Читать книгу Следующая остановка смерть. Врата скорби – 3 - Александр Афанасьев - Страница 2

Флота капитан-лейтенант Белкин – по национальности еврей. Хотя, если так разобраться, скверный он еврей. Жрет трефное, а водку – только так хлещет. В его личном деле записано: «Флота капитан-лейтенант Абрам Белкин лучший офицер, которого я только видел в море, но, несомненно, худший в порту». Подпись была заверена личной печатью капитана первого ранга Эбергарта, сына адмирала Эбергарта, командовавшего на тот момент крейсером Громобой. С тем – тогда еще не капитан-лейтенант, а просто лейтенант Белкин и прибыл на остров Змеиный, на котором таких же отморозков было – пруд пруди. С тем же – через семь лет, флота капитан –лейтенант Белкин прибыл – уже в должности командира спецотряда – в порт Хефа, свободный порт на Средиземном море, где в первый же день устроил пьяную драку с колонистами из немецкого Мошавы Германит. Драка – закончилась перестрелкой, в которой никто не пострадал… наверное. По крайней мере, русские моряки точно не пострадали. Все закончилось облавой по всему порту, в ходе которой кого-то поймали, а кого-то нет. На следующий день – пришедший в себя после семи чашек крепкого, горького бедуинского кофе и получаса матерного ора в кабинете капитан рейда, флота капитана первого ранга Бучницкого – капитан-лейтенант Белкин прибыл в полицейский участок высвобождать своих с соответствующей бумагой от военных властей. Попавшихся было четверо, и каждому, на глазах у изумленной полицейской публики капитан-лейтенант Белкин с размаху врезал по морде. Не за то, что натворили, а за то, что попались. Заповедь любого моряка из подводных диверсионных сил флота, первая и она же последняя – «Не попадайся».

Но все это было несколько дней назад, а сегодня…

Темный отсек средней океанской подлодки Щ-239 – мерцает зловеще-красным светом плафона, больше никакого освещения нет. Подводная лодка пахнет тем, чем она должна и пахнуть – мочой, затхлой водой, потом, несвежей пищей, металлом. Поскрипывает время от времени корпус – это с учетом того, что они совсем на небольшой глубине идут, что будет, когда они на расчетную погрузятся? Узкие, тесные отсеки, в которых за что-нибудь, да запинаешься. Команда, которой совсем не по нраву присутствие на борту чужаков, да еще таких. Не раз сходились в драках и в Севастополе, и в Константинополе, и в Одессе: ПДС – практически единственная часть на флоте, откуда не отчисляют за дисциплинарные нарушения, а выговоров, отсидок на губе, даже и порок1 на каждом – как блох на собаке. Однако приказ есть приказ, и если приказано вывезти этих отморозков в море – будет сделано. Отморозки тоже ведут себя тихо… понимают, где можно бузотерить, а где нельзя. В подразделении – поддерживалась невидимая для других, но жесточайшая дисциплина – и если бы кто, к примеру, пропустил хоть каплю вчера – его избили бы свои же. Потому как все понимаются: идут по самому краю. Любое их задание – может стать последним, в каждом – они ставят на кон свои жизни – свою и других бойцов группы. Поэтому, за три – пять дней до выхода – устанавливается железный закон: ни капли спиртного, никаких драк, только уход за оружием, изучение карт жесточайшие тренировки…

Каждый – сейчас занят своим делом. Места совсем мало, у каждого – в проходе висит гамак, часто самодельный, и под ним – увязка с личными вещами и снаряжением. Так тесно, что если любой из них встанет – то соседу напротив уже не встать, пока первый не уйдет – да и ему будет тесно. Каждый занимается своим делом. Снайпер их – по кличке Кукан – в который уже раз, угнездившись в своем коконе и подвесив к переборке маленький офицерский фонарик – летучую мышь – перебирает винтовку. Винтовка его – «богемка», богемская самозарядка под германский винтовочный патрон 7,92 и с богемской же копией четырехкратного прицела Цейс с самосветящейся подсветкой – Меопта выпускает отличные копии немецких прицелов за две трети цены, при том, что богемское оптическое стекло ценится не менее знаменитого «Цейс в Йене». Богемская самозарядка – участвовала в конкурсах на пехотное оружие и в России и в Священной Римской Империи. И там и там проиграла по чисто политическим соображениям. Но мелкие страны, которым надо вооружать армию, наемники и солдаты удачи, даже казаки – помнят и любят богемское оружие. Эта винтовка – снабжена германским двадцатипятиместным магазином, сошками от ручного пулемета и ложем с отдельной рукояткой, а не охотничьим. Тоже армейский заказ.

Турок читает. Он собственно такой же турок, как Белкин еврей – когда шашлыки жарят, первый свинину трескает, да нахваливает, мол, куда нежнее, чем говядина. Так то – морские диверсанты могут и кошатиной и собачатиной питаться, и змеиным мясом – на курсах по выживанию даже личинки жуков ели. Но это край, а так – по пятницам они собираются у так называемого «дизельного пирса» и жарят шашлык, в ожидании мотобота, который отвезет их в Одессу.

Турок, как и многие, кто только перешел в русское подданство – очень любит читать. Он всегда читает по-русски. Его отец – нищий феллах, а он сам – офицер флота, в Османской Империи чтобы попасть на флот нужно было такую взятку дать… что никаких сбережений не хватит у нищего феллаха. А его – взяли в училище, научили всему, что должен знать офицер. Он же едва ли не единственный, который тут по доброй воле, а не изгнан с корабля. На вопрос, зачем это надо он пожимает плечами и отвечает – кровь кипит…

Гасила что-то как всегда жрет. У него в карманах всегда что-то есть. Сухари, орехи, иногда шоколад, который он ест неопрятно, пачкая руки. И еще он ленивый как вол – за то и прозвали «гасила», на сленге так называют тех, кто стремится уклониться от выполнения служебных обязанностей любой ценой. Но при всем при этом – он силен как бык, вынослив, практически нечувствителен к боли. Потомок волжских бурлаков, одним словом. Пулемет и одну тысячу патронов в лентах – он кряхтит, но тащит, если нужно – даже бегом. У них в пулеметном расчете – один пулеметчик, второго номера нет, станка нет, весь боезапас – должен носить сам, равно как и оружие. Оружие у него тоже богемское – лентовый ZB30 под немецкую ленту машингевера, сама лента – в мешке со стальным каркасом, на североамериканский манер. Из своего оружия – он может короткой очередью расколотить бутылку с полукилометра. К пулемету – на самодельном кронштейне присобачен примитивный, 3,5 кратности дневной оптический прицел.

Остальные тоже – кто чем занимается. Случайных людей в отряде нет. Нужны авантюристы, которые не могут сидеть на месте – но в то же время и люди, умеющие ждать. Тянуть лямку здесь не получается, их служба – это череда вот таких вот походов, монотонной тягомотины, невостребованности – и взрывной экспрессии ближнего боя, когда – или ты или тебя. Про ближний бой – они знают все или почти все. Они тренировались в недостроенных зданиях, они даже снаряжали патроны нагана отлитыми из воска пулями, перемешанными с краской, и стреляли друг по другу, переодевшись в тулупы. Все они – совершенные отморозки, психологически готовые пойти одному на сотню, на две сотни, на столько, сколько нужно. Как говорит Белкин, когда вспоминает свои еврейские корни: хуцпа, господа, это когда ты убил свою мать и отца, а потом идешь за пособием и плачешься, что сирота. Вот именно так и действуют они…

Колокол громкого боя – срывает их с мест. Но только половину – тех из них, что лежат по левую сторону прохода. Остальные – лежат, даже не делая попытки встать. Соберутся эти – встанут и они. Даже в таких мелочах – они проявляют недостижимую ни в каком обычном подразделении сыгранность, когда несколько человек – действуют как один. Что говорить, если у них полуофициальным методом подготовки является… массовая драка. А что – не так? В драке партнера научишься не то, что с полуслова – без слов понимать…

Подобрав массивные тюки со снаряжением – они идут в сторону рубки. Протискиваются через узкие люки, подают друг другу снаряжение. Протискиваются мимо матросов-подводников, глядящих кто с недовольством, кто со злобой, кто с завистью…

В узкой рубке – подрагивает свет. Расчет поста управления занят своим делом: кто смотрит за показаниями локатора, сканирующего глубину, кто, надев наушники, вслушивается в морскую толщу, пытаясь не пропустить в криках китов скрип корпуса чужой подлодки, а то и шум затапливаемого торпедного отсека. Кто на связи с машинным, кто пытается проложить курс. Под перископ всплывали прошлой ночью, невязка2 наверное миль пять уже.

Капитан третьего ранга Мищенко, выше среднего роста, что нетипично для подводника – смотрит то на часы, то на прилепленный магнитами к стальной доке список. Расписание электричек – маршрут и периодичность патрулирования противолодочных сил. Британцы для патрулирования используют летающие лодки, шлюпы, но самое опасное – недавно появившийся Сандерленд. Тяжелый, противолодочный самолет, переделанный из стратегического бомбардировщика, у него по слухам есть радар, способный засечь даже перископ подводной лодки. А это очень опасно. Раньше всплывать ночью было практически безопасно, только посмотреть, чтобы рядом никого не было. А тут… не знаешь, то ли это байки, то ли всплывешь – и тебе с небес уронят под бок торпеду…

– Здравия желаю…

Мищенко не отвечает – он производит в уме расчеты, пытаясь решить – безопасно или нет…

– Гидроакустик, доклад…

– Чисто, господин капитан. Надводных, подводных целей не слышу…

– Всплытие под перископ – наконец командует он – дифферент три на нос, ход пять узлов…

– Есть всплытие под перископ, пять узлов ход…

Подлодка – шумно продувает цистерны. Медленно всплывает, готовая нырнуть при малейшем признаке неприятностей…

– Перископная глубина, перископ поднят!

Капитан – сам подходит к перископу, представляющему теперь сложный и точный инструмент. Осматривается по сторонам. Такое – настоящий капитан не доверит никому…

– Всплытие, дифферент два на нос, ход самый малый… – командует капитан, и только тогда обращает внимание на командира отряда боевых пловцов – у вас будет двадцать пять минут, господа. Не больше…

***

Подлодка идет самым малым ходом, напоминая неведомого зверя, вынырнувшего из океанских глубин. Из ноздрей – шпигатов – стекают остатки воды. Работает на полную дизель, заряжая батареи, готовя лодку к новому переходу на глубине. Кстати, в фильмах, обычно, изображают неподвижную лодку, застывшую на воде – но так не бывает. Лодка должна идти, хотя бы малым ходом – иначе она начнет тонуть…

На палубе – мечутся черные как в аду тени, им подсвечивает прожектор с красной линзой, дающий очень скудный свет. Шесть лодок принайтовлены к корпусу лодки… точнее уже пять. В таких случаях всегда берут с запасом, минимум три, но желательно иметь четыре. Их все отцепляют, сбрасывают на воду. Через узкие люки – передают моторы3, на руках – их спускают и устанавливают на лодки. По махом наведенной канатной дороге – спускают снаряжение.

Через двадцать две минуты – подводная лодка ныряет. Оставшиеся на плаву резиновые лодки – берут курс на зюйд-вест. Там, в паре десятков миль – порт Суэц, главный порт Британии в регионе. Главный не по тоннажу, а по своему политическому и военному значению. Как изволил выразиться в сердцах Государь: Средиземное море – это бутылка, а пробка не у нас.

Но пробку можно и вышибить…