Читать книгу Дом с мертвыми душами - Александр Андрюхин - Страница 7

Однако начальнику было не до шуток. От цеха нужно было срочно выделить двух работников на общественных началах. Теоретически администрация не имела права к принуждению, а практически, еще не родился такой дурак, который добровольно покатит разгребать навоз.

– С ума они там посходили что ли? – пробормотал в сердцах Александр Григорьевич. – Какая к черту Америка?

И действительно, то, что в эту минуту происходило в Коромысловке, напоминала сумасшествие. Бабы, собрав мужиков в дорогу, рыдали у них на груди, а те с американской брезгливостью воротили от деревенщин носы. А на площади уже ждал автобус.

Просто фантастика! Московский журналист не обманул! После вчерашнего обещания всех послать, он в последний раз цапнул доярку за грудь и культурно отрубился. Все ожидали, что наутро он не вспомнит ни черта из того, что нес на манер Хлестакова. Однако, проснувшись, москвич деловито опохмелился и потребовал правительственный телефон.

Председатель с парторгом испуганно переглянулись.

– У нас нет правительственного, – пролепетали они в один голос.

– Плохо! – поправил очки журналист. – Давайте какой есть. Мне нужно немедленно позвонить Николаичу, заместителю министра.

Присутствующие при этом мужики вздрогнули и робко сопроводили гостя до Правления, где был телефон, единственный во всей деревне. Журналист сразу начал набирать номер. До Министерства он дозвонился только с седьмой попытки. Коротко и вразумительно объяснил ситуацию и, выслушав ответ, расплылся в интеллигентной улыбке.

– Николаич дал добро. Есть шестьдесят вакансий для учебы в штате Невада. Составляйте список!

С минуту стояла тишина. Мужики не верили ушам. Затем заговорили все разом. Из всеобщего гула выяснилось, что в Коромысловке тридцать восемь мужиков, и они все должны войти в список. В Кузоватово – семьдесят пять, а в Баевке – двадцать восемь. В Налейка – двадцать пять, но они почти все приезжие.

– Приезжих не надо! – поморщился гость. – Пополните список кузоватовскими, но только достойными, за которых не было бы стыдно за океаном.

– Федьку, Федьку Сапожникова, – загалдели мужики. – Он один может выпить ящик!

– И Лешку Селедкина! Он как напьется, может башкой разбить кирпич!

– То, что надо! – одобрил журналист.

Через полчаса список из шестидесяти человек был составлен, и колхозный грузовик рванул в Кузоватово. Журналист дал на сборы четыре часа. Председатель заказал в районе автобус.

Небывалая горячка охватила колхозников. Во всех домах пекли пироги, жарили кур, коптили свиней и заталкивали в сумки связки с сушеной рыбой. Когда на площади появился первый колхозник, готовый к отправке за рубеж, журналист от изумления потерял дар речи.

Он был с двумя чемоданами, рюкзаком и огромным полосатым мешком через плечо, который, сгорбившись, волокла жена.

– Деньги хорошо спрятал? – шмыгнула она носом.

– В трусы! – коротко ответил отъезжающий.

К половине четвертого подъехали кузоватовские мужики. Они все, как один, были при галстуках и благоухали одеколоном. Их лица были серьезными, а изуверский объем багажа свидетельствовал о серьезных намерениях за океаном.

Ровно в четыре раздалась команда загружаться в автобус. Перед этим журналист лично созвонился с начальником железнодорожного вокзала, и тот, сразу въехав в ситуацию, пообещал изыскать шестьдесят билетов на фирменный поезд до Москвы. Председатель созвонился с Фролычем, и тот пообещал пополнить опустевший строй колхозников городскими шефами.

В половине пятого автобус под дружное рыдание женской половины деревни выехал из Коромысловки. Одновременно от электронного завода «Искра» отъехал заводской автобус с шефами. Когда он тронулся, Берестов радостно воскликнул:

– Плюнь на обиды, Креонарий! Периферия – это прекрасно. Как сказал один Юлий из Галии: «Лучше быть первым парнем на деревне, чем вторым секретарем в райцентре…»