Читать книгу От Нигера до Нила. Дневник экспедиции 1904—1907 гг. Впервые на русском языке. Том 2 - Александр Бойд, Бойд Александер, Александер Бойд - Страница 6

С большой радостью я снова взглянул на открытую воду. Мало того, что Фортуна привела мне волов, но также было удовлетворение от того, что я быстро воспользовался ее помощью и сделал хороший бизнес, потому что через двадцать четыре часа весь наш багаж был в новой точке отправления с лодками, оставленными всего в двенадцати милях позади. Но, возможно, наиболее сладким было сознание того, что я отомстил своему старому врагу, «ловану». Нам не потребовалось много времени, чтобы снять с волов их грузы. Погонщики были довольны оплатой в тканях, и после обмены рукопожатиями вернулись в Каддай, чтобы добыть свой поташ. Вскоре после этого будума из Баги пришли в мою палатку с рыбой, но, несмотря на мои заверения в добром к ним отношении, они исчезли на следующий день со всеми своими сетями и каноэ.

Это было 1 мая, и я надеялся, что еще через три недели я буду готов предпринять свою четвертую попытку достигнуть по озеру устья реки Шари. В этом деле был элемент отчаяния, поскольку я знал, что неудача означает отказ от лодок. Но, Фортуна снова пришла мне на помощь, приведя пятерых моих бывших носильщиков, которые ранее добрались сюда от Кукавы, услышав, что я испытываю трудности, и пришли помочь своему старому хозяину. Мне действительно повезло, и теперь, когда в общей сложности у меня было десять носильщиков, понадобится не более двенадцати дней, чтобы лодки были перенесены в Кова-Багу.

Ситуация теперь сложилась более благоприятным образом, чем в течение последнего времени. Весь день жаркое озеро висело дрожащим миражом, который размывал горизонт. Но к вечеру второго дня атмосфера прояснилась. В то время, как Хосе и «бои» были в отъезде, я посвятил свое время изучению соседней территории и сбору экземпляров птиц. Между Каддаем и Багой вся береговая линия закрыта крупными кустами, высотой от 12 до 20 футов, чередующимися с высокими тростниками.

Бага находится на мысе под названием Сеюрум (см. карту в предыдущей главе), который Барт в 1858 году описывал, как остров. Действительно, во время наводнения вода поднимается и очень скоро изолирует мыс, превращая его в остров. Озеро здесь известно туземцам, как «Хи-бул», то есть «белая вода», потому что вода очень прозрачна, пригодна для питья и вообще лишена поташа.

В своих странствиях я часто встречался с рабами, принадлежащими «ловану» Ковы, занимавшимися сбором листа ползучего растения, из которого делают голубой краситель. Эти люди были, главным образом, из племени багирми и были захвачены «лованом» после поражения Фадереллы в Борну. Они с интересом наблюдали за нашими приготовлениями, а однажды пришли и сказали Хосе, что хотели бы убежать от своего рабовладельца и испытать удачу со мной, как только я буду готов пересечь озеро. Поэтому каждый день они появлялись в моем лагере, чтобы посмотреть, как идут мои приготовления, а затем довольные, что я еще не уплыл в тот день, крадучись уходили, чтобы возобновить сбор листьев.

К 5 мая все части одной лодки благополучно прибыли в лагерь, и через день Хосе собрал их. С одной из лодок на озере все стало выглядеть более обнадеживающим для движения вперед. Следующие два дня были потрачены на разведочные рейсы через залив, что подтвердило мои опасения столкнуться с поясом тростника, полностью закрывшим проход в озеро. Сама Кова-Бага была не более чем большой бухтой с глубиной 4 фута и окруженной тростниковыми поясами высотой от 10 до 20 футов. Дни проходили быстро, и 15-го мая все было готово для старта.

Я не могу закончить рассказ о наших усилиях, чтобы доставить лодки из Каддая в Кова-Багу, не отдав дань уважения Хосе и его маленькой группе людей хауса. Восемь старательных людей работали преодолевая огромные трудности. Работа заняла шесть недель, хотя расстояние было всего двадцать семь миль!

После того, как «бои» насладились кратким отдыхом, мы отправились в наш последний рейс по озеру. Все были в приподнятом настроении, и «бои» кричали и смеялись, работая своими шестами. В качестве зрителей у нас были сборщики красителей из племени багирми, которые, решившись пойти со мной, собрались вокруг лодок со своими пакетами, содержащими все необходимое для долгого путешествия. Только один из них был на озере раньше, и никто не имел понятия о работе шестом. Их разочарование было большим, когда из восьми человек я выбрал только двоих. Это были люди с великолепными мышцами, и один из них, по имени Букар, привязался ко мне и сопровождал вплоть до Хартума.

Не понадобилось много времени, чтобы пересечь бухту, а затем мы сразу начали атаку на тростники и водяные кусты, а к вечеру проложили путь почти на две мили в северо-восточном направлении. Это, в конечном итоге, привело нас в ряд крупных заливов, а глубина воды была 3 фута над бледно-серой грязью. В следующие два дня мы преодолели еще шесть миль. Это было труднее, потому что заросли здесь были намного гуще. Но эти усилия были ничем по сравнению с тем, что мы пережили, перетаскивая лодки по грязи, потому что среди камышей всегда было достаточно воды, чтобы позволить лодкам плыть, в отличие от вязкой грязи. Во время этих операций мы были вынуждены проводить ночи в лодках. О сне не могло быть и речи, потому что нас атаковали полчища москитов, и многие из туземцев предпочитали прятаться от кровососов всю ночь сидя по шею в воде. Следовательно, мы были обязаны урывать время на сон в дневное время, и поэтому каждый второй день устраивали выходной, свободный от рубки тростника.

Но, несмотря на атаки насекомыхо, я никогда не болел лихорадкой на озере. Нет сомнения, что регион озера – страна белого человека. Дожди никогда не бывают проливными, а пустынный характер почвы вызывает быстрое испарение. Во время сухого сезона с середины октября до конца апреля в воздухе царит восхитительная свежесть, а ночи приятно прохладны, и термометр регистрирует до 43° F в ранние часы утра. Самый жаркий месяц – май, но даже тогда я не считал жару невыносимой, хотя были дни, когда я зарегистрировал 120° F на самом озере. Единственная болезнь, от которой я страдал, была бессонница, потому что я редко мог уснуть, когда знал, что для сна выделено всего несколько часов. Но бессонница переживается более или менее всеми белыми мужчинами после того, как они прожили год в Африке.

Мы прорубаемся через тростники

Прорубая проход в тростниках, мы столкнулись с гигантской черепахой, весом около 100 фунтов. Некоторое время мы держали ее в одной из лодок, и будуума, которые были свидетелями этого говорили, что они никогда раньше не видели таких черепах. Но туземцы с Шари сказали мне, что их можно найти в этой реке.

За тростниковыми поясами мы нашли открытую воду со средней глубиной 5 футов. Пейзаж этой части озера был совершенно иным, чем пейзаж бассейна у реки Йо. Вместо небольших плоских островов здесь были большие островные участки по обе стороны от нашего курса. Канал иногда составлял не более 100 ярдов шириной, в других местах он образовывал большие бухты шириной в две мили, окаймленные темно-зелеными зарослями высотой от 10 до 30 футов. Выйдя из тростника на открытую воду, мы наткнулись на большой рыболовный флот будума из сорока каноэ. Был вечер, и все были заняты подготовкой к постановке своих сетей. До этого времени будума всегда убегали, но теперь к нашему удивлению их начальник (или качелла) приветствовал нас и предложил показать дорогу к другому берегу. Он был человеком среднего возраста, высоким и худощавым, но его лицо было добрым. Он был важным начальником, имеющим значение, и имел большую свиту. Перед тем, как наши лодки разошлись, вода вокруг была вспенена оживленными мужчинами и маленькими мальчиками, бредущими по дну и плывущими наперегонки, чтобы добраться до нас, многие несли нам рыбу. Все желали пожать мне руку, как будто они были заинтересованы в моей дружбе. Они также не успокоились, пока все по очереди, вплоть до самого маленького мальчика, не потрясли мою руку. Впоследствии они вернулись к своей рыбалке, и вскоре многие каноэ были видны, как привидения в сгущающихся сумерках. Было удивительно видеть маленьких мальчиков, не старше десяти лет, управляющих каноэ с мастерством опытных шестовиков.

Вожди (качеллы) племени будума владеют большим количеством рабов, которых они покупают у тубу, как я уже писал в предыдущей главе. Рабы выполняют почти всю тяжелую работу по рыболовству и управлению лодками. Их хозяева жестоки по отношению к рабам, держат их голодными и избивают. Обычай людей будума состоит в том, чтобы построить станцию на каком-либо острове рядом с промысловыми участками, где они остаются до тех пор, пока они не поймают и не высушат достаточно рыбы. Сети используются по большей части, но большие рыбы добываются копьями. Примерно неделя тратится на сушку рыбы и заполнение ей каноэ. Затем, для безопасности, они объединяются с другими каноэ, и все направляются к одному из поселков на берегу озера, где они торгуют с людьми из соседних селений.

Качелла племени будума

Утром качелла с несколькими из своих старейшин подошел к лодкам и сказал, что он отвезет меня на свой остров, называемый Карра-рагга. При волшебном звучании этого имени все напряжение последних трех месяцев исчезло, и я, казалось, наконец увижу то, что так долго отрицалось многими – город народа будума. Новость вызвала радость «боев», которые смеялись и усиленно толкали лодки шестами, несмотря на чрезмерную перегруженность лодок людьми, которых они теперь везли. Через некоторое время качелла стал более общительным и назвал мне имена всех островов, которые я набросал ранее на своей карте.

Вечером мы прибыли в Карра-раггу. Это большой остров, длиной около четырех миль и шириной более двух. Вокруг его берегов поднимались темные заросли высокого кустарника, за которым был виден скот, блуждающий по отдельным пятнам травы, чередующимся с зарослями мимозы. Яркая зелень была освежающим зрелищем после песчаных равнин Борну. Мы расположили наш лагерь недалеко от места высадки, пообещав качелле, что посетим его на следующий день в его селении, которое находилось на другой стороне острова. Тем временем, некоторые из женщин пришли к нам с большими калебасами молока и жидкого масла, а молодой бычок, подарок качеллы, был убит, чтобы накормить «боев». На следующий день меня с эскортом проводили в деревню, и все женщины по дороге останавливались, чтобы поглазеть на меня.

Будума говорят на языке канури. Мужчины высокие, часто ростом более 6 футов, с высокими лбами и тупыми носами. Они носят свободную одежду в виде темно-синей тоги из обычной для Борну ткани, которую они получают в Кова-Баге в обмен на рыбу и поташ. Будума разделены на множество отдельных сообществ.

Жена качеллы племени будума

Основными группами будума, обитающими на островах в устье Шари, являются буджия, мадоджия, марбуллуа, медиа и кури. Каждая из них управляется своим качеллой, а все они находятся под «королем», которого называют карамми. Женщины маленькие и выглядят, как женщины канембу, которых они напоминают также в том, как причесывают свои волосы с густо смазанными маслом косами, свисающими повсюду вокруг головы и поднятым гребнем в центре. Они украшают скрученные кудри раковинами и серебряными кольцами, а также ожерельями из белых бусин. Несомненно, люди будума и канембу пришли из Канема, и сходство их типов связано с общим происхождением и еще больше укрепляется в результате межплеменных браков. Племенные знаки будума – это два небольших перпендикулярных разреза по обеим сторонам носа, еще два на каждом виске, а один – по центру лба. Их хижины построены из тростника и имеют коническую форму вплоть до земли. Рядом с каждым жильем находится низкая, круглая постройка, покрытая циновкой, непроницаемой для москитов. Здесь будума прячутся от москитов ночью.

Качелла вскоре стал откровенным и высказал мне свои проблемы. Он сообщил, что я первый белый человек, который когда-либо приходил на его остров. Вокруг деревни он показал мне большие открытые пространства, которые были сильно вытоптаны скотом, которого больше здесь не было, а затем рассказал мне, как туземные солдаты из окрестных гарнизонов (он не понял, из британских или французских) однажды приплыли в каноэ, увели стада и убили несколько людей. Чтобы подтвердить свой рассказ, он отвел меня в хижину, где лежал человек с разбитой пулей левой ногой, которая гноилась. Чтобы защитить себя от таких нападений в будущем, он попросил меня дать ему флаг. Но я чувствовал, что не смогу удовлетворить его просьбу, потому что я не был осведомлен о том, на территории какого протектората расположен этот остров и где проходит граница между нашими и французскими владениями.

Женщина народа будума

Через два дня мы покинули Карра-раггу, сопровождаемые качеллой, чтобы достичь восточного берега. Мы проплыли мимо многих обитаемых островов с заметными возвышенностями и обильно поросших кустарниками.

Наконец, пройдя расстояние в десять миль, мы достигли побережья Канема в месте под названием Вуннда. Берег в этом месте очень сильно размыт, а сама Вуннда во время подъема воды должна быть отрезана от материка, потому что за ней видны болотные протоки. Здесь я увидел большое количество поташа, который проделал пятидневный путь из внутренних районов Канема. Поташ производится в плоских конусообразных блоках весом 30 фунтов каждый, восемь блоков продаются в Борну за 4 шиллинга. Канем представлял собой самую пустынную страну, состоящую из песчаных дюн, иногда покрытых чахлыми мимозами, ветви которых были отбелены песком и ветром. 19 мая качелла и его люди попрощались с нами, и мы отправились на юг в Буи, небольшую французскую станцию, в которой находились два офицера, сержант и рота сенегальцев. Здесь я получил известие о Гослинге, который все еще был в Форт-Лами, где его охватило чувство беспокойства из-за того, что я где-то пропал. Он опасался, что я заблудился или был убит будумами. В Буи французы продемонстрировали мне практику исследования озера на нескольких туземных байдарках, которые были оснащены травяными навесами для белых людей. Из Буи, обойдя побережье Канема на расстояние в двадцать пять миль, мы повернули на юго-запад. Наш курс теперь осложнялся обширными поясами тростника, водных кустарников и островов, которые часто делали фарватер извилистым и узким. В этих каналах мы находили глубины от 9 до 12 футов. Вокруг юго-восточной части озера страна становится болотистой, здесь когда-то было устье реки Бахр-эль-Газаль, которая была поглощена дрейфующими песками, выдутыми на запад из Судана. Мы теперь плыли по каналу через тростники, которые когда-то были прорублены туземцами кури-будума (одна из групп племени будума) для французов, которые используют канал в качестве средства сообщения водой между устьем Шари и их станцией в Буи.

Хижины будума в Карра-рагге

Каноэ, перевозящее поташ

Канал, прорубленный в зарослях туземцами кури

Примерно за пятнадцать миль до устья Шари на юге озера, мы миновали большие пояса мрачных зарослей и вышли на великолепную открытую воду, и здесьЧад впервые принял величавый вид, ожидаемый от любого большого африканского озера.

Прежде чем покинуть Чад, я попытаюсь дать общее представление об озере, основанное на наблюдениях, которые я смог сделать. Что касается размера, я определил его значительно меньшим, чем раньше предполагалось; например, северная часть, которая раньше была отмечена на картах на протяжении шестидесяти миль от устья реки Йо, мне показалась не больше тридцати, и мое путешествие по южному бассейну к устью Шари составило сорок пять миль вместо предполагаемых девяноста. Существует идея о том, что озеро высыхает (это подтверждено съемками из космоса в наше время, см. иллюстрацию) из-за потери воды, вызванной исчезновением реки Бахр-эль-Газаль, но я считаю, что размеры не очень сильно меняются, а предполагаемая ранее большая площадь во многом является результатом неточных обследований и частично тем фактом, что деревни на стороне Борну находятся в нескольких милях от озера, что создает впечатление, что они ранее были на побережье.

«Лован» Ковы, которая находится в пяти милях от озера, сказал, что двадцать лет назад из-за сильного западного ветра в течение нескольких дней вода поднялась до этого селения, а еще семь лет назад она прошла даже дальше, покрыв равнину до места под названием Монгонью. Пока наводнения продолжались, будума поднялись сюда на своих лодках и основали рыбный рынок недалеко от Ковы. Этими наводнениями и объясняется строительство туземных деревень вдали от побережья озера.

Сейчас на восточном берегу, который выше западного, и ему не угрожают наводнения из-за длительных сильных ветров, деревни располагаются рядом с озером.

Однако, тот факт, что проход, используемый французами в 1902 году вдоль восточного побережья до Н'гигни на севере, стал непроходим два года спустя, когда я был там, может быть воспринят, как свидетельство того, что озеро все-таки высыхает.

Другой факт, который, создает впечатление, что озеро уменьшается, состоит в том, что цепи островов, которые когда-то были отдельными, теперь более или менее соединены болотом. Фактически, мои наблюдения показывают, что озеро представляет собой практически два озера, разделенных пятнадцатью милями болот и водяных кустарников, которые я пытался прорезать. Таким образом, образованы отдельные бассейны двух рек (Йо – на западе и Шари – на юге). Более того, качелла сказал мне, что между этими двумя частями нет связи, а я обнаружил, что люди с разных берегов не контактируют и мало знают друг о друге.

Это подтверждается выраженной разницей пейзажей и в характере людей. На севере берега плоские и голые, а глубина воды не превышает 4 фута. Поверхность озера изобилует бесчисленными небольшими необитаемыми островами, которые в большинстве тоже песчаные. Люди не многочисленны и бедны, заняты более или менее разбойничьим промыслом.

Но на юге, или в бассейне реки Шари, все более процветает. Глубина воды составляет от 5 до 9 футов, а острова, которые имеют сравнительно высокие берега и четкие очертания, являются плодородными и густонаселенными. Повсюду пышная растительность, и его темно-зеленая листва придает очень мрачный характер пейзажам. Это настоящий дом будума, которые являются процветающим народом, добывающим средства для существования ловлей рыбы и поташем, и которые имеют рабов и стада крупного рогатого скота.