Читать книгу Багряная империя. Пепел кровавой войны - Алекс Маршалл - Страница 15

Потрескивающий огонь отбрасывает на стены веселые тени. Возле камина дремлет пес. Сытные картофельные оладьи, яблочный мусс и кружка пьянящего охотничьего чая. Щекочущий ноздри дым необычной трубки и доносящийся из соседней печи аромат хлеба с корицей. За все годы, проведенные на багряном престоле, у Индсорит не было ни одного такого мирного вечера, ни в Змеиной башне, где прошла бо́льшая часть ее правления, ни в замке Диадемы, где она побывала с короткими визитами, ни в других домах и дворцах, где останавливался ее двор.

– Если бы я знала, что в моей кухне так уютно, то перебралась бы сюда много лет назад, – сказала она своей сиделке, вдыхая густой травяной запах и устраиваясь поудобней в плюшевом кресле, которое они притащили сюда через ползамка.

– Не думаю, что здесь было уютно, когда началось кровопролитие.

София выбила пепел из своей трубки из кукурузного початка, теплый взгляд голубых глаз скользнул по густым теням, окружавшим островок света в просторном и темном кухонном крыле замка. Не в первый раз Индсорит казалось, что ее преследуют призраки прежней жизни. Не в первый раз она призналась себе, что ей нравятся эти ощущения. И не в первый раз почувствовала вину за то, что с облегчением приняла отстранение от власти, не важно, насильственным оно было или нет.

– Я должна была найти время, чтобы зайти сюда и поблагодарить поваров, нарезчиков овощей и других кухонных работников, заботившихся о том, чтобы я всегда вкусно ела… – подумала Индсорит вслух.

Она приобрела эту привычку в долгом одиночном заключении, но сейчас вовсе не смущалась оттого, что кто-то оказался свидетелем ее сомнений и сожалений, а, наоборот, нашла в лице Софии идеальную слушательницу. Кто еще способен понять маленькие беды столь высокопоставленной особы, если не такая же королева?

– Хорошо, когда можно затеряться в толпе подданных, – согласилась София, лишь доказав этим, что присутствие обутой в тяжелые сапоги предшественницы может быть и несколько раздражающим.

Индсорит вовсе не думала, что София пытается ее унизить. После стольких лет почти всеобщего подобострастия поговорить с кем-то, кто не взвешивает каждое слово, опасаясь вызвать твое недовольство, все равно что глотнуть свежего воздуха, но тем не менее старшая собеседница время от времени срывалась на снисходительный тон.

– Надо полагать, Кобальтовая Королева не только ежедневно заходила на кухню, но и не пропускала свою очередь помешивать мясное рагу?

– Даже притом, что демон постоянно заботился о ней, Кобальтовая королева так боялась отравления, что распрощалась, на хрен, с идеей притащить свою задницу на дворцовую кухню. – София усмехнулась; как обычно, усмешка получилась одновременно естественной и вымученной, словно лицевые мышцы отвыкли улыбаться и каждый раз корчились от боли. – Я затащила старую походную кухню в покои для прислуги, прямо напротив королевских палат, и питалась только тем, что готовила на ней, как раньше в захваченных замках.

– Брр, опять эти отравления! – Индсорит глотнула чая, и все ее медленно заживающие раны вспыхнули болью при воспоминании о подсоленном вине, которым ее одурманила И’Хома. – Столько предосторожностей: и таинственная колдовская защита, и люди, которые пробовали и перепробовали по нескольку раз напитки и еду, но не бывало такого года, когда какой-нибудь яд не наносил мне больше вреда, чем семеро демонов. Если я продержалась так долго, это говорит лишь о том, как много людей прикрывали мне спину… У этих аристократов и полковников, при всей их желчности, хватило ума понять, что моя власть – куда лучший выбор, чем переворот цепистов и междоусобная война за багряный престол.

София посмотрела поверх кружки, и Индсорит, не желая доставить ей удовольствие от высказывания очевидной мысли, поспешила добавить:

– Или же Вороненая Цепь, имеющая везде приспешников, могла отравить меня в любой момент, но решила подождать с этим, ведь я год за годом невольно играла ей на руку.

– Возможно, но лично я сомневаюсь, – ответила София. – Уверена, тебя убили бы много лет назад, не будь это слишком сложной задачей. Не забывай, что ты почти одолела лучшую мечницу, какую только знала Звезда.

– Почти, – согласилась Индсорит, любуясь белым рубцом на подбородке Софии. Стареющая легенда заработала множество других шрамов, но этот был самым заметным. – Учитывая то, как ты стремилась проиграть в этой дуэли, я должна была оставить тебе куда более красивую метку.

– Если подозреваешь, что я щадила тебя, то оскорбляешь этим и мою честь, и свое искусство, – сказала София, выпятив подбородок. – Кроме того, мне нравилось мое лицо таким, каким оно было.

– Мм… – протянула Индсорит, с притворным вниманием разглядывая грубые черты собеседницы. – Нет, ты выглядишь сейчас намного лучше, можешь мне поверить.

Вероятно, дело было в том, что София не вызывала в ней прежней ненависти и отвращения, но сказано это было совершенно искренне.

– Да? Это как с хорошим сыром, когда потрескавшаяся корка скрывает гораздо более приятное содержимое. – Похоже, София сама усомнилась в правдивости этого неловкого сравнения. Она криво усмехнулась, и румянец разлился по щекам, разукрашенным шрамами. – Но я говорю совершенно серьезно: это был самый трудный поединок в моей жизни.

– Он мог быть еще более трудным, – заметила Индсорит. – Но я поняла это лишь после того, как твой любовник ворвался в замок с намерением размазать меня по всему тронному залу.

– Ко? – нахмурилась София. – Мой… О демоны ада, нет! Марото рассказывал, что дрался с тобой, после того как решил, что ты убила меня, но и тогда, и после он был для меня просто другом, и никем больше. И не самым надежным из друзей.

– Но он ведь узнал в конце концов, что ты не умерла? Вы потом встретились?

Индсорит вспомнила, каким отчаявшимся выглядел противник, когда она одолела его, сломленным, точь-в-точь как ее отец после смерти матери в трудовом лагере, и в груди что-то удовлетворенно замурлыкало. По крайней мере, у этой истории счастливый конец.

– Ну да, встретились, – пробормотала София, но по тому, как она уставилась в свою кружку, не было похоже, что эта история действительно закончилась хорошо. Возможно, так бывает со всеми историями, если проскочить мимо того места, где мудрому рассказчику следовало бы остановиться. – Так что же он сказал такого, что оставалось с тобой все эти годы?

– Дело не в том, что́ он сказал, а в том, как он дрался, – ответила Индсорит. – Он был слишком разгневан, почти так же, как и я, когда пришла за твоей головой. Я думала, что ярость сделает меня неудержимой, но, сражаясь с ним, поняла, что ярость делает человека всего лишь неосторожным. Если бы я раньше научилась сдерживать гнев, то могла бы победить тебя.

– Мм… – София обдумала ее слова и кивнула. – Во-первых, ярость необходима, чтобы твое сердце рвалось в битву. Иначе получится еще хуже, чем когда ты обмочишь штаны перед противником. Во-вторых, не будь ты разгневана, то могла бы, конечно, драться лучше, но, во имя всех забытых богов Эмеритуса, тебе ни за что не удалось бы победить меня. Извини, девочка, ты хороша, но я все равно лучше.

– Возможно, была когда-то, – не удержалась Индсорит, – но с тех пор прошло очень-очень много лет.

– Не так уж и много!

– Тогда я требую реванша, – заявила Индсорит, подавшись вперед в кресле, насколько позволяла больная спина, и вытянув вперед перебинтованную руку. – Как только поправлюсь настолько, что смогу удержать в руке Лунные Чары, мы снова сразимся.

– И какова же будет ставка на этот раз, ваше величество?

К чести Софии, она не задержалась с ответом и пожала сопернице руку.

– Единственная ставка, которая имеет значение для женщин, насладившихся всей роскошью, какая только существует в мире, и потерявших больше, чем другие люди мечтают заполучить.

– Послушай, ты очень красивая женщина, – сказала София, примирительно подняв руку. – Но я в принципе не признаю любовный интерес за достойный приз в любом состязании. К большому огорчению Марото, этот старый…

– Репутация, – перебила ее Индсорит, закатив глаза. Жизнь королевы одинока, но все же не настолько. – Я говорила о репутации.

– Конечно, конечно. – Еще одна болезненная улыбка. – Итак, раз ты считаешь, что у тебя есть шансы, значит у тебя нет прежней ненависти ко мне?

– Почему ты не сказала, что невиновна? – тихо спросила Индсорит, не сомневаясь, что знает ответ, но желая услышать его от Софии. – Когда я пришла за твоей головой и объявила, кто я такая и что мне нужно, какого хрена ты не сказала, что невиновна в случившемся с моими родными и близкими?

– Потому что была виновна, – сказала София, откинувшись в кресле и отхлебнув чая. – Ты была права, обвиняя меня в гибели Юниуса и во всем, что случилось позже.

– Но ты же не хотела, чтобы это произошло, – возразила Индсорит. – После того как я забрала у тебя корону, мне удалось найти отчеты о Карилемине и о других трудовых лагерях… Я знаю, ты вовсе не замышляла те гнусности. И положила им конец, как только узнала правду.

– Слишком поздно, чтобы спасти твою семью, – прошептала София, и хотя казалось, что Мордолиз спит, его хвост глухо застучал по камню. – Слишком поздно, чтобы спасти очень много семей.

– Ты считала, королева обязана знать, что творится от ее имени даже на другом конце Звезды, – сказала Индсорит, прекрасно понимая, что и сама считает так же.

– Какой же королевой была бы я, если бы в ответ на твой вызов стала обвинять кого-то еще? – спросила София.

– Хорошей королевой, – огрызнулась Индсорит. – Такой, какой я сама пыталась стать. Королевой, которая понимает, что она в ответе за своих подданных, но не раздавлена грузом этой ответственности, а потому не берет на себя больше вины, чем заслужила. Изображая мученицу, не поможешь ничем ни себе, ни подданным. Коря себя за бездействие, ты не сделала того, что могла бы сделать, и оставила после себя драную Звезду в состоянии куда худшем, чем она была прежде.

– А если бы я это сказала, стала бы ты слушать? – устало вздохнула София. – Если бы я объяснила, чего хотела от моих солдат в Юниусе и каким далеким от желаемого получился результат? Если бы поведала о том, как поехала в Карилемин и попыталась все исправить еще до того, как ты бросилась на штурм замка? Неужели ты поверила бы мне и вернула меч в ножны?

– Не поверила бы даже через тысячу драных лет! – Индсорит подняла кружку, словно салютуя Софии. – Но дело совсем не в этом. Легко поступать правильно, когда ты убеждена, что это спасет положение. Но, даже зная, что уже ничем не поможешь, ты все равно должна была так поступить ради меня. Ты должна была сказать мне правду, даже если ничего больше предложить не могла. Тем более должна была.

– Я отдала тебе багряный престол и Сердоликовую корону, – по-твоему, я неправильно поступила?

София поднялась с такой легкостью и непринужденностью, что Индсорит позавидовала. Еще неизвестно, будет ли она сама, даже после того, как оправится от всех тяжких испытаний, в такой же хорошей форме, как эта женщина двадцатью годами старше ее. С другой стороны, у Софии есть демон, сохраняющий ее силы, как у ведьмы из сказочной книжки.

– Мы здесь одни, и очень похоже, что близится конец нашей цивилизации, так что не трать время на ерунду, – сказала Индсорит, не без удовольствия наблюдая за тем, как София наклоняется, чтобы достать из печи коричный хлеб. Нет ничего плохого в том, чтобы любоваться покроем скромного крестьянского платья… или фигурой той, кто это платье носит, раз уж ты все равно на нее смотришь. – Я быстро поняла, почему ты так легко уступила мне место. Быть королевой – это такая задница! Ты оказала дружескую услугу вовсе не мне, а себе самой.

– Если бы я победила, то забрала бы твою жизнь. – София похлопала голой ладонью по румяной плетенке и положила ее остывать на полку. – Так что, превратив тебя в королеву, а не в труп, я все-таки оказала тебе услугу, пусть даже по самым эгоистичным причинам… Ну да, я всегда была жуткой эгоисткой, так что не стоит принимать все на свой счет.

– Вот, значит, почему ты вернулась в самый черный для империи час и готова еще раз поднять народ на борьбу за общее благо? Потому что ты эгоистичная стерва?

Индсорит была не в восторге от намерения Софии превратить замок в форум, где будет собираться и шуметь простонародье, единое только в ненависти к Короне, но ее недовольство диктовалось лишь инстинктом самосохранения. Ей бы просто уйти отсюда на своих ногах, не дожидаясь, когда голову насадят на пику. София верила в подданных Индсорит гораздо больше, но ведь это не она пыталась управлять ими последние двадцать лет.

– Ага. Возможно, когда об этом будут петь песни, меня назовут героем, но я вернулась из чистого эгоизма. – София слизнула растопленный сахар с пальцев. – На этот путь меня толкнула месть, точно так же как привела и тебя в этот замок много лет назад. Раз уж эта грустная песня повторяется снова и снова, остается надеяться, что кто-нибудь выучит ее слова и помешает нам попасть в ту же ловушку, подстроенную судьбой.

– Жажда мести могла направить тебя сюда, но я ни за что не поверю, что тобой двигала только она.

Индсорит приподнялась в кресле, чтобы добавить в кружку крепкого «бессонного рома», который превратил ее скромный чай в чудесную амброзию.

– Значит, у нас есть еще что-то общее, – сказала София. – Захватив замок, вдруг понимаешь, что больше не хочется сжечь его дотла.

– Только фанатик станет жечь, а не строить, если предоставить ему выбор, – проговорила Индсорит, и рука, наливающая ром в кружку, дрогнула, хотя бутылка стала намного легче.

Разговоры с королевой-воительницей вернули Индсорит к воспоминаниям о том, как она еще совсем девчонкой стояла у парапета на крыше своего замка. К мерцающим огням на месте полей, которые леди Шелс приказала поджечь, чтобы урожай Юниуса не достался кобальтовым. Сколь же сильное впечатление произвела эта картина на испуганную девчонку… Именно в этом и заключался замысел, и он увенчался полным успехом, превратив Индсорит в догматичного двойника своей матери. Вплоть до того момента, когда она нашла в имперских архивах документы, не оставлявшие и тени сомнения в том, что леди Шелс сама была зачинщицей бойни, что все случившиеся после этого ужасы можно было предотвратить, если бы хозяйка Юниуса проявила хоть самую драную малость желания помириться с новой королевой.