Читать книгу Проделки Рози - Алекс Вуд - Страница 3

К вечеру за Уолтером заехал Пэтти Сильверстоун и повез его в клуб ужинать. Пэтти считался лучшим другом Уолтера, если, конечно, допустить, что у затворников могут быть лучшие друзья. Тем более, такие.

Пэтти был полной противоположностью Уолтера: невысокий, склонный к полноте, он не мог жить без общества, а общество не могло жить без него. Пэтти знал обо всем, что творится в городе, читал все новинки, присутствовал на всех театральных премьерах и был поочередно влюблен в каждую лондонскую красавицу.

С Уолтером Алистером его связывала давняя школьная дружба, которая, как известно, крепче всего на свете. Они вместе учились в Винчестере, вместе изучали изящную словесность в Оксфорде. Вместе влипали в различные истории. Вернее, влипал один Пэтти, а Уолтер выручал его из беды и читал нотации. Не один и не два раза Уолтер платит мировому судье штраф за Пэтти. Так уж сложились жизненные обстоятельства молодого Патрика Сильверстоуна, что в его кармане редко водились купюры крупнее пятифунтовых. Благосостояние Пэтти целиком и полностью зависело от расположения богатого дядюшки, который вряд ли бы расстался хоть с одним пенсом, чтобы вытащить дорогого племянника из тюрьмы.

Впрочем, время от времени Пэтти и Уолтер менялись местами, и уже Пэтти выступал в роли старшего умудренного опытом друга. Он считал, что Уолтер зря тратит свою молодую жизнь на книги и бильярд, и пытался приобщить его к шумной богеме.

Как, например, сейчас, когда он практически насильно усаживал Уолтера в свой автомобиль, чтобы отвезти в «Дубы», клуб для молодых аристократов, пользовавшийся бешеной популярностью.

– Уолли, ты ведешь себя как столетний старик! Мой прадедушка Гринвуд в десять раз активнее тебя. Подумать только, решил все воскресенье посвятить бильярду. Сколько тебе лет, Уолтер?

– Ты прекрасно знаешь, сколько.

– Знаю. – На широком добродушном лице Пэтти нарисовалась досада. – И это меня убивает. Ты состарился раньше времени.

– Но-но!

– Да, о грустном не будем. У меня для тебя потрясающая новость.

Пэтти залихватски подмигнул. Уолте вздохнул. Любая потрясающая новость Пэтти Сильверстоуна была чревата неприятными неожиданностями.

– Сегодня вечером нас ожидает обворожительная Марго в новой постановке Уитта Колбена. Я проведу тебя к ней в гримерку, если хочешь.

– Кто такая Марго?

– Ты не знаешь, кто такая Марго? – Пэтти резко крутанул руль. – Ты дремучий человек, Уолтер Алистер. Маргарет Уиверс, блистательная звезда, взошедшая недавно на небосклоне лондонской театральной сцены. Я впервые увидел ее два месяца назад. Она гениальна, если хочешь знать. А сколько трудов мне стоило попасть в ее гримерку, ты даже себе не представляешь, Уолли!

Уолтер покосился на друга. Судя по всему, «обворожительная Марго» была последним завоеванием ветреного Пэтти. Несмотря на неказистый вид, тот очень нравился женщинам.

– Меня мало интересуют актрисы и их гримерки, – заметил Уолтер.

– Вот именно! А почему? Потому что ты – ненормальный отшельник, и привести тебя в чувство – первая задача любого человека, который к тебе неравнодушен!

– Только не говори, что тебя подослала Вайолет, – простонал Уолтер.

– Уж конечно не Вайолет. Ей бы вряд ли понравилась мысль, что ты шатаешься по гримеркам актрис.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду не актрис, – нахмурился Уолтер. – Хватит шутить. Это Вайолет заставила тебя сегодня вытащить меня из дома?

– Она тут не причем.

– Только не сочиняй. У тебя всегда уши краснеют, когда ты врешь.

Пэтти обеспокоенно посмотрел в зеркальце заднего вида, чтобы убедиться, что с его ушами все в порядке. Уолтер расхохотался.

– Вот видишь, сам себя выдал. Рассказывай, что на этот раз задумала твоя сестрица.

Пэтти вздохнул.

– Она считает, что вы должны больше времени проводить вместе.

– О господи.

– И я с ней согласен! Не забывай, что вы теперь жених и невеста.

– Неофициально.

– Да, – кивнул Пэтти. – Пока. Но в любом случае она имеет право на твое внимание.

Уолтер стиснул кулаки. С каким удовольствием он посвятил бы друга в подробности своей неофициальной помолвки с Вайолет Сильверстоун. Но не имеет права. Обещался матери. Да и без обещания ясно, что ему нужно держать язык за зубами, если он не хочет опозориться сам и опозорить Вайолет на весь Лондон.

Потому что взрослому и почти самостоятельному мужчине должно быть стыдно жениться на ком-либо лишь из-за того, что так пожелали его родители.

Леди Элизабет Алистер, мать Уолтера, была помешана на том, чтобы сын сделал достойную партию. Она не верила в либерализм и демократию, равенство людей и классов и одинаковые возможности для всех. Ее предки были аристократами уже при Карле Первом, и леди Алистер не сомневалась, что и в более ранние периоды они были людьми известными и значительными. Сама она вышла замуж удачно, за единственного сына лорда Фонтеноя, и теперь надеялась на то, что ее собственный сын не будет валять дурака и подберет себе жену из родовитого семейства.

Проблема была в том, что Уолтер вообще не хотел жениться.

Он прекрасно ладил с женщинами. Они находили его «душкой» и «красавчиком», но нежные отношения пугали молодого человека до полусмерти. Уолтер предпочитал любви дружбу и искренне не понимал, почему так не может продолжаться всю жизнь.

Конечно, наедине с собой он порой мечтал о кроткой голубоглазой деве из глухой хэмпширской деревушки, непременно дочери какого-нибудь духовного лица или, в крайнем случае, благовоспитанной сиротке. Она будет ласковой, заботливой, обязательно молчаливой и начитанной. Никогда не будет таскать его на приемы и требовать новое платье каждую неделю. С ней можно будет держаться за руки и молча любоваться лунной дорожкой на глади пруда.

Какого пруда, неважно. До таких подробностей Уолтер в своих мечтах не доходил. Вопрос заключался в том, что в его окружении идеала женской красоты и благонравия не наблюдалось, и поэтому Уолтер был обречен на одиночество и постоянные упреки матери.

Однако леди Алистер была не из тех, кто сыплет упреками, но не действует. Она как огня боялась, что Уолтер влюбится в какую-нибудь «простушку» и тайком женится на ней. Лишать наследства в наше время немодно, и денежного рычага в руках заботливой матери не было. Ей оставалось только истово молиться, надоедать сыну и между делом устраивать смотр потенциальных невест. Она не сомневалась, что рано или поздно ее упорство одолеет пассивность Уолтера, и он позволит ей «устроить» его судьбу. А кто лучше матери знает, какая девица подойдет ее умному, красивому и образованному сыну?

Инстинкт не подвел леди Алистер. После двух лет вздохов и намеков Уолтер устал. Понимая, что в ближайшие тридцать лет глухой деревушки с голубоглазой девой ему не видать как своих ушей, он решил уступить. Свое малодушие он оправдывал, в первую очередь, заботой о матери, а во-вторых, робкой надеждой на то, что после свадьбы бойкая леди Алистер оставит сына в покое. Пусть будущая жена не будет соответствовать его идеалу женщины. Зато она будет полностью устраивать его мать, что, по мнению Уолтера, гарантировало уютное семейное счастье.

Получив согласие сына, леди Алистер принялась действовать. Несомненно, в ее лице мир потерял великую сваху. Она обладала редким умением выяснять все, что нужно, не называя вещи своими именами и обходя щекотливые моменты. После месяца кропотливой работы она составила список лондонских невест старше шестнадцати и моложе двадцати пяти. Через две недели список пришлось подкорретировать, потому что оказалось, что кое-кто тайно помолвлен, кое-кто – на грани разорения, кто-то считает семейство Алистеров скучными ретроградами, а кто-то – открыто говорил об Уолтере в презрительном тоне.

В конечном виде знаменитый список леди Алистер содержал двенадцать фамилий. Пять из них были подчеркнуты, что означало «обратить особое внимание». Первым стояло имя некой Джемаймы Уилберфорс. Она была самой богатой и, по мнению миссис Алистер, самой хорошенькой из двенадцати. Осторожно прощупав почву, она поняла, что Уолтер ничего против Джемаймы не имеет.

Обрадованная леди Алистер поспешила на переговоры к матери Джемаймы. Она практически не сомневалась в успехе, так как знала, что леди Уилберфорс также не против устроить для дочери выгодный брак. Уолтер котировался очень высоко на рынке английских женихов.

Однако Джемайма выкинула фортель, которого никто не ожидал от милой застенчивой девочки с кукольным личиком. Она сделала именно то, чего всю жизнь опасалась леди Алистер в отношении Уолтера – сбежала в Гретна Грин и вышла замуж за нищего офицерика без роду без племени. Естественно, вопреки воле родителей.

Леди Алистер дрожала при мысли о том, что бы произошло, если бы они успели официально объявить о помолвке Уолтера и Джемаймы. Ее неотразимый мальчик превратился бы в посмешище.

С тех пор она решила не торопиться и более внимательно присматриваться к претендентам на звание миссис Уолтер Алистер.

Номером вторым шла Розамунда Уайтчепел. Темноволосая и черноглазая как итальянка она, тем не менее, могла похвастаться отличной родословной и неплохим состоянием, которое ее дед и прадед сколотили на активной колониальной торговле.

Не самое почтенное занятие для аристократа, признавала леди Алистер, но в любом случае лучшее, чем сидеть на месте, сложа ручки, и наблюдать, как стремительно тает наследство предков.

Леди Алистер находилась в финальной стадии переговоров с Уайтчепелами, когда на горизонте появилась мисс Вайолет Сильверстоун. Она была шотландской кузиной Пэтти, лучшего друга Уолтера, и приехала покорять Лондон в возрасте девятнадцати лет.

Что и говорить, Вайолет была поразительной красавицей. Выразительные глаза редкого фиалкового цвета (отсюда и имя, Вайолет) смотрели прямо в душу, золотистые кудри с ботичеллиевой рыжинкой были нежны как шелк. Ее улыбка была обворожительна, а смех сравнивали с серебряными колокольчиками, звенящими на ветру.

Однако Вайолет была блестяща не только внешне. Она родилась, чтобы блистать в обществе, и лондонцы очень быстро оценили достоинства новоиспеченной светской львицы. Вайолет была достаточно умна, чтобы молчать, когда речь шла о вещах, в которых она не разбиралась, и поэтому ее называли «дьявольски проницательной» и «не по-женски образованной». Она умела слушать, умела ласково улыбнуться к месту или вовремя пошутить. Вайолет всегда была прекрасно одета и разбиралась в моде не хуже парижанки.

К тому же, вопреки распространенному мнению о нищете и скупости шотландцев, ее семья была баснословно богата, и при одной мысли о приданом Вайолет у слабонервных кружилась голова.

Леди Алистер к слабонервным не относилась. Она сразу поняла, что наконец нашла ту, которая достойна ее Уолтера. С родителями Розамунды, к сожалению, пришлось разорвать отношения, но по сравнению с Сильверстоунами Уайтчепелы были нищими выскочками. Сравнивать же красоту Розамунды и Вайолет было попросту глупо. Более того, Вайолет была младше Розамунды на целых полгода, а леди Алистер ни в коем случае не хотела, чтобы в Лондоне говорили, что она сосватала сыну старую деву.

Было у Вайолет Сильверстоун и еще одно преимущество, о котором мать Уолтера узнала уже после того, как начала новую охоту за перспективной невестой. О преимуществах вроде этого не болтают на каждом углу, и поэтому родители девушки свято хранили тайну.

Вайолет была по уши влюблена в Уолтера.

Она всего лишь пару раз видела его на приемах и в театре с неугомонным Пэтти, но ей этого хватило, чтобы оценить многочисленные достоинства молодого человека. Леди Алистер была на седьмом небе от счастья, обнаружив такую союзницу. Теперь можно было действовать спокойно, не опасаясь, что прекрасные глаза какого-нибудь военного разрушат ее планы, как это было с Джемаймой.

Главной проблемой теперь был Уолтер, которому настолько надоело мельтешение женских имен в речи матери, что он рвался нарушить обещание и продлить свое холостяцкое счастье на долгие годы.

К великому разочарованию и удивлению леди Алистер яркая красота Вайолет его ничуть не впечатлила. Когда она аккуратно поинтересовалась у сына, что он думает об «этой прелестной сестричке Патрика», Уолтер назвал ее «кривлякой и болтушкой».

Но леди Алистер была не из тех, кто сдается легко. Вайолет сделалась частой гостьей в доме Алистеров. На сторону заговорщиков был привлечен Пэтти, который симпатизировал сестренке и был не прочь породниться с лучшим другом.

– Тебе не помешает встряска, Уолли, – говорил он каждый раз, когда Уолтер отказывался от очередного приема в честь какого-нибудь скрипача или индийского йога.

Как и ожидалось, дело кончилось тем, что Уолтер махнул рукой и позволил матери считать, что он согласен жениться на Вайолет.

– Хоть на демоне из преисподней, только оставьте меня в покое, – заявил он изумленной матери.

Леди Алистер, однако, решила пропустить демона из преисподней мимо ушей и сосредоточиться на долгожданном «да».

Пока официальную помолвку решили не устраивать, дабы приурочить ее к двадцатилетию Вайолет, которое должно было состояться через два месяца. Уолтер наслаждался свободой и старался не думать о том, что произойдет через два месяца, когда прекрасная мисс Сильверстоун заграбастает его своими жадными ручонками.

– Вы, в конце концов, поженитесь через какие-нибудь полгода, – продолжал Пэтти. – Ты должен быть к ней повнимательнее.

– У меня будет для этого вся жизнь, – улыбнулся Уолтер. – Последние деньки я хочу прожить счастливо и в гармонии с собой.

Пэтти покачал головой.

– Ты меня удивляешь. Половина Лондона сходит по Вайолет с ума. А ты капризничаешь и выдумываешь предлоги, лишь бы с ней не встречаться.

– Я все понимаю, Пэтти, – вздохнул Уолтер. – Но ничего не могу с собой поделать. Такой уж уродился. Мне интереснее играть в бильярд, чем ухаживать за девушкой. Пусть даже за такой красивой, как твоя кузина.

– Вот и играй в бильярд при Вайолет. Она счастлива, ты счастлив. Что еще нужно для идеального брака?

– Обязательно воспользуюсь твоим советом. Когда придет время.

Уолтер помрачнел. Он знал, что Пэтти обеими руками «за» эту свадьбу, потому что был бы счастлив породниться с Уолтером. Но порой не мог отделаться от ощущения, что друг над ним подшучивает. В самом деле, смельчак Пэтти с его вечными влюбленностями не мог не потешаться над человеком, который испуганно шарахается от женщин, как дикое животное – от огня…

В театре был аншлаг, и, пробираясь к своим креслам во втором ряду партера, Пэтти и Уолтер несколько раз останавливались, чтобы поболтать со знакомыми. Уолтер перехватил несколько заинтересованных женских взглядов, и настроение его испортилось еще сильнее. Неужели он не сумел бы самостоятельно выбрать девушку себе по вкусу, раз мать так настаивает на женитьбе? Конечно, она превзошла сама себя, когда сосватала ему Вайолет… и никому не объяснишь, что от красоты мисс Сильверстоун веет холодом, а от ее самоуверенности хочется убежать на край света. В ту же Америку.

Занятый грустными мыслями, Уолтер почти не следил за действием на сцене. Только когда Пэтти толкал его в бок и шептал:

– Вот это она, посмотри, какая прелесть…

Уолтер поднимал глаза и послушно рассматривал стройную женскую фигурку, затянутую в платье начала викторианской эпохи.

– Хороша, – вздыхал Пэтти. – Колдунья, а не женщина. Ведьма.

.Уолтер искренне недоумевал, в чем именно хороша.

После спектакля Пэтти все-таки затащил сопротивляющегося Уолтера к «колдунье» и «ведьме». Блистательная Марго успела отделаться от всех поклонников и сидела на пуфике перед трюмо, обмахивая лицо кисточкой для пудры.

– Дорогая, ты была великолепна! – воскликнул Пэтти и бросился к актрисе.

Уолтер остался у порога, находя поведение Пэтти чересчур мелодраматичным.

– То-то я видела, как твой друг весь спектакль клевал носом, – раздался звонкий голос Марго.

Уолтер вздрогнул. Актриса в открытую разглядывала его, склонив на бок изящную головку. Уолтер был вынужден признать, что друг не зря называл Марго «обворожительной». В ней не было блестящей красоты Вайолет, но зато был бесспорный шарм, что ценится гораздо выше. У Марго была осанка королевы и улыбка соблазнительницы; глаза ее, необыкновенно темные для столь светлой кожи и рыжих волос, смотрели строго и задумчиво. Это создавало неотразимый контраст.

– Присаживайтесь, мой мрачный рыцарь, – мелодично рассмеялась Марго

Она хлопнула по соседнему пуфику и поманила Уолтера.

– Пэтти столько о вас рассказывал, что мне не терпится рассмотреть вас как следует.

Уолтер метнул хмурый взгляд в Пэтти, который с невинным видом развел руками, подошел к пуфику и сел, стараясь не задеть локтем косметические баночки на столе Марго.

– Ты не говорил мне, что он такой красавец, – без церемоний сказала Марго.

– Мне не очень нравится, что вы говорите обо мне в третьем лице, – холодно заметил Уолтер.

Марго засмеялась и захлопала в ладоши.

– О, так он еще и кусается. Замечательно. Пэтти, твой друг – настоящее сокровище.

Пэтти заметно нервничал. Неизвестно, на что он рассчитывал, приведя Уолтера в гримерку, но явно не на то, что Марго начнет с ним кокетничать.

– Я только хотел спросить, Марго, не согласишься ли ты поужинать сего… – начал он.

– Подожди.

Марго махнула рукой и наклонилась к Уолтеру.

– Ты должен сказать мне, почему у тебя такая кислая физиономия.

Уолтер покраснел. Марго сидела так близко, что он мог видеть следы белой пудры на ее лице и вдыхать тяжелый сладкий аромат ее духов. Она улыбалась, но скорее по привычке, чем по желанию, и Уолтер поймал себя на мысли о том, что она, как и он, лишь изображает веселье.

Еще мгновение назад он собирался сочинить остроумный лживый ответ. Сейчас ему больше не хотелось ничего выдумывать.

– Женюсь, – кратко сказал он.

У Марго вытянулось лицо. Пэтти хохотнул, чтобы разрядить обстановку:

– Да, на самой богатой и красивой девушке Лондона! Так что нет ни одной причины для хандры.

Марго словно не слышала его. Она жадно всматривалась в лицо Уолтера, будто искала какие-то неведомые, лишь ей понятные знаки.

– Дай мне, пожалуйста, свою левую ладонь, – вдруг попросила она.

– Марго, милая, ты в гадалки записалась? – рассмеялся Пэтти.

Уолтер чувствовал, что на самом деле его другу совсем не смешно. Что он ревнует, нервничает и не понимает, что происходит. Но вместо того, чтобы поставить зарвавшуюся Марго на место и уйти, Уолтер молча протянул ей руку. Ей нельзя было не повиноваться. Недаром Пэтти называл ее «колдуньей» и «ведьмой».

Пальцы Марго были теплыми и сухими. Она мягко дотрагивалась до ладони Уолтера, разглядывая черточки и переплетения линий. На несколько минут в гримерке воцарилась тишина.

Наконец Марго подняла голову, и Уолтер вздрогнул, встретившись с ней глазами. Марго смеялась. Ее черные глаза искрились весельем, а губы подрагивали от сдерживаемого хохота.

– Что? – буркнул Уолтер. – В чем дело?

– Не знаю, на ком ты собрался жениться, дорогой мой, но женишься ты точно не на ней.

– То есть я не женюсь? – обрадовался Уолтер.

– Женишься, женишься. Но не на той.

Пэтти понял, что пора вмешаться.

– Так, Марго, извини, нам пора.

Он хлопнул Уолтера по плечу.

– Уже?

– Да. Вставай, Уолли, нас ждет Вайолет. А твои предсказания, моя дорогая, никуда не годятся. Голову даю на отсечение, что через полгода Уолтер поведет в церковь мою кузину!

– На твоем месте я бы не стала так рисковать головой, – усмехнулась Марго. – Она тебе еще пригодится.

Пэтти побагровел.

– Да, нам действительно пора. – Уолтер встал. – Было приятно познакомиться… Марго.

– Мне тоже.

Молодые люди уже подошли к двери, когда их остановил задорный вопрос актрисы:

– Подожди, Пэтти, разве ты не хотел меня куда-нибудь пригласить?