Читать книгу Нагадай мне любовь - Алекс Вуд - Страница 4

Дон Диего Мендес был чрезвычайно рад видеть американского друга своего сына в Алаведре. Он энергично тряс руку Питера, приветствуя его в поместье. Диего приятно улыбался, и Стентон видел, что Иларио очень похож на своего отца.

– Я так рад, что Иларио удалось уговорить вас навестить нас в нашем скромном доме…

Сеньор Мендес явно прибеднялся. За свое поместье ему не пришлось бы краснеть и в присутствии самых богатых людей мира. Необыкновенная красота Алаведры произвела неизгладимое впечатление на Питера. Скромный во всем, что касалось его личных потребностей, он тем не менее не мог не оценить роскошь и удобства, которыми Диего Мендес окружил себя и свою семью.

– Здесь безумно красиво, – признавался он Иларио, когда тот водил его по Алаведре.

Комната, которую гостеприимные хозяева отвели гостю, выходила окнами на лес. Питер мог быть уверен, что здесь ему удастся как следует отдохнуть. Даже шум предстоящих празднеств не донесется до него.

– Меня удивляет, как мы могли потратить столько времени в Мадриде, – честно сказал он Иларио, когда они сидели на террасе с послеобеденным коньяком. – Если бы у меня был такой дом, я бы никогда не покидал его.

– Ты забываешь, что это не мой дом, а моего отца, – справедливо возразил Иларио, сделав большой глоток. – И потом, сидеть все время в четырех стенах скучно. Жизнь так интригующе прекрасна…

Иларио взболтал коньяк.

– Но надо признать, что мой отец понимает толк в комфорте, – проговорил он с улыбкой. – И в развлечениях тоже. Праздники в Алаведре это нечто незабываемое. А уж этот… Ты не пожалеешь, что поехал со мной.

– Будет много гостей?

– Много? – фыркнул Иларио. – Не то слово. Любое другое поместье развалилось бы на куски из-за такого количества народа. Но только не Алаведра. При небольшом усилии здесь даже можно будет найти укромный уголок… Ты меня понимаешь?

Питер кивнул. Иларио по-прежнему не оставлял надежды сосватать другу какую-нибудь красотку. Но Стентону было тяжело настроиться на легкомысленный лад. Авансы, которые ему раздавали в Мадриде страстные испанские знакомые Иларио, не волновали его душу. А Питер был уверен, что иначе не стоит завязывать никаких отношений.

Иларио втихомолку посмеивался над стойким другом, но порой задавал себе вопрос, а не является ли его поведение изысканным способом привлечения внимания? Ведь на самом деле холодность Питера только подстегивала женщин, и Иларио видел, что многие из них интересовались им только потому что, он не интересовался ими.

Надо будет мне попробовать, размышлял Иларио. Иначе главным героем на празднике будет Питер, а не я…

Наконец наступил долгожданный день. Питер ожидал, что в поместье поднимется невероятная суматоха. Но к его великому удивлению все приготовления совершались бесшумно и незаметно. Невидимая рука Диего Мендеса управляла всем. Механизм приема гостей в Алаведре был отлажен до такой степени, что со стороны казалось, что в поместье ничего не происходит.

Донья Лусия, жена Диего и мать Иларио, высокая статная испанка с начинающими седеть волосами, степенно расхаживала по поместью, но ничто не ускользало от ее взгляда, кажущегося ленивым и равнодушным.

Этот праздник в Алаведре должен стать особенным. Когда донья Лусия вспоминала о том, что послужило тому причиной, она с трудом удерживала горестный вздох. Как будто она мало страдала! Небеса вновь и вновь испытывают ее терпение. Ничего, она стойко примет все и останется собой – доньей Лусией Мендес из Алаведры.

Донья Лусия прошла в свой будуар и присела к зеркалу. Темные круги под еще красивыми и выразительными глазами говорили о бессонной ночи. Женщина взяла щетку и принялась расчесывать густые волосы. Через несколько часов начнут приезжать первые гости, и ей как хозяйке дома надо будет встречать каждого. Хорошо хоть это не традиционный званный ужин, когда она должна стоять у дверей и приветствовать гостей. Обстановка этого праздника всегда была более неформальной, и это радовало донью Лусию.

– Сеньора, доложили о приезде дона Эдуардо, – сообщила ей маленькая горничная, которая несмотря на свой скромный вид, была весьма бойкой молодой особой.

– Иду.

Донья Лусия встала. Раз только что позвонил привратник, следовательно, минут через двадцать можно ожидать первого гостя. Для Лусии Мендес праздник официально начался.

Питер удивился тому, что Иларио не принимает участия в торжественной церемонии приема гостей.

– А зачем? – равнодушно пожал плечами Иларио. – Я всех увижу вечером на балу. К чему создавать себе лишние сложности?

– Разве твой отец не настаивает на том, чтобы ты был сейчас вместе с ними?

– Нет, – рассмеялся Иларио. – По правде говоря, мой отец уже давно не на чем не настаивает. Он формальный глава семьи, я – фактический. И только я решаю, где и что я буду делать. К тому же…

Иларио понизил голос и наклонился к Питеру.

– Моя драгоценнейшая мамочка горит желанием сосватать меня с кем-нибудь, поэтому мне лучше держаться от нее подальше на этом празднике. Иначе она перезнакомит меня со всеми незамужними девушками.

– А разве не этого ты добиваешься? – насмешливо спросил Питер.

– К сожалению, ее и мои понятия о женской красоте не совпадают, – вздохнул Иларио. – А то я бы обязательно воспользовался ее помощью.

Таким образом, и Питер, и Иларио весь день провели вдали от прибывающих гостей. Вечером должен был состояться бал, открывающий череду многодневных развлечений, и там-то Иларио и намеревался представить всем своего американского друга.

Вечером они спустились на первый этаж в бальный зал. Питер, всегда избегавший многолюдных светских сборищ, был поначалу ослеплен пышными туалетами женщин и блеском их драгоценностей. Иларио же чувствовал себя как рыба в воде. Он непринужденно заговаривал с гостями, целовал женские руки, рассыпался в комплиментах и дружески трепал по плечу старых знакомых. Питер ощущал неловкость. Ему казалось, что все взгляды устремлены на него, и что все эти блестящие женщины с усмешками разглядывают его смокинг. Питер не привык носить такую одежду и не сомневался, что окружающие замечают это и посмеиваются над ним.

Однако он ошибался. Повышенное внимание дам объяснялось отнюдь не насмешками над его внешним видом. Скорее, наоборот. Привлекательный американец был замечен и одобрен. Не одна гостья заинтересованно спрашивала себя, а кто такой этот высокий красивый мужчина со светлыми волосами, которого она никогда не встречала у Мендесов.

Иларио искренне отвечал на все вопросы, касающиеся Питера Стентона, и полученная информация лишь подстегивала интерес гостей. Богатый влиятельный холостой американец? И к тому же красивый и застенчивый? Испытавший разочарование в любви? Многие тут же почувствовали желание проверить, насколько далеко это разочарование пустило корни в сердце Питера.

– Ты пользуешься успехом, – вскользь заметил Иларио. – Все местные красавицы хотят познакомиться с тобой.

Питер пожал плечами. Он немного освоился, неловкость постепенно покидала его. Он отметил, что на балу в Алаведре присутствуют действительно прекрасные женщины. Но его внимание больше привлекала группа серьезных мужчин, окруживших Диего Мендеса. Наверняка там ведутся разговоры поинтереснее, чем женская болтовня о мужчинах и чувствах. Питер напомнил Иларио о его обещании познакомить его с элитой бизнеса Испании.

– И охота тебе думать сейчас о делах, – презрительно скривился Иларио. – Я все понимаю, но на балу надо флиртовать, а не думать.

– Я не особенно расположен к флирту сейчас, – проговорил Питер.

– А когда ты к нему расположен? – хохотнул Иларио. Он уже успел воздать должное прекрасным винам Алаведры и был настроен на легкомысленный лад.

Питер нахмурился. Он чувствовал, что громкий голос Иларио и его развязная манера привлекли внимание нескольких дам, стоявших неподалеку. Ему совсем не хотелось оказаться втянутым в бессмысленную светскую беседу, и он, взяв Иларио под локоть, буквально потащил его за собой на большой балкон. К счастью, там никого не было, и Питер мог говорить в полный голос, не опасаясь быть услышанным.

– Я буду очень благодарен тебе, Иларио, если ты позволишь мне проводить время по своему усмотрению. Глупо упускать возможность познакомиться с приятелями твоего отца…

– Приятелями моего отца? – усмехнулся Иларио. – В этом мире у него нет приятелей. Все они готовы вцепиться ему в глотку, как только увидят для этого подходящий момент. Волчья стая они, а не приятели.

– Тем не менее, они ведут дела вместе, – проговорил Питер, несколько ошарашенный словами Иларио. Раньше он не замечал в друге подобной горечи.

– Да, – согласился испанец. – но при первой же возможности они столкнут его в пропасть. Если бы не я…

Иларио запнулся. Он был не до такой степени пьян, чтобы не сознавать, что он говорит. Никогда раньше он не посвящал Стентона в проблемы своей семьи. Может быть, как раз сейчас наступил подходящий момент?

– Бизнес есть бизнес. Подразумевается, что каждый участник игры руководствуется своей выгодой, – осторожно сказал Питер.

Он не собирался выпытывать у Иларио, что тот имеет в виду. Сам расскажет, если сочтет нужным.

– Но без доверия и надежности ничто не может существовать. Нельзя все время подозревать людей, которые работают бок о бок с тобой…

Иларио горько рассмеялся.

– Тебе повезло, Питер. Тебе пока не довелось испытать худшего разочарования – знать, что тебя предают те, кого ты считал лучшими друзьями. Все эти люди, которых ты только что видел рядом с моим отцом, когда-то были его приятелями и партнерами, а потом злейшими врагами. Теперь они снова толпятся вокруг него, потому что кризис миновал, но я уверен, что он не забыл то время, когда они стремились утопить его. И они тоже о нем помнят.

Питер слушал, не перебивая.

– Несколько лет назад состояние отца оказалось под угрозой, – продолжал Иларио. – Не буду говорить о причинах, слишком противно вспоминать. Скажу только, что он стал жертвой позорного шантажа и был вынужден выплачивать крупные суммы денег. Один из его партнеров узнал об этом и вместо того, чтобы помочь отцу, попытался вытеснить его из их совместной компании. Другие поддержали его, и отец остался в одиночестве. Это было страшное время… Но мы все выдержали. Диего Мендес лишь пошатнулся, но не рухнул, и теперь он снова богат и влиятелен. И все эти люди сидят у его ног и с жадностью ожидают его подачки.

– Всякое бывает в жизни, – тихо заметил Питер. – Иногда приходится поступать не совсем честно.

– Я уверен, что ты никогда бы так не сделал! – с горячностью воскликнул Иларио. – Ты бы не отвернулся от друга в беде!

– Спасибо, – улыбнулся Питер. – Но это еще не значит, что я откажусь от выгодного партнерства с людьми, о которых ты говорил только что.

– Ах, да, я и забыл, – скривился Иларио, – что вы, американцы, ставите бизнес превыше любых сантиментов. Только деньги имеют для вас значение.

– Ты ошибаешься, – возразил Питер. – Если мы в первую очередь руководствуемся не чувствами, а разумом, это не значит, что мы готовы простить подлость и предательство ради выгоды. В любом случае надо думать о будущем, о том, что целесообразно…

– Ох, Педро, как же ты меня удивляешь! – захохотал Иларио. – Я надеялся расшевелить тебя нашей испанской жизнью, а ты еще больше ушел в свою скорлупу. Неужели ты никогда не думаешь об удовольствии, а только о целесообразности? Я бы умер от скуки!

Питер прикусил язык. Реакция импульсивного испанца была вполне понятна. Ему больше не следует философствовать в присутствии Иларио. Предки Мендеса тратили баснословные состояния на произведения искусства и красивых женщин, проводили время в кутежах и празднествах, а предки Питера трудились, не щадя себя, читали Библию и откладывали деньги для потомства. Им было тяжело понять друг друга.