Читать книгу Бумеранг - Алекс Фрайт - Страница 10

Мелкие капли дождя собирались в тонкие струйки. Скользили по стеклу к карнизу. Провал между домами казался бездонным, а заострённые кровли возносились перед ним в мутное небо с едва заметным в окружающей серости расплывчатым диском луны. Мокрая мостовая далеко внизу, подсвеченная дёргающимся отблеском неоновой вывески какого-то банка, была пустынной. Только изредка ко входу питейного заведения в доме напротив подкатывало такси, разгоняя призрачный свет рекламы яркими лучами фар, и, забрав очередного клиента, оставляла ему невесёлую перспективу таращиться на промокший насквозь безлюдный переулок. Креспин невольно сглотнул слюну и прижался лбом к стеклу: там, всего за десять этажей и десять шагов через мостовую, были посетители, нормальная выпивка, беспечные разговоры, еда, в конце концов.

– Не маячь, Хромой.

Женский голос за спиной прозвучал раздражённо. Он усмехнулся про себя: впервые за время короткого знакомства его спутница не использовала местоимение. Всунул руку в карман, достал смятую пачку с сигаретами, залез внутрь пальцами, осторожно ощупал две последние, пересчитывая их снова и снова, затем вытянул губами одну и загремел спичками в коробке.

– Курево закончилось, – сказал, словно самому себе.

– У меня есть.

– Рад за тебя, Гальса.

– Сказала же, не маячь.

Он обернулся, насмешливо оттопырил нижнюю губу с прилипшей сигаретой, встряхнул коробком возле уха и хмыкнул:

– Трёшь их, трёшь, как…

– Договаривай, – зло бросила она и выпустила из рук носовой платок.

– Как кобель сучку.

Она прихлопнула ладонью россыпь тусклой латуни патронов на низком столике. Потом смахнула запястьем со лба прядь волос и вздёрнула подбородок. В неверных красноватых бликах вывески её распахнутые тёмные глаза, тонкие черты лица и желваки, перекатывающиеся от гнева на высоких скулах, вызвали у Креспина циничный смешок. В других обстоятельствах он, может, и промолчал бы, но третьи сутки бесполезного уединения с этой симпатичной девушкой заставили его напрочь забыть о хороших манерах.

– Не зыркай, – он чиркнул спичкой, – не из пугливых.

– Остряк!

Гальса огрызнулась и потянулась за оброненным клочком ткани. Затем предложила:

– Лучше бы ствол проверил.

– Ты в своём уме?

– Ты даже не смотрел, – она скосила на него глаз и хихикнула. – Мой негодным был.

Он прошёл через комнату и уселся вплотную, выдохнув вместе с дымом ей в лицо:

– Неужели? Марк никогда мне испорченный товар не подсовывал.

– Не ту песню поешь. Я, кстати, думаю, что самое время переломать тебе конечности.

Гальса сморщила нос и стиснула зубы. Он снова затянулся, но выпустил дым в сторону и перехватил сигарету пальцами другой руки.

– Господи, неужели во всей этой мерзкой дыре кроме тебя никого в напарники не нашлось?

– Взгляни, – она протянула открытую ладонь. – Заменить пришлось. У тебя такой?

Он хмуро повертел в пальцах спусковой механизм и поднёс его к самым глазам, только что не обнюхал.

– Почему проверить решила?

– Привычка.

– Давняя?

Скорбная гримаса изогнула уголки её губ.

– Жива пока.

– Один выстрел?

– Один, потом довзвод его заклинит.

Он помрачнел, бросил окурок на пол, хотел раздавил его подошвой, но поднял обратно и резко вдавил в пепельницу. Затем задумчиво почесал переносицу.

– И ты всегда носишь с собой запчасти от «Глока»?

– Одну деталь. Пластик, – она пожала плечами. – Хоть в аэропорту через рамку.

– А патроны? Как проверишь, пока на курок не нажмёшь?

– Свои. Потому и ствол только этой марки, и на самолёт нам не надо было.

– Понятно.

– Проверишь?

– Не сомневайся.

Он достал пистолет, не глядя разобрал его на части, бросая детали ей на колени. Затем медленно и аккуратно собрал вновь, кинув тревожный взгляд на дверь. Досадливо положил оружие рядом с собой. Насупился, окинул её настороженным взглядом исподлобья.

– Почему раньше не сказала? Рот кто заклеил?

– Я в этом деле давно, но с тобой первый раз.

Гальса суетливо поёрзала, почему-то тронула патроны, выровняв их, как под линейку, одёрнула юбку и стала судорожно снаряжать обойму.

– Думала, так надо. Может, проверяешь, боишься, чтобы глупостей не наделала. Я же видела, какой ты был. Спокойный, сосредоточенный, опасности не видел. Считала, что все обойдётся.

– Не обойдётся.

Он болезненно сморщился, потёр не ко времени занывшее бедро, с каким-то безразличием подумал, что Гальса уже не первый его напарник, и которая вот-вот может погибнуть. То, что придётся умереть самому – тревожило не особо. К этому все и шло. Слишком неудачно складывались в последнее время дела. И когда несколько лет назад Гензер, кряхтя, втиснул свою тушу рядом с ним на кладбище, бросив горсть земли на гроб Анхар, и прошептал, что в этих похоронах его вины нет, он не видел причин сомневаться в его словах. Ещё раньше он сам рыл могилу для Хелен на каменистой пустоши в окрестностях Тешоара, откуда едва выполз, чуть не потеряв ногу. Змея не таилась, в отличии от старого дружка: оставила им по две отметины – сначала ей под коленом, а потом ему в бедре, когда бросился на вскрик. Через час от укусов потянулись под кожей во все стороны черные нити, несмотря на глубокие разрезы, что успел сделать, чтобы выпустить отравленную кровь. Спутница не стенала, молча держалась позади, стиснув зубы, а потом он просто не услышал за спиной скрипа сапог по камням. Расчехлил сапёрную лопатку и постарался отрыть в твёрдом грунте яму поглубже, чтобы сохранить тело от падальщиков. Вернуться за ним он так и не смог. Да и Хелен в эту схему не вписывается – жуткое стечение обстоятельств. А вот Анхар, которую сбил грузовик, едва она ступила на пешеходный переход… водителя той машины полиция так и не нашла – отыскал он… Потом он потерял Нину, Кристу, Линн… И сейчас, разглядывая узкие плечи сгорбившейся Гальсы, он почти был склонен предположить, что из-за всех этих смертей торчали уши Марка. Если он жив, конечно. В другое время эта мысль бы его позабавила, но только не сейчас. Всех, всех напарниц подбирал ему именно он, и все потери были связаны с доставкой для этого жирного ублюдка.

Креспин ещё не знал, что сейчас тот лежит в коме в одной из больниц Бейрута, получив две пули в спину вместо него.

Совершенно неожиданно для самого себя он рассказал Гальсе о своих женщинах, смутных догадках, непрекращающейся слежке и подозрениях. Она смотрела на него округлившимися глазами, нахохлившаяся, похожая на замёрзшего воробья, нервно комкала в руках платок. Он тяжело поднялся, снова подошёл к окну и, вытягивая шею, попробовал заглянуть за угол здания.

Дождь за окном стал настолько мелким, что казался просто водяной пылью. Ему захотелось уткнуться лбом в оконную раму, а ещё лучше прижаться к холодному стеклу всем лицом, чтобы почувствовать всю эту мерзкую взвесь брызг сквозь прозрачную преграду, за которой где-то в темноте скрывается смерть. Одновременно в нем боролись два желания – выйти наружу и единственным выстрелом разнести голову первому, кто встретит его под дождём, чтобы попробовать вытянуть Гальсу из капкана ценой собственной жизни против того, чтобы никогда не высовывать носа за дверь. Внутри кольнул страх. Чуть-чуть, самую малость. Креспин незаметно для девушки скрипнул зубами. Прикоснулся кончиками пальцев к стеклу. Вздохнул. За спиной раздался шорох диванных подушек – Гальса, устав от его молчания, поднялась и встала у него за спиной так близко, что он сначала почувствовал её дыхание, а потом щеку, когда она потёрлась о его плечо.

Откуда-то издалека донёсся приглушенный перезвон церковного колокола. Креспин подумал, что если выбраться из окна, то через пару минут можно пройти по скользкому карнизу до другого номера, а там попробовать добраться до крыши. Даже с его ногой есть шанс, если кто придержит вначале за шиворот, даст возможность уцепиться за причудливую лепнину орнамента, опоясывающую этаж над окнами. Только вот тоненькая Гальса его точно не удержит. В крайнем случае, мостовая не так уж далеко – долго вопить не придётся.

Он кивнул самому себе, перевёл взгляд вниз и заметил огонёк сигареты, мелькнувший в подворотне. Так или иначе он привык не полагаться на случайности, и эта зыбкая красная точка, что описала дугу и сверкнула, достигнув рта курильщика, вряд ли оказалась здесь случайно, и вряд ли внизу ненастным вечером просто так ожидал кого-то добропорядочный гуляка. Едва различимая тень пересекла мостовую, нырнула в узкий проем между стен и огонёк пропал. Не слишком таятся, но следят внимательно, чтобы у птички поглубже увязли коготки. Правда, в такой темени, сеющей моросью, снизу ничего разглядеть не получится, да и дождь к ночи здесь всегда усиливается. И он решил, что попробовать стоит. То, что лестничный пролёт и коридоры отеля уже перекрыты, он не сомневался. Вели-то их с самого вокзала. Грамотно вели, неприметно и профессионально, нутром чувствовал, а разглядеть удалось только сейчас, да и то сами позволили. Не Гензера люди. Чужие. Гальса? Да нет. Хоть и кошкой за спиной трётся, а дрожь от коленок даже ему передаётся.

– Ты его давно видела? – резко спросил он, не поворачивая головы.

– Гензера?

– Есть ещё кто-то?

– Да нет, – глухим голосом отозвалась она, – не видела. Две недели назад по телефону говорили. Все так серьёзно?

– Уходить надо. Тебе одной.

Он обернулся и кивнул на окно. Она покрутила пальцем у виска.

– Свихнулся. Я на втором этаже к перилам балкона не подхожу. Акрофобия.

– На кладбище собралась из-за такой ерунды? – он удивился.

Тихий голос Гальсы прозвучал с испуганной безнадёжностью:

– Без шансов, Хромой…

– Ты должна попробовать. Обязана! Они будут уверены, что у нас всего два выстрела. Одного я точно уберу, как морду вверх задрать попробует. А дальше… дальше я пас. Сама, девочка, сама, своими шикарными ножками.

– Я думала, тебе давно наплевать на женщин, – с неожиданной горечью сказала она. – Как тебя мать назвала? Не Хромым же.

– Свечку хочешь в церкви поставить за здравие? – он погладил её волосы.

– Поминальную, – окрысилась Гальса. – Делать, что будем?

– Я же сказал, прикрою. Собирайся.

– Не на свадьбу идём. Всё при мне, но туда я не полезу.

– Тогда звони.

Он усмехнулся и коснулся крохотной капельки-серёжки в её ухе.

– Не говори ничего лишнего. Иначе, если уцелеешь, они найдут тебя и прикончат. Может быть, и не своими руками, а все равно уничтожат. Найдут способ. А не убьют – инвалидом на всю жизнь сделают.

Она отстранилась и посмотрела в темноту за окном.

– Кто они?

– Тебе лучше не знать, – буркнул Креспин. – Достаточно того, что за их спиной может встать весь этот паршивый городишко.

– С другой стороны, как встанет, так и обратно присядет, стоит только вбить им в глотку десяток свинцовых затычек, – её глаза сверкнули.

– Ты что ли вбивать собралась?

– Я уже, значит, не в счёт?

– Горячо это для тебя.

– А кто меня льдом все дни кормил?

– Тебе это не нужно. И так ледышка.

– Пока не позвоним, что готовы, у нас есть время. Так? – хрипло спросила она.

Гальса нашла его ладонь и положила себе на грудь. Он живо представил её ноги в чулках, чёрную резинку шириной в ладонь, которую сейчас скрывала юбка, раздел девушку глазами и… отдёрнул руку.

– Нет.

Она вздрогнула, прикусила губу и отвернулась.

– Скотина, – скрипнула зубами. – Я, может, сдохну через час. Надеюсь, что после тебя.

– Не строй из себя оскорблённую монашку.

Он почесал подбородок, требующий бритвы уже который день, всунул руку в карман и позвал:

– Послушай, Гальса.

– Я тебя тоже за мужчину не считаю, – тихо отозвалась она.

– Посылку подай, – он тронул её за плечо.

– Что ты в ней такого интересного увидеть захотел? Все равно ведь открыть не сможешь.

Она обернулась, окатив его презрением в сузившихся зрачках. Затем застыла, поняв, что он подбрасывает на ладони гранату.

– Как сказать, – произнёс Креспин. – Хорошо, что не самолётом, да?

Гальса облизнула мгновенно пересохшие губы и осторожно положила пальцы на чёрную ребристую поверхность. Он накрыл её руку своей, замер на десяток ударов сердца, припоминая, как они с Анхар соорудили подобную ловушку три года назад. Но тогда у него была простенькая хлопушка, а сейчас у них в общем сжатом кулаке предмет не в пример серьёзнее и крупнее.

– Так почему молчала? – спросил он.

– Не верила.

– Жить хочешь?

– Почему ты работаешь только с женщинами?

Он сжал губы. Она медленно высвободила руку из-под его пальцев.

– Ходили разные слухи о твоих напарницах, – сказала она. – Ведь не верила, до последнего не верила, пока тебя на перроне не увидела, а потом и оружие не разобрала ещё в купе. Зачем Гензеру нас сдавать? Надёжные курьеры под ногами не валяются. И Сангушек говорил, что такого, как ты, больше нет.

– Знакома с ним?

– Не довелось. Подруга случайно обмолвилась. Но о нем многие знают.

– О нем – не его. Верно?

– Верно. Но ты, например, для него друг, и знаешь его лучше всех.

– В нашем деле нет друзей. Врагов полно, а друзей не бывает.

– Ты бы прикрыл его спину?

Креспин прищурился, разглядывая её лицо.

– Сама, как считаешь?

– Прикрыл бы. И он твою. Да?

– Надеюсь, что ты права.

– Я тоже.

– Как зовут эту словоохотливую подругу?

– Кайра.

– Она скорее доверится гремучей змее.

– Как видишь.

Он с сомнением кивнул и спросил:

– Так почему курьер должен исчезнуть, дорогая подруга Кайры?

– Подруга не в этом смысле, – Гальса вскинула злые глаза. – Мне претят такие намёки.

– Забудь, – примирительно сказал Креспин и повторил вопрос: – Почему?

– Не знаю. Наша доля?

– Нет.

Он подумал, что это было бы хорошим объяснением в другом месте, но в их случае было что-то совершенно иное. Настолько иное, что он сжал гранату в кулаке так, словно хотел раздавить её на части по всем насечкам. Прокрутил в памяти такой же дождливый и хмурый давний вечер, когда он бросил на стол Марку мокрую сумку с посылкой, а тот уставился на него, как на привидение, с нескрываемым страхом взял сумку и запер её в сейф. Затем Гензер дрожащими пальцами придвинул к себе телефон и принялся набирать номер. «Что-то мне подсказывает, что не особо ты меня и ждал? – покосился он тогда на перекошенное, покрытое испариной лицо, рассматривая этикетки на бутылках спиртного». «Беги! – неожиданно заорал Марк и швырнул на стол сначала плотно набитый конверт, а затем и автомат. – Прячься! Ничего не спрашивай. Выживу – найду…». В тот вечер ему не хватило полшага, чтобы предотвратить смерть Анхар – грузовик оборвал её жизнь сразу, как только она ступила на переход. Креспин надеялся, что оборвал сразу, а не через сто метров за светофором… Через месяц Марк позвонил, назначил встречу… и не пришёл. И вот спустя столько лет от его имени поступил заказ на доставку, подкреплённый правильной кодовой фразой, и появилась эта темноволосая девушка, знающая и ответ на пароль, и кто такой Сангушек. Уже в поезде проводник передал им сумку, в которой был плоский металлический ящик и неисправное оружие. Неисправное! А вот тот автомат Гензера был надёжен, как стены Форт-Нокса…

– Кажется пустым и лёгким, – Гальса потрясла стальной ящик. – Что же такого в нем может быть, что нас обложили со всех сторон?

– Что угодно, – он пожал плечами. – Бриллиантов там точно нет. Я знаю о многих странных заказах. Однажды я доставил посылку, и Сангушек сказал, что если набить подобный ящик алмазами, то и тогда он будет выглядеть дешёвкой рядом с ней. По его словам, она была бесценной. Оказывается, есть такие вещи, которые сможет купить не каждое государство. В этом он не сомневался.

– Он сказал, что в ней было?

– Свиток, написанный самим Сатаной.

– Посылка из ада? – свистящим шёпотом спросила она и непроизвольно отодвинулась.

– А почему бы и нет? Оттуда её и отправим.

Он пошарил рукой в своей сумке, вытащил запасные шнурки от ботинок, задумался на секунду и вдруг усмехнулся:

– Ты поверила в этот бред?

Она обхватила себя руками за вздрагивающие плечи и испуганно посмотрела в темноту у дверей.

– У него ведь была причина сказать такое?

– Конечно. Он был пьян, как сапожник.

Губы Гальсы сжались в тонкую линию.

– Ты это только что выдумал? – злобно спросила она.

– Ну, – он вымученно хохотнул, – по большей части да.

– Ты идиот, – она шумно перевела дыхание. – У меня чуть сердце не остановилось.

– Не расслабляйся. Все только начинается.

Он взял ящик и склонился над сумкой. Гальса несколько секунд следила за его пальцами, потом сказала:

– Если доставка не состоится, то не только твоей репутации конец – жить нам останется пять минут.

– Кто сказал, что адресат её не получит? Наоборот. Даже руками успеет пощупать, а рейтинг курьера взлетит до небес.

Задребезжал звонок вызова. Она неприязненно уставилась на мобильный телефон и неохотно протянула к нему руку.

– Громкую связь включи, – предупредил он.

– Гальса, – она нажала кнопку. – Говорите.

Некоторое время он вслушивался в короткие, отрывистые фразы инструкций. Когда звонок оборвался, он ощутил, как внутри стремительно разливается мерзкое чувство безысходности, такое же скользкое и отвратительное, как и заплесневелые от постоянного дождя стены этого города. Креспин хорошо знал этот голос: так пришёптывать, поигрывая ножом и глотая окончания слов, мог только один его ненавистный знакомый – двоюродный братец Латифа. Он сплюнул и сказал:

– У нас полчаса.

– Это не он.

– Во всяком случае голос не старались сделать похожим.

– Почему Гензер тебя сдал? Он же твой друг, или был другом.

– Потому что он, скорее всего, мёртв. Тот тип в телефоне должен был произнести давно оговорённые слова. Не важно, есть опасность, или нет. Этого не было. Значит, из Марка им ничего выбить не удалось. Видишь, как важно не иметь друзей, чтобы не терзаться, что в их смерти повинен ты. Напарниц тоже. Совсем!

У неё вытянулось и посерело лицо.

– Ты любил их? Хоть одну из всех? Анхар?

– Какая разница, – теперь отвернулся он. – Оружие спрячь куда-нибудь, если не хочешь лезть на крышу.

Гальса с ненавистью посмотрела на сумку между ними. Потом вытерла вспотевшие ладони и нахмурилась.

– С такой дрянью точно не обойдётся, – сказала она. – А с нами, как обойдутся?

– Дай помаду, – буркнул он, игнорируя вопрос.

Линии, которые он чертил на столе красным тюбиком, казались Гальсе в полутьме номера влажными мазками крови. Она снова зябко передёрнулась, и уже в который раз за этот вечер непонимающе спросила:

– Что это?

– Тридцатый этаж и холл офиса Гензера. Дальше тебе пройти не дадут, – он поставил несколько крестиков и раздавил помаду о столешницу. – Здесь твоё место. Делай что угодно, но ты должна оказаться в этом кресле. Это кабинет, а это лифт. Он будет исправен. Это я тебе гарантирую.

– Ты взорвёшь себя? – она охнула и прижала ладонь к губам.

– Если придётся.

Он поднял на неё взгляд, и столько жёсткой, остервенелой силы было в этих глазах, что она твёрдо уверилась – теперь уж точно ничего не обойдётся.

– Сириец, – сказал Креспин. – Маленький, злобный, с протезом вместо правой руки.

– Латиф?! – Гальса побелела.

– Угу, – он снова потёр переносицу. – Больше некому.

– Кто-то размозжил ему кости прикладом и зажал руку в трещине скалы. Потом бросил одного в пустыне. Этой твари пришлось отгрызть себе руку по локоть, чтобы освободиться и не сдохнуть от гангрены. Многие до сих пор жалеют, что этот доброжелатель не прикончил его сразу. Говорят, что это был ты.

– Пусть говорят, – Креспин отмахнулся, – по крайней мере, управлять машиной ему теперь трудновато.

– Проклятая сырость, – она встала и нервно потёрла плечи. – Откуда здесь взялся Латиф?

– Для тебя это не имеет значения. Потому что дело совсем не в нём.

Он положил ладони на её бёдра. Гальса податливо качнулась ближе к нему. Креспин провёл ладонями по её ягодицам к талии и скривился.

– Совсем плохо. Таз узкий.

– Это так важно сейчас?

Она недоуменно посмотрела на него сверху вниз. Он вздохнул.

– Тебе будет тяжело спрятать оружие в себя.

– Куда? – она оторопела.

– Туда! – рыкнул он. – Подручным Латифа ты точно понравишься. Насиловать тебя они, конечно, сразу не станут. Так, помнут слегка для начала, товар пощупают, призовые оценят. А вот когда страх захлестнёт тебя с головой, тогда и займутся вплотную. Так что, девочка, придётся это сделать, чтобы выжить.

– Боже… – Гальса прижала ладони к пылающим щекам. – Ни за что!

Откуда-то издалека снова донёсся приглушенный звон церковного колокола.

– Символично, – сказал Креспин, прислушиваясь. – Молись, если успеешь.

Он выдернул из замка молнии шнурок и встряхнул сумку. Гальса не выдержала, рванулась в сторону, опрокинув низкий столик, и завопила от ужаса.