Читать книгу Эра Водолея - Александр Адамович Славинский - Страница 7

16 марта

Когда я назвал имя следующей девушки, лицо Патриции вытянулось от удивления. Но Пепе быстро взяла себя в руки. Чёткими движениями подруга художницы оправила жилет и юбку и, повесив жакет на сумочку, бодро зашагала к двери.

– Что обо мне наговорила Альберта? – спросила Патриция, когда мы вышли из арестантской. Я заметил, что рядом с Пепе чувствовал себя под напряжением, словно у высоковольтного кабеля.

– Ничего, что могло бы подмочить вашу репутацию, – отшутился я.

– А где сейчас Альберта? – поинтересовалась девушка. И в её голосе звучала искренняя забота о подруге.

– Вынужден сообщить – Таскани в медпункте.

Патриция сжала кисти рук, и те побелели.

– Альберта разволновалась, и потеряла сознание, – продолжил я. – И сейчас находится под присмотром врача.

– Куда вы меня ведёте? – напряжённо спросила Пепе. И я едва сдержал улыбку. У каждой девушки возникал один и тот же вопрос, словно они действительно видели в моём лице не полицейского, а маньяка. Интересно, сколько же, по мнению красавиц, я должен иметь сексуальной энергии, чтобы вот так вызывать одну за другой, и по очереди заниматься с ними разными фокусами? Хм. Вообще-то, подобное мнение со стороны женского пола настоящий комплимент. Значит, они видели во мне сильного мужчину. И я ощутил себя Казановой.

– Вы должны показать, где вас арестовали, – ответил я на вопрос девушки.

– А разве Альберта не говорила? – удивилась Пепе.

«Хм. Вообще-то, нет».

– У меня есть свидетельства задержавших вас солдат и показания Таскани. Но, чтобы составить полную картину, я должен сравнить информацию.

– Значит, тут произошло нечто посерьёзнее, чем нарушение девушками правил музея?

«Ну вот, ещё одна ясновидящая. Сегодня я в окружении невинных всезнающих ангелочков».

– Скажите, Патриция, а разве не подозрительно выглядит: шесть девушек, независимо друг от друга, решили отстать от экскурсионных групп. Причём, в одном и том же корпусе. И что мне думать? Я не верю в чудеса и совпадения. Возникает закономерная мысль: а не террористы ли вы, по частям пронёсшие в музей бомбу? Ну, что? Звучит убедительно?

– Конечно, если смотреть с такой стороны… – задумчиво протянула девушка, поправляя очки. – Выглядит подозрительно. В самом деле, в одно и то же время…

– В Атлантиде много зданий, но вы собрались в шестом корпусе, хотя и в разных комнатах, – продолжал я раскручивать мысль. – Такое ощущение, что вам назначили место встречи. Расскажите, почему вы решили прилететь сюда? Что вас подвигло? Одно ли любопытство? Зачем девушке – агенту по продаже недвижимости – музей, куда стоимость билета составляет пол миллиона рублей? Наверное, ваш полугодовой заработок. Да ещё нужно лететь по космосу, подвергая себя риску и перегрузкам. Неужели вами двигала романтика?

– Нет, – Патриция задумчиво теребила ручку сумочки. – Хотя, согласитесь, космический перелёт – необычное приключение. А я люблю познавать новое.

– И какова настоящая причина?

– Тут не объяснишь парой фраз, – ответила Патриция. – Но, может, вы и правы.

– О чём вы? – насторожился я. Вообще-то теракт приплёл к слову, и не ожидал, что сработает. Или Пепе имела в виду другое?

– Альберта, наверняка, рассказывала о себе, – начала девушка. – О путешествиях во сне. И о написанной за одну ночь картине.

– Да.

– Таскани, как и многие одарённые люди, имеет странности. У неё порой случаются чудные видения. И я иногда удостаиваюсь чести узнать о них. Альберта словно попадает в какой-то удивительный мир, о чём затем рассказывает в мельчайших подробностях. Скажите, вы способны детально описать увиденного во сне человека, или здание?

Я лишь пожал плечами.

– А Альберта может. Конечно, художник умеет подмечать мелочи, кажущиеся несущественными. К примеру я, как и большинство людей, мыслю стереотипами. Но Таскани многое запоминает, и на холсте оживляет целые миры.

– Тут нужно хорошее воображение и память.

– Согласна. А ещё и талант. Кстати, одна из причин, из-за чего Альберта живёт на яхте – посторонние мешают ей погружаться в особый внутренний мир, способствующий творчеству. И, конечно, она стыдится носовых кровотечений. Я лучше отдала бы деньги, чтобы меня излечили. Но подруга не желает лишаться, как она любит повторять, «неповторимой индивидуальности».

Миновав перекинутый через Гихон мостик, где беседовал с Ядвигой, мы подошли ко второму, куда меня привела Альберта. И тут Патриция остановилась. Конечно, вид отсюда восхитительный. Но Пепе не разглядывала пейзажи. А, открыв сумочку, извлекла кипу снимков.

– Вот, первая работа Альберты, написанная за одну ночь, – девушка протянула мне фотографию размером пятнадцать на двадцать сантиметров.

Патриция выбрала подходящий момент. Именно отсюда художница показала Атлантиду. И я смог оценить талант и мастерство Таскани. А картину действительно можно принять за снимок. Дворцы там, где надо. И тот же оригинальный узор перил мостика. Как и у следующего, расположенного через пятьдесят метров.

– Потрясающе, не правда ли? – спросила Патриция.

– Создаётся впечатление – нарисовано с натуры. Различие лишь в том, что художник изобразила не застывший во времени музей, каким мы видим его сейчас, а настоящий живой город. Тут удивительные деревья. Стены зданий увивает нечто вроде плюща с мелкими цветами. В окнах ажурные переплёты рам с витражами. Подобного нет в нашей реальности, но выглядит здорово.

Как и описывала, Таскани изобразила себя на переднем плане. Лёгкое полупрозрачное сари просвечивало контуры очаровательного женского тела. И я не мог оторвать взгляд от столь эротичной Альберты.

Но женщина на картине отнюдь не в игривом настроении. Её печальные глаза смотрели озабочено, и даже угадывались нотки затаённого страха. Лицо нахмуренное и слегка осунувшееся. Невольно задаёшься вопросом: что же заставило красавицу переживать?

На мосту, чуть правее женщины, трое мужчин в белых широких одеждах и в чалмах, украшенных изогнутыми рогами. Лица скрывали причудливые бороды, словно завитые на тонкие бигуди. И один показался мне знакомым. Присмотревшись, я уловил отдалённое сходство с капитаном Бренером. Он-то здесь откуда?

– Альберта хотела утопить картину в море, поскольку к ней стали приходить видения, – рассказывала между тем Патриция. – Но я упросила её не губить холст. Если откровенно, я силой вырвала у неё из рук, когда тот завис над водой.

«Хм. А Альберта рассказала иную версию».

– Даже на фото видно – картина шедевр, – продолжала девушка. – Поверьте, лейтенант, в натуре полотно смотрится гораздо внушительнее. Я сразу поняла: за него можно получить хорошие деньги, и взялась реализовывать идею. И оказалась права. За картину на аукционе заплатили двадцать миллионов рублей.

– Ого! Всего-то за ночь работы.

– Но Таскани не захотела брать выручку. А сказала, что мысленно выбросила холст, как и намеревалась, за борт. Но я тоже не взяла деньги, а положила их в банк на имя её дочери Альберты. Матери сейчас, может, и не нужны дополнительные средства. Как вы знаете, Таскани вполне обеспеченная дама. Но Мария, по достижению зрелого возраста, думаю, обрадуется богатству. А из той суммы я оставила себе двести тысяч, так сказать, на издержки. Вот предыстория нашей поездки.

– Таскани написала и другие картины об Атлантиде?

– Вы не ошиблись, – кивнула Патриция. – Но остальные увидите позже. Не возражаете?

– Жду с нетерпением.

С мостика сразу выходишь на широкую набережную. А дальше, чтобы сократить путь к шестому корпусу, нужно пройти между дворцами. Судя по картине Таскани и пустующим углублениям с обеих сторон дороги, здесь создатели закладывали аллею.

– Патриция, вы интересно рассказываете, и мне не терпится услышать продолжение.

– А вы лгунишка, – улыбнувшись, погрозила девушка. И я почувствовал, как между нами тает лёд. Альберта права на счёт подруги. Если та захочет, то может и очаровать. И сейчас рядом со мной совсем иная Патриция, абсолютная противоположность той, что в кабинете бросалась на меня с кулаками. Я дал возможность говорить, и девушка словно вернулась в привычный мир, где зарабатывала воображением и языком. – Вы делаете мне комплимент, чтобы я дала больше информации.

– Хм. Но ведь для того мы и находимся здесь. А рассказываете вы интересно.

– Лейтенант, а знаете, не мне принадлежала идея отправиться в космотур.

«Ну, вот. А художница утверждала обратное. Нельзя доверять женщинам».

– Мне позвонил коллекционер, – с энтузиазмом продолжила девушка. – Сказал, что является владельцем первой картины Таскани. А мой номер телефона дали устроители аукциона.

– Мужчина представился?

– Да. Назвался Филипом, и поинтересовался, не написала ли художница новых картин об Атлантиде, поскольку хотел ещё купить. Ему понравился стиль и манера исполнения. Я не знала о других холстах Альберты, и ответила, что у него единственный экземпляр.

И тогда Филип предложил оплатить автору ещё одну экскурсию на ковчег. Думал, что художница летала в Атлантиду, раз с таким мастерством смогла выписать город.

– Зачем же Филип хотел отправить Альберту в космос? – насторожился я.

– Коллекционеры странные люди. Мужчина планировал у себя во дворце устроить галерею Таскани. И решил оплатить экскурсию, чтобы у художника появилось вдохновение на новые шедевры.

– Богатый дяденька. Ведь знал, какую сумму придётся выложить за серию картин.

– Да уж, – согласилась Патриция. – Но у каждого свои причуды. Фанаты-собиратели на многое идут ради очередного экспоната для коллекции.

Так вот, предвидя возможные сложности, я ничего не могла обещать Филипу. Мне вообще редко удавалось хоть в чём-то переубедить Альберту. Слово Таскани всегда решающее. (А художница говорила обратное.) Впрочем, не жалуюсь. Обладая врождённой мудростью, подруга даёт ценные советы. Даже когда я обижалась из-за её неуступчивости, со временем оказывалось, что ошибалась именно я. А случай с холстом явился исключением. Думаю, Альберта не захотела со мной драться.

– И какая реакция Филипа?

– Услышав, что я не гарантирую возможность такой экскурсии, коллекционер расстроился и отключился. Но затем перезвонил и попросил телефон художницы. Альберта запретила кому бы то ни было давать свой номер, и я отказала. Тогда Филип пообещал и мне оплатить поездку на ковчег, если уговорю Таскани. И я не смогла устоять от предложения.

– Думаю, я тоже согласился бы.

– Вот когда подключилась моя романтичность, и я загорелась космическим туром. Оставалось уломать Альберту. Не подвиг, но потрудиться нужно. В тот же день я созвонилась с ней, и сказала, что хочу прилететь. У нас так заведено, поскольку яхта не имеет стабильной якорной стоянки. Подруга не возражала, и пригласила меня в Марсель. Я тут же взяла билеты, и на следующий день мы встретились.

Пепе говорила быстро. Видимо, привычка сформировалась во время бесконечных презентаций. Ведь продавцам недвижимости требуется выложить как можно больше сведений о предлагаемом объекте, пока клиент не потерял интерес. Но сейчас Патриция дала горлу отдых.

А я поймал себя на мысли, что занимаюсь не своим делом. Мне нужно расследовать убийство, а не слушать истории о картинах. Но девушка умела интересно рассказывать, и я невольно втянулся в тему.

– Альберта сопротивлялась?

– Немного, – усмехнулась Патриция. – Но я знаю, как с ней разговаривать. Поднимаясь на борт, я первым делом иду в мастерскую, и смотрю, над чем работает подруга, чтобы быть в курсе дел и настроений. Так вот, если вижу на мольберте яркие, насыщенные, жизнерадостные картины, значит, всё хорошо, Альберта здорова, и я могу позволить себе некоторые вольности. Но если холст серый, унылый, с развалинами или затонувшими кораблями, лучше помалкивать. И вообще, я предпочитаю тогда слинять с яхты, чтобы не нарываться.

– И что было на мольберте?

– Атлантида. Но настроение картины хуже некуда. Подруга рисовала убийство. Мрачные тона и сюжет кричали – Таскани на грани срыва. А когда я увидела её, то удостоверилась в поставленном диагнозе. Альберта исхудала, лицо уставшее и осунувшееся. Никакой косметики. А дочь она отослала к родственнице мужа, живущей в старинном замке возле Марселя. И я поняла: у неё депрессия.

У нас состоялся разговор. Альберта призналась, что плохо спала целую неделю, с тех пор, как я уехала. А засыпая, видела ужасы. В мире, где она гуляла во сне, наступили скверные времена. Вот она и хандрила. И затем показала новые работы. Представьте – шесть полностью законченных картин за неделю. Вот, кстати, вторая из серии.

Мы остановились у входа во дворец Эа. Патриция опять достала пачку снимков и, выбрав нужный, протянула мне. Без сомнения – полотно кисти Альберты Таскани. Я хоть и не знаток, но стиль невозможно спутать. На новом холсте с фотографической точностью изображён сказочный город – обжитой и уютный. Хотелось войти туда и остаться.

По сравнению с прежней картиной, ракурс изменился. Теперь на заднем плане центральный вход в корпус номер шесть. На холсте дворец Эа имел причудливые оконные переплёты с витражами. В расположенных по бокам цветниках буйство красок. Массивные пятиметровые колонны увиты плющом. Сквозь арку прозрачных дверей просматривалась мебель. Переводя взгляд с фото на окружение, я словно в машине времени путешествовал на тысячелетия назад.

Справа, у трапецеидального здания напротив дворца Эа трое мужчин в таких же чудных одеждах, как и на предыдущем холсте. Возможно, сюда перекочевали те же персонажи. На головах рогатые чалмы. А бороды тонко завитые, и украшены, по-видимому, золотыми лентами. Слева три девушки собирались пройти в арку. На них лёгкие серо-голубые полупрозрачные одежды.

– Что вы чувствуете, глядя на картину? – спросила Патриция, наблюдая за мной.

– Тревогу.

– Вот-вот, то же ощутила и я. Приближением чего-то ужасного пронизано каждое полотно Таскани об Атлантиде. Даже на первой картине, если внимательно посмотрите, чувствуется скрытое напряжение.

Я взглянул на снимок и кивнул.

– Альберта использовала сочетание красок, придающих особый настрой, – комментировала Патриция. – Основной фон серый. Кажется, опустился туман и спрятал дворцы на заднем плане. Напряжённые позы мужчин. Глаза словно наполнены злобой. Отвёрнутые фигуры женщин. Посмотрите, одна несёт какой-то предмет. Я так и не смогла определить, что та держит в руке. Но у меня ассоциируется с оружием.

– Согласен. Патриция, честно, ещё ни от одной картины я не испытывал подобного напряжения. Как вы думаете, что означают эти полотна?

– Таскани рисует целый рассказ, словно комикс. Зная, что на последнем холсте написано убийство, можно представить ход событий. Мне кажется, здесь показаны действующие лица преступления. Вот, посмотрите, у каждого из мужчин на головных уборах символы. На первой картине, как и на остальных, те же знаки. Может, так Альберта идентифицировала участников драмы.

Я сравнил фотографии, и отчётливо увидел, о чём говорила Патриция.

– Рассматривая картины, – продолжала девушка, – я ловлю себя на мысли: в них есть глубокий мистический подтекст. Мы видим рассказ о преступлении. Альберта пытается донести зрителю правду. Но, кого убили? Загадка.

– Ваша подруга упоминала бога Эа.

– Не знаю такого, – Патриция задумчиво покачала головой.

– А как вам удалось убедить Альберту прилететь сюда?

– Думаю, помог Его величество Случай. Увидев исхудавшую подругу, я заявила: нужно сменить обстановку. И Таскани, к моему удивлению, согласилась. Помню, она сказала, что в последнее время яхта гнетёт её. И спросила, можно ли погостить у меня? Я удивилась. Альберта лишь пару раз выбиралась ко мне в Китай.

В тот же день мы вылетели в Париж, а на следующий в Гонконг. Подруга сказала, что рядом со мной чувствовала себя лучше. Даже поспала во время перелёта без сновидений. И по цвету её лица я заметила позитивные изменения. Но затем опять начались кошмары.

Я попросила Альберту поделиться со мной. Выговорившись, человек порой испытывает облегчение. Но с Таскани беседовать, всё равно, что общаться с богом. Подруга наотрез отказалась посвящать меня в тайны мира снов. Тогда я предложила встретиться с психиатром. Тот же самое. Альберта заявила, что я ничего не понимаю.

– Значит, оставался единственный выход – экскурсия на ковчег?

– Да, – кивнула Патриция. – Но Таскани не ответила на предложение, словно я и рта не открывала. Мы гуляли по Гонконгу, посещали картинные галереи и музеи. Но у неё опять начались бессонницы. Я слышала. До утра Альберта смотрела телевизор, а днём ходила с воспалёнными глазами и в скверном настроении. И лишь пару дней спустя высказалась о желании посетить ковчег.

Мы прошли под аркой входа.

– Кстати, лейтенант, я только вспомнила. Когда вернулась в Гонконг, от незнакомого адресата на мой счёт пришёл миллион рублей. И я поняла – деньги от Филипа. Получив согласие Альберты, я купила билеты. Но подруге сказала, что использовала средства от продажи картины.

– Скажите, Патриция, а Филип не выдвигал условий по поводу дня вашего прибытия на ковчег? Например: посетите музей восемнадцатого декабря, или пятого марта.

– Нет. Дата не оговаривалась. Но я не сомневалась, что за нами следили. Ведь деньги пришли сразу после моего возвращения с Альбертой.

– Много странного в вашей истории, – заметил я, и предложил войти во дворец.

В холле Патриция вручила мне третью фотографию. Рассматривая снимок, я вспомнил Таскани, опечаленную из-за утраченной красоты. И теперь понимал, что художница имела в виду. Раньше стены украшали великолепные гобелены. На полу лежал шикарный ковёр, вдоль стен расставлена мебель изумительной работы. Я поймал себя на мысли: видения Альберты не просто сны. Чтобы так скопировать реальность, ни разу не посетив Атлантиду, нужно иметь талант ясновидца.

Но не роскошь убранства главная тема полотна. Здесь мастерски выписано противостояние двух групп людей. По шестеро с каждой стороны. Одежды антагонистов отличались лишь цветом. У левых белая, а у тех, что справа – серо-голубая. Люди из разных лагерей зловеще взирали друг на друга. А угрожающие жесты говорили сами за себя. И я снова ощутил напряжение, как и на предыдущих полотнах. Без сомнения – вспыхнет драка.

Картина произвела на меня сильное впечатление. И сюжет, и исполнение, и эмоции – на высшем уровне. Но время летело. Нужно заниматься делом.

– А теперь покажите, где вас арестовали, – попросил я девушку, возвращаясь к реальности.

– На втором этаже.

– Ведите.

Патриция шла впереди и, когда стала подниматься по лестнице, несколько раз зацепившись ногами, остановилась.

– А вы заметили – тут неправильная высота ступеней. И они намного шире, чем принято делать на Земле.

– Я привык. По всей Атлантиде такие. Думаю, у строителей ковчега стандарты отличались от наших.

– Покупатели недвижимости обращают внимание на подобные вещи. Пожилые, например, не любят крутые лестницы. А тут размерный период рассчитан на великанов. Мне приходится иногда два раза становиться на одну и ту же ступень.

– Так и есть. Помню, сам поначалу цеплялся за углы. Нога то привыкла к другим стандартам.

Мы поднялись на второй этаж и по мостику с ажурными балясинами прошли в первую комнату левого крыла. Помещение большое, примерно сорок метров на десять. Тут два окна, выходившие на дворцы Атлантиды и центральное озеро.

– Здесь, – указала Патриция.

– Кто решил войти сюда – вы или подруга?

– Альберта, как и обычно, шла впереди, если для вас имеет значение.

Я лишь улыбнулся, вспомнив прогулку с Таскани.

Место соответствовало нарисованной схеме. Придраться не к чему. Но мне не давали покоя мысли: почему события произошли в одно и то же время? Почему девушки, независимо друг от друга, поднялись на второй этаж, и остановились в разных комнатах? Почему Альберта и Ядвига связали место преступления с древним убийством? Ещё много иных «почему» не давали мне покоя. Но я так и не приблизился к разгадке гибели Новака, хотя появилась уйма сведений о старинной трагедии.

– Как с фотографиями? – поинтересовался я. – Не пришла ли пора увидеть остальные?

– Вот, – Патриция отдала пачку. – Можете оставить себе.

– Благодарю.

– Я устала, – сказала девушка. Но, поглощённый разглядыванием картин, я не услышал нё слов. И лишь позже осознал, что полностью утратил контроль.

А Пепе уселась на подоконник и рассматривала город. Вид отсюда восхитителен.

– Что скажете о картинах? – спросила девушка, когда я подошёл к ней.

– Патриция, вы правы. Тут рассказ о преступлении. Я вижу две враждебно настроенные группы. Видимо, желая найти компромисс, лидеры уединились. Но, мне кажется, мужчина в серо-голубом заранее спланировал убийство. И, оказавшись наедине с оппонентом, хладнокровно с ним расправился. Альберта называла палача Энлилем, а жертву богом Эа. Но имена мне незнакомы. А на последней картине показано само преступление. Непонятно, чем нанесён роковой удар. Но предмет в руке убийцы похож на тот, что держала одна из девушек на втором полотне. И ещё я не могу понять, зачем информация пришла ко мне именно сейчас? Как вы думаете?

– Не знаю, – выдохнула девушка. – Но Альберта часто повторяет – события происходят не случайно.

– Патриция, вы давно знаете Таскани?

– Наверное, лет десять. Мы однажды встретились в Риме, и с тех пор дружим. Хотя иногда мне кажется, что знакомы всю жизнь. Но я выросла в детдоме. Альберта в какой-то степени мне заменила маму. Я благодарна ей за помощь. Таскани удивительный человек, эрудированный. И порой, кажется, знает ответы на любые вопросы. Хотя и молода. А ещё талантливый художник. Пожалуй, больше мне нечего добавить…

Патриция замялась, будто подбирая слова.

– О таком не принято говорить. Таскани пережила трагедию. Пять лет назад муж Альберты скончался от инсульта, и она сильно горевала, поскольку любила супруга. Я видела его. Красивый, обаятельный, умный мужчина, но намного старше жены. От него семье осталось небольшое состояние. У них родилась дочь. Марии сейчас шесть лет.

Свесив ноги, Патриция встала, тут же оказавшись на голову выше меня.

– Ну, а теперь, лейтенант, если я ответила на вопросы, мне хотелось бы навестить подругу.

– Конечно, – согласился я, и мы направились к лестнице.

– Патриция, вы знаете этого человека? – включив планшет, я вывел на экран фотографию Новака.

– К сожалению, нет. Симпатичный мужчина. У меня отличная память на лица. Невольно приходится запоминать покупателей. Неудобно становится, когда путаешь их с кем-то. Я убеждена, что не встречалась с ним. Кто он?

– Не имеет значения.

– А вы невежливы, – капризно заметила девушка. – Я тут распинаюсь, наверное, целый час. А вы скрытничаете.

Я взглянул на циферблат и удивился. Десять вечера. Постоянный свет Атлантиды вводил меня в заблуждение.

– Думаю, нам пора к Альберте, – сказал я. – И, если хотите, что-нибудь расскажу о музее. Вы же не закончили экскурсионный маршрут.

Патриция не возражала, и я сопроводил девушку к медпункту, расположенному у шлюза. Но выбрал путь короче, через сектора. Зато Пепе увидела кварталы, недоступные для туристов. А я по ходу рассказывал, что неоднократно слышал от гидов.

У входа в Атлантиду напротив друг друга расположены два красивых трёхэтажных здания шарообразной формы. Глядя на них, кажется – сейчас покатятся. То, что справа от шлюза, задействовали под медпункт. Здесь я передал спутницу доктору Рино и осведомился о здоровье Альберты. Подполковник сказал, что Таскани оправилась и чувствовала себя хорошо. И я, попрощавшись с ними, вновь направился к сорок восьмому корпусу.