Читать книгу Анх. Реальная история путешествия в потоке бессознательного - Александр Александрович Серегин, Александр Александрович Малькевич, Александр Александрович Винниченко - Страница 4

Послеобеденное солнце нещадно жгло всех, до кого могло дотянуться своими яркими лучами. Солёная морская вода тоже не могла надолго освежить утомлённых зноем отдыхающих, она была почти такой же горячей, как прибрежный песок. Густой дрожащий воздух стал почти осязаемым, и слабые дуновения ветерка не приносили облегчения. Местные жители и приезжие спасались от жары и скуки в тени многочисленных питейных заведений курортного городка. Пляж в это время дня был пустынным.

Лишь двое молодых людей ютились в тени раскидистой пальмы. Один из них, лет двадцати восьми, был крепко сложен и комплекцией напоминал борца. Короткие светлые волосы на бритой голове плавно переходили в недельную щетину на щеках и подбородке. Он сидел в позе лотоса, положив руки на колени, и чуть заметно шевелил губами. Его товарищ, невысокий брюнет с аккуратной стрижкой, сидел, облокотившись о ствол пальмы. Он то и дело поглядывал на наручные часы, изредка бросая нетерпеливые взгляды на «борца».

Наконец бритоголовый открыл глаза и повернулся к другу.

– А, ты здесь, Макс? Я думал. ты в кафетерий ушёл.

– Уже сходил и вернулся. Познакомился там, кстати, с одним любопытным персонажем. Он тату-мастер, но называет себя «хранителем ключей». Я не совсем понял, но он что-то там про ключи-символы говорил, что каждый символ открывает дверь в другой параллельный мир или в другое видение мира, особое мировосприятие… В общем, он как художник и одновременно как избранный эти символы выдаёт, то есть наносит на тело желающего. Я и про прайс спросил, кстати – цены приемлемые. Так вот, у него рисунок причудливый на всё тело. Он его называет «доспехи бога», как фильм с Джеки Чаном. Говорит, что в особом трансе сам его себе набил. А руку его направлял Великий Дракон, который и доверил ему ключи выдавать. В общем, колоритный типчик, местная достопримечательность.

– Ты у него отсыпать не попросил? У него должно быть что-то особенное, судя по твоему рассказу.

– Попросил, Алекс, попросил. А ещё я с ним договорился, чтоб он нам анхи набил, если ты не передумал, – Максим выжидающе посмотрел на товарища. – Он свободен сегодня, будет ждать нас в салоне через полчаса.

Алекс улыбнулся и кивнул.

– Ну, значит, с этим решили, – подытожил Максим. – Теперь осталось определиться, чем занять сегодняшний вечер. Я тут пару клубов интересных заприметил, только вот они с твоим отказом от алкоголя не сильно клеятся. Так что предлагай альтернативу.

– Я бы с удовольствием осмотрел некурортную часть города. Самое интересное обычно прячется там, где жизнь течёт естественно, без напряжения и искусственно созданной атмосферы а-ля all inclusive. Предлагаю, как спадёт жара, посмотреть, как живут местные жители. А после можем в один из твоих клубов наведаться.

Максим улыбнулся:

– Ок, сначала удовлетворим твои эстетические и познавательные позывы, а потом повеселимся по-настоящему. Думаю, начнём с «Исиды», а там посмотрим.

– Исида? Это название клуба? – Алекс с любопытством взглянул на товарища.

Максим кивнул.

– Знаешь, Макс, а это очень символично!

– Символично что?

– То, что мы собираемся посетить клуб с таким названием после своеобразного получения ключа к тайному знанию – Анха. Тебе известно, что это древнеегипетский символ, форму которого рассматривали как комбинацию мужских и женских символов?

– Сань, не томи. Что ты хочешь сказать? – Максим явно страдал от жары и необходимости сосредотачивать на чём-то расползающееся под палящим солнцем внимание.

– Символ мужского начала у древних египтян – это Осирис, а женского – Исида. Анх – магический символ мудрости, обретённой в результате инициации. Инициация же совершалась через символический союз небесного и земного, соответственно мужского и женского начал. Получается, что мы с тобой как мужское начало совершаем символический союз с женским началом, в данном случае это клуб «Исида», в результате чего получаем ключ к мудрости, который нам наколет твой новый знакомый – хранитель ключей. Каково? – Алекс с интересом посмотрел на друга.

– Ты бы прекращал медитировать на жаре, Санёк. Мне кажется, что местное солнце плохо влияет на твоё сознание.

– Но ведь интересно получается, Макс! Мы решаем запечатлеть на себе этот знак, чтобы символически приблизиться к истине, тайному знанию, а получаем целую инициацию! По-моему, красиво срослось.

– Хорошо, согласен – красиво! Только ключ этот мы почему-то получаем до инициации.

– Ну, а во время инициации мы его как бы активируем, – нашёлся Алекс.

– Активируем… Ок. А теперь мы можем убраться из-под этой пальмы и пойти к татуировщику? Там, надеюсь, попрохладней.

– Да, пойдём, только в номер заскочим по дороге, – Алекс поднялся на ноги и стал сворачивать покрывало. – Кстати, ты не знаешь, откуда здесь пальмы? Ведь это не естественная среда обитания для них.

– Ага, узнал недавно по случаю. Видел, как одна приезжая мужская особь с криком «Тагил» влезла на такую. Пальма легла, как неваляшка, ткнув непрошеного гостя головой в песок. Он потом полчаса по пляжу бегал, управляющего искал. Обещал в Гаагский суд обратиться за то, что ему пальму ненастоящую подсунули. Как оказалось, эти пальмы в местном ботаническом саду в кадках выращивают. А управляющие прибрежных отелей их на лето арендуют и в песок вместе с кадками вкапывают, для придания большей экзотики своим пляжам. Пляжи-то платные, как ты сам мог убедиться. «На шару» не позагораешь. Вот управляющие и стараются, чтобы их территория более привлекательной казалась, чем у соседа, – Максим скривил презрительную физиономию, перебросил через плечо пляжную сумку и направился в сторону отеля.

– Ну и как? Потерпевший управляющего самого в кадку не закатал? Судя по твоему описанию, суд Линча для него предпочтительней Гаагского, – заметил Алекс, нагоняя товарища.

– А управляющий так и не нашёлся, – ухмыльнулся Макс. – Охота ему с неандертальцем по поводу пальмы спорить. Всё равно проспорил бы.

Спустя минут сорок Алекс и Макс подходили к двери тату-салона, находящегося в нелюдной подворотне, куда праздно гуляющий турист мог забрести только по чистой случайности. Алекс подумал, что это довольно странный выбор места для такого заведения, но свои сомнения на этот счёт решил оставить при себе. Витрина салона была исписана разноцветными надписями на английском, суть которых заключалась в привлечении потенциальных клиентов, которые почему-то всё-таки забрели в эту подворотню, ну и как минимум знали английский. Дверь вела в полуподвальное помещение с кофейным аппаратом и двумя кожаными диванами вокруг невысокого стеклянного столика. Стены помещения были густо увешаны фотографиями различных частей человеческого тела, покрытых татуировками, а само помещение, очевидно, служило местом, где клиенты могли выбрать себе рисунок и дождаться своей очереди на приём к кольщику. Отсюда вела дверь в ещё одну комнатку, откуда вынырнул раздетый до пояса парень лет тридцати и приветливо махнул Максиму и Алексу. Его тело, насколько можно было видеть, было покрыто переплетающимися причудливыми рисунками, которые подбирались к самому лицу их владельца. «Видимо, это и есть «хранитель ключей», – подумал Алекс.

– Ага, пришли! – то ли вопросительно, то ли утвердительно заметил кольщик. – Проходите, садитесь, выбирайте рисунки. Меня зовут Арно, и я лучший в своём деле.

– Мы хотим анхи набить, – напомнил Максим.

– Да, конечно, анхи! Только какие? Вон в том альбоме посмотрите, там этих анхов как цыган в горах, – тараторил кольщик, усаживая товарищей за стол и подвигая к ним кипу каталогов с рисунками.

Алекс придвинул к себе альбом, в котором должны были быть анхи, и перелистнул несколько страниц. Вариантов было действительно много, даже слишком. Выбрать из такого широкого ассортимента сложно, а выбирать долго. Поэтому Алекс решил довериться шестому чувству и стал быстро перелистывать страницы, ожидая, что взгляд сам зацепится за лучший вариант. Так и получилось: где-то между сороковой и пятидесятой страницами нашёлся рисунок, который привлёк внимание Алекса. Это был стилизованный, с как бы резным узором Т-образный крест с отверстием в перекрестии, куда было вдето верхнее кольцо. Крест выглядел аккуратно и с претензией на стиль.

– Я, вроде, выбрал, – громко сказал Алекс, обращаясь к кольщику, вышедшему в соседнюю комнату.

– Какой номер? – крикнул в ответ Арно. – Там под рисунком должны быть цифры.

– U 2625. Между ними плюс, если это важно.

– Неважно, – Арно застучал по невидимым клавишам, очевидно, вводя номер в компьютер. – Проходи сюда, будем работать.

Алекс встал из-за стола, кивнул Максу, который с озабоченным видом придвинул к себе каталог, и прошёл в смежную комнатку, где должно было свершиться таинство. По крайней мере, Алекс относился к этому действу именно так, со всей серьёзностью и осознанием момента. Иначе было просто не интересно.

Комнатка была действительно небольшой. Всё пространство в ней занимали два стола у стены, сдвинутые буквой «Г», кожаное кресло с подлокотниками, кожаный пуфик, маленький передвижной столик и крутящийся стул на колёсиках, на котором сидел Арно. На одном из столов громоздился огромный монитор, совершенно выбивающийся из всего остального интерьера, клавиатура с мышкой и большой рулон бумажных палатенец. На втором стояли ящик с инструментами, какие-то коробки и многочисленные баночки с красками. На стене висел портрет самого Арно, тоже раздетого до пояса, но без единой татуировки.

Кольщик проследил за взглядом Алекса и улыбнулся.

– Маскирующая косметика, – пояснил он и хитро подмигнул Алексу.

Алекс понимающе кивнул. На самом деле ему не был понятен скрытый смысл этого портрета, но он решил не спрашивать.

– Присаживайся, – кольщик указал на кресло. – Где бить будем и какого цвета? Обычно чёрный делают, но встречаются и оригиналы.

– Чёрный, – Алекс неуверенно поглядел на Арно. – Я на шее сделать хочу, но с размером не уверен. Небольшой, наверное… Так, чтобы смотрелось хорошо.

Арно повернулся к монитору, немного постучал по клавишам, и на экране показался мужской затылок с редкими рыжими волосами. Ниже, на шее рыжего натурщика, красовалась татуировка в виде следа от ботинка с рифленым протектором.

– Так… Этот, наверное, великоват, – кольщик несколько раз щёлкнул мышкой, и на экране появилась загорелая девичья шея с изображением небольшого конопляного листа.

– Да, – сказал Алекс, – вот такого примерно размера.

– Окей, – произнёс тату-мастер и снова застучал по клавишам.

Пока он распечатывал рисунок нужного размера и совершал другие подготовительные действия, Алекс разглядывал причудливые узоры, покрывающие его тело.

– Это и есть «доспехи бога»?

Арно кивнул.

– Говорят, ты их сам наколол?

– А ты сомневаешься? – улыбнулся кольщик.

– Нет, но… Странно как-то… – Алекс неуверенно пожал плечами. – А на спине как?

– На спине не сам, – Арно повернулся к Алексу. – Так, теперь повернись спиной и голову наклони немного. Да, вот так.

Арно приложил к шее Алекса листок бумаги с рисунком и потёр его свободной рукой. Затем аккуратно отклеил листок, взял со стола телефон и сделал снимок на телефонную камеру.

– Вот так примерно будет выглядеть. Устраивает?

Алекс поглядел на экран и кивнул.

– Ага, здорово!

– Будет ещё лучше, – пообещал кольщик.

Он достал машинку и, видимо, для проверки, а может быть для театрального эффекта, дважды нажал на спусковой рычажок. Машинка отозвалась двумя угрожающими вжиками. Алекс непроизвольно поёжился. Чтобы скрыть это неуместное движение, Алекс повёл плечами в стороны и спросил:

– Люди говорят, что татуировки, которые ты делаешь, работают как ключи к другим мирам. Ты не подумай, что я оспариваю это утверждение, но я всё же не до конца понимаю, что они имеют в виду.

– Что они имеют в виду, лучше спросить у них. Я могу рассказать только, что я об этом думаю.

Алекс снова услышал жужжание машинки, теперь у самого уха, а через секунду почувствовал, как тонкие иглы стали многократно жалить его в шею, выводя на ней линии узора.

– Рисунок, – продолжал Арно, – который становится сейчас твоей частью, имеет для тебя определённый смысл. Я имею в виду не то значение символа, о котором можно прочесть в «свободной энциклопедии», и не то, что ты будешь говорить, отвечая на бестактные расспросы малознакомых людей. Я говорю о том сакральном смысле, который этот символ имеет только для тебя. Только ты знаешь, что этот рисунок символизирует, какой таинственный узор значений он несёт в себе. И вот этот смысл, это значение теперь будет постоянно влиять на тебя и через тебя на твоё восприятие окружающей реальности. И эта реальность постепенно изменится и уже никогда не будет такой, какой была до этого.

– Честно говоря, я не уловил, как рисунок может повлиять на моё восприятие окружающего мира, – признался Алекс. – Может, на примере будет понятнее…

– Окей. Допустим, человек сделал себе татуировку тигра. И этот тигр олицетворяет для него те решительность, бесстрашие и стремление к победе, которые дремлют в нём.

– А откуда он знает о них, если они ещё дремлют?

– Он не знает о них. Хотя, возможно, чувствует их шевеления в себе, – пояснил Арно. – А вот его бессознательное знает об этих его скрытых качествах, оно же, кстати, и подтолкнуло человека сделать себе именно такое тату. Так вот теперь, когда этот человек обзавёлся рисунком на своём теле, он корректирует свой «образ Я» таким образом, чтобы туда вписывался и сам рисунок, и его символический смысл. Он начинает думать, говорить и поступать как человек, уже обладающий теми качествами, которые таятся в рисунке и тем самым будит их в себе. Но это ещё не всё. Меняется человек, меняется и его отношение к миру. А это в свою очередь меняет отношение мира к нему.

– И что это значит в практическом смысле? – морщась под натиском индукционной машинки, спросил Алекс.

– Это значит, что Вселенная будет посылать ему те ситуации, которые больше соответствуют его новому образу, его мировосприятию. Перед ним появятся те двери и пути, которые раньше были от него скрыты. Но это не значит, что его жизнь обязательно кардинально изменится. Скорее, у человека появится возможность изменения. Решения всё равно принимать придётся ему самому – ответственность с него не снимается и в этом случае, – Арно весело улыбнулся.

Алекс помолчал немного, обдумывая слова тату-мастера. «Интересно, – подумал он, – какие двери открыла Вселенная тому рыжему парню с отпечатком ботинка на шее». Потом взгляд Алекса упал на висящий на стене православный крестик.

– Я слышал, что церковь против татуировок, – сказал он.

Арно пожал плечами:

– Да, я тоже слышал.

– Ну, а по-твоему… – Алекс засопел, подбирая подходящие слова. – Есть у этого табу внятное объяснение?

– А ты сам как думаешь? – Арно отложил машинку. – Есть какая-то сомнительная строчка в Ветхом Завете, сейчас попробую вспомнить.

Он говорил как бы нехотя, через силу, словно чтобы просто не обидеть клиента. Но Алекс понял, что тема эта ему не менее интересна.

– «Ради умершего не делайте надрезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь». Книга Левит, 19:28, – процитировал кольщик. – Всё остальное – допущения и домыслы. Да и в этой строчке суть довольно прозрачна: ради умерших – не надо, а так…

– И всё же, как церковь объясняет запрет на тату? – не унимался Алекс.

– Ну, объяснения у них разные есть. Но все на уровне детского сада. Во-первых, практика татуирования у них ассоциируется с оккультизмом и идолопоклонничеством. Такой, видишь ли, ассоциативный ряд у товарищей попов. Здесь, думаю, объяснять ничего не надо – на лицо страх конкуренции и боязнь потерять склонную к мистицизму часть паствы, а с ней и часть членских взносов. Это вообще, по-моему, ключевая причина. Но есть у святой церкви и другие объяснения.

Арно снова взял в руку машинку, и она, зажужжав, вонзила острия игл в шею Алекса.

– Вот это, на мой взгляд, самое интересное из них: наше тело – это храм Божий, а татуировки сей храм оскверняют. Ну, допустим. Но в таком случае проводится чёткое разделение мира материального и Божественного. И тушь, которой «оскверняется» храм, и сам храм являются чем-то отличным от Божественной природы. В таком случае всё материальное оскверняет и оскорбляет Господа, будь то церковный крест или тело святого. Потому что чем атомы, из которых состоит тушь, принципиально отличны от атомов, составляющих всё остальное? И где же тогда жить Богу, если всё вокруг – скверна? Мне более вероятным представляется, что всё сущее является проявлением природы Творца. И именно в этом смысле я понимаю один из аграфов, который звучит так: «Я не в домах из дерева и камня. Расколи кусок дерева – и Я буду там, подними камень – и там найдёшь Меня». Если же изречение из новооткрытого источника кажется недостаточно достоверным аргументом, то вот слова Иисуса из Евангелия от Матфея: «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека». Думаю, что для кожи будет справедливо то же, что и для уст. По крайней мере, я не вижу существенных противоречий.

Арно остановился и промокнул салфеткой смешанную с кровью тушь, выступившую на коже Алекса.

– Мне представляется, что Бог – это свет сознания, – продолжал он, – и всё сущее соткано из этого чудесного света. И как бы лучики этого света ни преломлялись, ни переплетались в удивительном танце жизни, они не могут стать ничем иным кроме света, из которого состоят. Как может один лучик осквернить другой или сам свет, из которого создан?

Арно замолчал ненадолго, уйдя в свои мысли, а Алекс не хотел его беспокоить. Но вскоре Арно заговорил снова.

– Есть, конечно, более зрелое объяснение, почему духовные учителя могут выступать против рисунков на теле и прочих его украшений. Здесь просматривается напоминание о том, что нужно больше внимания уделять внутреннему, чем внешнему. И с эти я, конечно, согласен. Но только вот это больше похоже на лечение симптомов при прогрессирующей болезни. Не тату или пирсинг ведёт к сосредоточению на внешнем, а как раз наоборот. Сегодняшнее цивилизованное общество рождает человека, ориентированного преимущественно на достижение материальных ценностей, сосредоточенного на внешней, осязаемой стороне жизни. Думаю, что тату – это не самый болезненный симптом поразившего современное человечество недуга.

– Но вот именно этот новый человек, представляющий сегодняшнее общество и ориентированный, так сказать на внешнее, зачастую сам выступает против татуировок, ибо клякса – это особая примета.

Арно взглянул на говорившего. Незаметно подошедший Макс стоял, оперевшись о дверной косяк, и то ли брезгливо, то ли презрительно кривил губы, оглядывая комнату. В руке он держал альбом с рисунками, заложенный на нужной странице пальцем. Арно сделал ещё несколько штрихов на шее Алекса, промокнул рисунок салфеткой и придирчиво оглядел результат своей работы. Очевидно, он остался им доволен, так как его губы расплылись в улыбке, и он бойко заявил:

– Готово! Следующий! Где бить будем?

– Там же, наверное…

Макс занял освободившееся место на кресле. Когда все приготовления были закончены и по коже Максима застучали острые иглы, впрыскивая под загорелую кожу маленькие капельки чёрной туши, Арно вернулся к обсуждению морального, социального и практического аспектов нанесения татуировок – видимо, это был его конёк.

– Что касается заявлений об опасности татуировок, как особых примет, то странными мне кажутся два момента, – начал Арно, подражая интонациям Максима. – Во-первых, выходит, что те, кто это заявляет, постоянно готовы к тому, что неравён час совершат преступление, за которое их почему-то будут разыскивать по особым приметам. Это странно, так как люди обычно знают о том, собираются они совершать преступление или нет. Здесь же присутствует ощущение какого-то фатума. Как-будто человек не властен над своими поступками, и его в любой момент может бросить в уголовщину злой рок. Во-вторых, люди, которые действительно совершают преступления, живут этим и у которых гораздо больше шансов попасть в розыск, чем у других граждан, обычно без особенных опасений покрывают своё тело символами, вполне доступно для искушённого наблюдателя сообщающими о профессиональных пристрастиях своего обладателя. Из всего этого можно сделать несложный вывод, что подобными заявлениями человек хочет показать окружающим свою принадлежность к околокриминальным кругам, тем самым поднимая свою значимость в глазах окружающих. Мне это представляется несколько жалким. А всё, что я могу сделать для такого человека, это дать ему номер знакомого психотерапевта.

– Согласен. Мне тоже эти заявления всегда казались несколько фальшивыми, – с готовностью покривил душой Макс. – А ты хорошо подкован.

– Профессия требует, – просто ответил Арно.

Ещё через пятнадцать минут рисунок на шее Максима был готов. Ребята рассчитались с мастером и прикупили у него по тюбику заживляющей мази, а тот оставил друзьям свои визитки и пригласил заходить ещё.