Читать книгу Гиперборея - Алекс-Мари - Страница 3

Про школу за обедом бабушка спрашивала каждый день, это была традиция. Поначалу она волновалась, и даже проверяла уроки, но вскоре поняла, что внучка не нуждается в контроле, и успокоилась. Алиса исправно приносила пятерки, вечерами писала какие-то проекты, а потом приносила за них грамоты, все это вызывало в бабушке чувство гордости.

– Вся в маму, – говорила она часто.

Мама и правда была умница. Закончив школу с золотой медалью, она легко поступила в местный вуз на факультет иностранных языков, и, скорее всего, с отличием окончила бы его, если бы не та злополучная поездка. Хотя для кого как. Для мамы это было самое счастливое время. На третьем курсе она вдруг сорвалась и уехала в Америку. Вообще, это была обучающая поездка, мама жила в американской семье, целый семестр училась в местном вузе, и даже успела поработать продавцом косметики. И там она встретила Брайана.

Никаких подробностей Алиса не знала. Бабушка тоже не знала, но у нее была своя версия событий, вся суть сводилась к тому, что американский негодяй соблазнил русскую студенточку, а когда понял, что она забеременела – отказался от обязательств, которые принял бы на себя любой уважающий себя мужчина. В общем, из Америки мама приехала не одна, а с Алисой. Летела Алиса пока по одному билету с мамой, и родилась спустя пять месяцев в Северском городском роддоме. И отчество у Алисы было Сергеевна, как у мамы. В общем, всё это было неважно, потому что больше всех на свете мама любила Алису, а Алиса маму. Бабушка тоже любила их обеих, и поэтому, пока мама доучивалась, бабушка бесконечно подменялась, чтобы посидеть с Алисой, гуляла с ней по выходным, чтобы дать маме поспать лишние три часа.

А потом маме предложили работу переводчицей на большом заводе, и она согласилась. Так они с Алисой оказались в этом городе. При заводе был детский сад, а съемную квартиру неподалеку маме отплачивало начальство, это ли было не счастье в начале двухтысячных, когда страну только-только перестало колыхать после лихих девяностых. Они жили хорошо и весело, по выходным ходили в парк кормить уток, или в детский театр, а когда Алисе исполнилось четыре, мама и ее подруга отвели дочек в группу эстетической гимнастики. Сначала Алиса мало что понимала, и даже пыталась плакать, когда громкоголосая девушка-тренер заставляла делать растяжку и вставать на "мостик", но мама хвалила, говорила, что у нее хорошо получается, и Алиса старалась ради мамы. Однажды им выдали одинаковые купальники и выпустили перед большим количеством народа. Это были первые соревнования. Пятнадцать пятилеток старались вовсю, выполняя движения как их учили, а потом таращили испуганно глаза, когда зрители аплодировали с трибун. Каждой повесили на шею красивую медаль на синей ленте, и Алиса бежала к маме, чтобы скорее показать. С тех пор было много выступлений и много медалей. А потом случился тот день…

Это были обычные соревнования. Да и ехать было недалеко, в соседний город, всего четыре с половиной часа на автобусе. Хотя нет, не совсем обычные. Мама поехала с ними. И еще три мамы, которые ездили всегда, помогали тренеру, носили сумки, одевали девочек, наносили им макияж. Этих мам знали все. Но в этот раз и Алисина мама смогла, и Алиса была просто счастлива. Они выступили замечательно, Алисе казалось, что она все делает в тысячу раз лучше, потому что на трибуне сидит мама. Они выиграли, забрали медали, грамоты и кубки, и собрались домой. Всем хотелось есть, за весь день девчонки поклевали какую-то невкусную еду в передвижном кафе, а мамы и тренер в своих заботах, кажется, вообще держались только на кофе.

– Пиццерия! – выкрикнул кто-то из девочек, когда длинный автобус выезжал из черты города.

– Давайте, правда, остановимся, – мамы обращались к тренеру, – ну чего детей мучить, еще ехать и ехать.

Тренер, судя по выражению ее лица, хотела только одного – упасть в кресло в последнем ряду и уснуть на все четыре с половиной часа, но девчонки смотрели умоляюще, и она кивнула.

– Только быстро! А то будем ехать всю ночь!

Водителя автобуса, толстого и добродушного дядю Пашу тоже позвали, он поворчал для порядка, но согласился. В пиццерии они просидели час, потом всем понадобилось в туалет, и, наконец, уставшие и сытые, девчонки попадали в кресла.

– Дорогие дамы! – раздалось с водительского места, – вас приветствует капитан корабля, Павел Потанин. Прошу пристегнуть ремни, приятного полета!

Девчонки захихикали, мамы переглянулись с улыбкой.

… Саму аварию Алиса почти не помнила. Она задремала, положив голову маме на руку, а потом ее резко отбросило, сильно ударило, она вскрикнула и потеряла сознание. Очнулась в больнице. Было ужасно, почему-то она плохо видела, голова болела и кружилась. Рядом стояли люди в белых халатах, они что-то говорили, она не могла разобрать слов, поэтому закрыла глаза и снова погрузилась в небытие. Потом она еще много раз просыпалась и засыпала, а однажды открыла глаза и увидела бабушку. Бабушка улыбалась, хотя и выглядела уставшей и осунувшейся.

– Бабушка… – прошептала Алиса, – где мама?

– Деточка! – бабушка бросилась к внучке, схватила за тонкую кисть, лежащую поверх одеяла, – очнулась, родная моя!

Тут же появились врачи, они оттеснили бабушку, начали тормошить Алису, а бабушка стояла у окна и смотрела на нее.

Мама погибла. "Скорая" даже не повезла ее в больницу, там, на месте констатировали смерть. Из тридцати двух человек выжили только шестеро – пять девочек и дядя Паша, которого выбросило через лобовое стекло. Алиса пропустила похороны, и это было хорошо, что она не видела, как погружали в землю двадцать три маленьких гроба с девочками в белых платьях. Маму похоронили в тот же день. Бабушка не хотела говорить об этом, но Алиса настойчиво просила рассказать, и бабушка, глотая слезы, рассказывала.

Потом они ездили на кладбище. Сначала раз в неделю, потом раз в месяц. Потом раз в полгода. Алиса привозила маме цветы и подолгу сидела, глядя на фотографию. Со временем боль как-то стерлась, осталась только светлая печаль. Однажды, когда Алисе было лет четырнадцать, она взглянула на знакомое фото и вдруг вспомнила, откуда оно. Это было групповое фото – мама и ее друзья из Америки. Приехав домой, она нашла эту фотографию. Три парня и две девушки, одна из которых мама. Они все смеялись, девушка, стоящая рядом, запрокинула голову, отчего было видно только ее острый носик, а мама подняла руку, чтобы смахнуть с лица упавшую прядь волос. Потом, когда родилась Алиса, мама подстриглась под "каре" и больше не отращивала длинных волос.

– Бабуля, – спросила Алиса, – а кто это на фото рядом с мамой?

– Не знаю, – отмахнулась бабушка, – американцы.

– А имен не знаешь?

– Нет, – бабушка надела очки и присмотрелась, – девчонку вроде Синтия звали, она писала Анюте пару раз, а парней никого не знаю.

– Как думаешь, тут может быть мой… Брайан?

– Понятия не имею, – бабушка сняла очки.

Алиса долго вглядывалась в фото, пытаясь рассмотреть во внешности трех парней сходство с собой.

Тогда она так и не нашла ничего общего, а потом фотография куда-то исчезла, да и Алиса в ежедневных заботах забыла об этом.

– Спасибо, – Алиса вздохнула и отодвинула тарелку, – объелась!

– Ну иди полежи, – бабушка встала, начала собирать посуду.

– Сегодня клиентов нет? – поинтересовалась Алиса.

Она перебралась со стула на диванчик, развалилась на нем, полулежала, покачивая ногой и одновременно поглаживала пальцами ноги спящую под столом Зайку.

– Да как это нет?! Есть! – бабушка гремела посудой, – вот, сейчас уберу и побегу!

– Оставь, я сама уберу, – Алиса встала, начала помогать.

– Ну давай тогда, хозяйничай, – покладисто согласилась бабушка, – а я побегу.