Читать книгу Смартфон Виктора Цоя vs COVID-19 - Александр Александрович Шабанов - Страница 2

Ему никак не хотелось совершать подвиг – хотелось свернуться калачиком и лежать, – но ещё больше, чем ничего не делать, хотелось выжить, а для этого оставалось только одно: встать и выйти из ряда вон, хотя сейчас он не стоял, но, вдыхая холодноватый воздух, шагал быстро под серой городской листвой в нужном ему направлении навстречу ветру. Школьник Юрий задрожал – он дрогнул от истошного вскрика поезда. Тот был далеко, но на миг стало страшно в виду близких рельсов. Крик резко испугал и напомнил о страхе, что его опять изобьют. Юра приближался к роковой черте – железнодорожной насыпи.

«И если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет», – крутилось в голове. Песни – легкота. Мечтать каждый дурак может. Попробуй не в мечтах, но в реальности стать героем. Воображать себя суперменом может каждый дурак. А хотелось бы жить собственную жизнь в своей шкуре и так, чтобы это было достойно, а не поджав хвост отступать перед суками и сволочами. А кто я такой, я и сам-то не знаю. На насыпи стояли его мучители, и они не пытались, как Юра, походить на Цоя или на кого-то ещё, но были подонками, то есть собой, и они закричали, его увидев:

–Ну, что, гнилой подражатель, со своим заплесневевшим Цоем, – издалека засмеялись враги, и у него на теле заныл недавний синяк, а из-под мышки потекла струйка едкого пота. Их было двое, один – накачанный рыжий чуб, любимец одноклассниц, а второй – выдумщик-инициатор и садист. Ещё вчера Юра попытался бы убежать – удачно или неудачно, но сделать ноги. Однако всё изменилось после закачки вчера на телефон нового приложения, которое называлось «Виктор Цой жив».

…Он заказал этот телефон на Амазоне или на Али-экспрессе. Мать забрала на почте и отдала: «Осторожнее, не сломай!» – хотя тот был куплен за его собственные деньги, а не за материнские. Юрий тогда в одиночестве вставил сим-карту и открыл Google Play: игры не интересуют, головоломки тоже, мультипликация, аркада и преимум-кайф – нафиг. «Хочу быть героем», – набрал в поисковике. Смотрим, что там. 100 способов быть героем, так, это не для меня, Говорящий Том тоже, Супергерой-Костюм – это бред какой-то, Личный Стилист – полное дерьмо. «Справедливость», – набрал в поисковике. Всякие дурацкие фильмы идут лесом, психология достижения тоже, а вот…дальше… ну? будет что-нибудь нормальное?.. «Отдай себе себя. Тестовая программа. Всё, что вы делаете, вы делаете на собственный страх и риск. Есть риск поломки смартфона. Есть риск повреждения головного мозга. Есть риск внезапной смерти». Чёрт, вот совпадение, ведь подростку Юре, когда он смотрел музыкальные эмо-клипы goth metal в YouTube, еще совсем недавно думалось о самоубийстве. А тут вдруг смартфон подсовывает… Что подсовывает?.. Пускай подсовывает! Пожалуй, это рисковое приложение по мне. Функция «Справедливость». «Активизировать», – нажал Юра.

…Избивающие всех драчуны – дети местных чиновников и бандитов, что в данных краях смежные специальности. Им, крутым у нас ничего не бывает за преступления.

…Так зачем я лезу на рожон и пру на них? – пролетела последняя мысль. Однако Юрий плакал, боялся, потел от страха, но продолжал идти к железнодорожной насыпи.

– Эй, любитель мёртвого азиата, – засмеялись высокий рыжий и хулиган покороче ростом. Рука крупным планом засучивала рукав. – Рэп надо любить, козёл. Теперь тебе крышка!

Юра наклонил голову и посмотрел на свой мобильный телефон, механически быстро идя вперёд, приближаясь к своей явной погибели. С экрана в режиме gif кивал Виктор Цой. «Помоги!» – прошептал Юрий. Цой механически подмигнул, поплыл текст: «Ты должен быть сильным». Юра пропустил первый ход, чуть не упав от лёгкого удара:

– Привет. Ну что, ботаник. Отдавай свои богатства!

– Акакий ни в чём не виноват, ему просто не повезло? – привычной в школе дразнилкой гоготнули над ним оба врага.

Его ещё раз хлопнули по плечу и кивнули на телефон: мол, сам понимаешь, отдай нам то, что нам и так причитается. Они могли вырвать дорогое устройство и отобрать, но им нужно было другое: его собственное добровольное подчинение и податливый наклон головы, и Юра тяжело вздохнул. В этот смартфон он вбил всё заработанное за лето. И зачем?..

Ботаник поднял глаза вверх и увидел в небе лицо матери-одиночки: «Не вздумай сопротивляться! – беззвучно кричала ему мать. – Брось им телефон и беги отсюда! Иначе худо будет! Не дергайся! А то убьют! Если же подчинишься, то они тебя сильно бить не будут!» Фото Виктора Цоя из телефона механически пускало строку, как будто заело: «Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть?» Юрий демонстративно вздохнул с разочарованием и сделал покорное лицо, одновременно будто случайно отставив назад одну ногу, и мышцы на удивление послушно подчинились. Вчера он тренировался, как приказало ему приложение с Виктором Цоем. Вместо того, чтобы смотреть с матерью телесериал, он пошёл в лесок – благо живут они на окраине – где бил кусты и деревья руками и ногами, глядя на поющий экран телефона со смуглым парнем, подчиняясь командам и воспроизводя движения и каты.

– Привет, – незнакомым для себя спокойным голосом Цоя ответил Юра, и в миг, когда Цой незаметно мигнул из телефона, ботан нанёс удар кулаком в челюсть главному, а потом на автомате двинул кантом ботинка ему же по голени. Рыжий чуб согнулся и прикольно, будто желая рассмешить, пискнул. Второй хулиган, что росточком поменьше и садист, отпрыгнул и выхватил монтировку, и железный ломик, прицеливаясь, описал мысленную траекторию, начиная путь к локтю Юры. Удар выше кисти, терзающий плоть? Да вот вам хрен… Однако Юра ничего не успевает сказать.

Телефон тихо пибикает в кармане, Юра делает шаг назад от траектории и досягаемости монтировки и быстро взглядывает на экран телефона, где портрет Цоя ему вдруг мигает: «В долю секунды я тебе покажу предыдущие события». У Юрия открывается третий глаз: он видит перед собой вместо двух драчунов плывущие, словно вырезанные в фоторедакторе, две фигуры на неопределенном фоне серости и темноты. Значит, хотя бы перед смертью я могу узнать, что послужило предтечей роковых событий. Одна представляемая телефоном фигура принадлежит неизвестному взрослому, а вторая – знакомому рыжему подростку-хулигану.

– Вырубите его. Он нам нужен, – говорит усатый дядька, и напротив утвердительно взлетает и падает рыжий чуб на мальчишеской голове, чуб вякает: «Зачем он вам», – а усатый отрезает:

– Какая разница. Баблосов огребёшь прилично. Ты и твой друг.

– Сколько? – задаётся вопросом школьник-чуб, и услышав цифру, кивает:

– Маловато будет.

– Из уважения к твоему отцу. Так и быть, накину, – отвечают усы, и видно, как подросток-чуб думает: «Боятся. Дело опасное. Им нужна крыша на всякий случай в лице моего крутого бати, чиновника, политика и бизнесмена».

В той же воображаемой серой темноте человек-усы хлопает стакан виски и говорит:

– Отдадим твоего ботаника на органы. Или в качестве живого товара. Богатых педофилов полно.

Доля секунды пролетела, возвращая из смартфона в реальность, а монтировка так и не долетела до его локтя: Юрий рефлекторно дёрнулся, и садист промахнулся, от этого даже слегка потеряв равновесие и сделав шаг вслед за описывающей дугу тяжелой монтировкой. Поезд приближался неумолимо и шумел в нескольких десятках метров, спускаясь с моста. Юра отступил, пятясь, с насыпи вниз, не отводя глаз от двух драчунов, которые тоже спускались, один продолжая корчиться, а другой продолжая поигрывать куском железа. Бравируя, маленький палач с монтировкой сошёл на метра 2-3 от рельсов, разумно предполагая, что поезд его не заденет, и он же не ботаник, чтобы бояться поездов.

– Что, ссышь состава? – крикнул подросток-хулиган через стук колёс, перекидывая монтировку из руки в руку и замахиваясь для рокового броска ломиком. Мысленная траектория описала путь к голове Юры и выкинула фонтан хлещущей крови из головы падающего навзничь и конвульсирующего на песке под насыпью ботаника. Или возможно попасть по ключице. Или по ноге, от боли сразу вырубится. Садист думал: «Жаль, если шкурку попорчу. Денег не получим в полном объеме. Зато какой кайф от уничтожения никчёмного животного». Потом всё равно скажут, что монтировка случайно с состава прилетела, – последнее, что рефлекторно мелькнуло в его мыслях. Потому что вдруг окружающее завертелось и понеслось:

– Внимание! Реальность встаёт на грань! Катаклизм! – в последний миг запульсировал красным и выкинул кричащие буквы смартфон в руке Юры. В тот же миг с тихим лязгом за жужжанием и громыханием поезда с крыши грузового вагона сорвалась штрихом кривая змеёй извивающаяся линия и обвила тело пренебрегшего опасностью юного негодяя, захлестнувшись на шее. Руки вскинулись, монтировка, чуть помедлив, хотела упасть, метя в Юру, но из-за рывка цепи и пробежавшей по телу казнимого палача волны вибрации кинулась и попала под колёса, обдав песок и шпалы веером слепящих белых искр. На миг показалось, что распадающееся на огненные брызги железо главнее, чем корчащееся тело маленького человека.

Махины вагонов продолжали громыхать, унося смертельный кошмар прочь. Юра качнул головой, сбрасывая наваждение, проведя ладонью по глазам. Сейчас он, открывая ресницы, мигнёт, и его лоб встретит последнее резкое движение в этом мире, удар рассекающей лобную кость монтировки. Но поезд продолжал громыхать, рыжий чуб, дрожа, садился, как в замедленной съемке, на песок насыпи в диком гуле, голова невольно поворачивалась, взгляд с онемением искал ужасного подтверждения. И да, вдалеке уже в нескольких десятках метров виднелось за кустами подскакивающее волочимое – похоже, это именно оно – тело уносимого механическим чудовищем подростка, и нить убийственной железной цепи была уже не видна.

«Словно гигантский дракон, поезд утащил кривляющегося и агонизирующего садиста, показывая зрителям его вскидывающиеся хаотично руки и ноги», – в тихом отчаянии думалось Юрию. Ему на миг показалось, что тень музыкального кумира в длинном чёрном плаще со смуглым лицом и пышной шевелюрой мелькнула над тем вагоном, что уносит в смерть маленького пакостника, хотя, может, это просто залётный черный лист с дерева. Листок ли или тень, но этот бред настойчиво возвращал к реальности, и на Юрия волна за волной накатывал страх. Зачем я купил этот смартфон? Зачем скачал это убийственное приложение? Я покусился на хозяев жизни, Теперь у меня будут большие, фантастически гигантские проблемы. Ведь я кто – букашка. А их родители? Они – всесильны. Почудившаяся мама в облаках была права, когда взывала об отступлении. Да и я прав, когда думал о самоубийстве. Мне не место в этом мире. Здесь в силе практики, не поэты. Мне конец. Надо было бросить смартфон и бежать.

Тот враг, что остался в живых, постанывал, потирая голеностопную кость:

– Зря ты это сделал.

– Ты видел кого-нибудь над вагонами? Тень в чёрном плаще? – спросил Юрий.– Чего? – качнул головой чубатый рыжик по имени Сергей. Юра протянул ему руку помощи, но тот ответил: – Не понимаю, о чём ты, – и пострадавший встал, опёршись на колено и песок, и, скорчившись, пошёл.

Лучше было бы дождаться приезда родителей чубатого, чтобы с ними замириться, но куда уж там, мир летит прахом к чёрту, и Юра бессильно глядел, как хулиган ловит такси на рядом проходящей дороге. «Меня ничего не спасёт», – думал Юра. Так и случилось.

Если бы можно было повернуть время вспять! Зачем нужен такой смартфон! Невольно с болью вспоминались предшествовавшие нынешней драме события.

Приходило на ум то, что произошло, и чего лучше бы не было. Память отматывала в прошлое, назад, к покупке рокового телефона, и к цепи последующих событий. Когда Юрий активировал опасное приложение, на экране новенького смартфона возник седобородый восточный мастер и сделал несколько пассов, произведя упражнение «Победить злого дракона», как гласила подпись. Потом Юра выбрал функцию: «Воскресить моего любимого героя и поставить рядом с собой». Предлагались опции: Брюс Ли, Рэмбо, Терминатор и другие, непонятные. Я впишу собственного. Виктор Цой. Система подумала и загрузила, поскребя по сусекам интернета и собственным базам данных. Телефон выключился , сказал Goodbye и… ничего не произошло. Так тогда на тот миг показалось, а теперь ныне случившиеся роковые события уже не повернуть вспять.

Когда чубатый хулиган Сергей сел в такси и уехал, Юрий пошёл вдоль реки к расположенной неподалёку заброшенной военной базе. Здесь было пустынно. Он остановился перед водой в месте, где поток делал поворот, присел на поваленный бетонный чурбан и засмотрелся на водоворот. Телефон опять пискнул. Юра со вздохом и опаской достал умное устройство. Экран извивался большими яркими буквами и словно бы ими кричал. Смартфон угрожающе завибрировал. «Герой: Виктор Цой. Материализация героя: Да/Нет: выбрать». Маленькими бегущими буквами по экрану внизу неслось: «Всё, что вы сделаете, может быть использовано против вас. Дальнейшие действия: на вашу ответственность». Юрий зажмурился. Ему было жутко. Метя пальцем в ответ: «Нет материализации героя», – он в последний миг остановился. Вспомнил, как недавно шёл мимо этой роковой насыпи, и там избивали – не его, но кого-то другого, и не нынешние рыжий чуб и маленький садист, а другие, но тоже подкрученные и пьянеющие от вседозволенности дети чиновников и бандитов. Зло правило бал. Юрию в тот миг было жалко и больно, что он не может помочь. Что было, то прошло. Юрий тряхнул головой, возвращаясь в болезненное «здесь и сейчас». Ныне поток реки у военной базы зашумел, возвращая к реальности. Губы сами собой прошептали: «Ты должен быть сильным», – и Юрий из последних сил нажал, пересилив себя и свой страх, кнопку «Да».

Водоворот из реки поднялся, превратившись из струй в ветер и закружив листвой. Резко кашлянуло что-то, как будто ворона, и одновременно ослепительно блеснуло, так что Юрий закрыл рукой глаза. Когда он их открыл, перед ним стоял в чёрном длинном плаще смуглый молодой человек с раскосыми глазами, роскошной шевелюрой и широким лицом. Он улыбался. Потом протянул руку и сказал:

– Я – Виктор. Витя. Давай знакомиться.

– Ты кашляешь? – с недоверием протянул Юрий.

– Да не бойся, я не болен коронавирусом. Я уже давно ничем не болен.

Юра попытался пожать руку, но ладонь только лишь сжала воздух, сжавшись в кулак.

– Не бойся, я не призрак, -ответил Витя. – Пускай меня и нет среди живых, но я – хороший. Для тебя я – добрый.

– Но не для всех?

– Да, точно, не для всех. Ты уже, я вижу, заметил.

– Как ты вообще залез в смартфон? – спросил Юрий, переживая то редкое чувство при встрече с человеком без комплексов, что ему ты можешь задавать любые вопросы.

– Скооперировался с одним восточным мастером. Плёвое дело.

– Как это ты так сумел договорился?

– Я и сам человек с Востока. Земляк помог земляку. Так просто.

– Земляк помог земляку? – недоверчиво переспросил Юрий.

– Да, ты прав. Дело не в землячестве. Хорошие люди помогают друг другу. У нас там целая компания может быть и не из самых хороших людей, но достаточно дружащих с головой, чтобы друг другу помогать.

И, наблюдая, что Юрий молчит, чёрный плащ продолжил:

– Я вечный странник. Ты же знаешь, что если есть в кармане пачка сигарет, всё уже не так уж плохо на сегодняшний день.

– Ты до сих пор куришь?

– Уже нет. И тебе не советую, чтобы не подхватить коронавирус.

– Честно говоря, COVID-19 не самая большая проблема, которая меня волнует на сегодняшний день, – заметил Юрий не без намёка и надежды.

– Да, ты прав, я тебе помогу. Я – тот, который ушёл и вернулся, чтобы творить добрые дела.

– То есть ты вовсе не умер?

– Умер? – улыбнулся чёрный человек. – С чего ты взял? Жизнь – только слово. Есть лишь любовь и есть смерть, как ты знаешь. Смерть стоит того, чтобы жить, А любовь стоит того, чтобы ждать.

– Можно сказать, что я дождался, – прореагировал Юрий. – Ведь ты мне поможешь?

Цой интригующе молчал.

– Меня волнует только одно… – начал Юрий.

– Что?

– Твои методы.

– А именно?

– Ты как бы вернулся творить добро, и при этом только что убил того пацана.

– А, ты боишься, что тот, кто помогает такими радикальными способами, может и тебя оправить на тот свет.

– Нет. Хотя да. Наверное.

– Хорошо. Отмотаем немного назад. Ты бы хотел умереть сам? От руки этого замечательного мальчугана?

– Нет.

– Так что я был должен, по-твоему, сделать?

– Припугнуть его. Воспитать, – ответил Юра.

Цой постоял, помолчал, подумал. И сказал:

– Это так не работает.

Юра тоже замолчал на одной волне с кумиром, и не удивился, когда тот заявил:

– Ты уже понял, что я возник не просто так. Человек в твоей жизни появляется не потому, что ты захотел, а лишь когда ты ему нужен.

– Да кому я нужен, кроме своей полоумной матери! Неужто я тебе нужен?

– Ты мне нужен.

– Зачем?

– Миссия. Узнаешь. В свой срок.

– Я же никто и звать меня никак, – ответил Юрий, и подумал о надеждах матери. Мама говорит, что скоро, ещё только пара лет, и я стану счастливым. Мы все станем счастливыми. Мы будем первым выпускным классом, который весь пройдёт через обряд посвящения с помощью венцов счастья. У каждого будет свой индивидуальный счастливый венец. Мы будем добрыми, счастливыми берсерками. Сверхлюдьми. По-моему, это ерунда. Наверное, мама слишком часто смотрит телевизор. А я его почти не смотрю.

Цой в ответ молча улыбался:

– Я знаю, о чём ты думаешь.

– Ну, о чём?

– Вот тебе то же самое в картинах!

Юрий почувствовал, как что-то выпадает у него из рук, а потом чуть не ослеп от грандиозной картины в полнеба. Венец из золота, а, скорее, из платины блестел и переливался на солнце, особенно отблескивая шипами. Да и не шипы то вовсе, а жемчужины, что играли переливами отбрасываемого света. Это моя мечта, понимает Юрий.

– Ха-ха! – слышит Юрий. Цой смеётся и говорит:

– А теперь реальность! – и в тот же миг свет превращается в тёмное мутное варево на большом, величиной с голову, венце, который и впрямь оказывается на окровавленной голове, а жемчужины становятся шипами и отекают тёмно-красным. Хотелось бы думать, что это варенье, но увы.

– Да. Это кровь, – громкий треск, похожий на щелчок пальцев, возвращает Юрия к действительности. Цой держит собственный смартфон в руках и нажимает на кнопки чувствительного экрана и, отвечая на реакцию видящего наяву видения Юрия, кивает ему, продолжая молча улыбаться.

– Покажи ещё какой-нибудь из своих фокусов, – просит Юрий.

– Что, понравилось? Я польщён. Это всё, что ты хочешь?

– Нет.

– Я знаю, что ты хочешь.

– Что?

– Повернуть события вспять, – и Цой провёл рукой перед глазами Юрия, а тот окунулся в свои недавние чувства: ах, зачем только я купил этот смартфон, зачем загрузил приложение, зачем теперь в конфликте с семьями чиновников и бандитов, зачем… Зачем всё не так, как было, не так, не по-прежнему?

– Зачем всё не по-прежнему? – громко говорит Цой, и Юра приходит в себя. – Да?

– Я бы хотел, чтобы хулиганов больше не было…

– И ещё что ты бы хотел?

– Чтобы никого больше не избивали у насыпи.

– И чтобы все люди были братья? – переспрашивает Цой. Юра кивает:

– Действительно, я бы не хотел этой крови, этой гибели пускай и злого, но человека, пускай и врага, но человека – там, у насыпи…

– Итак, фокус. Фокус? Легко! –утверждает Цой, свет застилает вселенную, и раздаётся щемящий свист, как свист недавнего поезда, который, однако, приятен для ушей Юрия.

Нынешний мир умирает, исчезает в клубящихся белых небесных облаках, и потом по чуть-чуть и уже другой мир возникает из облачной пены, словно мы все на небесах, проступая нежным клубящимся солнечным золотисто-розовым светом. Просто идеально! С высоты птичьего полёта Юрий видит, как не он сам, но какой-то другой маленький хорошенький, как ангелок, мальчик поливает цветы из яркой, играющей нежно-красным, жёлтым и самыми разными оттенками лейки лепестки разноцветных растений. Приглядываясь, он видит, что разноцветье то от радуги, которая возникает в облачке, в ореоле, от льющейся из носка лейки струи. На почве, на земле, совершенно отчётливо различимы букашки. Неизвестный малыш с любопытством их наблюдает и уводит в сторону от тропинки, чтобы их никто не задавил. Взгляд Юры скользит небрежно, пока не натыкается на что-то странно знакомое.

Ещё один, уже странно знакомый мальчуган, с резким блеском в глазах делает утреннюю зарядку, пока рядом молодая женщина выгибается в спортивных позах. Она гладит мальчугана с необычными глазами по голове, и Юра узнает характер движений. То его мама, а мальчуган с блестящими глазами – он сам. Первый же мальчуган… первый же мальчуган… Тот добряк, что заботится о букашках… Это тот, которого убил Цой? Да, и он из мира, где нет Цоя, а люди живут, помогая друг другу, без мобильных телефонов и телевизоров, и электричества здесь тоже нет: люди пашут с утра до вечера, большинство – на земле, и умирают от множества болезней уже к сорока, потому что от хворей не изобрели лекарств, или же людей съедают волки, тигры, лисы и прочие хищники, потому что добрые люди не хотят, не умеют с ними бороться – но предпочитают лучше умереть, чем становиться на дорогу насилия и борьбы – со злом ли или добром, неважно.

Цой же тем временем спешит ошарашить следующей картиной. Он щёлкает пальцами и двигает рукой, как Брюс Ли, словно ведя бой с тенью – и перед подростком плывёт высокое и жестокое облако, так что он чуть не закашливается.

Мама кричит на Юрия неразборчиво, непонятно, что, похоже, она и сама себя не понимает, и дёргает его за руку. А, вот, более понятное, то, от чего он уже отвык и почти забыл: она приказывает маленькому Юрию не бегать вокруг, а то у неё голова кружится. Закуривает. Она – пьяна. Мимо идут незнакомые люди, и мама демонстративно орёт и унижает, показывая свою над Юрой власть, точно артистка на сцене. Она садится на асфальт, не может встать, и под ней расплывается пятно. Люди смеются, что мочевой пузырь не выдержал. Юра снова чувствует привычное унижение.

– Но ведь она тогда только что разошлась с моим отцом! Который тот ещё тип! Подлец и негодяй! Зачем ты показываешь мне это? Это нехорошо по отношению к моей матери!

Цой только молча ухмыляется:

– Это в тебе говорит Стокгольмский синдром.

Юра протестует на словах, но в душе соглашается, начиная от этого ненавидеть Цоя:

– Зачем ты ко мне пришёл, такой умный? А не шёл ли бы ты? – кричит мальчик, и ему кажется, что то кричит даже не он, а его мать – потому что интонации голоса те же. Но Цой опять проводит рукой перед глазами Юрия, и тот видит первого мальчика, ещё недавно, в предыдущей картине, бывшего идеальным.

– Это не идеальный мир, но реальность! – кричит Цой.

Первый мальчик вырывает цветы у соседей и вгоняет грязные лепестки ногами в землю. Топчет и уничтожает букашек. Плюётся и писает, какает на поломанные цветы. Мир качается, небо движется вверх и вниз, и Юрий знает, что один из этих грязных умирающих цветов и букашек – он сам. Знакомые горячие струйки пота под мышками пробивают Юрия на страх: он, как всегда, чувствует себя в тупике. Он видит холмик с крестом, на котором написано его имя, и понимает, что он, Юрий, уже умер.

– Может, его бы всё-таки посадили? За моё убийство? А потом убили в тюрьме? – с ненавистью и надеждой шепчет мальчик.

– С чего ты взял? – небрежно улыбается Цой, а Юрий видит.

Новая дорогая рубашка, стоящая столько, судя по ценнику, сколько мама Юры зарабатывает за год. Дорогой костюм, а на пиджаке значок престижнейшего университета. Гортань колышется, губы энергично изгибаются, и тела стоящих в офисе выражают покорность и угодливость, и так же суетливо и быстро двигаются чьи-то зрачки, уставившиеся в мониторы. Но наступает ночь, и дорогой пиджак идёт по мосту. Навстречу ему одинокая фигура бедно одетого и воняющего немытым телом старика. Когда они ровняются, накачанные мышцы пиджака уверенно хватают и выкидывают старца вниз. Тот плюхается. Юра видит крупным планом, как вода наполняет его лёгкие.

Как сердце разрывается, а потом перестаёт биться. И тело спускается на дно, и там мирно лежит среди плавающих мимо рыб.

– Так быть не должно, – упрекает Юрий.

– Но так есть, – отвечает Цой. – Так бы оно было с твоим другом. Тем, который тебя чуть не убил. Если бы не я.

– Он не мой друг. Он мой враг.

– Не вижу между вами такой уж большой разницы.

– Как так?

– Если смотришь с дистанции, то расстояние и разница между палачом и жертвой равны нулю.

– То есть?

– Один мучит, а другой позволяет это делать.

– Это не так!

– Мне до фонаря твои, ваши и вас всех самооправдания и самообманы. Вы живёте в мире, где все вы очень похожи, однотипно стараясь убежать от реальности в другой мир с помощью суперумных дивайсов и гаджетов.

– Да. Но это лучше, чем ложь прошлых столетий!

– Чем же?

– Дивайсы помогают нам стать лучше. Меряют шаги. Помогают заниматься спортом.

– Человек как был животным, так им и остаётся. Ты разве этого не помнишь? – Цой щёлкнул пальцами, и перед глазами пронеслись события, о которых широко оповещали СМИ.

Компания богатой молодёжи поймала неизвестных девушек, затащила к себе на дачу, насиловала, била, заставила рыть себе могилы, закопала живыми и проехалась на машинах по их импровизированным могилам, давя и убивая колёсами жертв под их постепенно умолкающие стоны. Одна из жертв была на учёте полиции, поскольку была известна своим виктимным поведением, и на ней был экспериментальный чип-браслет с геолокацией. Когда чип сообщил полиции, что жертва испытывает боль, а вскоре и вообще функции жизнедеятельности прекратились, законоблюстители ринулись к месту преступления. Однако приложения в мобильных телефонах золотой молодёжи закричали, заверещали всеми трелями и запереливались, сигнализируя о приближении стражей порядка, и молодёжь успела выкопать тела и уничтожить их в специальной высокоградусной печи, которой была оборудована дача богатеев. И только хакеры, неизвестные анонимусы, восстановили картину и ход преступления и слили в прессу. Однако, поскольку программы хакеров несертифицированные, суд не принял к рассмотрению доказательства, добытые преступным путём.

– Ты это помнишь? – спросил Цой.

– Помню, конечно, ответил Юрий.

– В вашем мире все знают, что бедные никто, а богатые – всё. И богатые могут делать с бедными всё, что угодно.

– Так всегда было, – привычно повторяет Юра чужие слова журналистов.

– И «самая горькая правда лучше самой сладкой лжи»?

– Именно.

– Ты сейчас повторяешь формулы ваших лживых СМИ и их пропаганды. Они, как всегда, служат сильным мира сего.

– Ладно, – не нашёлся что ответить Юрий. – Есть вещи, о которых лучше не думать.

– Ты опять повторяешь чужие слова, – с грустью заметил Цой.

– Давай не будем о грустном, – сказал Юрий, и Цой опять усмехнулся, как будто ждал такого ответа, и попросил:

– Скажи что-нибудь от себя, а?

– Ты говоришь со мной, как с обреченным.

– Ты и есть обречённый, – ответил Цой, и опять провёл ладонью в воздухе: – Этот мир жесток, – а Юрий увидел ещё одну мысленную и насланную Цоем картину:

Скальпель режет кожу и плоть под ней, кровь брызжет брызгами, и Юра испытывает боль.

– Это меня, что ли?

– Да. Могу отмотать обратно.

В отверстия его тела входят чужеродные тела, он трепещет от боли и слышит, как рвётся его плоть.

– А потом что?

Цой молча проводит ладонью, и Юрий ничего детально не видит.

Белый, пыльный, огромный, клубящийся взрыв боли – а потом темнота.

– Это ещё один вариант развития событий, – подвёл заключение Цой. – Если бы тебя не убили у насыпи, то сдали бы тем, кто хорошо заплатит за кусок живого мяса. Пока что живого мяса.

– Всё равно я не согласен.

– Ты не согласен с этим миром? Мир всесилен, и ему твой ответ безразличен. Таковы уж его законы.

– Мне наплевать, – ответил, не думая, Юрий. – Да дело даже не в том.

Юрий сам не понимал, зачем он спорит, ни с кем бы другим он спорить не стал, но сейчас он мог поступить так, как хочется, не пытаясь подстроиться под собеседника, чем он и спешил воспользоваться, дабы понять что-то важное для себя.

– А в чём тогда дело? –спросил Цой.

– Ты ведь тоже можешь миловать и убивать. Но почему, почему ты сделал так? Не просто убил, но жесточайшим образом?

– А как надо было?

– Если убивать, то не так жестоко.

– А как? Помечтай.

– Безболезненную инъекцию.

– Нет, – отвечает Цой. – Только слёзы, только боль.

– Зачем?

– Так очищается мир и становится лучше.

– Для всех?

– И для тебя тоже.

– И со мной тоже может быть такое, как с ним? С тем, кого утащило поездом и задушило цепью?

– И с тобой тоже может быть такое. Если ты этого ещё не понял. Да, конечно.

Юрий молчал, говорил Цой:

– Человек рождается в корчах и умирает в страданиях.

Юрий слышал, но не понимал. Мальчик невольно представлял, что его режут ножами без наркоза, или как его тоже тащит цепью по насыпи на смерть. Такое знание было ему нафиг не нужно. Поэтому губы сами собой произнесли:

– Я хочу отказаться от твоей миссии и от твоей дружбы. Можешь исчезнуть.

– Нет, – сказал Цой.

– Почему?

– Ты нужен мне, – пояснил Цой.

– Зачем?

– Для спасения мира.

– Мира?

– Свободы, – уточнил Цой.

– «Иначе зачем тебе быть»?

– Иначе зачем тебе быть. И тебе, и мне, – сказал Цой и отрезал:

– Ты же всё равно был бы уже убит, если бы не я. Это в лучшем случае. В худшем случае оставался бы той тряпкой, какой ты и был до сих пор, и жил бы так до старости. Маменькиным сынком. Никем и ничем.

– Может, в этом тоже был бы какой-нибудь смысл и какая-нибудь польза, – ответил Юрий.

– Если это юмор, то я его ценю, – ответил Цой, и опять провёл ладонью по воздуху.

Юрий ощутил себя без рук, без ног, умирающим в страшных мучениях, и потом темноту, которая продолжилась чудной картиной. Не он сам, не Юрий, но какой-то уже знакомый человек в дорогом пиджаке стареет, его лицо покрывают морщины, и к старости открывает богадельню, где есть бесплатный психолог для тех детей из небогатых семей, каким был когда-то погубленный им Юрий. Так бы было, если бы цепь от Цоя не убила этого человека ещё в подростковом возрасте.

– Хочешь, чтобы было так? Чтобы твой палач мог бы, наконец, раскаяться и стать хорошим человеком? Ты хотел бы повернуть события вспять, чтобы их переиграть?

– Нет! Не хочу!

– И это правильно. Жить хотят все, кто здоров головой.

Цой наклонился к нему и тихо сказал:

– Ты не сторонник эволюции, чтобы она шла за твой счёт. Подобные жалостливые идеи – надувательство, чтобы ты погиб, а твой враг превратился в богоспасаемого Кудеяра из русской литературы. Чушь, спускаемая элитой. Которая сама никак не жертвенная.

Они оба умолкли, а потом Цой сказал:

– Твое имя не Иисус Христос.

– Твоё, насколько я знаю, тоже.

– Энергии почти не осталось, – вдруг быстро скороговоркой проговорил рок-артист. – В телефоне нажми на приложение «Виктор Цой жив», а потом на красную кнопку вверху Go Emergency. Ну!

Телефон затрясся и чуть не выскочил из руки Юрия.

– Повторяй за мной, только не шёпотом, а громко! Ну! – завопил Цой перед тем, как экран перешёл в лилово-розово-фиолетовый цвет трансформации, сложившись в одну пурпурную точку в центре экрана.

И, сложив губы трубочкой, Цой выдохнул тихо:

– Сила, – и кивнул Юрию.

Повинуясь жесту учителя, подросток смотрел на экран, где пульсация расширялась, достигнув границ поверхности. Экран запульсировал: Set up secret word, – и Юрий произнес:

– Сила.

– Repeat, – потребовал экран.

– Сила, – выкрикнул Юрий.

– А теперь запомни, – колеблясь и изгибаясь, сказал поднявшийся чуть-чуть над землёй Цой. – Команда будет работать и при произнесении в в обратном порядке: – Алис. Может, ещё и пригодится! Алис!

– Алис, – шёпотом про себя повторил Юрий и опустил глаза на полыхающий экран, а когда поднял их, то Цой исчез. Юрий ещё раз глянул на дивайс – телефон, оказывается, выключился. Юрий нажал на кнопку с торца, но телефон не включался.. Ага, кончилась зарядка аккумулятора. И с ней исчез Цой. Вода на изгибе русла реки по-прежнему тихо журчала, в которой словно бы растворился рок-идол. Юрий в оцепенении по-прежнему смотрел на разрядившийся телефон.