Читать книгу Дом № 23 - Александр Александрович Корнеев - Страница 3

Лежа на засаленном матрасе, сложа руки за головой, я наблюдаю за покачивающейся на сквозняке керосиновой лампой…

Шендерович не нашел деталей для починки трансформатора и поэтому мы не выдвинулись на ремонт. Гарнизон сообщил по рации, что доставит нам детали в течении суток.

Канули уже полтора и никаких челноков со стороны гарнизона не приходило. По каким причинам задержка – не знаем, не у кого спросить. Нет электричества – нет связи.

Карпов запретил походы до черты. Теперь только на пару кварталов хожу и не один, одному нельзя, с Пашкой я. Счетчиком воздух пощупаем, вздохнем с облегчением от того, что все в норме и обратно в кинотеатр.

Ближе к полуночи все собрались в кафе, которое было тут же. Собрались затем, чтобы обсудить происходящее: почему нет челнока, что делать с чертой и как жить дальше. Но жаркой дискуссии не завязалось, все прекрасно всё понимали – перспектива полная дрянь.

Поэтому в пространстве висело молчание и напряжение, каждый был погружен в себя: Пашка скучал за барной стойкой, подперев голову кулаком бил пальцем смятый пластмассовый стаканчик, наблюдал как он вертится на столешнице. Карпов закинул ноги на столик, сложа руки на груди, смотрел куда-то в пол. Шендерович чистил губную гармошку. Вова Камаз сопел где-то в глубине кафе, а я, смотрел как покачивается керосиновая лампа…

«Может, хватить письма воровать?» Эти строки вертелись в голове без остановки.

За день с небольшим, я пришел к выводу, что эти слова написал человек из прошлого, что они не шутка кого-то из здешних или какое-то иное случайное стечение обстоятельств.

Эх, жалко, что не могу я сейчас к почтовому ящику сходить, может за эти полтора дня, там появилась любимая кипа писем или новое сообщение от незнакомца из прошлого… Которое смогло бы пролить свет на его сообщение.

А собственно, почему незнакомец, почему мужчина?

Я закрыл глаза. Сквозь веки огонек лампы был мутным оранжевым пятном, которое плавало от одного края глаза до другого.

Может быть так, что незнакомец это женщина? А еще лучше молодая девушка?

Оранжевое пятно, словно отрицательный кивок головы, намекало об обратном. Э-э нет рыжее, не право ты. Почерк-то в записке, аккуратный, девичный.

Я сжал веки сильнее, притушив пятно, заткнув как будто, чтобы не мешало представить.

Не с первой попытки представил. Контур лишь получился. Прекрасный, фигуристый, хрупкий. Мне этого было достаточно. И даже имя само как-то нарисовалось в воображении. Анюта.

И мысли, словно листья вдруг стали распускаться в голове: что Анюта работает во дворце культуры, что почтальон она ну или секретарь, за письма отвечает. Что недавно там. Долго понять не могла, куда письма пачками пропадают. Хулиган. Конечно же, хулиган это. Как не он? Дворовой. Подросток прыщавый. Развлечения ради. Хобби. И даже в полицию сообщала. Но неуловимым оказался этот прыщавый. Отчаялась. Записку ему бросила. Молчит хулиган. Письма вот уже полтора дня не ворует. Поди испугался воришка. Радостно Анюте от этого.

Снова ее контур. Волосы волнистые по плечу, талия красивая, стоитАнюта, руку в бок уперев.

Я открыл глаза. Лампа.

Только откуда тебе знать Анюта, что письма я воровал? Что на записку твою не отвечает прыщавый, потому что нельзя ему до дворца дойти, пока детали с гарнизона не принесут и Шендерович не починит трансформатор?

Я достал из кармана ее записку, и еще раз прочел текст.

Ответить, что ль?

Что напишу? Привет? Или здравствуй предок, я из будущего!

Хотя, предок – громко сказано. Разница во времени года три. Плюс минус год. Если напишу правду, что я из будущего, поверит? Нет. Не поверит. Так что лучше вообще ничего не писать. Между нами пропасть, не только временная, но и социальная. В каком мире живет она, а в каком я… Но я могу ее предупредить о грядущих событиях и может даже, уберечь от гибели.

К тому же, чего плохого в переписке? Да ничего. Узнаю кто такая хоть, Анюта или, там Наташа. И повеселее мне будет, а то один и тот же пейзаж каждый день, и рожи те же.

Напишу. Как только трансформатор восстановят.

В дверь кинотеатра тяжело, трехкратно постучали.

Это было внезапно для всех нас. Не привыкли мы, что в пол ночь в двери стучат. Не привыкли, что вообще стучат в дверь.

Переглянулись. Прислушались. Не послышалось ли?

Но постучали снова. Трехкратно. Тяжело.

– С гарнизона кажись, – неуверенно предположил Шендерович.

Карпов потянулся к поясу за пистолетом и дав жест всем идти за ним, покрался к дверям.

Возле них мы встали веером, и взяли двойные двери в прицел.

Постучали снова.

– Кто? – гаркнул Карпов.

– С гарнизона! Лейтенант Савкин. Для трансформатора детали несли. Мужики…Открывайте! Быстрее! – последнее слово дало питуха. В ответе этом, точнее в голосе, присутствовала тревога, страх.

– Странный он какой-то… – сказал Пашка. – Может, не литеха это?

– А кто еще по-твоему? – спросил я. В ответ Пашка пожал плечами.

Снова трехкратно, монотонно и тяжело постучали с той стороны.

– Мужики…Нужна помощь! Там пацаны мои остались! Пока не поздно спасать их надо…

– Если что увидите странное, стреляйте на поражение! – дал команду Карпов.

Зацыкали предохранители.

Карпов поднял засов и толкнулстворкудвери.

Тревожный скрип петель анонсировал следующее: на улице действительно был лейтенант Савкин. Он стоял перед нами, тычащими ему в лицо оружием, его глаза были полны тревоги. Форма на плече старлея, темнела и переливалась черным подтеком. Окровавленная ладонь в треморе сжимала пистолет, и указательный палец монолитом скрепился с курком скрепами пережитого…

– Толян!!!– удивился Карпов. – Ты?! Да опустите вы стволы уже! Свои, не видите чтоль?! А я думаю, твоя фамилия или нет… Что с тобой?

– Каждая секунда в цене. – прижимая руку с пистолетом к плечу, тяжело говорил Савкин. – Пацаны там… Нужно их вытаскивать от этого…

– Где? – спросил Карпов.

– Двор за тем домом. Там детский сад. Пацаны в нем держаться.

Карпов дал жест выдвигаться и обернулся на стоявшего в проходе Шендеровича:

– Ты тоже идешь! Разомнешь булки. Тут от тебя толку все равно никакого.

Мы шли по проезжей части. Карпов и Савкин двигались впереди и о чем-то негромко переговаривались. Видимо Савкин обрисовывал произошедшее. Остальные же, двигались за ними.

Заметно похолодало. Этой ночью настали первые заморозки. Надкушенный желтоватый диск луны своим светом разжижал густую темноту города, поэтому никто из нас не включал фонарики: асфальт переливался замершей влагой, и зеленая трава вокруг перекрасилась в серый цвет.

Меня что-то напрягало. Но никак я немог понят, что именно. Ответ вертелся на языке и не спешил так быстро мне открыться. Может быть, в этой тревоги виноваты события последних дней: странный скрип качелей, потом их выгнутые поручни, и наконец, мертвец иностранец Врочек Шуман в трансформаторной будке.

И сегодняшний полуночный визит лейтенанта Савкина и произошедшее-загадочное с его группой в районе детского сада – подстегивали подрагивающую стрелку на шкале моей внутренней напреженности ползти все ближе к конечной, максимальной точке.

Я незаметно взял за рукав Пашу и замедлил наш ход. Когда Шендерович и Вова Камаз оказались на приличном расстоянии впереди, я наконец-то спросил:

– Тебя ничего не напрягает?

Выдеражав паузу Паша ответил:

–Литеха напрягает. Хорошо если Карпов его достаточно знает. Мне не нравится, что вся наша группа пошла вслед за Савкиным.

– Думаешь, засада?

Паша повел носом по воздуху, словно нюхая обстановку за сотни метров впереди:

– А тебя, что напрягает? – не ответил он.

– Савкин, – неожиданно для себя сказал я и удивился, что мое мнение и Паши совпали. – Никогда не было нападений на челнока из гарнизона. Кому нападать-то? Мародерам? От них каждый из нас отбиться сможет, а вооруженный военный челнок уж точно. Кто мог еще совершить нападение, на ум не приходит. У тебя так же?

Паша молча одобрил.

– Я, как и ты, – продолжил я. – Во всякую нечисть, тварей там, мутантов, что могли к нам из-за черты придти, не верю. Раз эти тоже отпадают, тогда получается, что Савкин ведет свою игру. Но… – и тут я вспомнил. И осекся. Я вспомнил слова Савкина, когда Карпов спросил, что случилось. Савкин ответил, что нужно вытаскивать пацанов от этого. Что может значит от «этого»? Что-то, что нарушит нашу с Пашей уверенность в отствутствии в городе мутантов и тварей?..

– Но… – Паша вытащил меня из внезапно нахлынувших размышлений.

– Но, может мародеры купили его и он решился нас заманить в засаду? – предположил я, что пришло в голову, лишь бы не выдать своих умозаключений на счет мутантов и тварей, а то, Паша застебает.

– Глань-ка, – сказал Паша. – Остановились.

Впереди был перекресток в форме быквы «Т» и дорога упиралась в девятиэтажный дом. Карпов и Савкин встали на зебре. Когда все остальные подошли к ним, мы услышали середину диалога:

– Десятая волна молчит! Почему, мать твою?! –ревел Савкин.

– Попробуй снова, – положил руки на автомат висящий на груди, предложил Карпов.

– Периметр! Периметр! Ответь первому!– Савкин, выпуская изо рта клубы пара, твердил в шипящую рацию. – Перимерт! Ответь! Периметр!!! Блять, парни, что с вами?!

– Что случилось? –подойдя к Карпову, я негромко спросил.

– Группа не выходит на частоту.

После неудачных попыток выйти на связь с группой, Савкин наконец-то взял себя в руки и твердо произнес:

– Опоздали. Больше их нет.

– Так может это… – начал Шендерович после недолгого всеобщего молчания. – С рацией что случилось? Пуля там попала или закоротило…

– Их нет! – с твердой уверностью, с металлом в голосе, ответил Савкин.

–Вот так вот развернемся и направимся обратно? Слушай мою команду! – стал приказывать Карпов: – Делимся на две группы и обходим девятиэтажку. Пацаны литехи держат оборону в детском саду. Я, Савкин и ВоваКамаз пробиваемся к центральному входу. Остальные заходят с тыла. Стрелять на поражение, на любое подозрительное движение! На улице наших нет! Так что не ошибетесь. Задача ясна?

– Так точно! – хором раздалось в ответ.

– Двинули! – гаркнул Карпов.

Выбежав на перекресток, мы резделились.

Шендерович плелся позади нас от непривычки к таким броскам и звенел снарягой. Ему, конечно, повезло – у него автомат, а у нас по пистолету. Оно и правильно, жизнь связиста дороже. Поэтому и оружие для обороны у него помощнее.

Я утянул наш небольшой отряд в плотную к дому, чтобы дальше двигаться под окнами первых этажей и не светиться на дороге. Через минуту мы стояли у бетонной стены, отделяемые от злосчастного двора краем дома.

– Вроде тихо, – прослушав двор, резюмировал Шендерович.

– Это и тревожит, – Паша повел носом по воздуху.

– Я тоже не слышал выстрелов, – я продолжил мысль товарища. Ситуация запутывалась еще гуще. Как мог сгинуть отряд Савкина, не сделав ни одного выстрела?

Я высунулся из-за угла и вернулся обратно за секунду.

– Вокруг детсада сетка забора. Двор зарос зеленкой, – я обрисовывал обстановку. – Сквозь зелень, через забор, бегом по дорожке и в окно первого этажа. Дальше по обстановке. Пошли!

Не став ждать товарищей, я рванул с места.

До забора оставалось метров десять. Шурша замерсшей, высокой травой я старался как можно быстрее добежать до сетки и на этом попался: за что-то зацепился сапогом и полетел животом в иней. Приземлившись в холодную траву, я переверулся на спину и посмотрел назад: Паша и Шендерович заходили на территорию детского сада по другому маршруту, делая дугу, через брошенные автомибили. Паша в своем репертуаре. Сам себе главком. Ну и хрен с вами! Одному мне не привыкать. Перевернулся на живот и пополз, изображая собой пластуна. Остановился у забора и стал осматривать территорию детсада. Сказочные, опшарпанные мишки и зайчики на стене здания, приглашали своим видом окунуться в детский мирок и поиграть в рядом стоящей песочнице.

На той стороне детсада раздался боейвой клич Паши Камаза. Застрекотал автомат. Значит весь бой там. Обо мне никто не знает. С этой мыслью, окрыленный своим исключительным положением, звеня сеткой, я перемахнул через забор. Пригнувшись, засеменил сквозь игровую площадку. В видимом обозрении не было никого. Моя цель – разбитое окно первого этажа.

Рядом скрипнул металл.

На инстинкте я рухнул на землю, на бок, и выставил пистолет в сторону звука. Меньше чем в десяти метрах, около качели, на покрытой иннем земле находилось «это»…

Мои зрачки расширись от увиденного, от наполнящего грудь ужаса. Челюсть отвисала вниз против воли, ноги немели. На автомате, я жал указательным пальцем курок, но кость фалангивдруг онемела, стала цементной, тугой.

Это существо было похоже на паука. В короткой, черной блестящей шерсти, угадывался силуэт человека. Туловище прижималось вполтную к земле, а одна из восьми лап, длинная, обезьяноподобная, со скрипом, бесцельно раскачивала качели.

Увидев пистолет, существо бросило свое инфернальное занятие и попятилось за качели, обнажая из-под себя бойца из группы Савкина.

Человек лежал на животе, уткнушвись лицом в иней. Его разгрузка была перепачкана красным. И мне показалось, что он мертв. Но потом, я заметил, как его спина вздымается в дыхании.

Тварь притаилась за качелями. Она смотрела на меня из-за металлической опоры парой меленьких глазок близко расположенных друг к другу на бледном человеческом лице. Одна из лап тянулась под живот бойца…

С той стороны детсада в унисон застрекотали автоматные очереди. Вдруг, боец поднял голову, и взглядом полнымстремлением к жизни, посмотрел на меня. Его губы бесшумно складывали какие-то слова. Я посмотрел на автомат, что лежал рядом с ним. Боец, поняв мои намерения, и отрицательно качнул головой.

Я взял в прицел бледное лицо твари. Оно смотрело на меня безразлично, нахально, взглядом полного превосходства. Существо зашипело крохотным ртом. Краем глаза заметил, как боец мотает головой: мол, братишка, не стреляй в нее!

Тварь поднялась над землей в метр вверх, зашипела. Дернула лапой, которая была под животом бойца. Отчего солдат натужно застонал, и из его рта к подбородку прочертила линию жирная капля крови. Тварь снова зашипела, сгруппировалась и приготовилась, чтобы пригнуть на меня…

Дрожащей рукой, я равномерно нажал четыре раза на курок. Чавкнув, две пули вошли в одну из восьми лап существа. Остальные звонкоотрекешитили от детской горки. Тварь зашипела снова. Но теперь более яростней и громче.

Я повернулся ногами к бестии и попятился спиной назад. Ее харя маячила на мушке, но на курок я не жал. Может быть, потому что понимал, что оставшиеся в магазине восемь пуль, совместно с моей дрожащей рукой, не спасут мне жизнь. Инстинкт мне вопил – стреляй! Но разум твердил – беги! Именно последнее, я и думал сейчас сделать. Тварь словно чувствуя мои намерения, не собиралась отпускать меня далеко, а прихрамывая, неспешно двинулась вслед за мной.

Расстояние между нами сокращалось. Я тупо пятился назад, а она хладнокровно приближилась ко мне все быстрее и быстрее, полная уверенности в успехе. На заднем фоне боец группы Савкина лежал неподвижно, раскинув руки в стороны. Автомат был в метре от него, и, кажется, пока я играл с тварью в удава и кролика, солдат пытался доползти до оружия, но, к сожалению, так и не смог.

Я уперся спиной в высокую траву, и сминая руками под себя скованные инеем стебли, продолжил отступать назад. Один раз я выстрелил в направлении твари, чтобы сбить ей темп и выиграть себе время.

Разгоряченная венами ладонь, в очередной раз примяла к земле холодную траву, в мгновение расплавила иней в скользскую кашицу, и вдруг заскользила вбок. Потеряв опору, я упал на спину.

Небольшая оплошность – случившееся падение, сейчас может стоить мне жизни…

Приподняв корпус и затаив дыхание, явыставил пистолет вперед. В шагах в пяти захрустела трава… потом снова, все ближе и ближе…

Я никогда не сжимал рукоятку пистолета так крепко как сейчас. Я никогда не был настолько собран. Я никогда не думал, что могу погибнуть при таких обстоятельствах.

Трава захрустела совсем близко, и наконец, бестия появилась передо мной. Вблизи тварь еще противнее – лицо-морда источена множеством мелких язв и шрамов. Короткая шерсть на лапах торчит клочьями, а из проплешин, сочится нечто мутное и вязкое.

Нависнув надо мной, тварь зашипела победоносно и триумфально.

Я собрался разрядить скромный боекомплект в плоть существа, но странный звук в небе, где-то позади, отвлек меня. Этот звук был похож на то, как одна из лопастей ветряной мельницы с шумом рассекает воздух. Только в моем случай, это была очень большая лопасть…

Воздух снова тяжело рассекли. Совсем близо. Зашумела и закачалась в разные стороны трава. Триумфующая бестия задрала харю в небо, вдруг угрожающе зашипела, а потом внезапно оторвалась от земли невидимой силой, которая бесшумно понесла бестию ввысь, в черное небо.

Замерев, я смотрел на происходящее, на удаляющуюся тварь. Когда она была уже далеко, над крышей девятиэтажки, бестия на мгновение попала в фон желтоватого диска луны… Над ней я увидел черную, крылатую тень. Тень держала добычу в цепких и огромных когтях, словно орел, держаищий желторотого ципленка. Неведомое существо махнуло длинными крыльями, и снова скрылось в черном небе. Я еще долго смотрел им вслед, пока на той стороне детсада снова не застрекотали автоматные очереди.

Поднявшись с травы, я подошел к лежащему на земле бойцу. Прощупал пульс.

Готов.

Выпотрошил его разгрузку: взял два магазина к автомату. Остальное не тронул. Потянул за лямку валяющийся радом Калашников, перетянул оружие через плечо. Дернул затвор и направился к окну детсада.

Перемахнув через подоконник, стараясь как можно меньше хрустеть осколками оконного стекла на полу, я двинулся вглубь здания. Из комнаты вышел в коридор. В целях маскировки фонарь включать не стал. Из-за полной луны внутри здания можно было обойтись и без него. Выставив автомат перед собой, зашагал вдоль стены. Кажется, стреляли из комнаты, которая была через один проем. Не доходя до него остановился, и прислонился спиной к стене.

Судя по возьне и разного тембра возгласам их там двое. Тембры мне не знакомы. Это я прикинул, так, на всякий случай. Вдруг за время моих приключений, мои заняли тут огневую позицию. Но нет, не они это. Возможно, что бойцы Савкина. А возможно, что и мародеры.

Как определить, кто есть кто?

За стеной стрекотали автоматы. Те двое по очереди звенели осколками стекла, видимо пинали их подошвой, когда меняли позиции в проемах окон. Послышалась тихая брань…

Я вскинул автомат и прислонился к нему лбом. Потер пальцем курок.

Думай, Марат, думай! Идея появиться в проеме – может стать последней глупостью в моей жизни. Если те мужики против нас, то значит, положили группу Савкина. А военный, вооруженный челнок положить – навык надо иметь. Значит мужики за стеной – серьезный противник. Моей глупости мне не простят. Срежут тут же.

Но судя по темпу боя им сейчас не до тылов и поэтому у меня козырь – неожиданность. Упаду на пол и расстреляю через проем обоих. И все тут. А если бойцы Савкина это?

Я вспомнил бестию и распростертое тело бойца. Что-то мне подсказывало, что челнок погиб не от пуль мародеров. Поэтому решение я привел к исполнению молниеносно: нырнул на пол и направил автомат в проем. Два человеческих силуэта суетились около проемов окон и прицельно вели огонь. Все как я и предполагал: не до тылов им было. Не ждали меня.

По короткой очереди в каждый контур – и тишина в комнате. Лишь снаружи по инерции долбили в проемы очереди и пули крошили бетонные стены. Но потом и там опомнились и притихли.

Я подошел к телам. Форма на бойцах не военная и это хорошо, не ошибся я значит. Но и на мародеров они не похожи: вряд ли мародеры внезапно стали одеваться поголовно в черное. На предплечьях у бойцов нашивки: красный череп с костями. Из той самой оперы, что не влезай, убьет!

Присел на корточки и стал шмонать карманы в поисках документов. Дошел до внутреннего и наткнулся в нем на что-то кругое, совсем небольшое. Вроде грецкого ореха. Только я сжал предмет в кулак, как вдруг боец пришел в сознание и вцепился пальцами в мое запястье. Он сверлил меня мутным взглядом. Скалился. Пытался найти силы, чтобы вытащить мою руку из кармана и оттолкнуть меня. Боец приподнял голову. Кажется, он что-то хотел мне сказать. Но когда я это понял, и повернул ухо к его рту, боец снова потерял сознание и глухо стукнулся затылком о пол. Видимо в сознание он не придет уже никогда…

Я расцепил на запястье пальцы и потащил предмет из кармана. Предмет был точно как грецкий орех и светился матовым бледно-глубым светом. Необычный шарик… Внимательно присмотрелся к его центральной части: в ней свечение еле заметно подрагивало. Слегка подбросил артефакт на ладони…

Из проема донесся перезвон осколков битого стекла, как будто их случайно поддали носком. Я быстро сунул артефакт в карман своей разгрузки и направил автомат в проем.

Точно ощущаю, что около прохода кто-то остановился и слушает, что тут у меня происходит. Но я превратился в тишину и опустившись на колено, тоже слушаю, что там за стеной.

– Марат, это ты? – через минуту напряженного молчания, осторожно задал вопрос незнакомец.

– А ты кем будешь?– отозвался я.

– Вова я. Камаз. Марат, ты это, ствол опусти!

– Сначала ты!– не признал я голос Вовы Камаза.

Из-за угла медленно показалось дуло автомата, потом исполинская ладонь, сжимающая рукоятку. Автомат аккуратно лег на пол.

– Может хватить тыкать в меня этой хреновиной?! – держа руки вверх, в проеме произнес Вова Камаз, когда, по-прежнему, в него смотрело дуло автомата.

– Ну, ты крутой! – он продолжил, когда я опустил оружие.

– С чего бы?

– Так это… когда ты валить чуваков этих начал, я в начале коридора был. Ты как этот, как его… – вспоминая, Вова потер большим и указательным пальцем. – Рембо! Точно! – исполин произвел щелчок.

Не ответив, я опустился над трупами и начал потрошить их боезапас. Вова Камаз оперся на дверной косяк, прикурил, смачно выдохнул:

– Как ты понял, что они не свои?

– А ты как понимаешь, когда бабу мацать можно?

– Я баб давно не мацал, – Вова выдохнул никотин.

– Приктика Вов. Практика! Как я, походи в патруль, – я подошел к Вове и сунул ему в грудь собранные магазины. – Тоже станешь через стены угадывать кто свой, а кто нет. Дай закурить!

Взяв у Вовы папиросу, я прошел несколько шагов по коридору, прислонился спиной к стене. Прикурил.

– Шестнадцать двухсотых. Поровну от черепов и от группы Савкина, – по коридору, в моем направлении, стуча по полу берцами, шли Карпов и Паша. Последний докладывал обстановку.

– Марат! – издали окликнул Карпов. – Видел что-нибудь подобное?

– Ты о чем? – не понял я.

– У нас что, новая группировка завелась? – Карпов ткнул мне в лицо ласкут нашивки с красным черепом и костями. Я пожал плечами.

– Твоя работа? – Карпов кивнул на трупы.

Вся группа встала кругом около двух бойцов, которых я пристрелил.

– Паша, Марат, – начал Карпов, – собрать всю информацию о новой группе. Сейчас оттащим погибших бойцов Савкина в кучу, завтра придем с лопатой и похороним как надо. Детали для трасформатора собрал? – Карпов посмотрел на Шендеровича.

– Я рапорт напишу в штаб, – сказал Савкин. – Может в связи с новой группой, вам обеспечение добавят.

Пока мы возвращались в кинотеатр, я осторожно, по очереди расспрашивал всех: не видели они ничего-нибудь необычного сегодня. Паша как всегда застебал. Шендерович ответил что-то невнятное. Карпов посмотрел с непонимаем вопроса.

В общем, только я стал свидетелем существование тварей в городе. И, конечно же, никому ничего не рассказал. Кто поверит?

***

На следующий день, меня как охрану, и Шендеровича как мозг, Карпов отправил чинить трансформатор. Взяв доставленные с гарнизона запчасти, мы быстро сделали дело и спешно отправились в обратный путь. Спешили мы потому, что по инициативе Вовы Камаза, Шендерович отправил сообщение Порутчику, которое гласило, что взамен на несколько автоматов и магазинов (вчерашние трофеи) мы готовы принять ящик водки и несколько девиц легкого поведения. Порутчик ответил добром. К слову, Карпов на счет шабаша был непротив. Он понимал, что разрядка всем нам иногда нужна. Поэтому к гулянке все готовились с самого утра. Паша разжег около кинотеатра костерок, а Вова Камаз мариновал для шашлыка не весть откуда взятое мясо…

Сегодня я планировал написать ответ незнакомке из прошлого. Но, ни бумаги, ни авторучки или карандаша у меня не было. Поэтому мы заглянули в примеченый мной, разграбленный универсам. Конечно же, об истинной целе надобности мне канцелярии Шендеровичу я не сообщил. Сказал лишь, что надо это все мне для нанесения топографических карт…

Шендеровича я оставил на шухере у разбитой витрины. Так, на всякий пожарный. А сам отправился внутрь универсама, чтобы забрать тетради и карандаши. Благо их тут навалом. Но когда я возвращался обратно, задел сапагом валяющуюся на полу гнилую пачку сосисек. Связист видимо не ожидал такого шороха, и дал очередь из автомата в направлении звука. Благо я вовремя повалился на кафель. Пули прошли выше, но все же одна, чертовка, прошла черкашом по брюху.

– Сволоч ты, тыловая! – я оттопырил испорченную пулей одежду.

Шендерович невозмутимо пожал плечами. Дескать, сам виноват, не хрен шуметь.

Когда мы подошли к кинотеатру, я отдалился на несколько шагов от Шендеровича.

– Ты куда? – спросил он.

– Дело есть, – честно ответил я.

– Ну ты не затягивай, – он посмотрел в сторону кинотеатра. – По статистике на девять девчонок, десять ребят! – связист вспомнил слова из песни.