Читать книгу Здоровье и долголетие. Исцеляющие методы В. В. Караваева - Александр Белов - Страница 19
Глава 1. Врачи или целители – Кто же прав?
(личный опыт автора)
Разговоры во время операции о запеченном палтусе
Оглавление– Ты что делал? У тебя вся кожа на шее слезла!
– Скипидаром натирался.
Скептическое молчание окружающих…
И вот две молоденькие сестрички бойко командуют мной: «Вставай, снимай одежду!» Я послушно снимаю, думая, что попал в ад. «И трусы!» – сестрички серьезны, требовательны и не терпят возражений. И вот я стою совершенно голый перед двумя девушками. Хотел было пошутить на счет мужского естества, не подвластного рассудку, да взглянув на суровые лица сестер, осекся, да и голос у меня пропал от боли – не до шуток. Меня укладывают на каталку и завертывают, как младенца, в какую-то теплую ткань. Затем каталка, пересчитав все рытвины и неровности, сотрясаясь на поворотах, как телега без рессор, выезжает на улицу. Меня везут в операционную. Ветер воет в ушах и невероятным холодом обдувает мою мгновенно взмокшую голую шею, как раз не укутанную в теплую ткань. Но руки у меня под одеялом, и я даже не могу обтереть пот.
В сияющей, как большой театр, операционной мою голову накрывают пропитанной спиртом белоснежной простыней. Я буквально задыхаюсь под ней от ненавистных паров спирта. Вот приходит врач. Его появление сродни появлению иерарха: «Укольчик. Болевая чувствительность снимается новокаином, а вот тактильная – нет, так уж ты терпи».
– А чего это у него кожа такая? – спрашивает операционная сестра.
– Скипидаром натирался.
Опять скептическое молчание. Мою шею мнут и режут, режут и мнут.
– Эй, Александр, – слышу я голос врача, – ты жив или нет, скажи что-нибудь.
Сказать у меня ничего не получается.
– Ну, или подай какой-нибудь знак, не молчи как партизан, а то мы тут думаем и уж не знаем – жив ты или нет.
Да и я сам не знаю. Однако с трудом достаю руку из-под простыни и каких-то тяжелых покрывал и машу врачам и сестрам – своеобразное приветствие. Операция продолжается. Врач, копашась в моей шее, заводит невинный разговор с операционными сестрами о запеченном палтусе, которого планировалось приготовить на даче. Но теперь уж не успеют – внеплановая операция. Далее следуют пикантные подробности, как готовить палтус.
Я думаю, что врачи во время операции говорят о посторонних вещах, чтобы успокоить больных. Не думаю, что, глядя на мою развороченную, истекающую кровью шею, врач захотел палтуса. Не вампир же он?
Возвращают меня назад в палату на той же каталке, что и привезли, с шеей, замотанной в бинты. Вставляют дренаж с пластмассовой посудиной для оттока жидкости, ставят холод – ледышку, завернутую в плотную материю, дают кучу таблеток. Среди прочего колют уколы. Антибиотики – догадываюсь я. И тут же вспоминаю крылатое выражение Караваева «антибиотики-идиотики», которым он напутствовал своих пациентов. Я опять чувствую себя предателем.
