Читать книгу Давай убьём эту любовь? - Алекс Мёрфи - Страница 2

Странно, наверное, кричать и не слышать себя. Открывать рот в оглушающем крике, но слышать лишь тишину. Странно, наверное, бить в стену, сжатыми до побеления костяшек, кулаками и не чувствовать боли. Бить в стену, видеть кровь на выцветших обоях в цветочек, и не чувствовать ничего, кроме сбившегося от резких и быстрых действий дыхания. Странно, наверное, зажимать руками уши, безостановочно плача и безмолвно крича, чтобы сползти по стене вниз, сидя на балконе, пока твои родители вновь громят вашу квартиру. Странно, наверное, знать, что сегодня ты опять останешься без ужина, потому что ты не можешь зайти домой. Странно, наверное, не хотеть идти домой и сидеть на ступеньках подъезда, когда все твои друзья уже разошлись по домам.

Розè сидела в своей комнате, в сделанном ею домике из одеяла и подушек, сжимая в своих маленьких руках старого медвежонка, у которого не было уже одного глаза, у которого одна лапка свивала на пару нитках, у которого бывалая раньше белая шерсть превратилась в грязно-серую. Она крепко зажмурила глаза, утыкаяь головой в свои маленькие коленочки, пока родители на кухне кричали.

– Тупой урод! – слышала Розè. Мама была зла, она кричала очень громко, звонко хлюпая носом и непрерывно плача. Она даже кидала вещи на пол, Розè могла поклясться, что слышала, как разбились об пол несколько тарелок. – Зачем ты вообще сюда приходишь!

В этот день папа ушел. И не вернулся. Розè спрашивала маму, где он, но та лишь пила свою странную красную воду, выдыхала дым и кричала на неё. Мама водила домой мужчин, иногда вообще не возвращалась, а Розè ждала. Она боялась ложиться спать, и сидела возле входной двери, поджав коленки и сжимая своего любимого медведя, а мама, возвращаясь, лишь хмыкала, давая ей сильный подзатыльник или хватая за воротник её платьяца отводила в её комнату, запирая дверь на ключ.

Странно, наверное, желать своим родителям смерти, но Розè хотела, и когда к ним приехали трое взрослых мужчин она и не пыталась им помешать.

В тот день её мать не был сильно пьяна, наверное, потому что было только утро. Она сидела за кухонным столом, нанося макияж и дымя. Розè же сидела на полу, перед телевизором, и смотрела какие-то старые, неинтересные мультфильмы. Тогда к ним ворвались трое высоких и больших мужчин во всем черном и больших очках. Они выбили дверь, забежав внутрь и направив свои пушки на маму. Розè тогда тихо заползая за диван, а после в коридор, и спряталась в своей комнате под кроватью. Она еле пролезла под низкий фасад её деревянной кроватки, но боясь попасться, она бы сделала все.

В тот день на кухне раздались крики, а после глухие выстрелы. Они разгромили квартиру, ища какие-то деньги, о которых ругались с её матерью. Но ничего не найдя, ушли. «Какие же они глупые, даже не догадались заглянуть под кровать» – радовалась Розè, выползая из-под постели, когда те парни ушли.

На кухне мама лежала в луже крови, а рядом был стул. Вся их квартира была перевернута вверх-дном, а дверь свисала на нескольких петлях, но все равно была закрыта. Розè, не долго думая тогда, схватила из своей комнаты своего медвежонка, напялила на себя свое старое платье и выбежала из дома. Она знала, что они вернуться, потому что так и сказали, понимала, что они будут искать то что им нужно вновь. Они найдут её, если она там останется.

Она бежала, что есть мочи, куда глаза глядят. Прямо, прямо, прямо, лишь бы убежать как можно дальше. В своем старом, изношенном платье, с дырками, в стареньких, малых ей, туфельках с подошвой, что уже отваливается, со своим медвежонком – её единственной игрушкой и с пятнами краски на её руках и лице, что остались там ещё со вчерашнего вечера.

Розè бежала долго, весь день и всю ночь, иногда останавливалась. По большим и широким дорогам, по детским дворам, где веселись дети, она даже не остановилась, когда её друзья окрикнули её.

Лишь поздней ночью, когда улицы опустели, а из окон на не падал свет она остановилась отдышаться. Рядом не было ни одного человека, ни одного дома, только дорога, ограждающая Розè от игровой площадки, за ней большое поле, а рядом с девочкой лишь высокий забор. Облокотившись на забор, она прикрыла глаза, глубоко вздохнув. Её маленькие, детские ножки гудели, так что она сползла вниз по забору и уселась на траву, откинувшись на забор. Все её тело ломило сильнее, чем, когда она уронила кружку с пивом папы на пол. Живот глухо бурчал, а во рту все пересохло. Розè обхватив живот руками, уткнулась носом в коленки, даже не замечая, как она засыпает.

Ей снится большая, усыпанная разными цветами, поляна, полосатая красно-белая скатерть на щекочущей её ноги, зелёной траве, мама в пышном белом платье и шляпе с цветами и лентами на её широких полях, с прищуренными от солнца глазами и широкой, радостной улыбкой; она не курит и не пьет, а не глядя мажет маслом аккуратно нарезанные куски хлеба, смотря в книгу, лежащую у неё на коленях. Розè, в красивом голубом платье и с таким же голубым, пышным бантом на её волосах, бегает по этой полянке, пытаясь своими крохотными ручками поймать улетающих от неё цветастых бабочек. Вдруг её подхватывает под живот папа, подкидывая вверх, сразу же прижимая к себе и с улыбкой начиная тереться носом об её голову, вдыхая душистый аромат её ягодного шампуня. Они не ругались, а весело смеялись, обсуждая какие-то незначительные вещи, и Розè даже сплела маме венокиз самых красивых цветов, что она нашла, и её мать даже не накричала на неё. Это выглядело так по-настоящему, что просыпаться даже не хотелось. Хотелось навсегда остаться в этом сне. Но в один момент все вокруг начало расплываться и затормаживать, словно это зависший на телевизоре мультфильм. Цвета становились темными и яркими, смешивались в одну картинку и растаивали, как мороженое на солнце. Казалось, Розè прямо сейчас сидит в пустом зале кинотеатра, в котором для неё крутят один единственный в прокате фильм – её мечту, и пленку зажевало в проекторе, она покрывается пятнами и загорается, прожигая дыры в её настоящую жизнь, в которой все не так цветно и радужно, как в здесь, в которой её мать с большими, темными мешками под уставшими, покрытыми яркими тенями, глазами, с поникшими уголками ярких, розовых губ, кричащих на неё в отвращении и произносящих раз за разом, как в бреду: «лучше бы я тебя не рожала».

По щекам Розè потекли слезы, хотелось забыть и стереть это все из своей головы. Все её тело затряслось, она покрылась холодным потом, искривляя рот в печальной гримассе. И тут её начали сильно трясти, причитая:

– Эй, все в порядке? Воды! Скорее!

Она открыла глаза, покрытые пеленой слез, и увидела над собой расплывающийся силуэт и тихий, слегка хрипловатый, низкий мужской голос, шепчущий:

– Спокойно-спокойно. Все в порядке, мы тебя не обидим.

Ей дали салфетку, вытерев слезы с её лица, укутав в большой теплый плед, и напоили горячим чаем. Парня, что нашел её под забором своего дома, звали Джей. Он был высоким, с доброй ухмылкой и хитрыми, как у лисы, глазами. На нем была большая, черная, кожаная куртка, потертые синие джинсы, черная футболка и на него шее был красивый кулон в виде клыка какого-то животного. Он ещё тогда понравился Розè больше всех.

Вместе с ним были ещё четверо таких же парней: одного звали Стив, у его были желтые, как у цыпленка, длинные волосы по плечи, второго – Лэй, у его были узкие, темные глаза, и серьги в ушах, третьего звали Эммет, он был ниже всех, всего-то на парочку десятков сантиметров выше Розè (а она была самой высокой среди всех её друзей!) и Билл, что постоянно хмурился и ничего не говорил, сидя где-то в стороне и попивая из своей фляжки что-то, наверное, очень горькое, как думала Розè, потому что он постоянно щурился и тихо шипел себе под нос, стоило ему сделать новый глоток.

– Наверное, нужно отвести её в полицию, – неуверенно предложил Эммет, нервно перебирая руками четки на своей руке и перекидывая ногу на ногу.

– Ты сам знаешь, какие у нас отношения с копами, Эмм – пробасил Стив, он постоянно ходил взад-вперед, не смотря на все недовольства других парней. «Наверное, они лучшие друзья, он даже не боится их» – думала тогда Розè. – Мы не можем просто так прийти к ним и сказать: «ой, мы тут нашли маленькую девочку под забором», особенно в это время.

– И что ты предлагаешь? Подкинуть её им под двери? – бесился Эммет. Он то и дело взмахивал руками, и хмурил брови, ругаясь со Стивом. Розè молча смотрела на них и жалась сильнее к подлокотнику кожаного дивана, на котором сидела, сильнее укутываясь в плед. Хотелось спрятаться в этом пледе с головой и не вылазить, пока все это не прекратится. Окидывая взглядом всех парней, она наткнулась на всё такой же хитрый взгляд темных, карих глаз Джея, что сидел на другом конце дивана, подперев голову рукой, упёртой в подлокотник, и пил чай из кружки с цветами. Встретившись с ним глазами, Розè быстро отвернулась, утыкаясь взглядом в свои руки, лежащие на коленках и чувствуя, как её пухленькие щечки покрываются пунцовым румянцем.

– Сколько тебе лет? – услышала она над ухом, когда диван рядом сней прогнулся под чужим весом, заставляя её слегка съехать к Джею. Она отодвинулась в ту же секунду, гулко сглатывая.

– Шесть – тихо ответила она. В этой комнате было очень шумно, парни ругались между собой, чайник, стоящий на столе позади дивана, кипятился, издавая глухие звуки торохтения, да и дорога за окнами оживилась и теперь каждые несколько минут по ней проезжала какая-нибудь машина, но Джей все равно её услышал. — С половиной.

– Ты такая маленькая