Читать книгу О блокаде Ленинграда и о другом, о чём не могу забыть - Александр Берлин - Страница 7

Более серьезно уже было в конце блокады.

Я сидел дома, хотя была объявлена тревога. Вдруг дом дрогнул. Стекла на окнах были заклеены бумагой крест=накрест, чтобы не разлетелись. Были спущены шторы, ночью, открытая штора приравнивалась к предательству, так как могла навести бомбардировщики на цель. Стекла задрожали, но не вылетели.

Мама сказала: «Это соседний дом».

Я выбежал первый. Взрослые спешили, но им нужно было подготовится, взять инструменты, распределится по командам (санитары, откапыватели и прочее). Я подбежал к дому. Глубинная бомба как разрезала дом, но не взорвалась в основании. В разрезе на всех этажах были видны комнаты и даже не тронутая мебель.

Вдруг на третьем этаже я увидел моего приятеля Вовку. Детей в то время было очень мало. Мы иногда играли вместе под наблюдением матерей. Моя и его матери работали уборщицами при жактах (домоуправлении).

Я крикнул: «Вовка слезай!».

Но это было не так просто. Лестница, которая уцелела, состояла из кусков, и некоторые куски надо было переползать через еле держащие ступени. Наконец, он слез. Тихо и просто сказал: «Мамку убило!»

Мы пошли в наш двор, и просто стояли. Вовка был напуган, но не плакал.

Мы прогуляли в закоулках двора часа два. Хотя гулять без взрослых было страшновато, говорили о случаях каннибализма и дети этого боялись. А потом я сказал ему: «Айда! К нам!».

И мы пришли в нашу квартиру. Мамы не было дома. Мы просто сидели. Есть было нечего, игрушек не было, правда, в одном из разбомбленных домов я нашел открытки, и мы их смотрели.

Мать пришла поздно. И увидев Вовку, прямо рухнула на табуретку.

Я не ожидал такой реакции.

– Ты кого привел?

– Ты подумал, что нам самим есть нечего?

Она голосила так, что собрались соседи и вездесущий управдом Сергей Иванович!

Все стояли молча. А что можно было советовать или говорить. Маму Вовки не нашли (не откопали), карточек нет.

Что делать дальше? Никто не знал.

Потом мать выдохнула: «Оставайся!» и всем стало легче.

Все разошлись.

Мы остались одни. У меня был завернут в платок кусок «дуранды», так называли жмыхи, от подсолнечных семечек. Эти жмыхи в блокаду выдавали вместо хлеба.

Я растягивал небольшой кусочек на день. Ел только когда уже не мог терпеть рези в желудке.

Наш ангел – хранитель одноногий Сергей Иванович с трудом восстановил на Володю продовольственную карточку.

Он у нас пробыл до того момента, когда его удалось переправить по «Дороге жизни». Далее он был эвакуирован и по слухам после войны его нашел отец или родственники отца.