Читать книгу Как научиться писать стихи - Алексан Аракелян - Страница 7

Великий русский критик В.Г. Белинский так охарактеризовал аристократа: «Это наивысшая простота и наивысшая сложность». В простоте мы достигли амебных вершин, в сложности же отличаемся, владея теми или иными атрибутами богатства. Но это «худшая сложность», потому что на самом деле является простотой инстинкта, стремлением отличаться не человеческими качествами, особенностями, достижениями, а безотчетным инстинктом одного перед другим, каким бы ни был другой.

Это инстинкт уничтожения, не имеющий ничего общего с понятием «человек», который способен может мыслить и чувствовать. Эта книга о том, что простота опасна, если не имеет сложности.

Суть мужчины – создавать краски и картины, суть настоящей женщины – понимать их. В этом случае мужчина получает женщину, а женщина – мужчину, так происходит их естественное слияние в одно целое. Простота губительна, потому что в ней нет граней, и поэтому все как бы одинаковы, то есть замена одного на другого не имеет значения.

Так порой мужчины не могут встретить женщину, а женщина мужчину. Наступает разочарование, потому что, кроме внешних красок, или сигнала, после встречи он не получает от нее ничего, что могло бы удержать его. И он уходит дальше, в поиски, похожие на топтание на месте, потому что женщины столь же просты.

Это блуждание в вечном круге самообмана в поисках чувств, или неизвестность, которая определяется для большинства такими же непонятыми фразами типа «я люблю тебя, я очень люблю тебя» или «нежность твоя, по которой я скучаю», или чем-то в этом роде.

Что такое любовь, и сколько она в понимании одного человека может возбудить символов, а те в свою очередь – знаков и событий?! Были у всех и знаки, и события, и наполненность сердца, но как вы могли бы их «преподнести» женщине?

В этом столетиями совершенствовались японцы и китайцы, – их аристократия. Они довели до совершенства символы и обращения, когда каждое движение чувств могло складываться в изящную и законченную картину. Я не помню названия одного из японских фильмов, но суть сюжета была в следующем: муж расстается с женой, и перед нами раскрывается эпизод последней попытки примирения. Женщина говорит «нет», из глаз ее готова выкатиться слеза, а муж срывает с дерева листочек и ловит в него женскую слезу.

Европейская культура была другой по выражению страстей и по своей «крови», во многом смешанной. Она вобрала в себя все виды искусства, но могла только совершенствоваться и делать их своими.

За эти несколько тысяч лет цивилизации осталось не так много произведений, которые отражают как чувства, так и их оттенки. Мужчина должен их знать, и женщина должна их знать, чтобы уметь слушать. И в связи с тем, что все это было создано людьми, а мы по ступеням поднимались вверх от одного вида искусства к другому, то перед нами лежит палитра художественных красок, лучше и шире которой уже не создать.

Кроме того, у нас есть такие возможности пользования красками, что каждый сможет творить и познавать вершину мастерства или любви, страсти, дружбы и понимания Прекрасного. Если такое произойдет, то наступит время, когда Мужчина будет искать Женщину, и наоборот.

Лучшие художники, поэты и писатели начинали создание новой эпохи, потому что внутри них накапливалось недовольство. Так начинались «эпохи возрождений», но творцы знали, чем они недовольны. Классическое понимание искусства перепевало то, что было когда-то уже создано, но они не могли говорить теми же средствами, которые чувствовали предыдущие художники, они шли дальше – на поиски новых оттенков красок. Я приводил в пример творчество Микеланджело и Родена, а также Пикассо и Дали, которые в совершенстве знали классическое искусство, но для того чтобы выразить время и себя, им надо было рвать старую материю и создавать свою.

Литература более консервативна, а поэзия еще более консервативна со своими требованиями рифмы, ритма, мелодичности выражения. С другой стороны вся система импрессионизма и всех ветвей искусства, которые вышли из него, опиралась на одно: эмоциональное восприятие мира, потому что человечество уже имело высочайшие образцы искусства, а сделать большего оно было не в состоянии.

Наиболее успешным и, пожалуй, единственным писателем этого сложного рисунка, с помощью символов, действующих на подсознание, был Э. Хэмингуэй, который при этом точно понимал значение знаков и ритма. Действие на подсознание в свою очередь означало готовность сознания или памяти иметь тот арсенал красок, которые когда-то были понятны ему и приняты им, чтобы в дальнейшем, воздействуя словом или символом, человек видел картину. После Э. Хэмингуэя так уже не мог писать никто.