Читать книгу Врата скорби. Следующая остановка – смерть - Александр Афанасьев, Александр Николаевич Афанасьев, А. Н. Афанасьев - Страница 2

Примерно в это же самое время – британский эсминец Казак типа Трайбл – средним ходом шел к устью Суэцкого канала…

Тип Трайбл – относился к числу новейших кораблей британского ВМФ. Сама серия – была заложена только в 1936 году как новейшая – в числе прочего предусматривалось наличие радара типа ASDIC для охоты на подводные лодки. Эсминец – имел существенное артиллерийское вооружение – восемь стодвадцатимиллиметровых орудий в закрытых спаренных установках типа Мк. XIX. Существенно слабее было зенитное вооружение – пара счетверенных Виккерсов по бортам, плюс устаревший сорокамиллиметровый пом-пом, что по меркам русского, флота, к примеру – совершенно недостаточно. Торпедная часть – четырехтрубный аппарат калибра 533 миллиметра. Ходовая часть – три трехколлекторных адмиралтейских котла, что позволяло развивать мощность сорок четыре тысячи лошадиных сил и поддерживать, хотя и довольно короткое время скорость в тридцать шесть узлов. Экипаж – двенадцать офицеров и сто семьдесят восемь нижних чинов.

Несмотря на то, что корабль числился в новейших – вооружение на нем, плод компромисса – было все же ошибочным. Вместо десяти труб ТА как у предшествующей серии – четыре и совершенно недостаточное ПВО. Так, например, на русских эсминцах серии «Новик-М» – четыре двадцатимиллиметровых Эрликона, два сорокамиллиметровых Бофоррса и на некоторых, предназначенных для решения задач ПВО – по три – четыре спарки ДШК или М2 Браунинг с водяным охлаждением. И всего четыре артиллерийских орудия. У британского же эсминца – оказалось недостаточное артиллерийское вооружение, чтобы противостоять пяти и шестидюймовкам крейсеров потенциального противника – но недостаточное зенитное вооружение, чтобы прикрывать корабли первого ранга. И, тем не менее – британский корабль был грозным противником…

Само название корабля – было откровенной наглостью. Британцы – называли все свои корабли в соответствии с чем-то: например, крейсера получали названия в соответствии с графствами метрополии (оттого их так и называли – графства). Эсминцы новой серии получили название Трайблс, что значит – племена. Одним из первых, причем в модификации лидера, с дополнительными штабными помещениями и передающей аппаратурой – сошел со стапелей Виккерс-Армстронг корабль с названием Казак. Казаки – никогда не были племенем, жившим на британской земле, и не собирались становиться таковыми. Тем не менее – наименование такое было, и делалось ясно, что Британия называет корабли не в честь тех племен, которыми правит – а тех, которыми СОБИРАЕТСЯ править. Существенная разница, не правда ли…

Этот корабль – после спуска на воду и ходовых испытаний – был вполне ожидаемо приписан к Британской Средиземноморской эскадре и получил приписку – Порт Гибралтар – проклятая скала, которая не давала покоя многим флотоводцам мира. Еще один британский «пункт» – ничтожный по территории, но способный дать о себе знать в случае неприятностей. Наверное, не случайным был и выбор капитана корабля – коммандер Пакенхэм, дядя которого, адмирал Пакенхэм, будучи военным советником в Японии в 1905 году участвовал в легендарном Цусимском сражении. В британском флоте семейственность развита, поэтому – адмиральские погоны наверняка ожидали и племянника. Но при этом – никто не собирался давать ему ни малейшей поблажки: по пути к адмиральству он должен был пройти все ступени лестницы. Казак – первый, относительно крупный корабль, в командование которым он вступил, и что немаловажно – с дополнительными, «адмиральскими» каютами. Значит, будущий адмирал Пакенхэм будет лично знать многих из тех, с кем ему придется вести Британию к прежней славе и величию.

Правь, Британия, морями!

Переход, который совершал сейчас Казак, был несколько необычным: предписывалось выйти в Средиземное море, пройти Суэц, в Индийском океане – присоединиться к эскадре, базирующейся на Карачи, основу которой составлял авианосец Фьюриес. Дальнейшие указания – следует получить на месте. На эскадру – следовало доставить группу офицеров в звании до капитана первого ранга включительно. Почему нельзя было отправить летающую лодку, если уж так срочно требуется это сделать – непонятно. Возможно, боялись, что лодку собьют, возможно – в эскадре требовался именно лидер эсминцев. В любом случае – одномоментное усиление эскадры опытными офицерами, включение в ее состав лидера эсминцев, видимо для организации набеговых операций – наводило на совсем невеселые мысли…

Тем не менее – коммандер Пакенхэм, не задумываясь над лишним – вот уже третьи сутки вел корабль к цели ходом чуть выше экономического – восемнадцать узлов. Экономический – пятнадцать. Восемнадцать узлов – вероятно, идеальный компромисс между скоростью хода и потреблением топлива – а он не хотел оказаться с пустыми баками, если придется, к примеру, рейдерствовать.

Хотя можно захватить какой-нибудь торговый транспорт и слить топливо с его цистерн, благо это не уголь…

Поскольку, ничего серьезного не ожидалось – капитан Пакенхэм доверил управление кораблем совсем молодому капитану-лейтенанту Стоуну, а сам – спустился в офицерскую кают – компанию. Скажем так… расписать банчок. Пока время есть.

Компания подобралась соответствующая, опытная, люди лихие. Разговор – все время сворачивал на одно…

– Нет, господа, вы как хотите… – лейтенант-коммандер Олдос спасовал, не желая дальше рисковать – а лучше женщин, чем в Танжере не найти. Берберская, африканская, азиатская кровь… мда… шик, господа, шик…

Хм… конечно же шик. Капитан врал, и все это понимали – на действительно шикарных женщин денег у капитана третьего ранга Королевского флота явно не хватило бы, оставались проститутки в борделях. Конечно, есть и приличные бордели, офицерские…

– Нет, лично мне подавай нашу, английскую кровь. Белая кожа и рыжие волосы, что может быть шикарнее…

– И сифилис…

– Перестаньте, в двадцатом веке живем. Господин Кондом не зря жил, осчастливив нас своим изобретением…

Тут уместно было бы поднять бокал за память г-на Кондома, изобретшего то, что потом начало называться его именем, заменив старое деликатное название «мужской щит». Только желающих не нашлось…

– А помнишь ту индианку? – поддел другой офицер, капитан – лейтенант Ганн

– Это же был мальчик…

– Да заткнись ты…

Тема была запретная. В Британском королевском флоте процветал гомосексуализм, сам Уинстон Спенсер Черчилль, будучи еще не Первым морским лордом, а острым на язык летописцем и военным корреспондентом изрек: британский военный флот – это ром, плеть и содомия. Это было и сейчас, только поддерживать разговоры на такие темы – не было принято. Хотя все знали даже адмиралов, сделавших первые шаги по карьерной лестнице исключительно благодаря своей смазливости.

– Господа, а как считаете, к чему такая срочная командировка? – лейтенант-коммандер Симмс умело перевел тему – вам не кажется, что что-то готовится…

– Давно пора…

– Да, эти русские давно заслуживают того, чтобы им вломили как следует. Еще немного – и у них будет не меньше авианосцев, чем у нас. Азиаты проклятые…

Русских почему то называли «азиаты», хотя азиатская часть страны была одним из наиболее свободных от человеческого населения и малоизученных мест мира, а жители Европейской России мало чем отличались от обычного европейца, и даже бород уже почти не носили.

– Хорошо, что не казаки – подколол Ганн

– А что, господа – сказал коммандер Пакенхэм – выпьем же за то время, когда и казаки станут подданными Его Величества…

– Виват, виват, виват!

Но кричали не все.

– Симмс, ты что-то хочешь сказать?

– Господа, зачем нам казаки? Вы же видели, какие это дикари. Это же прирожденные убийцы, их невозможно призвать к цивилизации…

– Ну, тех же масаев и матабелов мы призвали к цивилизации, верно? Да и гуркхи – вовсе не воспитанники воскресной школы.

– Ай, бросьте, господа – подключился капитан-лейтенант Нолидж – сколько сил и энергии мы тратим на перевоспитание этих дикарей. А результат? Одни восстания? Не проще ли загрузить в самолеты хлор и…

Ответить никто не успел – подошел вестовой, четко козырнул. Каждый капитан устанавливал свои правила на корабле: некоторые требовали сообщать им о мельчайших проблемах и в любое время, некоторые наоборот – считали, что пока капитана на мостике нет, дежурная смена должна решать свои проблемы сама, привлекая капитана лишь при крайней необходимости. Коммандер Пакенхэм относился к второй категории.

– Господин капитан, господин капитан-лейтенант Стоун просит вас подняться на мостик…

Значит, что-то серьезное. Пакенхэм встал, согреб горсть меди – играли по мелким ставкам, только чтобы интерес поддержать

– Прошу прощения, господа…

* * *

– Что там?

Капитан – лейтенант Стоун протянул подзорную трубу. Он был достаточно умен, чтобы вовремя уходить в тень – и Пакенхэм, ценя его за это, намеревался при следующем продвижении по службе взять его с собой. Его звание и должность уже обязывает иметь команду – преданных и компетентных людей, которых он будет продвигать с собой при собственном продвижении – а они ему будут платить преданностью и тихой и незаметной работой на тех постах, куда он их поставит…

– Два румба справа, сэр…

Коммандер отклонил трубу, расчехлил собственный бинокль. Этот бинокль с шлифованными вручную линзами – был в руках отца, когда они шли наперерез русской эскадре в Желтом море.

Впрочем, неладное можно было увидеть и без бинокля…

– Вот… черт.

На горизонте – виднелся дым. Не такой четкий, какой бывает из труб идущего полным боевым ходом корабля – а размытый, сероватый с черным. Такой бывает, когда судно горит…

Само судно было видно плохо – но явно, судно гражданское. Судя по надстройкам – сухогруз, относительно небольшого водоизмещения. Такие во множестве чапают в прямой видимости берега, редко отваживаясь на что-либо иное, нежели каботаж[4] В отличие от более крупных судов – такими владеют всякие проходимцы, они экономят на всем, нанимают экипаж, состоящий из самых отвратительных забулдыг, которых можно найти в любом порту. Иногда даже не за деньги – а просто за кормежку. Такой корабль может перевозить все что угодно, в том числе и контрабанду и случиться на нем тоже можно всякое…

– Гражданское…

– Оно самое, сэр.

– Сигнал бедствия подавали?

– Радист говорит – не слышно ничего, сэр.

И тут – ничего удивительного. Сама судовая рация, равно как и радист – тоже стоят денег. Могли выйти в море и без них.

– Вот… черт.

– Темнеет, сэр…

Да, темнело. Солнце, словно напитавшись кровью и превратившись из ослепительно желтого в багровое – падало в воды за кормой. Где-то там был Гибралтар – а этим придуркам ночью точно конец. Если они даже не знают, как привлечь внимание, если попали в беду.

– Сэр!

Над терпящим бедствие судном вдалеке – взлетела одна маленькая, белая искорка. Взлетела – и канула вниз…

– Они подают сигнал. Кажется, увидели нас…

Черт бы их побрал. Конечно, приказ есть приказ, а этих придурков если и жаль, то мало – но все-таки морское братство есть морское братство.

– Право на борт два румба. Ход двадцать два узла.

– Есть, право на борт два румба, ход двадцать два узла.

– Поднимайте на палубу свободную смену. Возможно, потребуется помощь…

– Так точно…

* * *

С близкого расстояния – горящее корыто оказалось еще более жалким. Вблизи – оно было больше, чем казалось, тысяч шесть – семь водоизмещения, то есть больше их корабля в несколько раз. Судя по задымлению – горел не груз, пожар бы в машинном отделении, они потеряли ход и не смогли самостоятельно справиться с пламенем. Такие вот сухогрузы – нередко брали на борт нефть или продукты первичной переработки прямо в трюмы в бочках. Если бы загорелись или взорвались они – эти бедолаги были бы уже на дне…

Красили его, наверное, несколько лет назад – и то не факт, краска буквально отваливалась с бортов. Красный борт и белый колер надстроек – обычное сочетание. Флаг тоже французский торговый. В районе надстроек – суетились несколько человек, трое. Суетились совершенно бестолково.

– Франсуаза… – прочел надпись Стоун – господи, из какой дыры они вылезли?

– Вестовой! – окрикнул коммандер

Розовощекий вестовой подлетел к нему

– Принесите Ллойдовский регистр. В моей каюте, вторая полка сверху, справа. Вот ключ…

– Есть! – вестовой побежал исполнять поручение.

– Что тут у нас… о, Боже

Лейтенант – коммандер Олдос без разрешения появился на открытом мостике.

– Вообще то, за спасение судна или груза полагается награда… – задумчиво сказал Стоун

– А если мы нашли брошенное судно с грузом… – подхватил Олдос

– Перестаньте… – оборвал Пакенхэм – какая награда за такое дерьмо? Оно и без пожара вот – вот пошло бы ко дну…

Увидев британский дестроер – моряки с судна бросили работу и замахали руками. Сначала допустили пожар в машинном – а теперь ждут, что их спасут…

– Лейтенант – коммандер Олдос – скомандовал Пакенхэм – организуйте людей на палубе. Стоун, а вы – подготовьтесь к швартовке по правому борту.

– Есть. Ход самый малый…

Британский дестроер – подваливал с левого, подветренного борта судна, чтобы ветер не сносило на них, и не осложняло спасательную операцию. Моряки из первой спасательной партии – переодевались в брезентовые робы.

– Машинам стоп.

Горе-моряки с Франсуазы – наконец то догадались, что от них требуется, и бросили конец. На Казаке – его немедленно приняли. Мелькнула мысль – почему сухогруз сидит так высоко на воде, он что – без груза? – но сразу и пропала. А почему нет – может, и без груза…

– Конец принят. Разрешите…

И тут – что самое жуткое, совершенно неожиданно – засвистели пули.

– Что?!

С хлопком раскололся поисковый прожектор, кто-то крикнул «Ложись!» но коммандер Пакенхэм не успел это сделать. Пулеметчик на терпящем бедствие судне оказался опытным, и первой же очередью, без пристрелки накрыл мостик. Коммандера ударило в грудь – и он сполз вниз, из последних сил цепляясь за ограждение мостика и сжимая в руке отцовский, еще помнящий Цусиму бинокль…

– Пираты… – последнее, что он услышал в жизни…

* * *

Это была не Цусима…

И атакующие – конечно же, не были пиратами. Хотя обладали сравнимыми навыками абордажного боя. Неформенная черная одежда, вымазанные сажей лица, нагрудники с запасными магазинами и гранатами. В качестве основного оружия – богемские пистолеты пулеметы нового образца, с которыми легко управляться одной рукой, благо магазин у них вставляется в саму рукоятку. Вместо короткого, кургузого ствола – длинная труба глушителя, самодельного, выточенного в неизвестной флотской мастерской – благо, ничего тут хитрого и нету. При стрельбе – держишься прямо за глушитель, чтобы не обжечь руки – он обтянут частой панцирной сеткой, а поверх – еще и обмотан тряпкой[5]. У некоторых – на самодельных кронштейнах к оружию приделан еще и фонарь на батарейках. Кроме этого – по два, у некоторых по три пистолета, в основном Маузеры с обрезанными стволами и Кольты североамериканского образца – и тот и другой образец одобрен Главным артиллерийским управлением для ношения вне строя. Наконец, еще у кого-то – короткие, похожие на обрезы, с передней рукояткой похожей на рукоять рубанка, пистолеты – пулеметы Маузер 715[6], как нельзя лучше подходящие для абордажного боя.

Три пулемета Дарна[7], каждый из которых питался от уложенный в большой короб стопатронной ленты – в три ствола быстро и жестоко очистили палубу британского дестроера, посекли на месте не менее шестидесяти человек. Гибельную роль сыграло то, что все свободные от вахт моряки – высыпали на палубу, чтобы увидеть горящий сухогруз, а возможно – и помочь при пожарной тревоге. Шквальный пулеметный огонь был для них совершенной неожиданностью, британские моряки не знали, как себя вести при абордаже и просто не предполагали, что пираты могут напасть на британское судно. За то и поплатились – полегли на палубе как снопы под косой, лишь считанным единицам – удалось броситься в воду или скрыться в корабельных отсеках.

С разбойным посвистом – с горящего сухогруза (пропитанное солярой старое тряпье и мусор в двухсотлитровых пустых бочках – горит просто волшебно) на британский дестроер полетели пиратские кошки, цепляясь за леера ограждения и за все, за что можно зацепиться. Миг – и по ним поехали, один за другим, съезжая прямо на палубу, неизвестные в черных комбинезонах и вооруженные до зубов. К тому моменту, как первый из пиратов двадцатого века – коснулся палубы подошвой рифленых ботинок – британцы уже потеряли треть экипажа корабля, а его капитан был смертельно ранен.

Первые группы штурмовиков – заняли палубу. Организованного сопротивления не было – вообще никакого. Под ногами – было море крови, крови было столько, что она покрывала палубу всю, без остатка, рифленые подошвы ботинок липли к ней. Везде валялись тела. Две штурмовые команды – без команд – собирались у люков, пулеметчики исчерпали боезапас, прекратили огонь и перезаряжались. На каждом из штурмовиков – была черная вязаная шапочка, которая раскатывалась и превращалась в маску. Маски – отлично скрывали и респираторы, поверх них были надеты очки, примерно такие, какие используют мотоциклисты. Никаких знаков различия…

Один из боевиков – активировал дымовую шашку и бросил ее внутрь. Шашка – покатилась по полу, извергая тяжелый, мутный и режущий глотку дым.

– Авант[8]!

Один за другим – боевики проникли внутрь. Внутри – все хорошо знакомо, не раз и не два они тренировались на списанных судах. Узкие проходы, переборки, трубы, об которые можно здорово треснуться башкой или обвариться паром, если пробьешь. Стальные люки с кремальерами – пройдет совсем немного времени, прежде чем британцы придут в себя и, задраив все возможные люки в тех зонах, которые они контролируют – приступят к беспощадной борьбе за выживание. А что-что – но бороться британцы умеют…

* * *

Несмотря на первоначальный успех – было еще далеко от того, чтобы считать корабль захваченным. Две трети экипажа – были еще способны драться…

Офицеры, откомандированные в распоряжение эскадры вице-адмирала Бойда – продолжали расписывать на себя банчок, только Олдос – решил, что с него хватит и пошел посмотреть, что происходит. Это кстати его типичная отговорка – слабоват, слабоват уроженец севера Англии, слабоват. Нервы не те. Настоящие нервы – это когда флотскую кассу проиграешь, и усом не поведешь. А этот… нет, этот не такой. Сын буржуа, одним словом, попавший на флот, чтобы доказать что-то самому себе…

Остальные продолжали играть, трепаться про женщин, про порты, в которых побывали, и в которых только надеялись побывать. И так до того, как услышали какие-то странные звуки. Дополнительные помещения – были размещены в глубине надстроек эсминца, так что несмотря на отсутствие бронирования надстроек – пулемет их кают-компанию не достал.

– Это… стреляют?

– Джентльмены, это выстрелы!

И все бросились бежать. На палубу, конечно, а куда же…

Короткий коридор, измазанные кровью подошвы липнут к полу. Ничего не видно из-за дыма. Перед тем, как идти вперед – бросаешь дымовую шашку, чтобы выкурить тех, кто впереди. В узких корабельных коридорах хороший, нерастерявшийся спец – способен держать любое количество атакующих, пока не кончатся патроны.

Резкий поворот – направо, и ведущая вниз лестница. По ней уже лезут какие-то идиоты… аж пол гудит. Им бы отступить, задраить люки… но нет. Британцы – всегда лезут вперед, очертя голову, это их фирменный стиль.

Пистолет – пулемет дергается в руках: тяжелый, сильно утяжеленный стальным глушителем, он выплевывает вперед все тридцать два патрона, звук выстрелов тише, чем лязг бешено бегающего затвора. Крики, слышно, даже через сирену слышно, как валятся вниз тела. Отстреляв весь магазин, штурмовик отступает в сторону, уступая место следующему.

Вниз летит граната. Специальная, половинной мощности – в закрытых отсеках и этого достаточно. Хлопок, мучительный крик

– Holy fucking shit!

Третий штурмовик – съезжает вниз, ноги – попадают на что-то мягкое. Ничего не видно, какое-то помещение, сопротивления почти нет, дым. Только один из офицеров доблестного британского флота – тянется, с пистолетом в руке, ища цель. Тянулся…

* * *

В коридоре, в крови – валяется вестовой, сжимая в руке драгоценный Ллойдовский регистр. В нем сказано, что Франсуаза – нефтеналивное судно…

* * *

Капитан – лейтенант Ганн – тупая сапогами по гремящим сталью переходам – добежал до заветной боевой рубки, захлопнул люк и задраил его. Выдохнул…

Там, в этом долбанном коридоре – он первым понял, что дело совсем неладно. Когда вниз полетела, кувыркаясь, дымовая шашка – он бежал последним. И – бросился бежать назад, как только услышал металлический лязг. Он не обернулся, не хотел смотреть. Не хотел смотреть, что стало с теми, с кем он только что играл в карты. Но догадывался – ничего хорошего…

Люк…

Господи, он его уже задраил…

– Господин капитан-лейтенант… сэр, что происходит.

Наивные, мальчишеские глаза, россыпь веснушек. Этот – готов на все, ни тени страха – он пока просто не понимает, что происходит. Дай то Бог…

– Рулевое исправно?

– Да, сэр… это стрельба?

Капитан-лейтенант метнулся к переговорнику.

– Внимание, всем отсекам! На нас напали! Я, флота капитан-лейтенант Ганн принимаю командование на себя!

– Простите, сэр… – это был Уилкинс-Батчер, главный корабельный механик – не могли бы вы повторить…

– Какого черта! На нас напали! Машинное, полный вперед! Рулевой…

– Сэр, мы приняли канат…

– К черту все!

Что-то взорвалось – и крышка люка, ведшего на мостик – влетела, ввалилась внутрь в клубах дыма…

* * *

– Потери?

Среднего роста, одетый, так же как и все штурмовик – прогуливался по устланной дорогим ковром, принадлежащем капитану Пакенхэму рубке. Сапоги штурмовика – пахли кровью…

– Два человека, месье капитан… Безвозвратных – ноль.

– Подробнее?

– Одного обварило паром из паропровода. Другого угостили по голове трубой.

– С их стороны?

– Несчетно…

– А вы сосчитайте! Может, у вас по третьей палубе неприкаянные духи ходят! Тени отца Гамлета!

Рулевой с ужасом прислушивался к словам захватчиков. Их атаковали те, кто говорил на французском[9].

– Есть.

– Что с отсеками.

– Машинное наше. У порохового погреба выставлен караул. Башни нейтрализованы. Минно-торпедное взято[10].

– Радиорубка?

– Взята.

– Радист?

– Покончил с собой. Сжег шифры и снес себе башку

В голое налетчика – сквозит невольное уважение. Солдаты – они всегда солдаты, и «ушедший с честью» враг у них заслужит больше уважения, чем собственный политик, посылающий их на войну непонятно зачем.

– Очистите палубу. Лишнее в воду и прибраться. Идите.

– Есть.

Лишнее в воду

Неизвестный – прошелся по мостику, сапоги его – остановились у глаз рулевого.

– Поднять…

Сильные руки – вздернули его наверх, было очень больно, потому что собственные руки были скованы сзади и онемели.

– Имя, звание, судовая роль.

Двадцатиоднолетний матрос отрицательно покачал головой – и в следующую секунду закашлялся рвотой от жестокого удара

– Имя, звание, судовая роль. По Женевской конвенции ты обязан нам это назвать.

Британец снова покачал головой. Человек в маске достал нож

– Имя, звание, судовая роль.

– Да пошел ты!

Британец покачал головой – и почувствовал, как нож с хрустом входит в тело. Тот, кто держал его сзади – отпустил руки – и британский матрос упал на ковер.

– Merde[11]…

– Месье, а как же штурвал?

– Ты и встанешь…

– Куда его, месье капитан? – другой голос

– За борт. Как и остальных. Проклятые помми[12].

– Есть…

* * *

В отличие от многих в этот день – матрос первого класса Дадли Красс – и в самом деле австралиец родом из Мельбурна – выживет. Каким-то чудом – рядом с ним окажется большая доска, и каким-то чудом – нож не заденет ни одного жизненно важного органа. Подобранный германским сухогрузом, он спасется и потом при опросе даст показания о том, что к командиру налетчиков обращались «месье капитан». Впрочем – правда в этом деле мало кого интересовала…