Читать книгу Проклятие Тары. Артефакт-детектив - Алекс Монт - Страница 2

Ласкающая слух мелодия не сразу разбудила Марину. Сладко потягиваясь, она лениво перевернулась на спину, собираясь спать и дальше, но сообразила, что звонит мобильник.

– Дорогая, у меня есть чем обрадовать тебя! Приезжай, обсудим детали! – сообщил новость приятный мужской баритон.

– Дело хоть стоящее? – заспанным полушепотом отозвалась она, беспокойно оглядываясь на безмятежно сопящего мужа, и поняла, что сказала глупость. За время знакомства с Георгием она хорошо изучила его и не могла не знать, что ради одного желания поболтать он не будет звонить так рано, да еще в выходной. Георгий Чаров, в прошлом подполковник ФСБ, был теперь партнером ее мужа. Пару лет назад после увольнения из органов он ухватился за предложение Матвея, показавшееся ему верхом бескорыстия, и открыл сыскное агентство. – Извини, еще не проснулась, – подавив зевоту, поправилась она.

– Жду тебя в офисе, – коротко бросил детектив и отключился. В недоумении она вышла на лоджию и, стараясь не шуметь, плотно прикрыла дверную створку.

Похрапывающий у стенки Матвей едва ли мог слышать их разговор, но в голове Марины уже мелькнула мысль, что сказать мужу о странном звонке. Матвей Иссерсон, расчетливый делец и респектабельный бизнесмен, не был ревнив, но, догадываясь о непреодолимой страсти супруги к детективным историям, категорически запретил ей совать нос в дела агентства и приставать к его директору с неуместными расспросами. Как же он ошибался и недооценивал ее! Едва ли он мог предположить, что уже целый год его жена спит с этим самым директором и с тех пор находится не только в курсе расследований агентства, но и участвует в них. Ради этого она и стала любовницей Георгия, а не из-за его веющей за версту харизмой, как потом пробовала убедить себя Марина. Впрочем, в интересах истины следует признать, что Чаров пошел на эту не предвещавшую спокойной жизни связь без особого энтузиазма и допускал Марину не далее прихожей сыскной конторы, позволив ей знать ровно столько, сколько отмеривал ей сам.

Залезая в постель к детективу, женщина рассчитывала на большую доверительность и временами осуждала себя за легкомыслие, однако ее чувства к Чарову постепенно разгорались, и она забыла первопричину своего грехопадения. Зябко кутаясь в махровый уют любимого халата, она закурила, задумалась. Звонок выдавил из нее сон, как горчицу из тюбика, и теперь она мучилась мыслью, какое дело собирается поручить ей Георгий. Неужели опять даст второстепенную мелочевку, а задание будет крутить он один? Уготованная для нее роль исполнительного статиста задевала самолюбие Марины, и она ждала подходящего случая изменить сложившийся статус-кво. Может, этот звонок и есть ее шанс?

За стеклом валил снег. Крупные рыхлые хлопья густо устилали пустынный бульвар и припаркованные авто. Заиндевелые деревья, неуклюже растопырив сучья, ловили медленно опускающиеся снежинки, а они, так и непойманные, упрямо стремились к земле. Было холодно, но мороз шел на убыль. В свете фонаря маячила фигура дворника, убиравшего снег у подъезда. Город еще спал…

Работа, о которой намекнул по телефону Чаров, вызвала у нее сомнения, если не сказать, что разочаровала. Какой-то узкоглазый с картой, толкующий о мифическом золоте барона Унгерна, зарытом где-то в даурских степях, буддийские монахи, древние монастыри, красные и белые. Это напомнило ей историю про остров сокровищ и капитана Флинта. «И как он мог повестись на все это?» – недоуменно слушая рассказ Георгия, задавалась вопросом женщина, пока тот не затронул финансовую сторону предприятия. Человек с картой платил солидный гонорар, и не имевший на тот момент серьезных заказов Чаров согласился не раздумывая. Клиента заботило следующее: удалось ли в далеком 1921 году частям Народно-революционной армии Дальневосточной республики1 и органам Госохраны2 найти и вывезти из Монголии золото барона Унгерна, укрытое в одном из храмов Урги3.

– И с чего мы начнем? – игриво улыбаясь, спросила она закончившего с объяснениями Георгия.

– Ты отправляешься в Брюссель, что сказать Матвею – сама придумаешь, – детектив сделал акцент на слове «сама», – а потом занимаешься в архиве моего бывшего ведомства. Вопрос с пропуском я решу.

– Ой ли! Так уж и бывшего?! – лукавые огоньки загорелись в глазах женщины.

– Какая к черту разница! – попытался уйти от неприятной темы Чаров. Он неплохо изучил Марину и был прекрасно осведомлен о ее любви к насмешкам и подтруниванию. – Кстати, а зачем ты летишь в Бельгию? – с деланой суровостью вопросил он.

– Просвети! – усаживаясь поглубже в кресло, задорно бросила Марина, в то время как ее левая нога, затянутая в высокий сапог, обольстительно раскачивалась перед насупленным взором Георгия.

– В Брюсселе встретишься с Карлом Хеллером – востоковедом-историком и признанным знатоком Монголии. За выходные я проглядел пару статей, где он пишет о золоте Унгерна и подробно исследует перипетии военных действий Азиатской дивизии барона против красных войск Блюхера.

– И обнаружил что-нибудь?

– Представь себе, да, – поймав ее интонацию, холодно парировал Чаров.

– И что же?

– По версии Хеллера, барон разделил золото на две неравные части: буддийские сокровища и царские слитки из бронепоезда Колчака4 он оставил в Урге у ламы одного из храмов Гандана – самого почитаемого монастыря у монгольских буддистов. Остальное золото – где-то около полутонны – плюс украшения с драгоценными камнями Унгерн держал при себе. Эта была так называемая походная казна Азиатской дивизии, загадочно исчезнувшая летом 1921 года. На ее розыски снаряжалась не одна экспедиция, но, увы, тщетно.

– Вот это да…! – мечтательно протянула Марина, прекратив качать сапогом. Тонны золота впечатлили ее. – Если твой Хеллер не врет, за такой куш стоит побороться! Одного не уловила – заказчика интересует золото барона, спрятанное в монастыре, или эта полутонна с ювелиркой?

– От казны барона он, понятно, не отказывается, раз карту презентовал, – усмехнулся Чаров. – Однако, как ни крути, монастырское золото – это львиная доля сокровищ барона. И если казну дивизии до сих пор не нашли, то спрятанное в Гандане золото большевики могли забрать в Совдепию. Может, конечно, статься, что чекисты отыскали и походную казну барона. Поэтому будем работать по обоим направлениям.

– А кто он, этот твой новый клиент, и как на тебя вышел? – легкая тень беспокойства пробежала по ее лицу. «Не от Матвея ли человек?» – подумала женщина.

– Посредник. Некто господин Ергонов, бурят по национальности. Сказал, что действует по поручению не то благотворительного, не то религиозно-гуманитарного фонда Дхармахара. Такой фонд существует, я проверял, – успокоил он вспыхнувшие подозрения Марины. – Попробуй разговорить профессора, а после засядешь в архиве, глядишь, и нароешь что-нибудь, – он склонился над ней и поцеловал в шею. Легкий озноб пробежал по плечам, и, ощутив скользящие прикосновения его рук, она почувствовала желание. Уютный диван спружинил бесшумно, задернулись жалюзи, и волнующая зыбкость колыхнулась в воздухе…

Заказ затянул Марину. Еще в детстве ее безумно интересовали прочитанные в книгах детективные истории, с увлечением и азартом она сопоставляла различные, нередко противоречивые факты, окунаясь с головой в семейные тайны и предания. Учеба в историко-архивном институте научила ее распознавать истину в пожелтевших от времени фолиантах. Она умела и любила работать с документами, вычленяя в ворохе фактов крупицы ценных, нужных именно ей сведений. Дипломированный архивист-историк, Марина была в своей области асом. «У тебя есть чутье и чувство сути, очевидно, врожденное», – говорила ей школьная учительница. В институте ее дар окреп, а после окончания ВШЭ, куда она пошла учиться вопреки желанию Матвея, собиравшегося сделать из жены образцовую домохозяйку, могла дать фору любому. Главные вопросы, которыми задавалась сейчас женщина – сохранились ли хоть какие-то сведения о золоте барона и что сможет сообщить хваленый брюссельский светила?

Ожидания не обманули ее, встреча с Хеллером многое прояснила. Трогательная история про пишущую о кладоискательстве журналистку, подсказанная искушенным в подобных трюках Чаровым, растопила сердце старого сухаря, и она узнала все, что могла, у польщенного нежданно свалившимся на него женским вниманием востоковеда.

– Так вы полагаете, Карл, – взгляд ее до невозможности синих глаз действовал как гидролиз и без остатка растворял в себе собеседника, – золото барона красные вывезли на территорию Дальневосточной республики, а потом в Москву?

– Кроме походной казны дивизии, ее так и не нашли.

– Выходит, никаких следов?

– Якобы существует карта, на которой отмечено место, где люди барона спрятали золото, но я никогда не видел ее. Возможно, ее тоже захватили красные. После сражения в Бурятии под стенами Гусиноозерского дацана в июле 1921 года барон понял, что дальнейшее продвижение вглубь России в кольце красных войск невозможно, и начал отход в Монголию, так и не прорвавшись к Транссибу. Азиатская дивизия, со всех сторон обложенная войсками Блюхера, стремительно откатывалась в степь. К тому времени экспедиционный корпус красных занял Ургу и находился в тылу отрядов Унгерна, который лихорадочно метался по степи, пытаясь вырваться из сжимавшегося кольца. Однако…

– Большевикам удалось схватить заговоренного барона? – повернула беседу в нужное ей русло псевдожурналистка.

– Его предали свои же монголы, подкупленные красными. Впрочем, когда воинство барона узнало, что тот поведет их в Тибет через непроходимую летом пустыню Гоби, а не на восток в Приморье, многие ждали случая, чтобы дезертировать.

– Значит, в его дивизии служили монголы? – притворно удивилась она.

– И буряты тоже. Они составляли ее костяк, потому она и называлась Азиатской, – Хеллер умолк, сбившись с мысли.

– Куда же запропастилась казна дивизии? – пришла на помощь Марина, ни на секунду не упускавшая нить беседы.

– Так вот! – как ребенок обрадовался историк. – После поражения в Забайкалье Унгерн решил спрятать золото, чтобы оно не досталось большевикам. Не берусь судить, как его искали предыдущие экспедиции, но я бы пошел по пути отступления дивизии после боя за Гусиноозерский дацан. А это значит, что казну и самые редкие из драгоценных камней, которые барон держал при себе, спрятали между 24 июля и предательским пленением Унгерна отрядом Сундуй-Гуна в ночь на 22 августа.

– Благодарю за потрясающий рассказ, Карл. Великолепный материал для детектива, не находите?

– Как-то не думал об этом, – смутился профессор.

– Вы мне здорово помогли, даже не знаю, как благодарить вас!

– Может быть, поужинаете со мной? – не очень уверенно предложил он.

– С удовольствием, дорогой Карл, – осчастливила согласием Марина, предполагая возобновить допрос профессора в ресторане.

Пока она кокетничала с Хеллером в брюссельском ресто, Чаров размышлял над посланием Бадмы Ергонова. Бурят настоятельно просил не затягивать с поисками и дать ответ о судьбе пропавшего из ургинского монастыря золота не позднее православного Рождества.

«Ага, значит, все-таки монастырь!» – удовлетворенно подумал он и сверился с календарем. «Месяц есть, думаю, успеем», – понадеялся он на результативную поездку помощницы. «Мариша была б не Мариша, если бы позволила себе вернуться ни с чем», – не без оснований рассуждал детектив, с нетерпением ожидая звонка из Бельгии. «Однако странно. Из письма бурята выходит, что он определился с задачей только сейчас. Особенно любопытно вот это место, – Чаров отыскал нужный абзац, – „…золотая статуя богини Тары должна обрести свой храм и вновь занять свой трон“, – как заведенный, повторял он, меряя шагами комнату. – До сих пор господин Ергонов хранил молчание о статуе и не ставил жестких временных рамок. Видать, что-то у них поменялось, раз возникла такая спешка! Или здесь кроется политика?» – неприятный холодок пробежал по спине, и взгляд упал на висевший над письменным столом портрет прапрадеда. Это была студенческая работа молодого Репина. Облаченный в коллеж-асессорский мундир следователь Чаров5 взирал на потомка с улыбкой, но не снисходительной, как казалось ему ранее, а вполне себе одобряющей.

Ночью запиликала трубка.

– Порядок, Георгюнь, он выложил все, что знает, – оживленным, несмотря на поздний час, голосом Марина торопилась поделиться своей радостью.

– Неужели? – возбужденно переспросил он.

– Все до последней запятой, – победно выпалила женщина, напоминая отличницу дочь, спешившую обрадовать строгих родителей очередной пятеркой.

– Ты сейчас где? – внезапная ревность кольнула его.

– Вернулась в гостиницу и умираю спать, – соврала она, уловив напряжение в его тоне. На самом деле Марина была в ресторане и вышла в дамскую комнату, чтобы позвонить. Хеллер не на шутку увлекся ею, и она подумала, что с нее не убудет, если полюбезничает с профессором еще с часок. «Как-никак, а помог он нам капитально», – искала себе оправдание она.

– Вижу, времени зря не теряешь. Наш пострел везде поспел! – пробурчал детектив.

– Что-что? Не поняла?

– Ладно, не парься!

– Тогда до завтра, дорогой. Очень хочется баиньки, – чирикнула она, нарочито громко позевывая.

– Спокойной ночи! – процедил детектив и с раздражением отшвырнул трубку.

«Ничего, поворчит и успокоится, а маленький флирт мне не повредит!» – окинув себя в зеркале, усмехнулась женщина и довольная собой возвратилась в зал.

Чаров долго не мог уснуть. Он успел привязаться к Марине, и мысль, что она не одна, сильно досаждала. Георгий с трудом терпел ее собственного мужа, воспринимая персону Матвея как неизбежное зло. В аэропорт детектив отправился, не проспав и часа, с тяжелой головой и в скверном настроении. Когда они встретились, он все еще злился и только дома понемногу оттаял. «В следующий раз буду осторожней, не стоит попусту дразнить гусей», – размышляла она, пока Чаров возился на кухне.

Она огляделась. В квартире прибрались, но было видно, что делалось все наспех, неумело и кое-как. «Да, не женская рука здесь занималась уборкой, не женская», – Марина поймала себя на мысли, что, если бы застала иную картину и квартиру вылизали бы до последнего угла в кладовке, ей бы это понравилось куда меньше. «Не следовало звонить ему ночью, не следовало», – посетовала женщина и заглянула на кухню.

– Давай помогу! – предложила она и, не дожидаясь ответа, повязала фартук.

– Раз уж взялась, нарежь лук для салата, – Чаров протянул внушительных размеров луковицу.

– Ты ее где, в Чернобыле, откопал?

– Если Чернобыль напротив дома, тогда там, – первый раз за все время он улыбнулся. – Что твой Иссерсон? Как пережил отсутствие благоверной?

– Нормально. Да и вообще это наше с ним личное дело.

– Коли так, тогда конечно, – досада разъедала его. – Значит, – он перевернул на другую сторону шкворчащий кусок говядины, – на карте, которая каким-то непостижимым образом оказалась в руках нашего клиента, отмечено место, где покоится казна Азиатской дивизии?

– Во всяком случае, на этом настаивает Хеллер. Когда он показал направление отхода барона из Забайкалья в Монголию, я переложила его на карту бурята. Точка, отмеченная на карте Ергонова, лежит прямо на пути отступления Унгерна. По версии Хеллера, золото зарыли в даурской степи в начале августа, примерно за пару недель до пленения барона.

– А с чего ты взяла, что казна спрятана в Даурии?

– За это говорят обе карты. Я прикинула, получается квадрат 22—17.

– Выглядит логично, и поет твой Хер, извини, Хеллер, складно. Допустим, все обстоит именно так, но речь не об этом. Теперь наша собака зарыта в другой степи. Клиент сузил задачу. Бурята интересует, куда подевались сокровища из монастыря Гандан и статуя Золотой Тары.

– Золотой Тары?! – оживленно переспросила Марина.

– Речь идет об изваянии богини Тары, женского воплощения Будды. Тара почитаема у бурят, монголов и тибетцев. Такую статую отлил из бронзы первый Богдо-хан Монголии, Леонардо да Винчи Востока, великий Дзанабадзар. А спустя годы один из его учеников, чье имя не сохранила история, повторил в золоте шедевр гениального учителя. Во всяком случае, так объяснил Ергонов, – повел плечами Чаров и посмотрел на Марину. Та слушала заинтересованно и не пыталась перебивать. – Правда, есть один маленький нюанс, – детектив многозначительно хмыкнул. – Золотая копия Тары раза в полтора превосходит в размерах бронзовый оригинал.

– Значит, клиент нацелился на золотую копию богини того безымянного мастера. Губа не дура! – взволнованно воскликнула женщина. – Но что за ирония судьбы! Ученик первого монгольского Богдо-хана изваял эту статую, а при последнем она бесследно исчезла. И очень скоро после этого события хутухта6 умирает. Любопытная штука получается. Своим исчезновением из Монголии Тара предрекла конец монгольским Богдо-ханам. Они лишились ее защиты. Ведь после смерти последнего хутухты новых Богдо-ханов не избирали! Вернее, выбирали, но не официально. Они не имели власти и жили в изгнании. Кстати, а тебе удалось напасть на след богини в Москве? – оставив исторические экскурсы, вернулась к теме Марина. – Хеллер предполагает…

– Да бог с ним, с твоим Хеллером! – начал закипать детектив. – Я и без него теперь знаю, что реквизированное в октябре 1921 года в одном из храмов Гандана золото, возможно это и было святилище Тары, вывезли в Верхнеудинск7, а потом в Москву.

– Не факт, что в Верхнеудинск. Столица ДВР к тому времени переехала в Читу, так что золото могли доставить и туда.

– Согласен, но это частности, – Чаров закурил. – Не исключено, что правительство Ленина обменяло на него продовольствие с целью предотвратить голодный бунт и сохранить власть в стране. Но пока это лишь догадки. Лучше скажи, сможем ли мы отыскать реальные доказательства, что ценности из монастыря, а главное – золотая статуя Тары, попали в Россию?

– Если мой дорогой поможет, мы обязательно найдем их, – усаживаясь к детективу на колени, с томной вкрадчивостью ответила женщина, и их губы сомкнулись…