Читать книгу «Вашингтонский узел» - Александр Афанасьев - Страница 8

В Багдад я летел не через Рамштайн как военные – а через Лондон. Гражданским рейсом. Самолёт был полон парней от двадцати до сорока лет, которые были согласны подставлять задницу под пули за тысячу долларов в день. На меня косились, но я ничего не говорил, и они ничего не говорили.

Когда заходили в БИАП5 – я поразился тому, какая в Ираке земля. Цвета среднего между серым и коричневым, однотонная, почти без зелени, такого же цвета дома… сплошная песчаного цвета пустыня с такими же домами.

БИАП, который практически не пострадал во время войны – сейчас был одновременно и военной базой и гражданским аэропортом. Громадное, мрачное, примитивной архитектуры здание, на фоне которого самолёты казались маленькими, везде заграждения из габионов, изломанные и отброшенные в сторону строительной техникой старые советские самолёты и вертолёты, НАТОвская техника, постоянное движение на поле и рядом с ним. Все суетились как муравьи, и я не был уверен, что кто-то знает конечную цель всего этого. Все просто выполняли – кто приказ, кто свою работу…

Самолет, конечно же, не подрулил к терминалу – тут мало что действовало, вместо этого он встал прямо на поле. Подали трап. Все встали, начали продвигаться к выходу… кто-то толкнул меня, и я толкнул в ответ. В следующий момент я вступил на трап – и солнце наотмашь ударило меня по лицу…

Я спустился по трапу, надевая очки, огляделся – похоже, встречать меня никто не собирался. Раздумывать мне долго не дали – кто-то схватил сзади за локоть, я повернулся. Передо мной стоял тип, ростом с меня, редкая рыжая борода и мерзкая английская рожа – почему то я сразу опознаю кузенов ещё до того, как они начинают говорить своим гнусавым прононсом.

– Ты меня толкнул сынок. Извиниться не хочешь?

– Хочу. Иди нахрен.

Тип пристально смотрел на меня

– Что ты сказал, парень?

– Я сказал, иди на…. – я повторил то же самое, но в ещё более грубой форме.

Кто-то подошёл к этому типу, похлопал его по плечу

– Оставь этого сосунка, Дик, нам идти надо…

Рыжий – он, видимо, и впрямь был в возрасте – отпустил мою руку

– Не попадайся мне на пути, парень.

Я ничего не ответил – просто подумал, что мне до терминала плюхать пешком, а по такой жаре это не слишком приятно.

* * *

В самом аэропорту было не так жарко, хотя кондиционеры и не работали – видимо, иракцы знали что делали, когда строили, каким-то образом обеспечивалась циркуляция воздуха. Поскольку никто не стал бы стоять с плакатом «Эл Миллер, ЦРУ» – я ехал как сотрудник посольства и меня встречали как обычного сотрудника посольства – нас девять человек было. Помимо сотрудников посольства были и частные гарды, в Ираке почти всё было передано на откуп частникам, деньги на это шли огромные. Здоровяк с М4 – раздал нам по старому армейскому бронежилету – он был такой здоровый, что держал все девять бронежилетов разом. После чего вперёд выступил мужчина в бейсболке и чёрных очках.

– Всем доброго дня и добро пожаловать в Багдад. Меня зовут Алекс и меня наняли, чтобы доставить вас в центр Багдада целыми и невредимыми. Чем я и собираюсь заняться. Если всё пройдёт удачно – то вы через полтора часа окажетесь дома, а я заработаю на ещё один месяц колледжа для моих дочурок. Их у меня двое…

Я вдруг понял, что он боится. Эта бравада призвана скрыть глубокий страх и отчаяние, поселившиеся в нем. Он боится не вернуться домой к своим дочкам – и потому так шутит.

Да, он боится…

– … Запомните главное: если вы вдруг по какой-либо причине оказались на дороге, без прикрытия конвоя, например, вас выбросило взрывом из машины – запомните. Даже если по вам стреляют – ни в коем случае не сходите с дороги! Оставайтесь на полотне дороги! Ложитесь около бетонного отбойника, закройте голову руками – и ждите, пока вас не обнаружит и не идентифицирует патруль Коалиции. Но не сходите с дороги!

…

– Запомните, местные на сто процентов враждебны, и если вы сойдёте с дороги и углубитесь в жилые кварталы – местные обязательно вас найдут и жестоко убьют. Опасны все, даже дети! Зона вокруг аэропорта – зона свободного огня, и если вы окажетесь вне дорожного полотна – по вам может открыть огонь кто угодно – снайпер, стрелок с вертолёта. Никто не будет пытаться вас идентифицировать, там зона свободного огня!

Здорово. Это здесь мы строим демократию, или я ошибся адресом?

* * *

Мы вышли к машинам – три Субурбана, на каждом кустарно укреплены двери, задняя дверь снята и установлена бронеперегородка с пулемётом. Нас рассадили в машины по три человека – и в каждой было по четыре гарда. Субурбаны тронулись… я думал, мы так и поедем – но оказалось, мы должны были присоединиться к более крупному конвою, включавшему в себя армейскую бронетехнику.

Наши машины встроились в общий конвой – и минут через двадцать стояния и нервных переговоров по рации – мы тронулись…

Так я в первый раз оказался на Трассе.

Трасса – или дорога на БИАП, или Irish route, ирландская дорога – одно из самых страшных мест во всем Ираке, а может и во всем мире. Несколько миль смертельной опасности, ракетчиков и смертников на машинах. Огонь могли открыть в любой момент… это было место, где цели были постоянно и джихадистам тут было как мёдом намазано…

Несколько миль, примерно по две полосы в каждом направлении, сплошные бетонные отбойники человеку по пояс – внешние и по центру. Наскоро засыпанные сапёрами воронки и сгоревшие машины по обочинам – буквально на каждом шагу. Я сидел в головной да ещё впереди – мне, несмотря на пыль, было всё хорошо видно, лучше чем другим…

Постоянных постов здесь не было – только мобильные патрули. Постоянным постам тут невозможно было выжить…

Навстречу нам тоже шли машины. Из развлекательного центра напевал Боб Дилан:

Это то чем мы здесь занимаемся – стучим в дверь небес. Кто-то ради карьеры, кто-то ради тысячи долларов в день и колледжа для детей.

Многим откроется, чувствую…

Многим…

Накаркал – чёрный столб разрыва встал совсем недалёко от нас, справа от колонны…

Водитель отреагировал мгновенно – включив полицейские проблесковые маяки и сирену, начал увеличивать скорость. Багдад – мчался нам навстречу – грязный, пыльный, бесцветный…

Мимо мелькнула горящая машина – и осталась позади. Кому-то не повезло.

– Почему мы не остановились? – спросил я, перекрикивая старину Дилана

– Зачем?

– Чтобы помочь.

– Это не наше дело. Им патруль поможет…

* * *

Когда я попал в помещения, которые занимало станция ЦРУ в Багдаде – напомню, это было до того как ввели в строй новый комплекс посольства США, и после того, как взорвали отель «Палестина» – я удивился, в какой тесноте и в каких условиях все сидят. Мелькнула даже мысль – куда я ко всем чертям попал, это точно передовая борьбы за демократию в арабском мире?

Посольства США при Саддаме в стране не было – но были инспекции ООН, и под их крышей мы и работали. Потом, когда мы вошли в Багдад – никто не ожидал, что это будет так легко и просто, режим просто рухнул, развалился на части – станция ЦРУ в Багдаде некоторое время располагалась в одном из немногих приличных мест в этом городе – отеле «Палестина». Потом – станцию ЦРУ взорвали, погибли люди, и стало понятно, что в отеле – любом отеле – теперь находиться небезопасно. Станция переехала в Зелёную зону, под защиту армии. Что такое Зелёная зона – я вам ещё расскажу.

Начальником станции ЦРУ в Багдаде в те дни был Гарри Майер, он основывал эту станцию после стольких лет отсутствия США в этом городе, и многое мог порассказать. Сидел он в какой-то обшарпанной комнатке, нормального, стационарного кондиционера не было и работал напольный, мебель была старой и не американской – не удивлюсь, если её нашли в близлежащих домах или стащили из местного комитета партии БААС. Героического впечатления начальник станции тоже не производил.

– Как доехали? – спросил он, пожимая мне руку

– Всего один обстрел, сэр – бодро ответил я

– Арабским владеете?

– Нет, сэр.

– Какими языками владеете?

– Русский, испанский, французский… – запнулся я, – украинский..

– По Украине работали?

– Да.

Майер усмехнулся

– Иначе украинский вам был бы не нужен. Как попали сюда?

– Я хочу быть на этой войне.

Шеф станции задумался

– Спортом занимались?

– Да, сэр.

– Тогда… если вы не владеете арабским, я могу вас прикомандировать к рейнджерам или Дельте. Задача – отработка источников информации в полевых условиях.

– Я готов, сэр.

Майер посмотрел на меня с подозрением и даже жалостью, но ничего не сказал.

– Тогда добро пожаловать. Найдите Криса Комба, он внесёт вас в объединённую базу6**.

Так я и попал в Таск Форс 121…

* * *

Таск Форс 121 – сейчас уже не все помнят, что это такое… много всего произошло с того времени. Когда мы вошли в Ирак – мы столкнулись с угрозой от бывших офицеров Саддама и его смертников, так называемых «федаинов» с одной стороны, и исламских экстремистов как шиитского так и суннитского толка ислама с другой. Чтобы парировать эти угрозы и найти или уничтожить лидеров сопротивления – и была создана группа 121 – межведомственная, туда входили даже сотрудники минфина, которые отслеживали подозрительные транзакции боевиков. В Ираке – её боевым крылом, наконечником копья – выступало подразделение Дельта, то самое что отметилось в Могадишо7. Именно туда меня и откомандировали – потому что при одной группе «они назывались team – четыре человека, минимальная боевая единица» – положено было быть кому-то из ЦРУ. Они выводили на цель, а я должен был по обстановке – либо получать информацию, либо выбивать её.

Я сначала не понимал, почему меня, новичка – сразу прикомандировали к лучшему спецназу в мире? Потом понял. Между ЦРУ и Пентагоном – были постоянные трения по поводу войны в Ираке, её стратегии и тактики. Точно так же – Госдеп пытался брать на себя некоторые функции ЦРУ, ничего не понимая и доверяя не тем людям, которым следовало бы. Они считали, что любую проблему можно решить, просто дав денег – Пентагон тоже так считал, просто у них деньги были заменены на пули.

Таск Форс 121 – располагался в нескольких помещениях на разных военных базах – но кроме того, у него были и передовые точки в городе, с которых можно было проводить операции low profile, то есть на гражданской технике и не в форме. Одна из них, известная как low house six – располагалась недалёко от вокзала в здании бывшего районного политического комитета партии БААС. Это было замаскировано под частную базу британской военной компании Erinys, в которой в основном были бывшие бойцы 22SAS и южноафриканские белые солдаты, которым в новой Южной Африке не было места. Были там и ещё более экзотические типы, например, боевые операции на месте у них возглавлял тип из Родезии, бывший Скаут Селуса8. Но все это я узнал не сразу.

Так как я был совсем молодым и глупым, желал продемонстрировать свою полезность – меня засунули на должность Special Agent/Investigator в полевой офис – эта должность пустовала, а у меня было необходимое для её занятия полное высшее образование, которое, кстати, в ЦРУ есть далеко не у всех молодых агентов. Итак, теперь мне со всеми надбавками должны были платить в год около ста пятидесяти тысяч – но за эти деньги я должен был рисковать своей задницей, сидя в центре одного из самых опасных городов мира – а мы даже на ночь оставались на этой базе, не уходили под защиту армейских сил. В любую ночь нас могли просто вырезать.

Заниматься я должен был полевыми допросами схваченных с оружием и/или взрывчаткой типов, которых солдаты не пристрелили и не посадили в detention camp, а по каким-то причинам передали в нашу юрисдикцию. Само по себе это было опасно, потому что они видели моё лицо – а некоторых из них потом отпускали.

Но сначала – мы прибыли на базу в громадном, неповоротливом Форд Икскершн и я нос к носу столкнулся с теми типами, одного из которых я послал куда подальше в аэропорту. Теперь они должны были меня защищать.

Что дороже всего в мире? Оказывается: сознавать, что ты не участвуешь в несправедливостях. Они сильней тебя, они были и будут, но пусть – не через тебя.

А. И. Солженицын

В круге первом

Никогда не забуду первого иракца, которого мне пришлось допросить.

Дело было в Кэмп-Либерти, военном лагере США недалёко от аэропорта, в котором находилась и тюрьма для временно задержанных лиц. Поскольку тюрьма (лагерь, как его называли) не резиновая, а иракцев все привозили и привозили – время от времени её приходилось разгружать. На целый день приезжал кто-то со станции ЦРУ, и рассматривал дела задержанных – надо было решить, кого в Гитмо9, кого в один из лагерей в Кувейте для более детального разбирательства, кого передать иракским властям. Последние – почти наверняка окажутся на свободе, как только родственники соберут деньги на взятку.

Должность разбирающего дела – на станции была переходящей, было установлено дежурство, потому что постоянно копаться в дерьме никто не хотел. Меня обрадовали почти сразу – я уже прибыл, а за месяц ещё ни разу не отдежурил. Значит, дежурить мне.

Все происходило в стандартном армейском контейнере, где поставили мебель, вентилятор, подвели электричество и приварили к полу некое подобие стульев для задержанных. Я устроился с комфортом, переговорил с переводчиком, включил ноутбук, установил камеру и задумался о судьбе Джонни Спана10. Но думать было некогда – военные полицейские привели первого человека, судьбу которого я должен был определить.

Молодой парень, лет двадцати, длинные волосы, никакой бороды, загорелый. Вообще не арабский тип – если бы он работал моделью в Европе, добился бы успеха. Похож на итальянца.

– За что его? – спросил я у военного полицейского

– Все в досье написано

Они даже не знали, за что взяли тех, кого они водили на разбор. Интересно, а за что им тогда деньги платят, чем они на базе занимаются?

Я посмотрел досье. Остановили машину на дороге, в ней при обыске нашли два гранатомёта и выстрелы к ним. Водителя задержали и доставили сюда. Это и есть этот самый парень.

– Как тебя зовут? – спросил я

– Махмуд – был ответ

– Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Где взял оружие?

– Нашёл в пустыне.

– Зачем подобрал?

– Вёз на продажу.

– Тебе нужны деньги?

Махмуд не ответил.

Все это может быть правдой – а может и не быть. До 1991 года армия Саддама была четвёртой в мире. Четвёртой. Сейчас, когда мы её разгромили за пару недель – большая часть солдат Саддама просто разбежалась по домам, побросав свои базы и технику в пустыне. Никто не знает, что лежит в пустыне – но на базарах в Багдаде автомат стоит долларов пятьдесят. Пистолет около ста, потому что его скрытно носить можно. За двадцать можно купить противотанковую мину, чтобы подложить на дороге, где патрулирует Коалиция. Если получится – в ближайшей мечети заплатят сто долларов. Если были погибшие – то пятьсот. Саддам боролся с исламом, сажал в мечети имамов, которые были членами партии БААС – но теперь в мечетях новые имамы. Большинство из них – неизвестно, откуда, никто не знал их до того как они появились в мечети. Некоторые даже не владеют иракским диалектом арабского. Но деньги у них есть.

Ничего не работает, и у местных в большинстве своём нет другого способа заработать – только этот.

Я открыл пакет для улик, перебрал изъятое. Моё внимание привлекла фотография

– Это твоя машина, да?

На фотографии был изображён Махмуд на фоне автомобиля БМВ красного цвета

Парень улыбнулся, и я понял, что попал в точку

– Да, это его машина – перевёл переводчик

Надо учить арабский. Хоть как. С Розеттой Стоун11 даже в сортир теперь.

– Тебе нравится твоя машина?

– Да, нравится.

– Это твоя машина или ты её угнал?

Махмуд вспыхнул от обиды

– Это моя машина! Это подарок!

– Тебе её подарил отец?

– Да, он.

– Чем занимается твой отец?

– Он… торгует

– Оружием?

– Нет… лекарствами, едой.

– Из Иордании?

– Да, оттуда.

Я понял, с чем имею дело. Во времена Саддама – через Иорданию шла вся запрещённая торговля. Бензин в Ираке стоил дешевле воды, и потому иорданцы – жили на дешёвом иракском топливе. Топливопровода не было, его бы разбомбила Коалиция – но бензовозами только так возили. Обратно шло все что угодно – от еды и лекарств до предметов роскоши. В Иордании не было своей нефти – и они сильно поднялись на контрабанде за эти годы.

– Если твой отец богатый человек, зачем ты возишь оружие?

Махмуд понурился

– Как открыли границу – начал рассказывать он – дела пошли плохо. Теперь все возят. Отец не даёт денег даже на бензин. А я хочу участвовать в уличных гонках.

– Здесь, в городе? – удивился я

– Нет, на трассе на Иорданию есть место.

– То есть, у тебя есть машина БМВ, но нет денег на бензин, так?

…

– Скажи, ты мусульманин?

– Да.

– Шиит или суннит?

– Суннит – сказал Махмуд с запинкой

Я понял. Никакой он не мусульманин. Просто думает, что он мусульманин, раз все должны быть. Он сын богатых родителей, имевший доступ к западной контрабанде. А сейчас связался с нехорошими людьми – но он нам не враг.

Скорее наоборот.

– Давай-ка, выйдем на солнце

Мы вышли на солнце, и я попросил солдат на охране сфотографировать нас вместе – меня, переводчика, военных полицейских и Махмуда. Махмуд был недоволен.

– Зачем это?

– Затем что я тебя отпускаю. Можешь идти. Если мы узнаем, что ты опять перевозил оружие – я эту фотографию распространю на базаре. А если хочешь денег на бензин – приходи и я найду тебе честную работу.

…

– Отпустите его.

– Но сэр… – неуверенно сказал один из военных полицейских

– Вы что, не слышали приказ?

Полицейские слышали. Но исполнять не спешили. Один запросил помощь – и через пару минут к нам подъехал начальник военной полиции базы. Ездил он по базе, что странно, на велосипеде. Выслушав подчинённых, он подошёл ко мне.

– Сэр, мы не должны его выпускать.

– А что мы должны сделать?

– Если он нам не интересен – передать иракским властям.

– Зачем? Чтобы какой-то урод заработал на нем свои две с половиной штуки? Нет уж, оставим иракских копов без своего куска. Отпустите его, сейчас. Это моя компетенция.

Начальник полиции базы подумал, потом махнул рукой – и поехал обратно к домикам. Военные полицейские повели Махмуда к воротам.

* * *

Вечером, вернувшись на точку, я потребовал автомат. Британцы начали препираться – по каким-то таким их правилам я должен был быть без оружия, поскольку они меня охраняют. Но я настаивал – и мне принесли румынское укороченное дерьмо с парой магазинов.

* * *

Через несколько дней я узнал, что этого парнишку, Махмуда, которого я отпустил – зарезали. Экстремисты, которым он перевозил оружие, чтобы заработать на бензин для своей машины – подумали, что раз его отпустили – он всех сдал…

И убили его.