Читать книгу Темный круг. Наследие Вассар - Александр Александрович Козырев - Страница 3

Через Вартияр тянулся широкий северный тракт. Город лежал почти на самом краю объединенного княжества Кьянк, оберегая земли от набегов диких племен и свирепых северных князей, так и не смирившихся со своим положением и время от времени поднимавших головы. Зажатый краем вытянутого глубоко на северо-запад горного хребта, носящего название Парящие горы из-за неприступной высоты и частых, застревающих между вершинами облаков, и непроходимым Инистым лесом с севера и востока, он закрывал собой единственный свободный проход на юг и служил перевалочным пунктом для караванов торговцев, отваживавшихся войти в долину или отправиться к далекому северному Приюту.

Возле восточной стены, окруженный невысокими зданиями, расположился трактир. Он был не единственным в городе, но самым известным среди приезжих торговцев: не побывать у Пирита, не переночевать в маленьких уютных комнатках, не выпить темного пива, сваренного радушным хозяином, считалось почти непростительной глупостью.

Пирит, владелец трактира, был человеком солидным, знающим, когда возвращаются караваны с севера, когда приходят товары с юга, он помнил имена всех торговцев и воинов, их сопровождавших. Трактирщик прекрасно ладил с местным градоправителем Лодином Харрасом, который иногда наведывался в заведение в компании своих верных сотенных, а в последнее время все чаще с примием Легуром, что командовал большим северным гарнизоном Храна.

Пирит побаивался и втайне недолюбливал храновников (так называли в простонародье тех, кто нес службу в Святом войске Архипровида Сулгрика), но из-за добрых отношений с градоправителем и тесным, хоть и не сказать, что для него приятным, знакомством с примием, мирился с их присутствием.

У Пирита был молодой помощник Дан. Он появился у него еще совсем ребенком. Закоренелый холостяк трактирщик всем рассказывал, что это сын его дальней родственницы, умершей при родах в деревне, и, чтобы не отдавать мальчонку в чужие люди, он, как единственный состоятельный родственник, взял его на воспитание. Деньше, как обычно называл юношу Пирит, а за ним и все остальные, исполнилось уже шестнадцать лет. Смышленый и расторопный, он с утра до ночи упоенно носился по трактиру и городу, выполняя множество мелких поручений, успевал помогать на кухне, а при случае и накрывать столы для известных гостей.

Свободное время Деньша предпочитал проводить в крепости у черно-белой башни. Он любил слушать, как стражники и воины из отряда градоправителя рассказывали захватывающие истории о битвах с суровыми северянами, о столкновениях с несытью и некромантами. Там он познакомился с сотенным Пястом и привязался к нему со всем юношеским пылом: воин вызывал у него восхищение. Вообще-то настоящее имя сотенного было Айрин, Пястом его прозвали еще во времена его юности за могучую силу в руках, так с тех пор прозвище к нему и прилипло, да и он сам охотно на него откликался.

Пару лет назад Деньша, взяв разрешение у Пирита, попросил сотенного обучить его владению мечом. Тот поначалу ничего не ответил, но присутствовать на тренировках своих воинов не запретил. А спустя месяц вручил парню тяжелый колун и отправил колоть дрова, пояснив, что меч могут удержать только сильные руки.

Уже через неделю стараний ладони Деньши стерлись в кровь и непрестанно болели, но он упорно продолжал упражнения с топором, пока руки не окрепли, а нежная кожа не огрубела.

И только после этого Пяст начал показывать ему базовые позиции, орудуя старым тупым двуручем, годным только для тренировок. Но в его сильных руках даже такой меч обретал грациозную коварность.

В первой же схватке со своим учителем Деньша потерпел неудачу и чуть было не расстался с рукой. Клинок с резким шипением врезался ему в наплечник, толкнув с такой силой, что незадачливый юноша пролетел больше трех метров, перекатываясь с ног на голову, спиной врезавшись в хлипкую изгородь, – от удара она частью обвалилась, и ее пришлось восстанавливать. С тех пор Деньша избегал попадаться под удары Пяста, – он старательно нырял, уклонялся и пятился, открыто принимал их только в том случае, если был уверен в крепости своей руки.

Прошло уже два года. Деньша поднаторел в учебных боях, и теперь даже Пясту было тяжело справиться с его яростными атаками, но победить опытного командира Деньше удалось лишь однажды.

На закате, когда светило Сиана-Яры уже падало на крепостную стену, Деньша и Пяст встретились во дворе у черно-белой башни. В тот раз тоже сражались на двуручных мечах – излюбленном оружии сотенного. Вокруг площадки собрались солдаты и десятники, подтянулись заморенные жарой стражники. Деньша нанес удар первым, целясь Пясту в открытое плечо, – тот отступил, меч едва скользнул по нагруднику. Быстро перехватив меч, Деньша принялся наступать, но тщетно пытался зацепить Пяста: соперник держал глухую оборону. Казалось, у юноши нет шанса. Когда отступать было некуда, Пяст, отразив очередную атаку, сам перешел в наступление, решив, что юноша не выдержит хлестких атак и вот-вот обессилеет. Но, когда приготовился нанести победный удар и выбить из рук Деньши оружие, тот, уже с трудом поднимавший потяжелевший меч, вдруг нырнул в сторону, перекатился и встал под лучи светила, ослепив сотенного отраженным от клинка светом. Пяст на миг замешкался, потом хоть и выставил меч перед собой, но пропустил удар по прикрытому наплечником плечу. Победа Деньши была признана всеми к его неописуемому удовольствию, но с тех пор, несмотря ни на какие усилия, ему не удавалось повторить свой успех.

Он лежал наверху в своей комнате, наслаждаясь редкими минутами покоя. Скоро нужно было вставать и отправляться в город – на рынок и в мясную лавку: ближе к ночи в трактир собирались наведаться важные гости. Событие само по себе не беспокоило Деньшу: бывало, что он готовил приемы по несколько раз на неделе, но его всегда охватывало необъяснимое волнение, когда в трактире собирались обсуждать свои дела градоправитель Харрас и примий Легур.

Деньша вышел из трактира после обеда, рассчитывая вернуться под вечер и помочь приготовить хороший ужин. Он шел по улице, степенно здороваясь с немногочисленными прохожими, – многие уже покинули пограничный город; за ним шли несколько слуг, отправленных Пиритом ему в помощь. Еще недавно оживленный, рынок был почти пустым, лишь несколько лавочников продолжали торговать, остальные, свернув свои дела, тронулись вслед за горожанами в более безопасные районы Кьянка.

– Добрый день, Стап! – поздоровался Деньша с торговцем фруктами, расположившим свою лавку в крайнем торговом ряду, прямо на главной дороге к черно-белой башне.

– Добрый, добрый! – засуетился Стап. – Что сегодня, Деньша? Неужели кто-то из торговцев решился остановиться в нашем городе в такое время?

– Нет, сегодня у нас будут особые гости.

– Неужели градоправитель и примий снова собираются под вашей крышей? – захлопал себя по пухлым бокам Стап и сразу перешел на шепот. – Храни нас, Сиана-Яра! Деньша, опасайся храновников, они в последнее время страшно лютуют. Говорят, в соседней деревне опять сожгли кого-то, – он быстро закивал белой головой, не отпуская юношу взглядом.

Деньша принялся осматривать фрукты.

– Хранители изловили темного? – он спросил без особого любопытства, всем своим видом показывая, что его больше интересуют яблоки, вываленные на отдельный небольшой прилавок. Дела Храна были закрытой темой, он не хотел ее продолжать, да и глаза и уши храновников были повсюду.

– Так-то оно так, – непрестанно озираясь, продолжал седовласый торговец. – Только кто же знает, как они это определяют. Страшно становится жить, Деньша, день ото дня страшней.

На лице торговца действительно читался страх, но Деньше показалось, что торговец слишком уж внимательно на него смотрит.

– Нас не касаются дела Храна, – ему хотелось скорее прекратить этот разговор. – Давай лучше на фрукты твои посмотрим. Мне яблоки нужны, красные, сладкие.

– Конечно, конечно! Смотри! – торговец тут же поспешил поставить на прилавок целую корзину красных яблок, обильно покрытых воском, после чего полез в какой-то ящик и принялся, по-стариковски кряхтя, выкатывать небольшой бочонок.

– Мне только яблоки, – замахал руками Деньша, пытаясь остановить услужливого торговца.

– Да ты попробуй! Это же знаменитое Лисское! Клянусь, градоправитель будет в восторге от такого вина, его редко найдешь в наших краях!

Стап откупорил бочонок и налил немного рубиново-красной жидкости в два маленьких деревянных стаканчика, протягивая один Деньше.

– Попробуй!

Закатив глаза, торговец шумно втянул воздух.

– Чувствуешь запах? Так пахнут весенние цветы на лугу. А вкус! Порази меня Сул-Ур, какой божественный вкус! Восторг, правда?

Юноша пригубил вино. На вкус оно показалось ему похожим на смесь орехов и кислой вишни, аромат сильно ударил в нос, он поморщился: «Как такое можно пить?», но сделал глоток, чтобы не обидеть торговца.

– Думаешь, градоправителю Харрасу оно придется по вкусу? – продолжал морщиться Деньша, чувствуя, как внутри растекается приятное тепло.

– Конечно! Это лучшее вино во всем Кьянке! – подбоченившись, похвастался Стап.

– Сколько хочешь за бочонок? – юноша нахмурил брови.

– Скромные семьдесят медных монет меня вполне устроят, – хитро улыбнулся торговец.

– Семьдесят монет? Слишком дорого, Стап! Может, договоримся на пятьдесят? – начал скидывать цену Деньша.

– Мало, могу уступить тебе десять монет как другу! Но с одним условием, Деньша: ты расскажешь градоправителю, у кого купил это прекрасное вино.

– Хорошо, давай бочонок и яблоки за шестьдесят, тогда расскажу не только градоправителю, но и другим гостям.

– По рукам! – Стап радостно протянул руку.

Деньша отсчитал монеты и отсыпал ему увесистую горсть. Тот пересчитал их и с довольным видом отдал товар.

Юноша еще некоторое время провел на рынке: купил овощи, в мясной лавке сторговал добротную свиную вырезку, выбрал несколько пахучих приправ к ней – и поспешил вернуться в трактир.

В пустом зале слуги составляли столы и готовили приборы.

Пирит встретил Деньшу на кухне. Он разложил купленное на большом столе и, внимательно осмотрев бочонок, вскрыл его.

– Где ты раздобыл Лисское? – он удивленно поднял густые брови.

– Стап предложил, – Деньша завязывал фартук, готовясь помогать Пириту.

– Много отдал? – прикрыв глаза, Пирит вдохнул аромат вина.

– Шестьдесят за бочонок и корзину яблок.

– Дороговато, конечно, но сегодня мы его точно продадим: наши знатные гости любят раскатать бочонок вина за ужином! – Пирит уже предвкушал удачный вечер. – Стап меня удивляет! Где он находит такие товары?

– Я не спросил, где он его достал, но, думаю, у торговцев, что ушли с караваном на север. Может, они направились в Прочицу к бояру Титу предлагать южные диковинки? – предположил Деньша.

– Они же только вчера выехали, я вроде осматривал их товары, но бочонки не приметил, – слегка прищурился Пирит.

– Как тут приметишь! У нас столько посетителей было за последние недели, только и успевали огонь в печи поддерживать да постели менять, – Деньша начал доставать нужную ему кухонную утварь.

– Да, да, – с готовностью поддержал Пирит. – Хорошее время было. Сейчас, конечно, будет затишье, но и отдыхать порой нужно. Сегодняшний вечер обещает быть добрым!

Пирит снова повеселел и принялся разделывать сочное мясо, разрезая его вдоль волокон на длинные куски, ловко извлекая жилы.

Деньша вымыл и нарезал овощи, достал из большого погреба недавно собранные грибы и принялся тушить их на сковороде. Работа на кухне закипела.

Вечером, когда светило Сиана-Яра почти спряталось за верхушками Парящих гор, а тень от высокой башни растворилась в спускающемся на город сумраке, в трактир вошел градоправитель Лодин Харрас. Деньша в который раз залюбовался гостем. Он был красив, достаточно высок и, несмотря на свой уже не совсем молодой возраст, крепко и ладно сложен. Все в нем выдавало человека, знающего толк не только в баталиях. Его темно-русые волосы, почти достававшие до плеч, были откинуты назад, открывая высокий лоб, прочерченный тремя уже довольно заметными морщинами; прямые брови слегка нависали над темно-синими глазами; тонкая линия губ пряталась в изгибе вытянутых в стороны четко очерченных усов; острый подбородок прикрывала короткая, но густая бородка, упиравшаяся в белоснежный воротник рубашки. Одет он был подчеркнуто просто: темный дуплет с длинными рукавами, тканевые перчатки на руках, сидящие по фигуре штаны, заправленные в высокие, почти до колен, сапоги из мягкой кожи. Лишь шею украшала толстая, не лишенная изящества золотая цепь с подвеской, инкрустированной сапфирами. Деньша – и в этом он был далеко не одинок – испытывал трепет, когда видел Харраса: даже походка его казалась ему особенной – напоминала крадущегося к добыче могучего саблезуба. Из рассказов дяди Пирита Деньша знал, что сегодняшний градоправитель Вартияра за особые заслуги в Аларской войне получил от Архипровида Храна Сулгрика титул здебора (побеждающего) при молчаливом единодушии Высокого совета – единственный во всем Кьянке. Последние слова трактирщик произносил обычно с придыханием и делал после них многозначительную паузу.

Лодин Харрас явился в сопровождении своих верных сотенных: Пяста и Рукона. Первый, одетый, как всегда, в одежду мышиного цвета, был здоровяком, на полторы головы выше здебора, с простым небритым лицом и коротко стриженными волосами. Рукон же был одного роста с Харрасом, всегда носил черную, плотно прилегающую к телу одежду, его угольно-черные жидкие волосы были собраны в хвост.

Гости сели за большой стол и сразу попросили по кружке пива и немного закуски. Деньша понял, что примий задерживается, подал пива и жареного мяса с тушеными грибами.

– Деньша, приветствую тебя! Давно тебя не видел! – огромный воин, походивший на медведя и обликом, и походкой, приветливо улыбнулся юноше.

– Добрый вечер, господин Айрин! – Деньша скромно улыбнулся в ответ. Даже в тусклом освещении трактира было заметно, что у юноши глаза разного цвета: один – голубой, похожий на морскую волну, накатывающуюся на белоснежные пляжи, второй – почти черный, с грязно-желтыми пятнами.

– Мы с Руконом ненадолго, принеси еще по кружке пива! – попросил Пяст, на что Рукон недовольно хмыкнул. Деньша побаивался его: Рукон редко менялся в лице и почти никогда не улыбался. В городе его прозвали вороном, то ли из-за привычки всегда носить черное, то ли за горькие вести, что он часто приносил в силу особенностей своего дела, в любом случае на окружающих он производил тягостное впечатление.

– Сейчас принесу, – тут же отозвался Деньша и живо наполнил еще две кружки хмельным напитком. Пирит прикорнул на кушетке в кухне, помощник не стал его тревожить до прихода примия.

Пяст, подавшись грудью к спутникам, негромко рассказывал вести с лесной заставы, расположенной в самом сердце Инистого леса, но, когда заметил приближающегося Деньшу, замолчал и заулыбался, расправляя насупленные брови: юноша вызывал у него симпатию.

– Господин Харрас, позвольте предложить вина к мясу. У нас как раз есть Лисское, говорят, замечательное, – с довольным видом отрекомендовал Деньша: ему нравилась его роль радушного хозяина.

– Неси, – коротко ответил Харрас.

Деньша вынес три бокала с Лисским вином, Пяст и Рукон не выказали воодушевления: им больше нравилось пиво. Харрас, напротив, был явно доволен.

Вскоре в трактир вошел примий, облаченный, как обычно, в светлую мантию в пол. Он был хмур и тяжело шагал по деревянному полу. Завидев примия, сотенные спешно допили пиво и попрощались с градоправителем, молча поклонившись вошедшему. Проходя мимо Деньши, Пяст протянул ему один серебряный и предупредил:

– На этой неделе потренироваться у нас опять не получится, но можешь попросить кого-нибудь из моих десятников.

В зале стало тихо, и Деньша, уходя в кухню, невольно подслушал, как здебор и примий вполголоса обсуждали то, о чем ему на рынке пытался рассказать торговец Стап. Оказывается, храновники в деревне в одном переходе от Вартияра совершили обряд очищения без согласования с градоправителем, что было откровенным нарушением принятых договоренностей между Храном и местной властью.

Деньша разбудил Пирита, тот проснулся, еле приходя в себя после недолгого сна.

– Уже пришел? – трактирщик слегка похлопал себя по щекам.

– Да.

– О чем говорят?

Деньша пересказал услышанное.

– Это нехорошо, в последнее время они много себе позволяют, – тень недовольства промелькнула на лице Пирита. – Харрас сильно рассержен?

– Мне показалось, да.

Пирит поспешил выйти к гостям, привычно натянув приветливую улыбку на еще сонное лицо. Но, как только он появился в зале, градоправитель остановил его жестом.

– Пирит, мы рады тебя видеть, но нам нужно поговорить наедине. Да, и пусть Деньша принесет прохладное Лисское, нам сейчас не помешает остыть, – распорядился Харрас, не отворачивая головы от насупившегося примия.

– Сию минуту, господин Харрас, господин Легур, – Пирит низко поклонился гостям и зашел на кухню, где Деньша уже приготовил бокалы с вином и немного льда к нему.

– Вынеси им вина и мяса. И не задерживайся там, – забеспокоился трактирщик.

Юноша вынес гостям еду, с достоинством принял протянутые Харрасом два серебряных и удалился, оставив гостей одних.

– Три серебряных за ужин?! Деньша! Очень хорошо! Рассказал им, откуда вино? – Пирит радовался звонкой монете.

– Нет. Думаю, мы сами будем скупать его у Стапа: прибыльно получается.

Пирит одобрительно похлопал помощника по плечу.

– Ну, хорошо, вечер удался, завтра можешь отдохнуть. А будет ли еще у нас работа, посмотрим, – тяжело вздохнул Пирит.

Харрас и Легур тихо разговаривали, сидя в самом конце вытянутого помещения. Ночь уже опустилась на город, и в зале зажгли восковые свечи. Лица здебора и примия тускло освещались подрагивающим пламенем.

– Легур, что происходит в твоем гарнизоне? – Харрас заметил, как нервничает собеседник.

– Харрас, Вы знаете, что Архипровид в последнее время требует усилить бдительность в связи с известными Вам обстоятельствами, – говоря это, примий осмотрелся, желая убедиться, что их никто не слышит.

– Еще один случай самоуправства, – здебор нахмурился.

– Да, несколько гонцов прибыли до того, как послание из столицы добралось до Вартияра. Все ждали нашего решения, но в одной из деревень кварт решил обойтись без него, – Легур гневно сжал кулаки.

– Тебе нужно еще строже подходить к подбору квартов, – подметил градоправитель, осторожно снимая тонкие тканевые перчатки. Он редко снимал их даже в жаркую погоду.

– Странно другое, – после минутного молчания продолжил он. – Это уже третий случай за последний месяц. Служители Храна всегда отличались железной дисциплиной. Что-то мы упускаем?

– На рассвете отправлюсь в деревню с небольшим отрядом. Нужно выяснить обстоятельно все подробности, присмотреться к этому кварту и по возможности разрядить обстановку. Отправитесь со мной, господин? – Легур слегка приподнял брови, ожидая ответа.

– Нет, справляйтесь без меня. Торговцы недавно прошли мимо лесной заставы: там снова стало неспокойно. Нужно отправить туда отряд. Может, снова заселить заставу? – Харрас задумался.

– Лодин, нам нужно решить этот вопрос совместно, иначе поднимутся волнения. Перед приходом Сул-Ура хотелось бы этого избежать, – настаивал примий.

– Согласен! – Харрас неожиданно звонко стукнул ладонью по столу: под перчаткой прятались три тонких золотых кольца. – Ты прав, нам стоит решить это вместе, это может немного успокоить людей.

Харрас задумался, потом сказал:

– Кварт должен понести наказание.

– Надо понять его мотивы. Если чист, разжалуем до квинта, походит в низшем чине еще пару лет, там посмотрим, – пожал плечами примий.

– Возможно… Ладно, оставим это до выяснения обстоятельств. Чудное вино, между прочим! – Харрас поднял бокал вверх, любуясь густым рубиновым цветом Лисского.

– Отличное, я такое пил только в столице. Где Пириту удалось его достать?

– Этот старый лис ничего не скажет, как всегда, – заметил градоправитель. – Неважно, дело свое он знает, и то хорошо.

– Точно, – кивнул Легур. – Какие вести с заставы?

– Айрину рассказали о мороке в Инистом лесу: люди исчезают, мертвых видели, – Харрас был явно озабочен. – Может, просто слухи: лес всегда был с сюрпризами. А может, и нет. Надо разобраться, – заключил он, выразительно посмотрев на собеседника.

– Плохой знак, – задумался тот. – Сколько лет затишья, а тут снова начинается.

– Опять некромант? Что думаешь, Легур?

– Некромантов уничтожили в Аларской войне, но пренебрегать такой догадкой не стоит.

Легур еще раз обвел взглядом трактир. Деньша тихо сидел в дальнем углу, протирая дочиста стаканы. Примий посмотрел на него, затем перевел взгляд на Харраса, тот пожал плечами и молча забарабанил пальцами по столу.

– Пока не ясно, – проговорил он наконец в ответ то ли на свои мысли, то ли на немой вопрос примия.

– Как госпожа Клари? Не думаете о прибавлении в семье? – сменил тему Легур.

– Когда будет спокойнее на границе, тогда и подумаем об этом! Хорошо все с ней, читает много в последнее время, – Харрас явно не желал говорить об этом.

– Как бы хотелось съездить на юг этой зимой! Что скажете, здебор Харрас? Отправиться в столицу, а затем в Лисскую долину. Там делают такое вино! – он закатил глаза, погружаясь в приятные воспоминания. – Вокруг цветут пышные сады, большие виноградники раскиданы по восточной части холма. Можно весь день отдыхать на солнце и купаться в озере Нат, пока тут бушует буран, заметая город снегом, – Легур зачарованно смотрел в окно.

– Скучаешь, друг? – улыбнулся Лодин.

– Конечно! Занесло меня на самый север… До сих пор не могу привыкнуть к холоду! – примий недовольно заерзал.

– Боюсь, что скоро нам всем нужно будет привыкать к холоду, – печально улыбнулся Харрас.

– Будем надеяться, что наши предположения верны, и мы не ошибаемся. Сулгрик уверен, что начнется все в Инистом лесу. Или уже началось, судя по вестям? – примий понизил голос до шепота.

– Как знать, – Харрас вновь бросил взгляд на Деньшу. – Надо успеть вывезти людей. Мне сообщили, что на местах все подготовлено к их приему. Еще неделя – другая, и в городе останутся только те, кто может держать в руках оружие.

Они вышли из трактира ближе к полуночи. Выскочивший проводить их Пирит какое-то время смотрел им вслед, потом отдал короткие распоряжения слугам, крикнул Деньше не засиживаться допоздна и отправился спать.

После ухода гостей Деньша обнаружил на столе еще два серебряных: плата за ужин оказалась слишком щедрой. Он запер трактир и направился к себе.

Окно его комнаты выходило на площадь, иногда в вечерние часы он любил смотреть на нее.

Начался дождь. По каменной мостовой забарабанили крупные капли, на улице становилось холоднее. Деньша с грустью подумал о том, что скоро торговые караваны совсем перестанут ходить через Вартияр, а им с Пиритом, возможно, тоже придется покинуть город, и улегся в постель. Ему нравилась жизнь в трактире. Иногда он мечтал, что однажды займет место Пирита и будет так же, как дядя, работать, обучая юного помощника, а может, и собственного сына. Когда-нибудь… В далеком будущем. Засыпая, он, как обычно, мысленно помолился о душе умершей матери. Об отце он не знал ничего. Пирит всегда уходил от ответа, но как-то раз обмолвился, что отец еще до его рождения пропал в Инистом лесу.

Ему редко что-то снилось, или он просто забывал свои сны. Но иногда, когда светило Сиана-Яра уступало город далеким мерцающим звездам, какая-то непонятная тоска овладевала им. И тогда в своих снах он отправлялся в путь. Видел он не себя. Кто-то не равный ему шел, прорезая тьму, посреди величественных, ввысь устремленных колонн. А утром уже он, Деньша, просыпался с чувством, что маленький Вартияр примостился у его ног, а черно-белая башня едва-едва достает ему до пояса…