Читать книгу Прыжок через бездну - Александр Артамонов - Страница 13

На улице шёл дождь, гремел гром.

В церкви царил полумрак, горели свечи перед иконами. Было тихо и спокойно. Неожиданно под своды храма вошёл человек крепкого телосложения с зонтиком, в тёмном осеннем плаще, чёрной шляпе и лакированных ботинках, на нём были солнечные очки, которые нелепо смотрелись на фоне осенней погоды и вечерней темноты.

Сняв шляпу, он тихо, как тень, проскользнул в дальний угол. Он не молился, не ставил свечи перед иконами, просто стоял и ждал чего-то. Наконец дверь алтаря открылась, и оттуда вышел священник. Лет сорок – сорок пять, строгие черты и светлый взгляд серых глаз, поседевшая борода – облик, типичный для православного батюшки.

Отец Павел был очень умным и образованным человеком, его уважали и клир, и прихожане. Некоторые считали его святым. Внимательный и учтивый, он всегда с искренним участием относился к проблемам приходящих к нему людей.

Выйдя из алтаря и перекрестившись, отец Павел пошёл в сторону выхода. По опечаленному лицу батюшки было видно, что его беспокоит какая-то мысль. Человек в плаще незаметно появился перед ним из тени и тихо, с иронией произнёс:

– Батюшка, благословите.

Его появление сильно напугало отца Павла. Он побледнел и, перекрестившись, нервно спросил пришедшего:

– Зачем вы здесь, господин Корсар?

Человек в плаще ухмыльнулся:

– Не очень-то вы меня рады видеть, отец Павел. А как же христианское человеколюбие?

– Перестаньте кривляться в храме Божьем. Если Бога не боитесь, хотя бы имейте уважение к святому месту, – ответил отец Павел.

– Но-но, святоша, не очень-то увлекайтесь. Забыли, как вы получили это доходное место? О чём вы тогда думали? Явно не о Святом Писании. Не забывайте, что вы, как и все, оформили сделку, а часики-то тикают.

Отец Павел ещё больше побледнел и, слегка пошатнувшись, схватился за сердце:

– Я уже трижды служением своим искупил сей грех перед Богом. Зачем ты мучаешь меня, окаянный? Что тебе нужно, говори уже?

Человек в плаще сделался серьёзным и, помолчав несколько секунд, сказал:

– Время пришло. Как у вас в Библии сказано, «время разбрасывать камни и время собирать»? Они нашли того, кто собирает камни, скоро нам придётся ответить за всё.

Отец Павел начал было снова креститься, но, остановившись, прошептал:

– Не зря я видел нынче адское пламя во сне. Вот оно, значит, как. Чувствую, лихой час не за горами. А что делать? Бежать бы надо, да куда? Везде достанет нечистый!

– Не бежать нам надо, а действовать, неспроста гипнотизёр отсылает подальше Посланника своего, знает: время не пришло, выжидает, хитрец. А уж когда время придёт, вот тогда подожмём хвосты.

– Не приведи Господь, – прошептал побледневший священник.

– Но не волнуйтесь, отец Павел, – усмехнулся пришедший, – я уже нашёл того, кто поедет за ним, ещё поборемся с гипнотизёром. Только держаться мы теперь должны вместе. Поодиночке они нас, как овец, перережут.

Отец Павел молчал, кивая, соглашаясь со своим гостем. Он морщил лоб и думал о своём.

– Была у меня мечта в молодости: построить храм, светлый, чистый, чтобы приходил в него человек и замирал в возвышенном изумлении. Да не давал мне Господь выполнить задуманное, чувствовал гордыню мою. Что ни сделаю, всё судьба дурным местом поворачивалась. Впал в грех отчаянья тогда, каюсь. К святым иконам с кулаками пришёл, грешник. А сам всё шептал: «За что отринул ты меня, Господи?» Вот и поймал меня лукавый, видя слепоту мою. Соблазнил. Да я ж не ради себя старался, ради людей.

Отец Павел посмотрел на собеседника, тот в ответ глядел с усмешкой и презрением.

– Я вот не пойму одного, господин хороший, – сказал отец Павел. – Ну, ладно, я ради мечты старался, у других тоже свои мечты есть, хорошие или плохие, но есть. Кто о профессии думал, кто в долгах был, выкарабкаться хотел, кому-то деньги на дом с садиком нужны были. За что вы-то в грех сей впасть решились, чтобы безнаказанно к беспорядкам везде взывать? Ради чего вы всё вокруг разрушить хотите?

– Эх, дорогой вы мой служитель культа, даже не пытайтесь меня понять. Вы думаете, я такой беспринципный, циничный монстр. Да, вы правы, я такой, но я – это вы без маски ложной нравственности. Везде все учат любви к ближнему, любви к Родине, рассказывают сказки про высокую мораль. А зачем мне ваша мораль? Зачем мне любовь к человеку? Что такое ваш патриотизм? А вера в Бога? Зачем все эти ваши абстрактные выдумки? Я не хочу страдать за всё это. Живу я здесь и сейчас, и если что-то мне мешает жить – оно должно быть разрушено. Какая у меня мечта? Моя мечта – это кайф от жизни, и не потом, а именно сейчас. Никакого «потом» уже не будет. Вот вы клянёте Иуду, думаете, он предал Бога. А не думали ли вы, что нельзя предать то, во что не веришь? Вы считаете, что тридцать сребреников – это плохо? Но это и была вера его. Святая или нет, но вера. Вера в то, что можно жить и наслаждаться безо всяких моральных угрызений и не ждать, что когда-нибудь на тебя снизойдёт благодать. И давайте закончим с этим, у нас чертовски мало времени. Я собираю всех сегодня в полночь на нашем месте.

– Я буду там, – мрачно ответил священник.