Читать книгу Украина – четверть века незалежности. Книга 3. Время беды. 2014 и последующие годы - Александр Афанасьев - Страница 7

1999
* * *
Для самостоятельного изучения

Оглавление

– http://biblionet.com.ua/index.php/kraevedenie/donbass-rus-i-ukraina/donbass-v-period-perestrojki

– Интердвижение и уроки Донбасса http://c-eho.info/politika/item/1826-interdvizhenie-i-uroki-donbassa

События 2013—2016 года. Люди Майдана


Страшные события на Украине были бы невозможны без сформировавшейся в стране особой прослойки людей, особого класса людей, которые при любой власти представляют собой взрывчатое вещество, и к строительству современной, демократической страны, нормального цивилизованного общества – в принципе не способны. Зато эти люди способны породить и поддерживать нацизм как государственный строй и образ жизни общества – что мы и видим. Опасность от этих людей, представляющих собой продукты распада одновременно украинской сельской и советской индустриальной культуры – велика настолько, что без нейтрализации этого класса – не только никакого движения вперед быть не может, но и Украина обречена к скатыванию на уровень самых нищих и примитивных африканских и азиатских стран – только с атомными реакторами. И с соответствующими последствиями для всех соседей Украины.

Я приведу две цитаты из разных источников, чтобы было понятно, о чем я.

http://expert.ru/expert/2015/13/o-valentine-rasputine/


А что было после того, как затопили Матёру? Распутин через неполных десять лет досказал вполне определённо: потом был «Пожар». Эта жуткая повесть вышла уже не в разгар застоя, а на сломе эпох: как раз объявили гласность, – но «Пожар» страшнее «Матёры» не тем, что в нём есть что-то, о чём давеча было нельзя говорить (нашего героя, кажется, цензура никогда особо не терзала). Просто он о следующей стадии разложения. Загорелся склад в большом леспромхозовском посёлке. Точно в такой, а может, именно в этот посёлок свезли жителей Матёры и прочих сгинувших деревень – и тут они «застряли в ожидании, – когда же последует команда двигаться дальше, и потому – не пуская глубоко корни, не охорашиваясь и не обустраиваясь с прицелом на детей и внуков, а лишь бы лето перелетовать, а потом и зиму перезимовать». Горит склад хорошо, а тушат его плохо: неспоро, недружно; спасённое из огня – растаскивают, вмешавшегося сторожа – убивают. И до пожара, и на нём бесчинствуют «архаровцы», приезжие по оргнабору, – сущие бандиты. Как же это вышло: «Сотни народу в поселке, а десяток захватил власть», – спрашивает себя герой повести, Иван Петрович. И отвечает: «Люди разбрелись всяк по себе ещё раньше, и архаровцы лишь подобрали то, что валялось без употребления». Тут и не захочешь, увидишь и итог советской эпохи – и неотвратимый прогноз на эпоху наступавшую.

В общем, по той же самой схеме – события начали развиваться и на Украине. Украинские архаровцы – не составляли, наверное, и пяти процентов ее населения, но в условиях, когда старое советское гражданское общество разрушено, а новое не создано, когда для немалого числа жителей Украины страна чужая, из которой «надо валить» – готовые на все отморозки почти без сопротивления берут власть.

Отрывок второй из книги Аглаи Топоровой. Ярослав Мазурок – выходец с Галичины, проживавший на птичьих правах в Киеве и совершивший убийство четверых человек.

Семья Ярослава Мазурка была типичной для бывших рабочих районов Киева, за годы независимости превратившихся в районы для таких вот семей: мало, но регулярно зарабатывающая жена, муж, который, то работает, хотя получает тоже совсем небольшие по столичным меркам деньги, то лежит перед телевизором или компьютером, подрастающий ребенок и никаких, в общем-то, надежд на улучшение жизни, ни в ближней, ни в дальней перспективах. И если женщины приспособились к такой жизни и научились сводить концы с концами, думая только о том, чтобы не стало хуже, то мужчины так и не смогли избавиться от мечты девяностых о быстром и легком обогащении.

Я много лет прожила в Киеве в точно таком же районе и почти каждый теплый вечер слышала, как на скамейке под моими окнами соседи – сверстники Ярослава Мазурка, одетые так же, как он, и живущие похожей жизнью – под пиво и анашу («драп» – на киевском сленге) обсуждают свои очередные увольнения, кидки работодателей на деньги, безденежье, усталость от жен, тещ и матерей, неправильную политику правительства и т. д., а по мере выпитого и выкуренного начинают строить планы обогащения: вот бы взять где-то денег и раскрутить какое-то дело…

Эти разговоры продолжаются годами, растут дети и квартплата, стареют жены и матери, дорожают продукты, да и из возраста, когда берут на низкоквалифицированную работу, эти ребята постепенно выходят, а дело не то, что не раскручивается – вообще никакого просвета в жизни нет. Зимой 2013—2014 годов почти все они окажутся на Майдане, а потом и в армии или в добровольческих батальонах. Они действительно поверят в то, что евроинтеграция и/или свержение Януковича изменят их жизнь к лучшему. Раз и навсегда.

(Аглая Топорова. Украина трех революций: Очерки»: Лимбус Пресс; СПб; 2016 ISBN 978-5-8370-0720)

* * *

Оба этих отрывка – повествуют о процессе и продуктах распада, который постиг нас в 1991 году, когда развалилась не только страна под названием СССР, развалилось еще и советское общество, советский народ, целая россыпь культур – советская городская, сельская, индустриальная. Этот развал – мы видим не только, когда проходим мимо некогда огромного, а теперь заброшенного и разграбленного завода, этот развал – в наших душах, в наших головах. Молотилка перестройки, страшный взрыв девяносто первого и пожар «лихих девяностых» – оставил пепелище в душах многих из нас. И теперь – все это сказывается самым страшным образом.

Точно в такой, а может, именно в этот посёлок свезли жителей Матёры и прочих сгинувших деревень – и тут они «застряли в ожидании, – когда же последует команда двигаться дальше, и потому – не пуская глубоко корни, не охорашиваясь и не обустраиваясь с прицелом на детей и внуков, а лишь бы лето перелетовать, а потом и зиму перезимовать

Это ведь мы. После девяносто первого года – многие из нас так и застряли в ожидании, ни туда, ни сюда. Не пускают корни, не обустраиваются. Для многих (и не только на Донбассе, но и в целом на Украине) те страны, которые созданы после 1991 года – они как чужие, с ними ничего не связывает, за них не проливали кровь деды, они не побеждали в войнах, их не жалко. Можно и поджечь как Украину. Причем на опыте Украины мы видим, что Украину – не жаль ни одной из сторон, участвующих в конфликте – ни украинцам, ни жителям Донбасса, ни нам, русским – хотя мы, русские, как раз таки не замечены в стремлении к гуманитарным бомбежкам. Да, не жаль. Было бы жалко – так попытались бы хоть немного для начала поговорить. А сейчас Украина напоминает одну большую Кущевку – это там где Цапки вырезали семью, если кто еще помнит. Знаете, как один журналист блистательно определил, чем отличается Кущевка от остальной страны? Во всей стране сначала выходят поговорить, а потом начинают бить в морду – а в Кущевке сначала бьют в морду и только потом возникает желание поговорить. Теперь так – на всей территории Украины – сразу бьют в морду, и только потом, если получают сдачи – начинается разговор.

После девяностых, те, кто физически выжил – представляют собой страшное зрелище, к которому лучше всего подходит определение Чингиза Айтматова «манкурты». Представители села – из-за голодухи вынужденные перебраться в город, где работы тоже для них не было, в городе – часть из них пошла в криминал, часть – начала перебиваться поденщиной, не имея никаких жизненных перспектив и четко осознавая это. Это люди, выброшенные из крестьянской общины, но не ставшие горожанами, люди, которые утратили довольно целомудренную общинную, сельскую культуру, но не приобрели свойственных горожанам уважения друг к другу, к закону, к личному пространству. Это люди, на глазах у которых разворовывался и их родной колхоз, и в целом страна – и потому про закон им говорить бессмысленно. Поденная работа большинства из них – дает возможность перебиваться с хлеба на воду, но не включает ни в какой коллектив, а длительные периоды безработицы – предоставляют возможность делать все что угодно, не опасаясь ничего – терять то все равно нечего.

К представителям села – присоединились и деклассированные рабочие с разгромленных и разграбленных промышленных предприятий – точно так же, потерявшие трудовые коллективы, часто и навык квалифицированного труда, место и уважение в обществе. Два этих «человеческих потока» слились в крупных городах, образуя взрывоопасную (нечего терять) массу. Именно она, в сочетании с приехавшими с Галичины селянами – и составила костяк, «пехоту» майдана, а потом – и пушечное мясо гражданской войны.

Давайте, попытаемся сравнить три страны, Россию, Украину и Беларусь – с точки зрения того, что представляют из себя их общества и какова степень опасности этих обществ с точки зрения развития страны. Лучше всего дело обстоит в Беларуси – она пробыла в состоянии развала всего три года, и ей удалось сохранить как сельскую, так и индустриальную культуру советского типа. В Белоруссии не найти неприкаянных и готовых на все людей – кто-то при работе в селе, кто-то в городе, молодежь, которая не видит в Беларуси перспектив самореализации уезжает либо в Москву, либо в Варшаву или Стокгольм и таким образом не является фактором, создающим общественное напряжение. Поэтому – в Беларуси возможна бархатная революция, как в восточноевропейских странах, но Майдан – невозможен. Да, это разные вещи, совершенно.

В России – период распада длился дольше, мы потеряли сельскую культуру – но городскую хоть как-то, но сохранили. В России – есть провал в малых городах, и некоторых крупных, таких как Иваново – вот там катастрофа деиндустриализации и деградации сравнима с украинской. С другой стороны – в России есть сразу несколько «кластеров», территорий ускоренного развития, либо ресурсных территорий, притягивающих людей. Это Москва, Санкт-Петербург, Алтай, Татарстан, Башкортостан, Калуга, Псков, зоны нефтедобычи, южные области – Ростов, Краснодар, Ставрополь. В перспективе к ним видимо присоединятся Сибирь и Дальний Восток, подключившись к удовлетворению спроса более чем миллиардного китайского населения. Эти территории – предъявляют спрос на рабочую силу, как постоянную, так и вахтовым методом, там строится жилье, происходит социализация людей в крупном городе. Там есть производства, и есть нормальные трудовые коллективы. На селе и на провальных территориях (центральные области России, такие как Тульская, Ивановская, некоторые области в Поволжье – Курганская, Кировская, Мордовия) – происходят разнонаправленные процессы. Часть села продолжает вымирать. Часть – пользуется тем, что на село приходит бизнес и устраивается на работу: но уже на тех же принципах, что и городские работники. Примеров успешного бизнеса на селе полно, если это не так – то кто же тогда вырастил все то зерно, с которым мы вышли на первое место по объемам экспорта в мире? Часть селян – формирует бригады для отхожего промысла, строительного или нефтяного и работает вахтовым методом, привозя в село неплохие и по городским меркам деньги. В итоге – в России за счет работающей экономики все при деле, а вахтовый метод работы и центры ускоренного развития куда можно уехать— частично снимает демографическое напряжение с тех мест, где работы нет и все мрачно. Нет работы на месте – наймись на север, или подпиши контракт с армией, с полицией… в общем, личные траектории есть и их немало.

На Украине же – рухнула и так и не восстановилась промышленность, в тяжелом состоянии сельское хозяйство, в отличие от России и Беларуси так и не наведен порядок с выплатой зарплат. Игорь Коломойский – безнаказанно кинул работников своей авиакомпании с многомесячным долгом по зарплате – и это не девяностые, это три года назад. В России или Беларуси ему пришлось бы объясняться с прокуратурой – а в Украине ничего! Это известная история, а сколько неизвестных – кидают на деньги и в городе и на селе. В итоге – в украинских городах скапливаются десятки тысяч несоциализированных людей, люмпенов, готовых на любые, в том числе и противозаконные действия. Частично – демографическое напряжение снимает выезд на работу в Россию и Европу. Но как только начался экономический кризис, как только Россия начала предпринимать меры по закрытию своего пространства от нелегальных мигрантов – так в украинских городах, и прежде всего в Киеве – взрывоопасной человекомассы – оказалось намного больше, чем обычно. Достаточно было искры – и рвануло. Обратите внимание – Майданы произошли поздней осенью и зимой, и первый и второй, когда в России резко сокращается спрос на рабочую силу на стройках и в сельском хозяйстве.

Вместе с тем – на Украине, в отличие от России и Беларуси – произошло резкое изменение истории и «национального мифа». Если в России и Беларуси Победа осталась Победой, герои – героями, а предатели – предателями – то на Украине ветераны ВОВ оказались чуть ли врагами народа, а фашистские пособники – героями нации. Все это, вместе с агрессивным навязыванием новой истории – послужило дополнительным травмирующим фактором, способствуя развитию нигилизма и цинизма, духовной пустоты.

На Украине, в отличие от России и Беларуси – не произошло политического застоя. В стране уже дважды прошли досрочные парламентские выборы, один раз досрочные выборы президента, сменилось более пятнадцати правительств, произошли два майдана. Все это время – разные политические силы агрессивно обращались к избирателю, пытались его в чем-то убедить, или даже натравить на кого-то – дополнительно его дезориентируя.

Взаимопонимания с этим классом «новых пауперов» у людей, сохранивших советскую культуру – нет никакого, они говорят на разных языках и исповедуют разные ценности. Вот, киевлянка, которая училась еще в той, старой, гуманистической советской школе – пытается поговорить со своими новыми соотечественниками…

http://blog.polemika.com.ua/blog/_3167.html

Наблюдая эволюцию мнения окружающих о происходящем, синхронизированную с такими внешними факторами, как вести с фронтов, вести с полей, вести с межбанка и т.п., я пытаюсь сформировать для себя эмпирическую модель этого чёрного ящика под названием «современное общество», чтобы понять корреляцию входящих и исходящих сигналов (не претендуя на высокие технологии. Задача неблагодарная и малопродуктивная, но так уж устроена я – мне интересны разные (хотя и не все) слои населения, иногда я иду на рынок вместо супермаркета, чтобы услышать живых людей, а не пластиковые корпоративные фразы и т. д.

* * *

Начну с событий конца февраля. Они, пожалуй, показали наиболее ярко, что связь между параметрами на входе и на выходе не вытравлена начисто:

1) бесчисленным и бессмысленным (с точки зрения задумывающегося, как мне кажется, человека) повторением речёвок и пением песен, единственной целью чего вижу отключение критического восприятия;

2) зомбирующим влиянием телевидения, выраженным тем сильнее, чем ближе по времени ему удаётся вставлять противоречащие друг другу интерпретации событий. Причём временной интервал сужается, а люди не могут уже выскочить за рамки очерченного круга, так как допустив враньё сейчас, они вынуждены проецировать его на прошлое, на основы. А это – больно. Ну и «башни», учитывая потребность обывателя, приученного ворчать на власть и на «ЭТУ страну», дают слегка выпустить пар, меняя занавески в заведении.

Так вот, в конце февраля 2015 года, ознаменовавшемся, как выражаются валютчики, «загоном оленей на 43», я вдруг стала слышать живых людей, а не роботов. Они совершенно рационально объясняли внутренние события, забыв слать проклятия Мордору, стали думать о своей продовольственной безопасности, которая в нашем менталитете почти никогда раньше не вытеснялась сладкими речами (ну, разве что в 1990-м ещё), до них даже доходили объяснения, что 100%-я независимость должна включать в себя в современных реалиях и обеспеченность углеводородами (и что «обогреемся электричеством» – не аргумент, т.к. подавляющая его часть вырабатывается на тепловых электростанциях. А они … (нет, сами не догадались, и высшее техническое тому не помеха) … нуждаются в углеводородах. Конечно, грустная мысль о том, что все современные ништяки обеспечиваются не рабским трудом, благодаря чему западное общество, хоть и фальшиво, но играет сейчас роль альтруистического, а варварским сжиганием в топке накопленной за миллиарды лет растениями энергии Солнца в виде нефти, газа и угля, ненадолго беспокоила их. Но практический ум делал некоторые зарубки на случай нового отключения в транс. По мере того, как очередной этап заработка посвящённых на колебаниях курса переходил от «слива» к «откупу», что совпало с необходимостью, как уже систематически происходило в последний год, продемонстрировать лояльность МВФ (вот только загадка – их-то устраивают эти потёмкинские деревни на межбанке? Аль не догадываются?), народ, конечно, вернулся в привычное успокоительное лоно – жёсткое холодное дыхание неотвратимого отступило, а новые платёжки будут получены в мае, до которого, по нынешним временам, вечность фантастическая. Снова можно видеть прекраснодушные сны о страданиях от северного соседа, который даже, как в том анекдоте, не однофамилец, и дать отдохнуть когнитивным способностям. Вам снова могут позволить себе в ответ на предложение послушать Монтян, не забывающую вставлять в свои речи штампы, позволяющие обеим сторонам определять её и как «свой», и как «чужой», прислать «плинтусную аналитику» с Цензора: Монтян такая же полная, как другая тётка, и тоже пишет, что в Луганске живут нормальные люди, тогда как всякий разумный человек после такого понимает, что все её слова – бред полнейший (правда, не уточняется, к какому мнению пришли эксперты – в Луганске водятся «плешивые люди» по старику Хоттабычу, либо рогатые). Но мы-то видели, как дрожали ваши руки, как полотнели ваши лица, уважаемые сограждане. Эту дуэль взглядов вы проиграли. А это значит, что вы свернёте первыми. И можете сколько угодно заявлять, мои дорогие диванные бруталы, что с Россией надо воевать, взрывая плотины и атомные станции, я помню, как вы, успевшие отслужить срочную ещё в Калининграде, блистали долгие годы эрудицией в тактике и стратегии, как будто других тем для разговоров не было, теперь спрятались с облегчением от мобилизации за бронью от предприятия.

Но есть некоторые вещи, которые стоит осознать всем нам, кто имеет дело с этим новым типом человечества. Никак не хочу примерять на себя роль Лизаветы Прокофьевны, «вразумляющей» князя Льва Николаича. Но наши «сыновья Павлищева» прекрасно осознают ложность своих притязаний на мораль, у них – новые аксиомы. И они в этой новой реальности органически и хладнокровно жестоки (в нашей системе отсчёта).

Рассмотрим на примерах.

1) В январе 2014-го знакомый, хороший скромный человек, на мои слова о том, что «активисты», поджигающие автобусы и устраивающие средневековый дебош в центре столицы, требуют убрать из города милицию, без секундного замешательства сказал, что надо убрать. Когда уже во время войны на Донбассе до знакомых удавалось в каких-то нанокапсулах на наносекунды донести мысль, что если бы российские регулярные войска собирались «завтра бомбить меня в Киеве», то это «завтра» наступило бы полгода-год назад, они отступали на заранее подготовленные позиции в виде фраз: «А зачем они помогают оружием, советниками? Если бы они К НАМ не лезли, всё бы уже закончилось». Поверьте, я долго пыталась нащупать дно, но снизу стучали. Поэтому совершенно уверена – никаких моральных отягощений на нас эта фраза не накладывает. Потому что поведи мы себя так, как велит мораль (на то и расчёт), всё окончится, как у Януковича, поддавшегося на то же шулерство. И из предсказуемости нашего поведения просто извлекут возможность кровавого террора. И я ни грамма не верю, что Штайнмайер, подписавшийся гарантом под легитимацией захвата власти в европейском государстве, стал моральнее. Я настолько аморальна, что вижу в смене его позиции ситуативный меркантильный (видимо, не личный, а партийный) интерес. И в глубоко эшелонированной СМИ «позиции» («я смотрю телевизор потому что я должна знать, что я думаю»), которая несовершенна только в том, что не имеет нюансировки, оттенков у самых разных слоёв населения, вы прекрасно узнаете краеугольные камни. И когда на российском ток-шоу украинская журналистка не смотрит кадры страданий людей на Донбассе, поясняя, что они не способствуют миру (какая связь?), и говоря, что Россия должна перестать помогать Донбассу, восстановить контроль украинских военных на границе, она имеет в виду то, что вам страшно представить – что Украине должны позволить удавить Донбасс. Это как супруг, держащий петлю на шее жены, выгоняет прибежавших на шум соседей словами: «Сами разберёмся».

2) Про «оттяпали наш кусок земли» в отношении Крыма тоже говорят, отступая по одинаковым, не подозревающим о существовании друг друга, ступенькам. Как иначе назвать: «крымчане хотели жить в Украине, Россия насильно захватила» – «а воду мы им перекрыли, потому что они – предатели» – «нечего было вмешиваться России, мы бы сами разобрались». О том, что разобрались бы либо поставив окончательно на колени, как львовский «Беркут», либо кровавым террором, можно даже не сомневаться. И самое главное сожаление о Крыме – что легко отпустили. Это гложет и не даёт спать. Я не вижу вообще никакого государственного подхода в отношении этого вопроса. Только какая-то мелкая злоба. При том, что я всегда прекрасно понимала, как нам достался Крым, и что мы имеем право на него только пока ценим это (вообще, не устану повторять свою теорию, что в современном мире государства могут сохраняться только в границах, в которых люди толерантны друг к другу), мне неприятны некоторые моменты в отношении его перехода под российскую юрисдикцию. Это, конечно, несопоставимо с нынешней трагедией, но зачем россияне с упоением повторяют байки о том, что каким Украина его получила, таким и отдала? При Януковиче по всему государству стали массово капитально ремонтировать дороги. Как минимум, Симферополь-Алушта, но и другие населённые пункты были связаны новым полотном. Алуштинская набережная радовала глаз и была серьёзным для нас капиталовложением. А чего стоят только «вышки Бойко», за которые и Бойко, и Януковича не оплевал только ленивый «патриот». Россия хотела взять их в аренду, на что получила вполне ожидаемый ответ, что не для того их покупали и тащили из Кореи. Теперь они отошли как приданое и даже не обсуждаются, как и газ в газохранилищах Крыма. А знаменитые клюевские гектары солнечных электростанций? Это только из самого свежего, да и то не всё. И это было сделано в условиях, когда надо было погашать взятые Тимошенко кредиты под обязательства «реформ», которые МВФ реализовал только при нынешних. Я понимаю, что вести диалог о справедливом «делении имущества при разводе» сейчас в Украине совершенно не с кем. Да и странно было бы после транспортной и водной блокады. Но зачем хаять-то? Если вы правы в главном, не лгите, как бы заманчиво не выглядело, в мелочах. И, между прочим, наши социальные стандарты перед майданом выглядели ничуть не хуже российских, несмотря на то, что мы – импортёры углеводородов, а не экспортёры. Шкала зарплат-цен у нас смещена, потому и выгодно украинцам в России заробитчанствовать, но не от нищеты крымчане отчалили. Это очень опасно – примитивизировать объяснения. И мне неприятно, когда мелкие люди так мелко это объясняют. Я много общалась с крымчанами до 2014 года и, думаю, хорошо представляю то облегчение, когда для них стало возможным перестать обманывать себя, о чём им даже в голову не приходило мечтать. Вот вам и к вопросу о роли личности в истории.

3) Абсолютно все (от базарных торговцев до высоких чинов влиятельных держав) начинают отсчёт событий с марта 2014, а не с декабря 2013. Т.е., майдан с переворотом – отдельно, а уход Крыма и война на Донбассе – совершенно из другого смыслового ряда.

4) Наши соотечественники усвоили критерий оценки «свой-чужой», выражающийся в фразе: «А ты любишь Украину?» Есть ещё вариация: «А ты патриот Украины?» Эти магические, по их мнению, фразы должны заставить «одуматься» любого – от недоумевающего киевлянина до Мозгового или Ходаковского. Доброволец-дончанин Камиль, рассказывающий, что на майдан его привело «избиение детей», говорит, что родился в Украине, как и его родители, что воевал в украинской армии («рождённому в Украине» лет 50 и воевал он в Афганистане, и присягу давал другой стране, которая отпустила без единого выстрела и упрёка, когда кое-кто решил, что пилить общественное выгоднее на независимой территории). Да, 23 года – немалый срок. Рациональные люди (немайдановского склада) предпочитают инерционность системы даже если им мерещатся более выгодные состояния. Потому и реализовалась модель постепенного закручивания гаек в Украине. И племя младое теперь совсем незнакомо нам ментально, зачастую. А мы были, наверное, гораздо большими патриотами, нежели нынешние, узурпировавшие это понятие, когда полтора года назад просили не раскачивать изнутри лодку, находящуюся в бурном море.

Подменяя понятия, точку отсчёта войны или патриотизма, изменяя шкалу ценностей наши оппоненты весьма натренированы «работать со своих позиций» (как в афоризме про «не спорьте с дураком – он стащит дискуссию на свой уровень, а там задавит опытом»). Выход один – сначала уточнить понятия и синхронизировать события, а потом уже вступать в дискуссию. По поводу того, «а зачем оно нам надо?» Да, неблагодарное это дело, разгребать авгиевы конюшни. Но выход какой? Либо ответка в стиле «око за око», либо пытаться сводить базы.

Я не призываю противостоять безумию согласно поговорке «С волками жить – по-волчьи выть». Тут, скорее, рекомендации, как понимать пациента.

* * *

Но Майдан 2014 отличается от Майдана 2004 тем, что в нем, помимо того, первого поколения «человеческой пыли», оставшегося после краха советского проекта – участвовало и совершенно новое поколение. Дети новых пауперов – уже родившиеся в Украине, не ходившие ни в советский детский сад ни в советскую школу – как выразился один из журналистов «не имеющие дурного советского багажа в голове». Эта молодежь – в отличие от позднесоветского «охлоса» не труслива – и они сделали события кровавыми.

Это полностью потерянное поколение. Поколение, которому «что такое хорошо и что такое плохо» – не объяснили ни в садике, ни в школе, ни отец, то ли сбухавшийся, то ли работающий на чужбине. Объяснили им либо криминальные авторитеты, либо политические активисты, либо кореша по футбольной тусовке, либо вербовщики шовинистических и неонацистских организаций…

С. Г. Кара-Мурза – как-то высказал предположение, что при определенных обстоятельствах мы можем иметь дело со скачкообразным развитием общества, когда преемственность поколений нарушается, и раз в десять-пятнадцать лет на авансцену общественной и политической жизни выходит не просто новое поколение, а совершенно другой народ, со своим специфическим видением мира, понятиями добра и зла, табу, социальными навыками и всем прочим, что отличает один народ от другого народа. По-видимому – здесь Сергей Георгиевич прав. Крах идеологии, отсутствие воспитания, как в детском саду-школе, так и со стороны занятых выживанием родителей, массированные медийные атаки, направленные на «формирование украинцев» (Украину мы построили, теперь осталось построить украинцев) – привели к тому, что родившееся в независимой Украине поколение имеет очень слабую преемственность с родителями. Это новый народ с совершенно отличной от отцовской этикой, моралью, способностью к сопереживанию. У нового народа, что силой захватил власть – откровение вызывает тот простой факт, что в Луганске живут люди. То есть – они подвергают сомнению даже это и им специально надо объяснять, что в обстреливаемом ими Луганске живут люди, они без «допомоги» этого сами не понимают. И я хочу заметить – большой ошибкой будет делить Украину на русскую и украинскую – это деление давно ложно, в перехватах «киборги» с Донецкого аэропорта практически все говорили на русском. Раздел тут намного более глубокий – есть те, кому даже не приходит в голову сомневаться, что в Донецке и Луганске живут люди, и те, кому это надо специально объяснять и доказывать. И не надо думать, что такой вот «новый народ» народился в Украине, он есть и в Беларуси, и в России и в Грузии. И надо думать, как дальше жить и что делать с этим поколением, которое уже повзрослело и начало действовать.

Что это за поколение?

Это, словами Валентина Распутина – архаровцы.

1. Это поколение, которое не то что не видело войны – оно ее видело, но на экране монитора, когда играло в бродилки – стрелялки. Помню, какой смех вызвало воинственное заявление каких-то украинских реконструкторов – о том, что мы уже много лет играем в пейнтбол, в софтбол (военные игры с использованием стреляющих шариками или шарами с краской копий оружия) и мы порвем любой русский спецназ. Все поржали – но ведь они действительно так думали! И начали действовать именно из этих соображений. Воевать начали! Еще помню, у нас один придурок в форуме написал – очередь из восьми-десяти шариков (из софтбольного автомата) примерно равна двум-трем выстрелам из настоящего. Опять все поржали, а один из модераторов форума даже утащил это высказывание к себе на аватар – но ведь кто-то действительно так думает! И не просто думает – а действует исходя из этих рассуждений! Эти ребята – не теряли не пришедших с войны отцов, не видели калек – однако, страха перед войной как перед неведомым – у них тоже нет! И вбитого в подкорку советского «мы за мир» – тоже нет. Войнушка, которую они развязали – представляется им чем-то вроде – бродилки-стрелялки, и розовые очки спадают только когда ты реально теряешь друга или лишаешься ноги и остаток жизни доживаешь инвалидом. Вот тогда – понимание приходит, но уже поздно.

2. Это поколение, в котором полностью девальвировалось понятие ценности и обязательности труда. Ключевое отличие от Запада – на Западе все-таки трудовая этика сохранилась, они не проходили через девяностые. Общее понимание – кто работает тот лох. Это поколение – предпочитает перебиваться случайными заработками, «калымить», набирать и не отдавать кредиты. Короче, полная безответственность. Молодые белорусы, украинцы – массово едут в Швецию, подавать на беженца, там воруют. За шесть месяцев можно наворовать на квартиру. Подробнее – здесь.

http://rusrep.ru/article/2014/01/15/v-poiskah-pozitiva/


Русские кстати тоже есть, но намного меньше. Суть одна – воровать лучше, чем работать. У нас – не помню, кто-то из исследователей, проводя исследования трудовой мотивации, вывела новый тип работников – «кроссоверы». Это те, кто выбирает несложные для освоения профессии – продавец, мерчендайзер, торговый агент, сотрудник на ресепшене, таксист, не предпринимает никаких усилий, чтобы овладеть профессиональным мастерством, быстро меняет и профессии (такие же несложные), и работодателей, без проблем работодателя обворовывает. Это тоже – новое поколение «архаровцев», они пропускают важнейший элемент социализации – профессию и трудовой коллектив. Понятно, что при социальной нестабильности им сорваться с места и поехать, что на Майдан, что в зону АТО – проблем нет. И взывать к ним в поисках какой-то морали и нравственности не более умно, чем говорить со стеной. У них ни морали, ни нравственности нет по определению, для них, что работодателя обворовать, что в зоне АТО мародерствовать, что расстреливать – все едино.

3. Это поколение, которое полностью оторвано от всех предыдущих. Родители для них – лохи, просравшие свою страну и не сумевшие устроиться в новой, горбатящиеся за копейки – кстати, определение верно, по крайней мере, частично. Понятия «Родина» для них не существует, потому что все механизмы социализации, существовавшие со времен СССР, разрушены – пионерии и комсомола нет, школы озабочены как натаскать на сдачу ЕГЭ, высшее образование деградировало и девальвировалось, про труд я уже писал. Они не раз бывали в странах ЕС, для них это дешево – причем такие страны как Польша ведут сознательную политику по их привлечению, выдают «карты поляка». Хотя если вглядываться в суть, тот, кто получил карту поляка – изменник Родине, вне зависимости от того, для чего он ее получил – отучиться там, в Польше или работать.

4. Это поколение, которое не боится вступать в открытые конфликты со всеми – с властью, с другими частями общества, при необходимости применяя и насилие. Есть понимание того, что за это – ничего не будет.

Немалую роль в этом сыграло отсутствие физических наказаний в детстве. Те, кто сам не переживал боль от порки, как результат собственных провинностей – просто не могут себе представить, что такое боль. Что если ты бросаешь камень или бутылку с коктейлем Молотова в беркутовца – то он живой человек и ему больно. И что если ты сидишь в танке и бьешь прямой наводкой по жилым кварталам – то там, в городе, тоже люди, и им больно и страшно. Архаровцы – не сопоставляют все это с собой, они лишены способности переживать чужую боль как свою. Отсюда же – моментально, на первых годах, на первых месяцах войны проявившиеся случаи дикой, необъяснимой жестокости к пленным, к мирному населению, случаи расстрелов, в том числе массовых. Действия архаровцев – бандеровцев – по бессмысленной жестокости видимо превосходят даже действия фашистов. Корни этого – я описал выше.

5. Это поколение, которое родилось и выросло практически без страданий, которому родители с детства пихали в рот все самое вкусное, которое не работало с десяти лет – и для которого оказались чуждыми такие понятия, как совесть, жалость, человечность. Для украинцев например – это дошло до того, что надо объяснять: в Донбассе живут не ватники, не колорады – а все-таки люди. Практически стопроцентная военная безопасность на протяжении трех поколений – создало ложное ощущение неуязвимости, и сейчас те, кто орут, требуя стереть Донбасс с лица земли, даже в подкорке не держат, что может, например, быть бомбежка Киева или Днепропетровска. Если им об этом сказать – у них шок, выражаемый очень простой фразой – а нас то за что?! Полностью девальвирована ценность мира, это уже и в нашей стране ярко выражено – борьба за мир ассоциируется с концом восьмидесятых, и тем, что за этим последовало.

Вот таково – появившееся на свет поколение архаровцев. Оно уже есть, и оно действует – Украина в пламени гражданской войны. Как попадают в плен – все сразу становятся мобилизованными, только водили машину, ни в кого не стреляли. Но кто-то ведь долбает Градами, Ураганами, дальнобойной артиллерией, и пока один долбает – десять других человек: кто-то злобно воет в социальных сетях, кто-то «допомогает фронту», отчетливо понимая, что идет не великая отечественная, а гражданская война (думаю, большинство это все-таки понимает, хоть и не показывает этого), кто-то – вносит свой вклад каким-то другим образом. Например, кто пишет на объявлениях аренды «Донецким и луганским не беспокоить»? И о какой «Едынойкраине» в этом случае можно говорить.

Эти люди – молодые, опасные – уже здесь. Они действуют в реальности, убивают людей на Донбассе. Они обмениваются опытом и вовлекают все новых и новых людей. Они своим примером показывают дорогу к власти сверстникам в России, Беларуси, Грузии, Средней Азии. Они готовы выезжать в другие страны и распространять заразу там. Прошедший год в Украине показал – их ничего не останавливает, ни собственные жертвы, ни жертвы среди гражданских, ни крах экономики, ни мольбы женщин, детей, старух – они глухи, и остаются таковыми уже год. Поверьте – я внимательно наблюдаю за Украиной – год прошел, обстановка все хуже и хуже, и на фронте и в тылу – а осознания нет никак нет. Нет ни осознания, ни переживания, ни покаяния – ничего подобного. Мы ждем от них этого – но этого нет. Объяснение одно – значит, чего-то, что есть у нас – у них нет по определению (например, совести и способности к сопереживанию), и ждать, что эти механизмы включатся бессмысленно. Настает пора, когда нам пора понять, с чем мы имеем дело и что нам предпринимать. А предпринимать надо, пока не поздно. Украина уже горит – и пламя пожара может перекинуться на соседние дома. Ждать, что в отморозки – соседи сами потушатся – как минимум глупо. А то и преступно.

Украина – четверть века незалежности. Книга 3. Время беды. 2014 и последующие годы

Подняться наверх