Читать книгу Воздушные головорезы - Александр Афанасьев - Страница 1

25 октября 2015 года. Северная Сирия. Район, находящийся под контролем бандформирований Катаиб аль-Мухаджирин

Всевышний сотворил болезнь.

Он же сотворил и лекарство.

Лечитесь же!

Пророк Мухаммед, да сохранит его Аллах и приветствует

Северная Сирия. Невысокие, перетекающие одна в другую гряды холмов, заброшенные, заросшие, некогда плодородные поля, дороги, протоптанные копытами ослов и накатанные колесами тяжелых грузовиков. Селения, разбросанные то тут, то там, дома которых похожи на ласточкины гнезда. Каменные крепости блокпостов на всех подходящих высотах, одни действующие, другие – нет. Гнетущая тишина, лишь изредка прерываемая глухим грохотом, доносящимся с юга.

Блокпосты здесь не стоят у дорог, тем более в населенных пунктах, потому что их там обязательно вырежут. Они располагаются на неприступных высотах и часто снабжаются по воздуху. Каждый из них контролирует ту территорию, которую с него можно держать под обстрелом. Своей здесь считается та земля, на которой ты можешь безнаказанно убивать людей. Вот такая эта война, долгая, страшная и беспросветная. Никто не помнит ее начала и в самых страшных снах не может представить себе конец.

Микроавтобус «Хендай», вместительный, белый с черными полосами и большим багажником на крыше, показался на взгорке, остановился, затем покатился вниз, переваливаясь на ухабах. Второй автомобиль, сопровождавший его, «Киа», тоже белый, начал неуклюже разворачиваться. В кузове этой машины был установлен пулемет КПВТ на самодельной треноге, закрытый щитом, вырезанным из нефтяной трубы большого диаметра.

Бородатый мужчина в черном камуфляже, стоявший без оружия около открытой двери тяжелого внедорожника, достал рацию, включил ее и проговорил:

– Салим, здесь Искандер. Ты слышишь меня?

– Так точно.

– Пулемет на тебе.

– Принял.

– Это Искандер. Всем внимание, внимание, внимание!

Микроавтобус подъехал метров на тридцать и остановился. При этом водитель срезал последние метров сто извилистой разбитой дороги, проехал прямиком по полю, поросшему степным ковылем. Или чем-то, похожим на таковой.

Опытный, гнида!

– Искандер – всем. Иду вперед. Не стрелять. Повторяю, не стрелять.

Мужчина не стал закрывать дверцу внедорожника, провел ладонями по лицу, совершая символическое омовение, именуемое вуду, и тронулся навстречу микроавтобусу.

Когда до него оставалось шагов пятнадцать, дверь отъехала в сторону и из затемненного салона выбрались двое мужчин. Один молодой, высокий, тонкий как трость, с короткоствольным автоматом на груди. Второй без оружия. Низкий лоб, лет сорок на вид, курчавая борода с обильной проседью, черные, прямо-таки волчьи глаза.

– Ас саламу алейкум, – сказал ему мужчина, подошедший от внедорожника. – Да направит Аллах твои стопы на путь истинный, да наградит Он тебя разрешенным и убережет от запретного.

– Ва алейкум ас салам. Да облегчит Аллах твой путь, в чем бы он ни заключался.

– С именем Аллаха. Ты узнал про совет?

Бородатый пассажир микроавтобуса молча рассматривал человека, задавшего ему этот вопрос.

– Не испытывай мое терпение, Абдалла, – сказал тот. – Ты ведь знаешь, что стоит на кону. – С этими словами он опустил руку в карман.

Худой юноша немедленно направил на него автомат.

Но этот человек всего лишь достал из кармана сотовый телефон, протянул его Абдалле и сказал:

– Здесь послание, его записал твой сын. Возьми аппарат и послушай, что он скажет тебе.

Абдалла взял телефон, потыкал пальцем в экран. На нем появилось изображение белых стен больничной палаты, потом мальчик лет семи, совершенно лысый. Он улыбался.

– Здравствуй, папа.

У бородатого мужчины побелели костяшки пальцев. Он сжимал телефон с такой силой, что вот-вот мог раздавить его.

– У меня все нормально. Мы в Москве, здесь много врачей, и хорошо кормят. Я обязательно поправлюсь, если на то будет воля Аллаха. Я очень скучаю по маме и по тебе. Приезжай.

Изображение остановилось.

Бородатый мужчина как-то оглушенно посмотрел на телефон и проговорил:

– Иншалла.

– У твоего сына рак, Абдалла, – сказал Искандер. – Его надо лечить. И не первой сурой Корана, а как положено. В нормальной больнице. Ты плохо сделал, что не пришел к нам сразу.

– Почему у него нет волос?

– Это химиотерапия. Она нужна, чтобы победить рак. Когда ее делают, волосы выпадают.

– Он поправится?

– Профессора не дают гарантий. Много времени прошло. Но ему всего семь лет. В таком возрасте организм очень крепкий. Иншалла, он поправится.

– Иншалла, – эхом повторил бородатый мужчина.

– Я жду, Абдалла. Так где и когда состоится совет?

– Завтра. После захода солнца, если на то будет воля Аллаха.

– Где?

– Ас-Саура. Там есть отель под названием «Барон». Он действующий. Его не затронуло бомбежками.

– Кто там будет?

– «Аль-Каида», «Исламское государство», джамаат «Ярмук», моджахеды, фронт ан-Нусра, бригада «Легион Шам», отряды «Ансар-ад-Дин». Все там будут. Против вас объединились даже заклятые враги.

– Американцы?

Бородатый пожал плечами:

– Про них никогда не бывает известно заранее. Саудиты наверняка пришлют своих людей.

– Круг вопросов?

– А сам не понимаешь? Реорганизация борьбы, рассредоточение сил, создание запасных баз, организация снабжения на территории Турции и Иордании, действия на Кавказе, в Ферганской долине и во всей Средней Азии. Но все эти вопросы можно свести к одному. Короче говоря, что с Русней делать, будут решать.

– С Русней – это хорошо. С ней обязательно надо решать. Телефон этот возьмешь с собой. Пошли кого-нибудь вместо себя, сам на этот совет не ходи. Понял?

– А как?..

– В телефоне карта памяти. Она уже активирована. Просто пусть кто-то пронесет ее внутрь здания и там оставит. Вот и все.

– Шайтан!..

– Не поминай врага всего живого. Сказано, Всевышний сотворил болезнь. Он же сотворил и лекарство. Лечитесь же! Не произойдет ничего, что не было бы по воле Аллаха.

Ночь на 26 октября 2015 года. Северная Сирия, мухафаза Ракка, водохранилище Эль-Асад, замок Джабер

Что происходит в нашем мире? Этот вопрос задают себе многие люди, но боятся дать на него правдивый ответ. Идет война добра со злом. Точно так же, как она шла и до этого, много сотен лет подряд. Мы в ней стоим на правильной стороне. Вот и все, что нам надо знать о том, что творится под небесами.

Сейчас многие вспоминают Афганистан, пугают им. Да, в этой стране произошло много плохого, но были ли мы не правы, придя туда? Мы появились там и стали строить дороги, дома. Возникла настоящая национальная промышленность, афганский космонавт полетел в космос, в Кабуле была создана Академия наук. Может быть, кто-то назовет это злом?

А что дали американцы Афганистану, Ираку, Ливии, когда пришли туда? Что они там построили, не считая многих километров бетонных заборов?

Американцы – это зло. Раковая опухоль, которая поразила человеческую цивилизацию. Куда бы ни пришли эти янки, они несут разрушения, раздоры, ненависть и гибель. Просто смерть бывает разная. Где-то от бомб и ракет, братоубийственной войны. А где-то она приходит медленно, но верно. От разрушения семьи, насаждения педерастии, от того, что обезумевшие дети, наслушавшиеся проповедников, твердящих о новом мире, крушат все то, что столетиями создавалось дедами и отцами.

Да, это таже самая настоящая война, причем такая, которую ты не осознаешь. Дьявол всегда рядится в одежды праведника.

Замок Джабер – потрясающе красивое место, расположенное на берегу водохранилища имени Асада на Евфрате, в мухафазе Ракка. Там находится мемориальный комплекс, могила Сулеймана Шаха, деда Османа Первого, основателя династии, правившей Блистательной Портой. Это место по договору 1921 года пользовалось правом экстерриториальности. Юридически оно принадлежало Турции, несмотря на то, что находилось на территории Сирии. Стамбульские власти имели право держать там военный караул.

В семидесятых годах двадцатого столетия останки Сулеймана Шаха были перенесены на территорию Турции. Это место попало под юрисдикцию Сирии. До войны там был по сути дела музей.

Само по себе это место представляет собой первоклассную крепость. Оно со всех сторон окружено водой. С берегом его соединяет лишь тонкая перемычка, по которой может проехать одна машина. Стены замка способны выдержать бомбежку. Можно сказать, что он является неприступным.

По реке Евфрат до него можно добраться непосредственно с территории Турции. Это при том, что Джабер находится рядом с Раккой, неофициальной столицей Исламского государства. Ничего удивительного, что это теперь не музей, а центр американской и турецкой разведок, приткнувшийся прямо посреди земель, контролируемых боевиками ИГИЛ. За все время конфликта замок ни разу не бомбили и никто не пытался его захватить.

Головорезы из ИГИЛ не подходят к нему и близко и не предпринимают никаких попыток разрушить или разграбить его. Хотя всякого исторического добра, находящегося там, вполне достаточно для того, чтобы на западных аукционах выручить за него многие миллионы долларов.

Турки здесь совсем недалеко, до них километров пятнадцать, никак не больше. Откуда я знаю? Потому что видел турецкие грузовики и тяжелые бронетранспортеры. Что они тут делают без объявления войны – непонятно. Но османы явно хотят быть в игре. Плотина водохранилища – первое, что они захватят. Потому что это крупнейший природный резервуар воды. Контролируя его, турки смогут диктовать условия не только Сирии, но и Северному Ираку. На Востоке вода – это жизнь, а ее тут очень много.

Понятно, что Стамбул не афиширует пребывание своих войск в этих местах, а США и НАТО стараются их не замечать. Надо сказать, что у них это вполне получается. Почему? Потому что все западные правдивые и очень даже демократичные СМИ как воды в рот набрали.

Если верить данным, которые нам удалось собрать, этот объект превращен в разведывательный центр. Там активно трудятся пять-семь американцев и примерно вдвое больше турецких разведчиков. Работают они посменно. Их основные задачи: следить за аппаратурой и поддерживать какие-то структуры в городе Ракка, неофициальной столице Исламского государства.

Меняют этих ребят раз в неделю, каждую пятницу, когда у всех мусульман выходной. Любой правоверный в этот день должен отложить в сторону автомат и воззвать к Аллаху, милостивому и милосердному. К замку подходят две лодки, доставляют новую смену, жратву, какое-то оборудование, если оно требуется. Передача данных отсюда в реальном режиме почти не идет, мы проверяли.

Но сегодня состоится шура, то есть совет, сходка. Часть американцев и турок отправится отсюда на это важное мероприятие. Объект окажется плохо защищенным, с ополовиненным персоналом.

Короче, Аллаху акбар.

– Птичка пошла! Есть картинка.

Мы видим, как два внедорожника и пикап медленно выезжают из замка и движутся по перешейку, который отделяет его от материковой суши. Точно такие же автомобили есть и у нас.

– Три машины идут по перешейку.

Я смотрю на экран и вижу, как претворяется в жизнь мой план – превратить один удар в два. Попытаться поймать сразу пару кроликов. Загнать одним ударом в лузу два шара.

– Наблюдаем! – говорю я и оборачиваюсь.

Три человека смотрят на меня. Скоро мы поедем к замку. Вдруг я ошибся и охрана Джабера мне не поверит? Если у них есть какой-то тайный знак, маячок, обозначение или что-то еще, то жить нам осталось недолго. Машины у нас не бронированные, изрешетят их на этом перешейке, и все, конец.

– Все готовы? – спрашиваю я по-русски.

– Так точно!

– Спишь? – Голос веселый.

Мне же отнюдь не до смеха.

– Нет.

– Я эсэмэс послал, встречай.

– Большую?

– С гарантией. – Абонент отключился.

С недавних пор люди, имеющие непосредственное отношение к этим делам, начали называть СМС-сообщениями ракетные, артиллерийские и прочие удары. Пошло это, по-моему, с Донецка. Оно и в самом деле очень удобно – исходящие, входящие.

У нас, соответственно, входящее сообщение в виде двух десятков крылатых ракет, какие только что запущены с боевых кораблей, находящихся в замкнутом, не имеющем сообщения с Мировым океаном Каспийском море. Почти все эти презенты должны оказаться на объектах, расположенных на территории Сирии.

По какому-то весьма странному и, разумеется, совершенно случайному стечению обстоятельств две или три из них направлены на отель «Барон». Именно туда, где проходит сходка, иначе говоря, шура представителей исламского подполья со всего региона.

Часть целей для отвлечения внимания находится в Ракке, а некоторые – на территории Ирака. В том числе вилла, где, по данным моего информатора, отлеживается после ранения Абу Бакр аль-Багдади, халиф Исламского государства. Две недели назад он получил ранение при налете иракских ударных беспилотников на колонну ИГИЛ.

До этого за аль-Багдади два года безуспешно охотились американцы. Потом иракцам это надоело. Они купили китайские ударные беспилотники. При первом же вылете этих аппаратов им почти удалось сорвать джекпот.

Этот факт сам по себе тоже заслуживает осмысления.

Я смотрю на часы. Время еще есть, пусть и немного.

По моим предположениям, в замке находится полностью развернутая станция перехвата и слежения, американская, разумеется, которая отслеживает работу всех средств связи региона. Она ценна сама по себе, хотя бы своей технической архитектурой и принципами работы. Я считаю, что тут есть некие хитрые штуковины, которые собирают информацию в течение недели, а потом отправляют ее в Турцию и гораздо дальше, в Лэнгли.

Но джекпот мы сорвем, если сумеем раздобыть неповрежденные компьютеры турецкой или американской разведки. Потому что в них может быть информация о паролях, например, от A-Space, закрытой социальной сети для работников американских спецслужб. Точки входа мы знаем от Сноудена, но понятно, что янки с тех пор поменяли все пароли.

Эта сеть создана как аналог Фейсбука. Секретность работы этого ресурса обеспечивается тем, что он располагается в Interlink Web. Так называется специальная американская правительственная сеть, которая не имеет ни одного пересечения с общедоступным Интернетом.

Это значит, что они могут нас видеть и шпионить за нами, а мы за ними – нет. Я считаю такую ситуацию в корне неправильной и несправедливой.

Я еще раз смотрю на часы.

Конечно, я не рассчитываю получить права администратора или доступ к блогу директора ЦРУ. Важен сам факт того, что засекреченная социальная сеть, предназначенная только для своих, вскрыта российскими агентами. Они получили доступ к информации, содержащейся там. Это приведет к волне недоверия и подозрений, к повальным проверкам, к затратным и длительным мероприятиям по обеспечению безопасности, к закручиванию гаек. В конце концов, заметно осложнится работа всего американского разведывательного сообщества.

Это нам только в плюс. Чем больше американцы будут работать вхолостую, заниматься утечками информации, проверками и перепроверками, тем сильнее станет у них дефицит времени. Тем меньше вреда они смогут нам причинить.

– Стартуем!

Пикап, идущий за нами следом, отстает. С него в нужном месте должен высадиться снайпер. Дело в том, что перешеек, ведущий к Джаберу, выходит на каменный утес, откуда отлично простреливается вся эта узкая полоска земли и часть замка. Снайпер вооружен винтовкой «ОСВ-96». На таком расстоянии она остановит даже бронетранспортер.

Впереди поворот, за ним тусклый блеск воды. Мы почти на месте.

– Стоп!

В этот момент за утесом, на другом берегу водохранилища, полыхает вспышка, раздается глухой грохот. Все это тут же повторяется.

Ракеты!..

– Салим, здесь Искандер. Что видишь?

– Наблюдаю взрывы в городе слева от меня. Очень сильные, иншалла!

Салима можно понять. Он оказался в ситуации, когда надо было выбрать одно из двух – верность присяге или собственной племенной группе. Салим предпочел второе и тут же стал отщепенцем.

Он был родом как раз из Ракки, столицы этой мухафазы. Его могли убить только за то, что он солдат. Салим сражался и выживал как только мог, был ранен. Некоторые его родственники были убиты, другие все еще воевали на другой стороне.

Его родной город теперь находился под властью ИГИЛ, для которого бойцы Сирийской свободной армии, равно как и их родственники, – такие же отступники.

Его тетушка, все еще жившая в Ракке, рискуя жизнью, посылала ему информацию из города. Последний раз она сообщила, что в ее районе находится банда численностью в полторы тысячи человек. Все до одного чеченцы, арабский не понимают. Они собираются уходить в Турцию.

«Когда вы нас освободите?» – спрашивала тетушка.

Тут, кстати, надо пояснить, что чеченцами в этих местах называют всех русскоязычных людей.

Собственно, Салим как раз и попался на глаза армейской разведке как простой солдат, который получает информацию из Ракки, бандитской столицы. Его проверили – чист. Теперь он работает с нами.

– Вижу еще вспышки.

– Тебя понял, Салим. Все внимание на цель.

Все эти сирийские солдаты смотрят на нас как на высшие существа, как на спасителей. Я не шучу. С ними отмякаешь душой. Особенно после того отношения, которым тебя, русского, одаряют на Кавказе, Украине, в Грузии. Там ты тиран, оккупант, клятый москаль и прочее в том же духе. Здесь – брат, спаситель, последняя надежда.

Понять не могу, почему так. Есть люди, которые живут далеко от России. Они совсем не такие, как мы, но искренне любят нас и надеются на нашу помощь. А те кровные братья, с которыми мы триста с лишним лет просуществовали в одном государстве, называют нас кацапами и оккупантами.

– Вижу движение.

– Наблюдай, докладывай. Десять минут стоим здесь. Врубаем технику!

Сейчас существуют очень мощные средства радиоэлектронной борьбы, всеволновые подавители и постановщики помех. Россия является мировым лидером в их разработке и производстве. Из югославских событий были извлечены и усвоены конкретные уроки. США превосходят нас в средствах нападения, а мы их – в том, что касается защиты.

Компактная станция подавления установлена в пикапе. Она такая мощная, что при ее включении не может работать автомобильное зажигание.

Замок сейчас набит электроникой, которая не выдерживает такого близкого соседства со станцией подавления. А мы сейчас не едем, а стоим, поэтому можем включать аппаратуру. Она не только ослепит и оглушит Джабер, но и нарушит связь по всей округе. Американцы – или кто там сидит в этом проклятом замке? – подумают, что ракеты разрушили сотовые вышки или же русские специально поставили помехи при налете. Это нам и надо.

Машины у нас точно такие же, как и те, в которых уехало на совет здешнее начальство. Если представить себе, что эти люди остались живы, так как ракеты не попали в отель, то выходит, что сюда они вернутся где-то через десять минут.

На самом деле это вообще вряд ли когда-нибудь произойдет, но те люди, которые остались внутри центра, этого не знают. Они увидят знакомые машины и наверняка пустят их внутрь без проверки. Скажутся общая нервозность и бардак.

Мы стоим. В машине включено радио, но ничего не слышно из-за помех. Медленно текут минуты.

Сейчас мне надо бы поговорить с Салимом, спросить, что он видит в замке, но связи-то нет. Мы сами ее угробили.

Сегодняшняя ракетная атака на отель – это часть очень долгой комбинации, направленной на внедрение в ИГИЛ своего человека. Мы не требовали от него ничего, не получали никакой информации, просто дружили.

Обычно агент сыплется на активности или на реализации информации, полученной от него. Но в том то и дело, что мы не заставляли человека что-то узнавать. Нам нужно было, чтобы он сообщил время и место сходки, той самой шуры, на которой пойдет речь об избрании нового лидера вместо Багдади. Там-то мы и намеревались накрыть всех, и его в том числе. Классический тутошний метод – машина, набитая взрывчаткой.

Но все пошло по-другому. Сходка оказалась внеплановой и проходила на территории Сирии. Появилась возможность применить ракеты и оставить нашего друга в живых. Я не исключаю даже того, что он сильно продвинется в иерархии. А может, его заподозрят и уберут свои же. Честно говоря, нам плевать. Это уже не будет иметь никакого значения.

Время пришло. Две машины с включенными фарами на большой скорости вырвались на отрезок дороги, ведущий к крепости. Теперь мы под прицелом. Двух очередей «ДШК» вполне хватит на то, чтобы разобраться с нами.

Но мы же свои. Так ведь? Мы пострадали от налета и теперь спешно возвращаемся в замок.

Дорога к нему ведет через перешеек настолько узкий, что двум машинам там не разъехаться. Каждый из нас отсчитывает секунды. Их отбивают наши сердца, бухающие где-то в ушах.

Мы прошли!

Стена совсем рядом. Мы в мертвой зоне. «ДШК», установленные на стенах Джабера, сюда не достанут.

Звучит длинный требовательный сигнал. Открывай, мол!

Какое-то время ничего не происходит, мы даже начинаем нервничать. Потом массивные двери открываются. За ними стоит один человек. Оружие висит у него за спиной. Это не «калаш», как можно было бы ожидать, а немецкая автоматическая винтовка «G3». Штука старая, но мощная и надежная. Она из запасов НАТО, либо турецкая, лицензионная.

Наши машины проезжают внутрь и почти сразу останавливаются.

– Что произошло? – Человек говорит по-арабски, но с явным турецким акцентом.

– На нас напали! – звучит в ответ самое универсальное объяснение на войне. – Мы угодили в ловушку.

– Да покарает Аллах этих вероломных негодяев… Эй, ты кто?!

Выстрел из пистолета с глушителем закрывает все вопросы. Человек падает, даже не успев понять, кого он пустил в крепость.

Спецназ выстраивается в штурмовую колонну. У нас даже есть щит.

– Дверь открыта!

Мы проникаем внутрь. Первым идет человек со щитом, за ним держатся все остальные. Как на Кавказе. Турки, кстати сказать, там изрядно нам нагадили. Так что оборотку свою они заслужили сполна.

Навстречу нам выходит человек. Он что-то ест. Увидев щит, этот субъект роняет еду. Его рука ныряет вниз, к пистолету или гранате.

Раздаются три хлопка, и человек с криком падает. Ослепительно вспыхивает очень мощный световой блок, встроенный в штурмовой щит. «Снежная королева» – так вот красиво называется эта штука.

– Вперед!

Еще кто-то из местных выскакивает в коридор и падает под пулями. Все, скрытности больше нет, но мы получили больше, чем хотели, проникли в адрес, не потеряв ни одного человека и не подняв тревогу. Теперь все зависит от нас.

– Справа дверь!

По правилам на досмотр заходят двое, не ломая колонны. Так уж получилось, что одним из них придется стать мне, совсем даже не штурмовику. Но другого выхода нет. Нас и так слишком мало. Все уместились в двух джипах.

Спецназовец, стоявший справа от двери, кинул внутрь светошумовую гранату. Грохнуло, сверкнуло – заходим! Навстречу град пуль, отрывистый треск «калашникова». Кто-то успел дотянуться до оружия.

Я иду вторым. Парень, зашедший первым, уже лежит на каменном полу. Я вижу ствол человека в униформе, оседающего у стены, но не выпустившего автомат из рук. Видимо, они выстрелили одновременно, оба получили ранения.

Шок противника дает мне секунду. Я направляю автомат на него, он дергается, принимая в себя пулю за пулей. Магазин у меня заряжен смесью китайских бронебойных и охотничьих, разрывных боеприпасов, которые нельзя использовать на войне. Но в Сирии нет ничего запрещенного, здесь никто не обращает внимания на Женевскую конвенцию.

Как учили меня спецназовцы, это тебе не спорт. Просто направь ствол на врага и стреляй, пока он не упадет.

Рядом на вертящемся офисном стуле сидит человек. Он в белой рубашке, совершенно здесь неуместной, руками схватился за голову, оглушен и ослеплен взрывом. В темноте мигает красными и зелеными индикаторами аппаратура.

Этот человек безоружен, но здесь и сейчас это не играет никакой роли. Я стреляю в него, и он падает со стула.

Я мельком успеваю охватить взглядом комнату. Стены, завешенные толстым полиэтиленом, провода в защитной оплетке на полу, стойки с аппаратурой. То, что мы и искали, дата-центр.

Но мне пока не до этого. Я падаю на колени перед раненым или мертвым спецназовцем, срываю с руки перчатку и начинаю его ощупывать.

– Серега, ты цел? Куда попало? Скажи! Говори со мной!

Но он не отвечает.

В замке мы не только накрыли совместный центр турецкой и натовской военной разведки. Американцы сделали большую глупость. Они понадеялись на неприступность этого места и разместили тут точку спутникового доступа в сеть, созданную только для американских и британских спецслужб. Она построена таким образом, что нигде не пересекается с обычным Интернетом. Более того, все протоколы на ней написаны на языке программирования, который используется только в этой сети и является совершенно секретным сам по себе, отдельной государственной тайной.

Но для нас это тайной уже не было. Базовые принципы этого языка нам выдал Эдвард Сноуден. Остальное доделала накрепко засекреченная группа специалистов, которая больше года работала в одном из городов России, писала программы на никому не известном языке.

Такие меры предосторожности были приняты для того, чтобы внешние заслоны компенсировали открытость программы внутри. Она сама по себе была организована по принципу Википедии – свободный обмен информацией и добавление ее в открытые статьи. Это было необходимо для того, чтобы не повторилась трагедия девятого сентября. Американские спецслужбы не смогли предотвратить ее из-за того, что у многих были отдельные кусочки информации, но ни у кого не имелось картинки в целом.

В этой программе что-то подобное было исключено. В то же время это представляло опасность. Тот человек, который мог проникнуть в эту программу, сразу получал доступ к огромному массиву информации.

Специалисты из Агентства национальной безопасности не сразу сообразили, что происходит. К тому моменту, когда они начали выбрасывать нас из сети и физически отключать сервера, нам удалось выкачать два с половиной терабайта совершенно секретной информации.

Там было все. В том числе и доказательства того факта, что США не только причастны к созданию Исламского государства, но и до сих пор являются важнейшим его спонсором. Раскрылись связи совершенно отмороженных главарей террористов в Сирии, тех самых, которые резали на камеру головы людям, с ЦРУ США. Мы убедились в том, что американские спецслужбы причастны к незаконным сделкам с нефтью и историческими артефактами. Они поддерживали незаконные контакты с «Аль-Каидой» в Ливии и Сомали. Мы полистали списки американских и прочих агентов и людей на жалованье в исламском подполье.

Все это могло послужить основанием для страшного медийного скандала и роспуска ЦРУ за сотрудничество с врагом. Провал американцев в ту ночь был сравним с выдачей Олдриджем Эймсом всей агентурной сети ЦРУ, действовавшей в СССР и странах советского блока, или захватом неповрежденной шифровальной машинки «Энигма» в сорок втором, что послужило важнейшей причиной падения Третьего рейха.

Мы просто забрали всю информацию, какую смогли, и ушли.

В ту же ночь российские стратегические бомбардировщики и боевые корабли, находящиеся в Каспийском море, недосягаемом для американцев, выпустили несколько десятков крылатых ракет. Одной из целей был отель «Барон», который нам выдал один из амиров ИГИЛ в обмен на лечение от рака его маленького сына в Москве. В ту ночь вся руководящая верхушка исламского подполья Сирии и Ирака погибла под ракетным ударом.

Мы не сообщили об этом в СМИ, чтобы не подставить агента. Информация о гибели ключевых фигур сопротивления давалась дозированно, разрозненно. Мы ее не опровергали, сделали вид, что не имеем представления о том, кого убили в отеле.

Именно этот самый «Барон» был единственной истинной целью ракет. Все остальные атаки являлись не более чем прикрытием двойного удара – по боевикам и по американским, турецким и саудовским интересам в регионе.

Конечно же, нам отомстили.

Тридцать первого октября две тысячи пятнадцатого года, спустя несколько дней после ракетного налета, кто-то подложил в самолет, следующий рейсом 9268 Шарм-эль-Шейх – Санкт-Петербург, взрывное устройство. Возможно, под сиденьем его оставил уборщик или кто-то еще из обслуживающего персонала аэропорта.

В Шарм-эль-Шейхе творился полный бардак с безопасностью. За несколько купюр можно было пройти на борт без досмотра и пронести с собой все, что тебе угодно.

Когда самолет достиг высоты девять с половиной тысяч метров, бомба взорвалась. Все двести двадцать четыре человека, находившихся на борту, погибли мгновенно.

Ответственность за террористический акт, явно являющийся местью за действия России в Сирии против ИГИЛ, взяла на себя террористическая группировка «Вилаят Синай», дочернее, египетское ответвление Исламского государства.

Считаю ли я себя косвенно виновным в гибели этих людей? Нет, не считаю. Они погибли потому, что террористы убили их. Если бы мы не вмешались в Сирии, то эти люди были бы живы, но все равно кто-то погиб бы. В этом случае жертв было бы намного больше.

С исламским экстремизмом нельзя уживаться. Его надо преследовать и уничтожать при любой возможности. Если ты оставишь их в покое, то они не отстанут от тебя, рано или поздно ворвутся в твой дом. Войну с ними можно отсрочить, но ее нельзя избежать.

Если так, то лучше ударить по ним как можно раньше и первыми. Что мы и сделали.

Разгром американо-турецкого разведцентра тоже не остался без последствий. Ровно месяц спустя, двадцать шестого ноября две тысячи пятнадцатого года, турецкий истребитель «F16» сбил российский бомбардировщик «Су-24», только что атаковавший наземные цели в пограничной зоне.

Перед тем как сделать это, турки пригласили больше десятка корреспондентов. Все произошедшее было заснято на видео.

По пилотам, спускающимся на парашютах, был открыт огонь. Командир бомбардировщика погиб, штурман выжил и был впоследствии выведен из окружения российско-сирийской спасательной группой. При этом был потерян вертолет, погиб один из морских пехотинцев, участвовавших в этой операции.

На следующий день Россия, а также весь мир узнали о присутствии в пограничной зоне неких туркоманов и групп боевиков, показывающих корреспондентам не один палец, а два. Это были «Боз курт», «Серые волки», члены организации, объединяющей турецких ультрас.

Вопреки ожиданиям Турции США и страны НАТО проявили к позиции Стамбула опаску, а порой и подчеркнутое равнодушие. Несмотря на дежурные фразы о том, что НАТО остается единым блоком, американцы предприняли по отношению к Турции ряд недружественных шагов. Они отказались как-либо препятствовать России в ее стремлении наказать Турцию.

Точно такое же странное равнодушие стало наблюдаться и по отношению к Украине. Более того, впервые за несколько десятилетий западные СМИ заговорили о грубых нарушениях прав человека в Саудовской Аравии, о полном отсутствии там демократии, казнях правозащитников, зажиме свободы слова, прав женщин и, разумеется, гомосексуалистов.

Причин этого не понимал никто.

А еще через некоторое время, под Новый год, неожиданно и скоропостижно скончался начальник ГРУ ГШ генерал-полковник Сергун Игорь Дмитриевич.