начинают предательски дрожать.

Может, стоило встретить его в джакузи с лепестками роз, полностью обнаженной и с разлитым по бокалам шампанским? Крису наверняка бы понравилось…

Хватит рассуждать, Элинор. Время действовать. Смелее.

Одно уверенное движение, и невесомая ткань с легким шуршанием сползает по женскому телу, падая к ногам шелковой лужицей, оставляя Элинор Хант почти обнаженной. Крошечные кружевные трусики и туфли – ее единственное прикрытие. Или украшение. Украшение! Именно так должна думать женщина, вознамерившаяся соблазнить и свести с ума собственного мужа.

Переступив через нелепое после дести лет совместной жизни смущение, она перешагивает через платье и соблазнительно виляя бедрами медленно начинает сокращать расстояние между собой и мужем.

Шаг за шагом. Каждый быстрый удар сердца разливает кровь по венам, окрашивая румянцем щеки Элинор. Она расправляет плечи, продолжая сближение, втягивает живот, хотя в этом нет никакой нужды.

Кристофер по-прежнему неподвижен, словно не замечает присутствия жены. Он облегчил бы ей задачу, если бы просто обернулся. Одна ободряющая восхищенная улыбка, и Лин бы перестала испытывать мучительную неуверенность и глупую робость. Но Кристофер вероятно настроен на другую игру, точнее подхватил ту, что начала Элинор, и ждет полной инициативы от нее.

«Жена просто обязана иногда превращаться в распутницу для своего мужа, если не хочет, чтобы он искал новых впечатлений в другом месте», – голос Тэм снова всплывает в памяти Лин.

Я не хочу, – мысленно отвечает она и смело шагает вперед.

Между ними остаются считанные сантиметры, и обонятельные рецепторы Элинор наполняет знакомый аромат мужского парфюма. Лин улыбается своей храбрости и возникшим в разыгравшемся воображении порочным мыслям и протягивает руки, чтобы коснуться рельефной спины Кристофера, каждый мускул которой подчеркнут темно-графитовой рубашкой, но ее ладони так и остаются зависшими в воздухе.

Кристофер медленно разворачивается, и прежде чем разум Элинор взрывается от шока, она успевает подумать о том, что обычно ее муж предпочитает белый цвет для своих рубашек.

Она застывает, открыв рот, из которого не вырывается ни звука.

Мужчина, повернувшийся к Элинор Хант, абсолютно точно, на сто процентов – не ее муж.

Ужас и недоумение лишают дара речи и парализуют двигательные функции организма. В ушах стучит бешеный пульс, и, выпучив глаза, потрясенная женщина смотрит в лицо незнакомца, судорожно вспоминая, где Кристофер хранит пистолет, приобретённый для самообороны.

– Эль, ты в порядке? – неизвестный тип, вломившийся в их дом, вопросительно смотрит на ее перекошенный рот, бесцеремонно сползая взглядом вниз.

Поглощенный паническим шоком мозг напоминает Элинор, что она стоит перед вероятным маньяком или грабителем почти голая. Мужчина по-хозяйски уверенно кладет горячую ладонь на женскую талию, и Лин слово прошибает электрическим током. Ее мелко колотит от резко нарастающего от страха. Мотая головой, Элинор издает невнятные звуки. Резко отступает назад, ощущая себя куклой, двигающейся на шарнирах.

– Элли? – мужской взгляд возвращается к шокированному лицу. Низкий спокойный голос звучит настойчивее, и она начинает задыхаться, глядя в непроницаемые глаза цвета ртути. Вторая ладонь незнакомца ложится на тонкую талию, с силой удерживая женщину на месте.

– Да что с тобой, чёрт побери?

– Убирайся из моего дома… – заикаясь, хрипит Элинор.

– Я опоздал всего на полчаса. Ты из-за этого так взъелась? Я же предупредил, – дернув Лин на себя, маньяк нагло склоняется к перепуганному лицу, оставляя легкий поцелуй на пульсирующем виске. – Извини, ладно? Ты фантастически выглядишь, – чужие губы оказываются на ее шее, и застигнутая врасплох хозяйка дома застывает в полной прострации. Влажное настойчивое прикосновение языка к бьющейся вене посылает очередной взрывной разряд в мозг.

Этого просто не может происходить!

Она спит. Уснула в ванной или бредит.

Или спятила.

– С годовщиной, Эль, – обдав нежную, покрывшуюся от тревоги мурашками кожу горячим дыханием, хрипло произносит незнакомец. – Мне нравится. Каждый день встречай меня так, – грубоватые пальцы бесцеремонно забираются под резинку кружевного белья, нагло тиская женскую ягодицу. – Ужин потом. Сначала хочу тебя, – заявляет чужак, прижимая парализованную ужасом Лин к своему телу.

В горле начинает что-то клокотать, она чувствует подтверждение услышанных слов. Безумный страх быть изнасилованной каким-то психом в годовщину свадьбы с мужем срабатывает отрезвляющим образом, возвращая способность мыслить. Резко отпрянув назад, Элинор с силой бьет мужчину кулаками в грудь. Неожиданный маневр срабатывает, и чужак отпускает Лин, феноменально изображая удивление.

– Хорошо, давай поговорим, – в знак капитуляции хладнокровный ублюдок поднимает вверх открытые ладони. – Успокойся, ладно? – тон его голоса меняется, оказывая на женщину гипнотическое парализующее влияние. Она вдруг ловит себя на желании кивнуть ему в ответ, а это уже полное безумие. Скрестив руки на груди, Лин пятится к столу с зажжёнными свечами, ни на секунду не выпуская опасного незнакомца из поля зрения.

Ее первоочередная цель – добраться до заготовленных к праздничному ужину приборов. Нож или вилка. Подойдет что угодно. Задев ногой что-то мягкое, она быстро наклоняется, поднимая с пола свое злосчастное платье и кое-как прикрывается от настойчивого мужского взгляда.

– Все в порядке, Эль. Скажи мне, что случилось? – выражение лица незваного гостя выдает обеспокоенность. – Что тебя напугало, милая?

Милая? Она готова поклясться собственными детьми, что никогда раньше не видела этого человека.

– Ты получила мои цветы?

Лин непроизвольно оглядывается. В центре стола красуется ваза с огромным букетом белых роз и запиской, спрятанной среди благоухающих бутонов.

– Спасибо за то, что ты однажды вошла в мою жизнь. Я люблю тебя, – слово в слово цитирует незнакомец.

Элинор Хант обдает волной жара, от гнева и ярости горит лицо, в то время как ладони ощущаются ледяными и липкими от холодного пота.

Боже, кто этот сумасшедший? Откуда он знает ее имя? Когда успел прочитать послание Криса, и какого черта пахнет так же, как ее муж? Почему на нем его часы и брюки? Она снова оглядывается через плечо. Пиджак по-прежнему висит на спинке стула, там же стоит кейс Кристофера.

– О господи…, – видимо, она произносит это вслух.

Страшное подозрение выбивает почву из-под ног, и, пошатнувшись, Лин успевает схватиться за край столешницы, что спасает ее от позорного падения к ногам маньяка.

Нет, нет. Пожалуйста, путь все это окажется кошмарным сном. В голове всплывают многочисленные жуткие истории о психопатах, забирающихся в дома и убивающих целые семьи. Кровавые подробности расправ одна за другой мелькают перед глазами.

Со мной этого никогда не случится – самое опасное из заблуждений.

– Что ты с ним сделал? – голос Лин дрожит, как и она сама.

Ее худшие опасения не лишены оснований. Стены этого дома только на первый взгляд хрупкие и невесомые. На самом деле они оснащены самой современной и надёжной системой безопасности. Особняк находится в десятках километров от ближайшего населённого пункта, и, разумеется, Кристофер позаботился о том, чтобы никто не смог навредить его семье.

А это значит… Это значит…

– С кем, Элинор? – мужчина делает шаг вперед, убирая в карман руку, на запястье которой минутой ранее Лин узнала часы мужа. Решив, что чужак собирается достать оружие, она громко кричит, судорожно нащупывая на столе за спиной нож. Платье снова соскальзывает под ноги, но ей уже все равно и… она нашла то, что искала. Устрашающе зарычав, Элинор выставляет вперед руку с зажатым в ладони острым ножиком для стейка средней прожарки. Именно так любит Крис.

– Только попробуй приблизиться, – шипит она, стуча зубами. Ее трясет, в голове расползается алый туман. Она просто так не сдастся. Если этот больной ублюдок убил Кристофера, то… Нет, нет, Крис жив. Он жив!

– Всего лишь телефон, Эль, – ни один нерв не дёргается на спокойной физиономии психа. В его длинных пальцах и правда мобильник. Женщина издает мучительный вопль, глаза разъедают соленые слезы.

Это смартфон Криса.

Всхлипнув, она вытирает слезы кулаком, продолжая угрожающе размахивать ножом. Лин готова драться до последнего, но часть ее уже смирилась с поражением, а другая находитутешение в мысли, что ее дети в данный момент в безопасности.

Она обещала забрать их утром и купить новый глаз для плюшевого медведя.

Боже, она может никогда не увидеть своего белокурого ангелочка Джонаса и зеленоглазую малышку Милли. Что может быть ужаснее, чем никогда не увидеть, как растут свои дети?

– Что ты сделал с моим мужем, ублюдок? – кричит Лин обезумевшим от дикой боли голосом.

– Прочитай, – быстро набрав сообщение в чужом гаджете, приказывает полоумный подонок. Смарт часы Элинор оповещают о входящем письме. Скосив взгляд на запястье, она бегло читает высветившийся текст.

«Ты перенервничала, давай успокоимся. Я знаю, как тебе помочь, Эль. Позволь мне сделать это.»

– Иди. На. Хер. Урод! – по слогам ожесточенно бросает Лин. Глаза мужчины стекленеют, приобретая оттенок холодной стали.

– Все, хватит! – жестким тоном произносит он и молниеносным движением выбивает ножик из руки Элинор.

Она отчаянно сопротивляется, но вся потасовка длится не дольше двадцати секунд. Мужчина хватает Лин за запястья, зажимая между своим каменным телом и столом. Сквозь рев крови в венах она слышит звон бьющейся посуды вперемешку с собственным утробным рычанием. Инстинкт самосохранения берет верх над паническим страхом, и каким-то чудом ей удается вывернуться и ударить ублюдка коленом в пах. Это дает Лин необходимую фору. Всего несколько секунд, но их оказывается достаточно, чтобы убежать от согнувшегося и шипящего от боли психопата.

Скинув туфли, в одних трусах, Элинор с олимпийской скоростью несется к входной двери. Чертов замок не поддается, и она несколько раз безуспешно дергает ручку, теряя с таким трудом отвоеванное время. Разъярённо ударив кулаком по двери, Лин разворачивается и бежит к лестнице, за мгновение минует два пролета и, пролетев мимо детской, запирается в ванной комнате.

Привалившись спиной к кафельной стене, Элинор Хант обессиленно сползает на пол, трясущимися пальцами убирая с лица растрепанные волосы. Сердце колотится так сильно, что болят ребра, легкие печет от нехватки кислорода. Лин отчётливо понимает, что это убежище – лишь временная передышка. Она по-прежнему находится один на один в доме с опасным маньяком, который в любой момент без труда выломает дверь и расправится с ней. Есть только один мизерный шанс спастись. Отчаянно всхлипывая, Элинор набирает 911 на своих часах.

– Служба спасения. Чем я могу вам помочь? – отвечает женский голос, и она плачет от облегчения.

– Пожалуйста, мой муж…, – пытается выговорить Лин, захлёбываясь от рыданий.

– Как вас зовут, мэм?

– Элинор Хант. Мне угрожает опасность…, – она замолкает, не услышав, а почувствовав движение по ту сторону двери.

– Ваш адрес определился, Элинор. Мы отправили сигнал в полицию. Помощь подоспеет в ближайшее время. Постарайтесь успокоиться и оставайтесь на линии. Скажите, Элинор, какая именно опасность вам угрожает?

– Мой муж…, – боль и страх раздирают сердце. У Лин не хватает смелости, произнести ЭТО вслух. Она дергается всем телом, когда дверь начинает ходить ходуном от сыплющихся на нее мощных ударов. Забившись в угол, женщина до крови кусает костяшки пальцев, приготовившись к самому худшему.

– Вы ранены? – спокойному голосу оператора удается на долю секунды переключить ее внимание от надвигающегося кошмара.

– Нет…, – сбивчиво отвечает Лин, невидящим взглядом уставившись на свои окровавленные костяшки.

– Ваш муж угрожает вам? У него есть оружие? – допытывается оператор.

– О господи! Помогите! – она отчаянно кричит, заметив, как одна из петель отрывается от косяка. – Быстрее. Дверь долго не выдержит.

– Отряд уже выехал, мэм. Вы можете припереть дверь чем-то тяжелым?

– Нет я в ванной…. Мне страшно. Умоляю вас, быстрее.

– Вы так и не ответили, у вашего мужа есть оружие?

– Вы не понимаете. Это не мой муж. Это не он…