Читать книгу На изломе - Александр Афанасьев - Страница 4

года

Из кабинета министра мы спустились вниз, в то пустующее помещение, которое, видимо, использовалось как кладовая. С помощником министра у меня предстоял нелегкий разговор. Нелегкий в том числе и потому, что я фактически предал министерство – меня, как и нескольких других человек засылали в МВД РСФСР чтобы стучать, но я стучать на коллег отказался. К чести Алексея Алексеевича, он понял, не натравил на меня инспекцию.

Но это тоже был долг… который надо отдавать.

– Что, без понтов не можете? Раньше за шмеля ты бы за полдня из министерства вылетел!

– Да какие это понты, Лексей Лексеевич? Вы подъезжайте в Южный Порт17 в выходной день. Вот там – понты…

Я переодевался. Алексей Алексеевич Герасимов, генерал-лейтенант милиции, сидел на трехногом стуле, умудряясь не падать.

– Все беды ищете.

– Ну, простите, Лексей Лексеевич. Бес попутал.

– Так найдете.

– Что там на Украине?

– Плохо на Украине… Официально вы едете расследовать гибель замминистра Щекуна.

Я вопросительно поднял брови.

– Разве дело не закрыто?

Мое удивление можно было понять – очень уж грязная история…

Заместитель министра внутренних дел Украины Сергей Щекун – ликвидатор аварии на ЧАЭС, прошел путь от рядового опера до замминистра, начальник штаба украинского МВД. Взяток не брал – это все знали, пережил два покушения. Но у него была дочь, Ксения. Во время учебы в Могилянке пристрастилась к наркотикам. Щекун, как потом оказалось, доставал для нее наркотики по своим каналам – замминистра отказать не могли. Когда служба собственной безопасности выявила этот факт, его вызвал министр, поговорили по душам – мол, так, мол, и так, Сергей, но закрывать глаза мы на это не можем. Клади свою дочь в больницу, на лечение – или уходи из органов.

Он ничего не ответил, ушел домой. Дочь была дома, о чем они говорили – неизвестно. Только обнаружили ее – наутро, в невменяемом состоянии – потом с трудом в больнице откачали – передозировка. Как потом установили, Щекун поговорил с дочерью, после чего дочь – дождалась ночи, раздобыла пистолет отца, прошла в спальню, застрелила и отца и мать. После чего – приняла большую дозу героина, всё, что нашла, – скорее всего, всё, что было в доме. Решила покончить с собой. Но в больнице ее откачали. Судить не судили, признали невменяемой. Помимо прочего, у нее обнаружили СПИД. Отправили в психиатрическую больницу, умирать.

Скандал в связи с этим делом поднялся страшный, статьи про наркотики, про СПИД, про милицию – были даже в союзных газетах. Но потом всё поутихло. Понятное дело, что ворошить эту кучу дерьма никто без приказа не будет, себе дороже.

Герасимов тяжело вздохнул.

– Закрыто, Саша, закрыто. Только зря его закрыли так быстро. По оперативным каналам получена информация – Сергей Щекун убит в связи с тем, что ему удалось выйти на след мафии на самом верху, в украинском Кабмине и МВД. За это его и убрали, обставив все так, чтобы никто в этом деле особо не ковырялся.

Я присвистнул

– Ничего себе.

– И это еще не все. Помимо криминальной составляющей есть еще и националистическая… Если ты помнишь, Кравчук, их бывший Первый секретарь, а теперь президент – подписал Союзный договор в самый последний момент. По странному стечению обстоятельств – после того, как по Киевскому военному округу – объявили учения. Но на этом всё не закончилось. В Киеве крайне нездоровая обстановка, часты националистические выходки, в том числе со стороны депутатов Рады – это их Верховный совет так называется. Пользуясь депутатской неприкосновенностью – они открыто призывают к выходу Украины из обновленного Союза, к разрыву многовековой украино-российской дружбы. Киевские власти в этом – им если не потворствуют, то не препятствуют уж точно. Идет давление на МВД, на КГБ, на командиров воинских частей… в общем, как в Прибалтике, тут рассказывать тебе не надо. Щекун был этническим украинцем, но, несмотря на это, твердо стоял на позициях Богдана Хмельницкого, был категорически против выхода Украины из Союза, о чем неоднократно заявлял публично. Поэтому он снискал ненависть со стороны националистов и преступление в отношении Щекуна может быть связано и с его политической позицией. Это надо будет проверить.

Я удивился. Сильно.

Про то, что творится в Прибалтике, какой там националистический шабаш – это знал я, и не только я. Союзный договор они в итоге так и не подписали, да им никто и не предлагал – все понимали: отрезанный ломоть. Сейчас там беспредел настоящий: идут расправы с русским и прорусским населением, в Литве избивают еще и поляков, есть беженцы оттуда. Зверствует Департамент безопасности края, там полно амнистированных уголовников, прямых изменников Родины, членов диаспор, вернувшихся на родину. Прибалтика превратилась в край контрабанды, как из Союза, так и в Союз, гонят всё – начиная от машин и бытовой техники и заканчивая алюминием, нефтью и бензином, удобрениями. Прибалтика же стала перевалочным пунктом для наемников, желающих направиться в горячие точки. Там же – наркотики, там же – перевалочная база для оружия из Европы… в общем, полный набор.

Но это Прибалтика. Они всегда, если честно, были как отрезанный ломоть, туда и ездили-то отдыхать, как в Европу. А Украина… Украина то – что? Неужели там – тоже? Им-то зачем? Хохлы… они же везде, их и в Москве полно. Они то – чего хотят?

– Сколько у меня времени, товарищ генерал?

– Нисколько. Летите военным бортом, этим вечером.

Генерал Герасимов не смотрел мне в глаза. Плохой признак.

– И… все что нужно – бери. Трудно там будет.

…

День, до этого обещавший быть томным – завертелся в бешеной круговерти.

Из министерства – с предписанием – к себе, надо получить командировку, что я откомандировываюсь в распоряжение Министра внутренних дел СССР. Это не круто, кстати, это раньше было круто – а сейчас могут быть проблемы. У нас есть собственный министр – РСФСР, и между Огарёва и Житной идет противостояние. Затем – обратно на Житную, там надо получить выписку из приказа, все дела, командировочные не забыть. Еще домой успеть метнуться, собрать смену вещей и мыльно-рыльные. Хотя мы, менты, ко всему привычные – но времени для подготовки совсем нет.

Из телефона-автомата – я набрал номер. Из Министерства звонить было нельзя.

– Воинская часть 3179.

– Подполковник Дедков, – представился я. – Мне майора Вихренко…

Вихренко, он же Вихрь (как в фильме – майор Вихрь) был моим… да кем он был мне – братом он мне был. После Карабаха…

Когда получили оперативную информацию, что на недостроенной ферме засела группа федаинов до десяти человек, с оружием; краповые, на двух бронетранспортерах выехали их брать. С ними должен был быть кто-то старший, или следователь, или представитель министерства – вот я и поехал.

Боевиков оказалось ровно втрое больше. И это были не только федаины-бородачи, которые чаще всего были просто армянскими пацанами, наслушавшимися радикальной пропаганды. Среди них были и опытные боевики организации Дро – боевого крыла радикальной националистической партии Дашнакцуюн. Как потом выяснили, были даже ливанские армяне из АСАЛА, которые имели за плечами опыт пятнадцати лет гражданской войны и идти в тюрьму точно не собирались. Завязался бой. Выдвинувшуюся нам на подмогу бронегруппу блокировали на дороге: армянские женщины с сел, с детьми – бросались под колеса, лезли на броню. Тут же примчались местные депутаты.

То, что у нас удалось обойтись без убитых – чудо. У засевших на ферме и ответивших нам на предложение сдаться шквальным автоматным огнем армян было полтора десятка убитых. В конце концов, именно я дал санкцию на обстрел фермы из крупнокалиберного пулемета, до этого в Карабахе союзными силами такое оружие не применялось. Уцелевшие боевики вскоре оказались на свободе – они все оказывались на свободе – и скорее всего, в Степанакерте потом в меня стрелял один из них. Краповыми тогда командовал майор Вихренко – дальше он так и не продвинулся, видимо, припомнили ему тот бой у фермы.

Но он точно знал, что в тюрьму он не пошел, потому что потом я сказал в военной прокуратуре, что отдал приказ открыть огонь из крупнокалиберного пулемета. Хотя мне открытым текстом намекали сдать командира «краповых»…

…

Вихренко – находился в Балашихе, на спецполигоне внутренних войск. Его бойцы – отрабатывали какие-то новые приемы ведения боя, бросалась в глаза новая экипировка. У нас ведь, когда мы входили в Афганистан – даже лифчиков18 нормальных не было, приходилось снимать с афганцев или шить самим. Витренко – смотрел за действиями подчиненных в прибор наблюдения. Мы обнялись – до хруста костей.

– Смотри-ка… Идет такой кабан на пальцах – от крутого19 не отличишь. Попался бы ты мне на выезде…

«Витязь», отряд специального назначения, первоначально предназначенный для борьбы с терроризмом и массовыми беспорядками – сейчас все чаще привлекался для силового обеспечения при задержаниях. А как иначе – если в Долгопрудном во время сходки воров собралось более ста машин, то есть – человек пятьсот? И многие – с оружием.

– Время есть?

– Для тебя всегда.

– Поговорить бы.

– Говори.

– Не здесь, – я многозначительно посмотрел на крышу и стены, давая понять, что могут слушать…

…

Поговорить мы решили на стрельбище – потому что подслушивающие устройства не выдерживают звуков стрельбы. Сергей снарядил снайперскую винтовку Драгунова – на ней был новый, белорусский прицел и сошки. Выстрелил в цель – звук резкий и неприятный…

– Ты ведь с Украины?

– Ну, да. С Киева.

Я замялся, не зная, как сказать.

– У тебя знакомые там остались? Братва… Меня туда командируют, дело серьезное. Нужны хоть какие-то контакты на местности, изначально. И может, квартира понадобится.

– У меня там тётка живет, других родственников много. Приютит, не вопрос…

Сергей выстрелил еще раз.

– А чего смурной такой? Киев – отличное место, лучше города и не найти…

– Ты уверен?

…

Взлетали мы из Кубинки. Старый Ан-12 быстро грузили, по пути – отправляли еще что-то. Черные Волги – стояли чуть поодаль, мы уже записались, чтобы не дай Бог, не забыть кого. А я – все переваривал разговор с Серегой.

– Как в Прибалтике? Ну… не сказать, что в Прибалтике – но горя хапнешь.

– Серый, а как так? Вы же… русские, считай.

– Мы не совсем русские. Но это так, к слову. Хохлы, если хочешь знать, они разные. Вот я, к примеру, киевлянин, но родом из-под Чернигова, мои родители оттуда переехали. А есть западные, они совсем другие.

– Какие другие?

– Ты про бандеровщину знаешь?

– Нет.

– А плохо, что не знаешь. Короче, есть такой город Львов. Там вроде тоже украинцы живут, но на самом деле там совсем другое. Язык у них другой – на польский похож20. Злые как собаки – у нас несколько таких в школе училось. Дружили они только друг с другом. Подлые очень, стучали запросто. Могли подкараулить после уроков и избить – несколько на одного, мы то всегда один на один дрались, по-честному. А они…

– Подожди… а чего они хотят?

– А бес знает. Но воду они сильно мутят. У них у большинства деды, отцы в бандах были. Это те, кто против советской власти шел. Потом им амнистию дали. А сейчас они чем только не занимаются – там контрабанда, граница то рядом. Там водку поддельную гонят, там… да много всего там. Они же все – один за одного. Советской власти там нет.

– Как нет?

– А вот так – нет. Видимость одна. Красный флаг висит – а на деле там все свои. Так всегда и было там…

…

– Подполковник Дедков!

Я подошел к цепочке машин, там их прибавилось. Довольно молодой на вид, мордатый парень в костюме протянул мне руку

– Старший следователь по особо важным делам генпрокуратуры СССР Заславский.

– Честь имею, – сказал я вместо «Здравия желаю». По прокурорской табели о рангах Заславский – выше меня.

– Ваши погрузились уже?

– Моих-то – трое. Курят.

– Хорошо. Сейчас еще несколько человек подъедет и летим.

– Добро.

Я отошел к своим. Все из МУРа – Бобров, Гнатишкин и Фазлиев. Бобров – старший опер из МУР, как и я – работает по бандам, специализируется на наркомафии. Гнатишкин Серега – больше работает по автомобильным бандам, по угонщикам – но парень крепкий, бывший афганец – ни ножом, ничем его не испугать. Фазлиев Дамир – опер, которого я перетянул из Казани, он имеет неплохой личный опыт борьбы с бандитизмом и с крупной мафиозной преступностью. В Казани ведь молодежные группировки, избивающие и грабящие людей на улице – это только верхушка айсберга, а под водой остаются те, кто организовывал пацанов, кто создавал эти качалки, кто вручил им в руки арматуру. А это оч-чень конкретные люди. И их действия были настолько масштабными, что им удалось охватить криминалом всю молодежь города. Вот, против такой всеохватной преступности и боролся Дамир.

– К труду и обороне готовы?

– Готовы – за всех отозвался Дамир.

– Ничего не забыли?

– Это вон что за фрукт стоит?

– Заславский. Следак.

Бобров кивнул, мы отошли в сторону.

– Заславского я знаю, – сказал он, голос почти невозможно было различить из-за турбин. – Он валил дело валютчиков.

– Точно?

– Он.

Ну, вот, и еще одна вводная. Значит, прокуратура дело хочет слить.

– Потом поговорим.

– Понял…

В свете заливших поле прожекторов – показался Урал, причем не простой – бронированная кабина. Он подкатил к самолету, остановился – и крепкие парни в черной форме слаженно, без команд начали перегружать в самолет снаряжение.

Это уже ППЦ. Рижский ОМОН21.