Читать книгу Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - Александр Афанасьев, Александр Николаевич Афанасьев, А. Н. Афанасьев - Страница 9

После жесточайшей кавказской войны – Российской Империи удалось замирить Кавказ. Сопротивление было подавлено, русская администрация хоть как-то, но находила общий язык с новыми подданными, подданные же осваивали выгоды империи – твердая валюта, отсутствие бандитизма на дорогах, более-менее беспристрастный суд. В Чечне и на территории современного Азербайджана – нашли нефть. Центром края становился Тифлис, перестраиваемый на европейский лад, экономическим центром – Баку. Быстро росло население. Надо сказать, что в то время край был един, разделения на Грузию, Армению, Азербайджан, Дагестан не было, люди множества национальностей и разных религий были перемешаны самым невообразимым образом. Чиновников было мало, налогов тоже почти не было, простота нравов напоминала Дикий Запад. Главенствующими были две нации – армяне и грузины. Армяне еще при Александре II создали Дашнакцутюн – явно как базовая структура для ослабления и будущего раздела Османской Империи. Армянские монастыри (и главный среди них Эчмиадзин) стали не духовными, а религиозно-политическими центрами, там раздавали оружие и указания на проведение террористических акций. Все это до определенного времени – с покровительства русской администрации, желавшей взорвать Османскую Империю изнутри. Затем процесс вышел из-под контроля – террористические организации армян быстро превратились в криминально-террористические: все более-менее богатые армяне были обложены данью, за отказ платить могли сжечь магазин или завод, подослать киллера, похитить кого-то из родных – причем платили даже те, кто жил в Москве или Петрограде. Армянские боевики стояли за массовыми беспорядками с кровопролитием в Баку (события в том же Карабахе имеют куда более глубокие корни, чем о том принято думать). Однако армянский беспредел не шел против русской администрации – армяне, даже самые радикальные, считали русского Царя и в целом русский народ своим покровителем и старшим братом в борьбе за Большую Армению. Акции против русских – а они были – были скорее выражением обиды за недостаточную поддержку или отказ от таковой. Ну или банальным бандитизмом.

Грузины были единственным народом, имевшим длительный опыт самостоятельной государственности и к началу 20 века – у них у единственных была мощная политическая прослойка – настолько мощная, что в общероссийском революционном движении они занимают видное место (Чхеидзе и, конечно же, И.В. Джугашвили – Сталин). Но при этом их требования не выходят за пределы автономии, да и сами требующие понимают, что они стали тем, кем стали, только благодаря русскому языку. На грузинском языке – ни Маркса, ни Бакунина – не почитаешь.

Первой социал-демократической организацией Грузии стала литературно-политическая группа «Месаме-даси» (Третья группа), основанная в 1892 году в Зестафони марганцепромышленником Иосифом Какабадзе, агрономом Евгением Вацадзе, беллетристом Эгнатэ Ингороква (Ниношвили), сыном священника Дмитрием Каландарашвили, бывшим воспитанником Тифлисской духовной семинарии Силибистро Джибладзе и бывшим студентом Харьковского ветеринарного института Николаем (Карло) Чхеидзе. Позднее группа превратилась в политическую организацию грузинских социалистов-марксистов. После создания Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), объединившей многочисленные социал-демократические группы Российской империи в единую партию, «Месаме-даси» присоединилась к ней, сохранив при этом своё название и организационную самостоятельность. В 1903 году был образован Кавказский союз РСДРП и «Месаме-даси», подчинившись партийной дисциплине, влилась в его состав, прекратив своё существование как отдельная организация. Юридически это было оформлено на II съезде РСДРП в том же 1903 году. Потеряв организационную самостоятельность «Месаме-даси» сохранилась как литературная группа и как название грузинских социал-демократов.

* * *

После раскола российской социал-демократии на меньшевиков и большевиков, большая часть членов «Месаме-даси», в том числе Ной Жордания, Исидор Рамишвили, Силибистро Джибладзе, Николай Чхеидзе, Ираклий Церетели, постепенно примкнули к меньшевикам. Часть грузинских социал-демократов, среди которых были Иосиф Джугашвили (Сталин), Серго Орджоникидзе и Филипп Махарадзе, присоединились к большевикам.

«Месаме-Даси» была интересна тем, что это была первая политическая группа, к которой примкнул Сталин и тем, насколько далеко в итоге разошлись пути ее основателей.

Одним из основателей «Месаме-Даси», основоположником современной грузинской литературы – можно назвать Эгната Ниношвили. Вот что пишут про него в автобиографии, изданной в СССР

Его творчество положило начало новейшей грузинской литературе, отобразив социальную обстановку, которая сложилась в Грузии к концу прошлого века. Последователь великих начинаний И. Чавчавадзе и А. Церетели, Г. Церетели и А. Казбеги, он продолжил и развил лучшие демократические традиции грузинского реализма.

Быстро и бурно развивался капитализм. Обострялись противоречия, «освобожденное сверху» крестьянство осталось таким же безземельным и нищим, все увеличивалось число рабочих на фабриках и заводах. На арену общественной жизни выходили новые социальные силы, в городе и деревне обострялась классовая борьба.

Со времени своего возникновения грузинскому пролетариату приходилось жить и работать в гораздо более тяжелых условиях, чем рабочим центральных районов Российской империи.

Капитализм в Грузии развивался в. условиях колониальной политики самодержавия. Не случайно еще с начала семидесятых годов в промышленных городах возникло стачечно-забастовочное движение рабочих.

Деревенская беднота, задавленная налогами и поборами, нередко с оружием в руках вынуждена была отстаивать свою жизнь и человеческое достоинство.

В такой сложной и острой общественной обстановке формировались мировоззрение, социально-политические убеждения и эстетические идеалы самого прогрессивного и революционного писателя своего времени – Эгнате Ниношвили.

Но по понятным причинам в СССР не упоминали, что в последних своих публицистических работах («Старый спор в новой оболочке» и "Незаменимое средство для обогащения Грузии") Ниношвили далеко ушел от идей классовой борьбы.

Идеалом позднего Ниношвили служил "политико-социально-экономический строй", при котором "каждая часть нации без исключения могла бы совершенствоваться физически, умственно и нравственно". Средством достижения такого строя Э.Ниношвили считал не борьбу классов и революцию, а "искреннюю и разумную" деятельность "всех образованных людей" для создания строя, при котором "все части нации будут иметь долю в общем успехе, все смогут развиваться физически, умственно и нравственно". Э.Ниношвили видел великие блага, которые предвещал нации буржуазный строй, но не мог, вместе с тем, не замечать и социальных противоречий, сопровождавших его утверждение. Пути и средства упорядочения социальных противоречий Э.Ниношвили находит в опыте европейских стран: "обратимся к той Европе, откуда идет промышленность, и узнаем, какие социально-экономические и политические изменения считают там необходимыми для улучшения быта и состояния "младших".

Продолжателем дела Ниношвили (он умер от болезни в 1894 году) стал Ной Жордания. Кстати, в самой Грузии – именно ориентирующиеся на идеи Ниношвили и Жордании социал-демократы одержали победу, и новорожденному СССР пришлось Грузию завоеывать. Видимо, по этой же причине не любил Грузию и И. Сталин.

Ной Жордания в период 1893–1897 годов жил в Европе, где основательно изучил социал-демократию. Его программной статьей на тот момент стала "Иверия и национальность" в которой он сделал следующие выводы:

Национальное развитие означает экономическое развитие.

Европеизация ни одного народа в умственном, политическом смысле не может произойти без европеизации его жизни, европеизации в экономическом смысле.

В передовых странах (Англии, Франции) инициатором такого изменения была буржуазия, в отсталых же странах – рабочий народ, но интеллигенция – никогда.

Изменить жизнь народа к лучшему может только народ, а не стоящая впереди него интеллигенция.

Эта новая эпоха строится на городской жизни. Это городская эпоха. Село превращается в город. Поэтому во всяком возрождении нации первую роль играет город, поскольку возглавляя любое национальное дело, он подготовлен и сознателен. Село следует за городом.

Наша страна уже вступила в пору городского развития. Это выражается в ломке патриархального строя и утверждении капиталистического. Жизнь грузинского народа европеизируется.

Европеизация производится на грузинской почве, на грузинской культуре. Родина и Зарубежье, Грузия и Eвpoпa, грузины и европейцы – вот что написано на новом знамени. Прочитать это и перенести в сознание народа – исторический вопрос нашего времени".

Как мы видим, выводы Жордании в корне противоречат сразу трем данностям русской революции.

Изменить жизнь народа к лучшему может только народ, а не интеллигенция.

Этот тезис спорный, по меньшей мере, в социал-демократии Европы его нет. Жорданию критиковали за него, но… так ли он не прав? Возможно, народ не способен сам изменить жизнь к лучшему, но… может, Жордания увидел уже тогда разрушительную и одновременно самоубийственную роль русской интеллигенции в революции, которая смогла разрушить старое, но не смогла построить ничего нового?

Эта новая эпоха строится на городской жизни. Это городская эпоха

Здесь сложно что-либо говорить. Вообще, сложно говорить на тему, в какой степени ход и течение русской революции обусловлен историческим процессом, а в какой – стечением злых обстоятельств. Смогла бы произойти революция, если бы миллионы крестьян не получили в руки оружие? В какой мере происходящее было революцией, а в каком – крестьянским бунтом? В мирное время – стал бы вопрос недостатка земли основным вопросом революции – ведь марксизм вовсе не предназначен для решения земельного вопроса. Как бы решился земельный вопрос, если бы миллионы крестьян уже не решили его, поставив любую власть в стране перед фактическим выбором – либо легализовать уже произошедшее беззаконие, либо вступать в бой с многомиллионной крестьянской массой?

Но почти неоспоримым является тот факт, что революция 1917 года в России стала крестьянской революцией, и это была революция вопреки марксизму.

И вот тут мы подходим к третьему…

Родина и Зарубежье, Грузия и Eвpoпa, грузины и европейцы – вот что написано на новом знамени. Прочитать это и перенести в сознание народа – исторический вопрос нашего времени".

Вот этот тезис интереснее первых двух. Ведь русские революционеры массово скрывались в Европе, Ленин провел в Европе больше времени, чем Жордания, он сам ощущал себя не вполне русским. Но заметьте – никто из русских революционеров не ставит вопрос европеизации России через марксизм, не говорит «Россия и Европа», не ставит вопрос о перенесении в сознание народа европейского самосознания.

Никто. Ни меньшевики. Ни большевики. Ни эсеры.

Никто.

При этом все читают одного и того же Маркса, сидят в одной и той же Европе, участвуют в одних и тех же спорах.