Читать книгу Контуженный: Каторжанин - Алекс Гор - Страница 3

– Вставай, Шустрый, пошли на ужин, покажем тебе, как тут все устроено, – сказал, подёргав меня за ногу, Румб.

Мгновенно проснувшись и вспомнив, где нахожусь, я вылез из своей лузы, размял шею и потянулся, хочется, не хочется, а надо было идти осваивать новое жизненное пространство. К ужину количество постояльцев в нашей камере увеличилось, все они с интересом рассматривали меня, но разговаривать и знакомиться не спешили.

– Мужики, это Шустрый, наш новый постоялец, – представил меня Румб и предложил мне двинуть в столовую.

Вместе с еще несколькими сокамерниками мы вышли из номера и, не спеша, пошли по отсеку.

– И сколько тут всего человек в секторе? – поинтересовался я, глядя на несколько десятков людей, стоящих небольшими группами или просто пялящихся вниз, туда, где находились столы и прикрученные к палубе пластиковые скамейки, за которыми сидели люди.

– В нашем отсеке сейчас точно не знаю, сколько, но рассчитан он на двести семьдесят заключенных, и таких отсеков тут много, наш тринадцатый по счету в человеческой части станции. Есть еще сектора для других рас и ксеносов. Попервой тебе трудно будет тут сориентироваться, у всех так бывает, когда без сетки остаешься, первое время идет дезориентация, а потом ничего, привыкаешь. В основном все живут наверху, внизу мест мало. Вон там у нас туалеты, – показал он пальцем на две двери по бокам от того коридора, по которому нас сюда и привели, – занимать надолго не советую, можно и проблемы заработать, тут так не принято, сам понимаешь, людям терять нечего, могут и наказать толпой.

Я осмотрел вытянутый прямоугольник второго яруса и заглянул через перила вниз, под нами было расположено с десяток столов за одним из каждых, на мой взгляд, могло бы спокойно уместиться с десяток человек. Сверху мне видна была небольшая очередь и довольно много людей, сидящих за этими столами. Мы дошли до металлической лестницы и начали спускаться на первый ярус. Отсюда мне сразу стало видно, что вдоль одной из стен также были расставлены столы, а вот вдоль другой были четыре точно такие же камеры-номера, как и на втором этаже.

– Там у нас душевые, – показал рукой Румб, – тут пищеблок, становишься в очередь и идешь к синтезатору пищи, лезть без очереди не советую. Прислоняешь к сканеру свой браслет, и он выдает тебе твою пайку. Если нет на браслете средств, извини, ты не жрешь, так тут все устроено. Рядом с душем есть автопрачечная, но мы ей практически не пользуемся. Сами стираем.

– Это почему? – удивился я, отмечая в памяти это полезное место.

– Да потому, что ты туда свой грязный комбез засовываешь, а он тебе вроде чистый, но не твой возвращает, да еще он и старым оказаться может, короче, дело твое, я предупредил.

Мы спустились на первый ярус, и я понял, что столы, которые находятся под навесом, пользуются гораздо большей популярностью, чем те, которые стоят в центре. Они все были заняты арестантами, сидящими над своими пластиковыми подносами с едой.

– Тут тоже есть санитарная комната, и она побольше, но тут и правила совсем другие, – продолжил свой инструктаж мой экскурсовод.

– И что за правила? – нахмурив брови, поинтересовался я.

– Этот туалет, как бы тебе сказать, не для всех, – чуть тише сказал Румб, – тут живут в основном уважаемые люди, а уважаемые люди любят комфорт. Понимаешь?

– Ну, пока понимаю, – кивнул я, рассматривая одну из стен с голоизображением какой-то природы, на которую никто не обращал внимания.

– Тут есть еще спортзал, но опять-таки, обычно времени на него не хватает.

Мы подошли к очереди, и Румб встал в нее, а я пристроился следом. Очередь довольно быстро продвигалась вперед, и примерно через семь минут я уже наблюдал, как Румб подносит свой браслет к сканеру, на нем отобразилась его личная информация, датчик мигнул синим цветом, и окно выдачи пищи открылось. Он достал оттуда свой поднос с одной тарелкой и одним стаканом и поспешил на выход. Как только я прислонил свой браслет к сканеру, то прочитал на экране свое имя и короткий список из четырех параметров.

Общественная опасность – 0.

Баллы полезности – 0.

Трудочасы – 0.

Количество льготных приемов пищи – 8.

Лампочка на датчике мигнула синим и появилась возможность забрать свой поднос, что я сразу же и сделал, помня о том, что в очереди за мной стоит еще много людей.

Сделав несколько шагов по направлению к столам, я наткнулся на довольно крупного мужика, который перегородил мне проход, поднос уткнулся ему в грудь, а громила негромко произнес:

– А вот за это спасибо, сам принес, не положено тебе в первый день жрать от пуза, делиться надо, – он протянул свои конечности за моим подносом, а мои руки уже сами начали действовать.

Где-то внутри себя я ожидал нечто подобное, вот нутром чуял, что проверку на вшивость придется проходить и тут, поэтому я позволил ему взяться за поднос, а потом схватил пластиковую ложку, которую выдавал синтезатор пищи, и резким тычком воткнул ее тонкой рукояткой в глаз мужика. Его руки тут же разжались, а сам он заорал дурным голосом и схватился за пострадавшее место.

Подхватив начавшую падать пайку, я повернулся и протянул свой поднос следующему стоящему в очереди за мной человеку, который еще не успел забрать свою пайку.

– Подержи немного, – мило улыбнувшись, попросил я его, и он послушно взял мой поднос, застыв как вкопанный.

Я развернулся и, сделав шаг, резко вырвал окровавленную ложку из глазницы орущего громилы, отчего его крики только усилились, я ждал, что вот-вот сейчас подтянутся его дружки, но нет, никто из-за переборки не появлялся, даже странно.

Осознание того, что произошло, начало доходить до пострадавшего, и он закричал: – Сука, сука, мой глаз, он мне глаз выбил.

Я подошел к нему и обтер ложку об его комбинезон, не очень, правда, получилось, но хоть что-то.

Наклонившись к нему, я как можно более нежно прошептал:

– Скажи мне спасибо, дяденька, за то, что я тебе второй глаз оставил или вообще не убил.

Мужик начал подниматься с пола и зарычал:

– Да ты знаешь, с кем ты связался, хрулий выкидыш? Тебе конец! Ты…

Дослушивать я не стал, всё и так понятно, короткий подшаг и резкий удар в солнечное сплетение снизу вверх так, как когда-то мне пробила Де Блербо. Нервный узел от такой ласки послал множество прекрасных ощущений в маленький мозг этого здоровяка, и он начал заваливаться, но я его немного попридержал, и он встал на колени, широко раскрыв рот в тщетной попытке набрать в легкие воздуха. Ложка, которую я совсем недавно пытался оттереть от его крови, опять метнулась в его голову, только на этот раз я уже не стал его жалеть и направил свой удар ему в ухо. Рукоятка вошла наполовину, и я вторым ударом ладони вогнал ее полностью, правда, от удара она треснула и немного поцарапала мне руку. Несколько секунд мужик еще постоял, а потом завалился на спину. Посмотрев на дело своих рук, я повернулся и забрал свой поднос, не забыв поблагодарить так и продолжающего стоять неподвижной статуей арестанта за помощь, после этого перешагнул тело и пошел по направлению к свободному месту под навесом, постоянно контролируя возможные попытки нападения.

Я слишком хорошо знаю одно простое правило – никогда нельзя оставлять врага в живых. А сейчас я только что чуть его не нарушил. Я не в детский лагерь попал, тут правит закон силы, и если с первого дня не показать, что с тобой связываться не стоит, то дальше все будет только хуже. Нет, я выживу в этом месте и найду способ выбраться отсюда, хватит с меня гостеприимства этой империи, да и несколько счетов у меня осталось, надо бы вернуть.

Сев на свободное место, а как только я сел, то вокруг его стало еще больше, я прислушался. В столовой стояла гробовая тишина. Адреналина мне в кровь брызнуло немало, и я опять чувствовал себя как в бою, холодный расчетливый зверь пробудился, он видит и просчитывает все, пружина сжата и готова мгновенно распрямиться. Я уставился в свою тарелку и увидел в ней какую-то кашу, жаль, что ложки нет, придется есть пальцами, ничего страшного, я и сырое мясо ел за милую душу. В этот момент я боковым зрением увидел движение и, повернув голову, уперся взглядом в руку Штока, протягивающую мне ложку. Поблагодарив мужика кивком головы, я взял прибор и молча зачерпнул из тарелки каши, на удивление она оказалась вполне съедобной, не сравнить с тем, чем нас кормили в академии. Съев пайку, я запил ее каким-то подобием сока, хотя вкус у него был явно химический, ничего, пойдет, по крайней мере, это не жидкий мел. Облизав ложку, я засунул ее в карман комбинезона и, поднявшись, направился к дырке в стене, в которой был смонтирован утилизатор. Как только я выбросил свой поднос, в отсеке началась суета, появилась пятерка охранников в черных легких скафандрах, как только они появились, я заметил характерные телодвижения у обитателей отсека, и через секунду понял, для чего они это сделали. Браслеты активировались, и мои руки накрепко прижались друг к другу, как и у всех присутствующих.

– Носатый, – крикнул, по всей видимости, старший в группе, – что, не можете без проблем встретить пополнение?

Вставший из-за самого дальнего стола уже знакомый мне старший по отсеку арестант сделал несколько шагов вперед и приблизился к конвойным, он поднял свое лицо и без страха снизу вверх уставился в забрало шлема.

– Начальник, все по законам, забузил не на того, готовься держать ответ. Каторжане были в своем праве.

– Какой закон, какое право? – прорычал охранник в черном скафандре. – Может, вам тут кислорода многовато? Открыть шлюз?

– Законы «Последнего приюта», начальник. А кислорода? Так тут уже ты нарушаешь свой закон, закон системы, – нагло заявил заключенный и улыбнулся, а в зеркальном забрале шлема охранника отразились гниловатые зубы Носатого.

– Браслеты забрать, тело в утиль, – резко скомандовал старший группы, после чего двое конвойных направились к окну выдачи пищи, через несколько секунд они уже проталкивали габаритный труп в приемное окно утилизатора.

– У тебя повышается показатель общественной опасности, за убийство заключенного в первый день на два пункта, – ткнул он в меня пальцем, после чего вся пятерка направилась на выход.

Только после их ухода браслеты разблокировались, я, осмотрев лица обитателей сектора, кивнул головой Носатому в знак уважения к его словам и не спеша пошел в свой номер или камеру в этой вечной и не очень гостеприимной гостинице. Зайдя в помещение, я сел за стол и задумался над тем, что мне делать дальше, первым делом надо решить вопрос с работой, без нее тут только с голоду помирать или местных кошмарить, но это не мой вариант, я все-таки относительно честный человек, хоть теперь и немного общественно опасный.

Через несколько минут начали подтягиваться мои сокамерники, большинство из них сразу же залезали в свои лузы, смотреть в мою сторону, как я заметил, они явно опасались. Рядом со мной за стол уселись те, кто был в камере и утром. Видать, они тут самые авторитетные сидельцы.

– А ты, парень, действительно Шустрый. Ларка уработал, давно он напрашивался, за это тебе благодарность от общества, только вот ты учти, есть у него дружки, с которыми он дела имел, наверняка и долги на нем висели какие-то, могут к тебе за возмещением подкатить, – с легкой усмешкой сказал Гизо.

– Да, – вставил свое слово Культя, – Носатый все равно среди своих эту историю разнесет, тут, как сам понимаешь, такие новости быстро разлетаются. Он, конечно, мужик правильный и нами уважаемый, но за тебя он вписываться не станет, пока ты год не отсидел, ты, по местным понятиям, никто и звать тебя никак.

– Разберусь, – самоуверенно заявил я, – вы мне лучше расскажите, что тут и как с работой?

– Завтра с утра пойдешь с нами, там все сам и увидишь. У тебя сегодня рейтинг опасности повысился, следовательно, хорошей работы тебе еще месяц не видать, придется выполнять то, куда тебя искин распределит. Вообще, для тебя самое идеальное в пилоты шахтерского корабля попасть, потому что у тебя нейросеть есть, а если есть базы пилота, то вообще хорошо, там и заработать трудочасы проще и баллы полезности, да и работа наверняка поинтереснее, чем ту же руду на обогатительной фабрике вручную таскать.

– Так, мужики, стоять. А ну-ка, поподробнее, как это так, в пилоты? Это же реальная возможность сбежать, – удивился я.

– Ха, наивный ты человек, Шустрый, не сбежать там никак, тебе же ошейник наденут с взрывчаткой, как только отдалишься от шахтерской баржи, голову тебе и оторвет. Многие туда идут только для того, чтобы опять почувствовать себя человеком, перед вылетом тебе обруч на голове временно отключают, и нейросеть снова включается. Это чтобы ты управлять кораблем мог, – пояснил мне Гизо, ковыряясь мизинцем в ухе.

– Ну и как туда попасть? – заинтересованно спросил я у старшего по камере.

– Первое время никак, только если место неожиданно освободится, и других кандидатов нет. А вообще там всем станционный искин заведует. Тут же не только добыча и обогащение руды. Тут еще и работы по обслуживанию станции, там тоже хватает заказов, но нужны знания специфические. Посмотрим, что тебе искин выделит, все твои изученные базы он знает, уж будь уверен. Откажешься выполнять заказ, второго он не сделает. Просто в этот день ты ничего не заработаешь, и если с прошлых заказов ты ничего не сэкономил, то уж извини, придется голодать или идти на Арену. Но лучше уж поголодать денёк, чем туда соваться.

– Арену? Что это такое? – заинтересовался я.

– Эх, парень, не надо оно тебе. Поверь, мы таких, как ты, повидали немало. Туда всех вас, таких же Шустрых, тянет, только вот век бойца там очень недолог, рано или поздно тебя прикончат.

– Да я вроде пока и не собирался никуда лезть, но понимание-то надо иметь, что это такое.

– Арена – это, так сказать, местное легальное развлечение и священное право. Есть шанс туда попасть и у тех, кто туда сам не рвется. Бои до смерти, кто против тебя выйдет, неизвестно, может, человек, а может, гуманоид какой или ксенос. Сам понимаешь, слабаки туда сами не идут, так что вот так, – пояснил мне Культя, – мне еще повезло, – показал он мне свою руку, – только руки лишился.

– И что за победу дают?

– Обнуление рейтинга общественной опасности и месяц можно на работы не выходить.

– Ну и что за проблема с этим рейтингом? – не совсем понял я.

– Если ты наберешь двадцать пунктов, то тогда тебя просто в утилизатор спускают, если на Арену идти не согласен, был человек и нет его, все просто, иначе тут бы все друг друга давно уничтожили, а так искин откачает из камеры воздух, и всё.

– Понятно, – протянул я, – значит, надо быть поосторожнее. За что его вообще повышают, ну, кроме убийства?

– За убийство дают пять единиц, тебе две дали только потому, что ты только что прибыл и не в курсе всех здешних правил. Нападение на представителя учреждения, то есть на охранников, от пяти до десяти единиц, тут уж какие обстоятельства. Есть еще масса всего, за что его могут повысить, тут всё на усмотрение администрации.

– А как-нибудь снять эти пункты можно? Есть же еще какие-то баллы полезности.

– Да, наберешь пятьдесят баллов полезности, и один пункт опасности у тебя снимется, – пояснил Румб.

– И все? – удивился я.

– А ты как хотел, замочил кого-нибудь, и всё, будет легко и просто, нет, Шустрый, не будет. Система-то исправительная, они считают, что так нас перевоспитывают.

– Так мы тут все равно на пожизненном, какой смысл нас менять?

– Законы Содружества, парень, жизнь разумного есть высочайшая ценность, даже наши, поэтому и надо нас перевоспитывать.

– Ага, а потом кислород откачивать, если не перевоспитался, – хмыкнул я, – очень уж какие-то двойные стандарты получаются.

– Такие тут правила, Шустрый, – подытожил Гизо и, встав, полез к себе в лузу, расположенную в самом конце камеры.

Полез на свое место и я, разговаривать больше было не о чем. Проснувшись утром, я встал в приличную очередь в туалет, но она двигалась уж очень медленно, а меня уже начало подпирать, поэтому я спустился на первый ярус и, недолго думая, вошел в блатной туалет, народу тут было на порядок меньше, а размер и вместительность больше. Справив свои дела, а затем, прямо тут умывшись и побрившись в раковине, использовав для этого небольшой гигиенический набор, выданный мне по прибытии, я вышел и спокойно отнес его в свою камеру. Затем спустился и, отстояв очередь к синтезатору пищи, забрал свой поднос и уселся на свободное место. Никто мне не сказал ни слова, хоть я и заметил недовольные взгляды тех, кто тут сидел, всего тут могло на первом ярусе проживать максимум восемьдесят человек, вот значит, сколько тут блатных. На завтрак была тоже масса, похожая на кашу, но уже с другим вкусом, эта тоже неплохо пошла, как и напиток. Освободившись, я подождал своих сокамерников, которые подзадержались из-за очереди в туалет.

Они повели меня по коридору, я старался запоминать весь путь, мне нужно как можно быстрее освоиться в переплетении коридоров, никто со мной бесконечно ходить не будет. Немного попетляв, мы пришли в довольно вместительный отсек, в котором уже толпилась куча народа, они подходили к стене, вдоль которой были расположены терминалы. Мы пристроились в очередь и начали приближаться к одному из них. Когда подошла моя очередь, я уже знал, что мне надо будет делать. Я поднес свой правый браслет к считывателю и через пару секунд прочитал на дисплее терминала.

Имя: Джон Сол.

Рейтинг общественной опасности – 2.

Баллы полезности – 0.

Трудочасы – 0.

Количество льготных приемов пищи – 7.

Назначение на работу – обогатительная фабрика № 13, транспортировщик.

Я отошел от терминала и спросил у поджидающих меня сокамерников:

– Ну и что теперь, где мне эту фабрику найти?

– Ну, это обычная работа, все через нее проходили, будешь тягать руду, смена семь часов, перерыв на обед полчаса, обедать можно прямо там, полная смена – это четыре приема пищи, за три дня такой работы накопишь на один выходной. Только ты смотри, лучше переоденься, после руды комбез будет трудно отстирать, тебе должны выдать там рабочую одежду. А добраться несложно, вон, видишь, гравилифт, заходишь и говоришь, куда тебе надо, искин проверит твое назначение и доставит куда нужно, обратно тем же путем. Мы по другим объектам, так что тут уже сам, – сказал Шток, и они пошли каждый по своим делам.

Делать нечего, надо идти, я немного постоял в очереди к лифту, и как только она дошла до меня, вошел внутрь и назвал место, куда мне надо было попасть. Все произошло так, как мне и объясняли, искин подтвердил мое право туда переместиться, и уже через сорок пять секунд я вышел незнакомом отсеке. Правда, тут же прочитал надпись над шлюзом «Обогатительная фабрика № 13». Нажав на сенсор, я дождался открытия шлюза и вошел внутрь, тут уже было значительно шумнее, чем снаружи. Пройдя дальше, я уперся в комнату, где меня уже встретили, это оказался довольно пожилой уже мужичок, видимо, ему только такую работу и можно было доверить, он показал мне, где взять рабочую одежду. Она оказалось застиранной практически до дыр и являла собой все тот же некогда желтый комбинезон, но вот повидал он, скорее всего, на своем веку немало. Тут же мне выделили свободный шкафчик в длинном ряду точно таких же, и я смог переодеться. После этого все тот же дедок вручил мне маску, закрывающую лицо и провел короткий инструктаж по моим дальнейшим действиям. Все просто, шахтерские рудовозы доставляют руду, она уже частично раздроблена, но все равно для нужд производства ее надо отправлять сначала на мельницу, а потом уже загружать в приемный бункер обогатительной фабрики. Все эти работы предполагалось производить вручную. Тут непонятно, почему для этих целей нельзя было приспособить дроидов или автоматизировать производство. Скорее всего, все было сделано так для того, чтобы по максимуму загружать работой заключенных, да и тратиться на ремонт и обслуживание дополнительного оборудования не нужно. Экономисты, в рот им ноги.

Бригадир нашел меня сам, он показал мне, откуда надо транспортировать контейнеры с рудой. Ну, натуральные вагонетки из угольных шахт, разве что выглядят более совершенно. В каждый такой контейнер помещалось килограмм пятьсот-шестьсот не очень крупных камней, выбираешь свободный и толкаешь его под раструб, нажать на кнопку, и строго отмеренное количество руды высыпается в контейнер, ни больше, ни меньше. Пылюка летит во все стороны, без маски находиться тут было бы невозможно. Как только контейнер наполнен, толкаешь его по проторенной в пыли дороге в сторону автоматической обогатительной фабрики, в которую и надо вставить контейнер, делать это лучше очень точно и с небольшого разгона. Потом он подхватывается манипулятором, и вагонетка перемещается куда-то внутрь, а на выходе контейнер выходит уже пустым и надо толкать его обратно, в час надо сделать четыре ходки. Все эти тонкости я познал на собственной шкуре, когда не смог с первого раза попасть в приемный отсек фабрики, пришлось корячиться и целиться снова. Тут мне мой прокачанный навык стрельбы почему-то не особо помог.

Отработал до обеда, и когда прозвучал сигнал, вместе с другими работниками поплелся в сторону столовой, только тут я смог снять с себя маску и с наслаждением вдохнуть чистый воздух, тут же удалось помыть руки и, отстояв очередь к синтезатору, благо, она была не особо длинной, взять свою пайку. На обед полагалось две тарелки и всё тот же стакан напитка. Проглотив пищу и скормив утилизатору остатки, я пошел обратно и таким же макаром отработал до конца смены, вымотался я при этом изрядно. Суточная пайка далась мне нелегко, если так и дальше пойдет, то моя жизнь превратится в унылое существование.

После сигнала, означающего окончание смены, мы направились в санитарный блок, стянув с себя грязные комбинезоны, заключенные посетили душ, где удалось смыть с себя въевшуюся в кожу тонкую пыль. Потом переодевание в свою одежду и дорога через пропускной пункт, тут нужно было приложить браслет к считывателю, и на него поступила информация об отработанной смене и количестве приемов пищи, которые мы заработали. Дорога в свой сектор оказалась тоже несложной, тот же гравилифт доставил меня в тот же зал, где и происходило распределение. Немного поплутав по коридорам, я все-таки нашел свой сектор и успел к ужину, поел и поднялся на второй ярус. Тут что-то мне не понравилось, недалеко от моего номера стояло несколько человек, хотя вокруг места было много. Помня о предупреждении Гизо, я решил пройти мимо, но внутри уже сжалась пружина, что-то во взглядах этих зэков мне не понравилось, и я оказался прав.

– Эй, тормози, – послышался окрик, и один из мужиков перегородил мне дорогу.

– Чего надо? – не слишком любезно поинтересовался я, уже оценивая их боевой потенциал.

– Должок за тобой. Ты нашего товарища завалил, а он нам был должен. Сорок паек, между прочим. Так что теперь этот долг за тобой, – осклабился один из них со шрамом на левой щеке.

– А ты не хочешь у него сам лично долг потребовать? – спокойным тоном спросил я, доставая из кармана пластиковую ложку, – могу поспособствовать. У меня еще рейтинг опасности не сильно поднялся. Есть, куда расти.

– Кажется, ты не понял, с кем имеешь дело, Шустрый. Тут все под нами. Будешь бузить, проживешь недолго.

– Ты мне не ответил, а это очень невежливо, – протянул я и начал считать, тыкая пальцем в арестантов, – пять, десять, пятнадцать, двадцать. Нет, перебор, придется двоих оставить в живых.

Мужики подобрались и немного отодвинулись от меня.

– Ты кого напугать решил, сопляк? – прошипел старший в этой шайке.

– Кто из вас хочет жить? – спросил я и осмотрел тяжелым стылым взглядом мужиков, все еще крутя в пальцах ложку.

– Зря ты грубишь. Я это запомню, Шустрый! – прошипел мужик со шрамом и махнул рукой своим товарищам, – пойдемте, пусть пока живет.

Я не стал их останавливать, и они обошли меня стороной, направившись к выходу из отсека. Может, и стоило показать сейчас свои зубы, но, немного подумав, я все-таки решил пока свой рейтинг опасности не обваливать. Камера встретила меня молчанием, не могут они не знать, что на входе меня поджидали.

Я оглядел мужиков, сидящих за столом, и улыбнулся, видя их напряженные лица:

– Вечер в хату, товарищи сидельцы.

– Здравствуй, Шустрый, как первая смена, понял теперь, как тут все устроено? – спросил Румб.

– Нормально, но что-то надрываться так бесконечно долго мне не хочется, но ты ведь не об этом хотел спросить.

– Да, Шустрый, Шрам по твою душу заглядывал. Мы же говорили, что они так просто этого не оставят. Что с ним решили? – прямо спросил у меня Гизо.

– Ну, как видишь, никого из них я не убил, хотя очень хотелось. Ушли, но думаю, попробуют что-нибудь против меня предпринять.

– Да, эти могут, тут ведь понимаешь, необязательно напрямую тебя убивать, достаточно спровоцировать тебя и обвалить тебе рейтинг опасности, тогда тебе или на Арену идти, или система тебя в утиль спустит.

– А тут давай поподробнее, Румб, как они могут меня спровоцировать? – заинтересованно спрсил я у разговорчивого заключенного.

– Да как, найдут должников, тут таких много, заболел, не смог на работу выйти, а есть-то надо, вот и лезут в долги, а потребовать с них всегда можно. Вот и натравят на тебя пару тройку таких. Ты их завалишь и всё. Двадцать баллов накопил, и здравствуй, Арена.

– Ты, парень, – задумчиво проговорил Гизо, – по сторонам внимательно смотри, на провокации не ведись, если какой замес начнется, то постарайся не убивать, выруби, я же понимаю, что ты обученный, сам когда-то таким был, да только сожрало меня это место. Оно всех сжирает и тебя сожрет или обчешет.

– Понятно мне всё это, мужики, поэтому и не стал я их тут валить. Лучше скажите мне вот что, – садясь за стол, спросил я, – есть тут места, где искин не видит, не могут же везде камеры стоять, станция-то огромная. Где мне этих доброхотов ждать?

– Есть такие места, и их довольно много, но дело в том, что браслеты видно везде, даже если искин не видит тебя через камеры, то он видит тебя через браслет, и тех, кто рядом с тобой, а у тебя еще и обруч. Если один браслет показывает, что его носитель мертв, то изолируются и проверяются все, кто был рядом с ним в этот момент.

– Логично, – признал я, – а есть ли способ их экранировать?

– Может, и есть, только я тебе его искать не советую, умельцы тут разные бывали, многое пробовали, только вот итог у всех один. Нет их больше, – авторитетно заявил старший по камере.

– Ладно, мужики, благодарю за науку, устал как собака, пойду в лузу.

– Сочтемся, Шустрый, сочтемся.

На следующее утро я пошел к распределительным терминалам уже сам, ничего сложного в этом теперь не было, и опять мне выпала смена на обогатительной фабрике, только на этот раз она оказалась за номером пять. Работа ничем от вчерашней не отличалась. Кроме разве что другой руды, видимо, разные фабрики изготавливали разный продукт. Всё время я внимательно следил за тем, кто меня окружает, и старался ни с кем старался не разговаривать. Несмотря на все это, никто меня не провоцировал, и вообще меня старались обходить стороной, я заметил, что людей моей комплекции тут вообще очень мало, попадались, конечно, экземпляры, но это были скорее исключения. Никто не пришел за мной и на третий день, и на пятый, и на десятый, каждый раз меня назначали на одну и ту же работу, таскать контейнеры с рудой. От скучной и однообразной деятельности хотелось выть, но вряд ли бы мне это тут помогло. После окончания десятой смены на выходе я с удивлением прочитал на экране терминала, что мне добавлен один балл полезности. Посчитав, что для того, чтобы мне обнулить рейтинг опасности, мне надо отработать без эксцессов тысячу смен, я чуть не взвыл, не видать мне приличной работы еще два с половиной цикла, охренеть математика. Перевоспитание по космическим технологиям, хочешь хорошую работу, веди себя прилежно, не хочешь вести себя по-человечески, добро пожаловать в страну вечной охоты. Еще и Арену придумали, вот это вообще мне непонятно, как-то не вяжется это с общей концепцией. Нет уж, я чокнусь от этих контейнеров, надо что-то делать. Это не жизнь, не в моих правилах существовать подобно рабу, а это как раз натуральное рабство и есть, работа за еду.

На следующий день я на работу не пошел, во-первых, у меня уже накопилось некоторое количество паек, и я мог себе это позволить, а во-вторых, у меня просто не было настроения. Я уже выяснил, что попасть на Арену может любой, и многие так и делают, когда отчаяние или нужда толкает их на этот шаг. Оказывается, история создания Арен в исправительных учреждениях уходит своими корнями в глубокую древность.

Как мне тогда сказал Культя:

– Пустота, Шустрый, она не для слабых, во всех нас, кто покинул поверхность родных планет, живет ее дух, он зовет, он толкает вперед и заставляет лететь в разных направлениях и искать. Искать лучшую жизнь и то, чего никто и никогда не видел. Пустота дает человеку право, право на выбор своего пути. На заре формирования Содружества, когда несколько крупных государств столкнулись в своей звездной экспансии, они первое время воевали друг с другом, но на смену любой войне приходит мир. Были созданы новые законы, но везде осталось право самостоятельного выбора своего пути. Так и тут, никто тебя не тащит вступить в бой на площадке Арены, но у тебя есть на это право, право собственной силой и волей доказать, что ты чего-то да стоишь».

Не очень понятно, но это так и есть, вот и мне захотелось посмотреть на то, что она из себя представляет. Раз в восемь дней можно было попасть туда, и сегодня я намерен ее посетить, по крайней мере, я смогу сам увидеть, что это такое, и с чем его едят. Пришлось, правда, договориться с Румбом и Культей, чтобы они отвели меня туда и показали, что к чему.