Читать книгу Через две недельки – жарить! - Александр Броский - Страница 2

Задание заключалось в том, чтобы идти в город и там, как выразился Маэстро, «зажигать». Но что это такое – зажигать? К счастью, нас должны были сопровождать «охотницы», те самые помощницы Маэстро, что все занятие протрещали о чем-то своем в углу. Охотницы знали, как зажигать правильно.

Делать это нужно было в специальной майке. Я знал ее по прошлогоднему видео с Острова и очень надеялся, что мне никогда не придется ее надеть. Никогда не любил я одежду с надписями, считал ее дешевой провокацией, и вот, видимо, допрыгался со своим ханжеством, и настала пора расплачиваться. На маечках Маэстро жирными красными буквами поперек груди было написано: «sex аниматор», черная стрелка под надписью указывала в низ живота.

Одна из охотниц, высокая, светловолосая девушка с нагловатым взглядом, оставила свою подружку в углу, и раздала нам майки со словами:

– Пока не надевайте. В гостинице не должны знать, кто мы такие, а то начнут приставать с вопросами.

Холодной рукой принял я свою новую одежду и побыстрее спрятал ее, скомкав, в задний карман.

Скоро мы уже шагали в сторону центра толпой из сорока человек, по той самой дороге, которую мы с Владыкой исследовали утром. Было уже темно, лавки стояли запертыми, зато в забегаловках прибавилось жизни и шума, и в теплом воздухе носились запахи шашлыка и кальяна. Когда мы отдалились от гостиницы на безопасное расстояние, охотница-блондинка, которую, как я подслушал, звали Оля, скомандовала:

– Надеваем майки.

Потупив глаза в землю, я натянул свою поверх той, что на мне уже была. Казалось бы, смешная новая маечка, ну что тут такого, но меня окатывали горячие волны стыда. Красная надпись жгла грудь, стрелка прижимала к земле. Я утешался тем, что местность вокруг была не слишком людной, и, если не привлекать к себе внимания, в темноте нас не очень-то разглядишь. Вдруг, как назло, кто-то из группы позади загорланил песню из «Бременских музыкантов», остальные подхватили:

– Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету! Эге-гей!

Маэстро весь вечер талдычил, что группа – это очень ценный ресурс, но я воспринимал ее исключительно как балласт. «Иду в этой майке, как дурак, а оттого, что сорок таких же дураков рядом – еще глупее выходит. Да еще и всякую чепушину из-за них петь приходится». Тут я немножко лукавил: я ведь не совсем пел. Чтобы не идти на открытое противостояние с группой, я только открывал рот в такт песни. Но обычным прохожим, наверное, казалось, что я пел, и это меня очень расстраивало.

Мы приближались к городу, вокруг появлялось все больше ночных гуляк. Вслед за Олей вся группа пересекла дорогу и остановилась у открытой веранды ресторана, заполненного отдыхающими. И тогда я на своей шкуре изведал, что это на самом деле означало – «зажигать». Как стадо тропических обезьян, которые сбежали из подземного зверинца безумного профессора, с криками, с гримасами, кто агрессивно, кто боязливо, мы начали танцевать под музыку, которая звучала с веранды. Оля и те, кто уже давно был «в теме», задавали тон, остальные быстро подхватывали. Скоро уже Таня крутила тазом направо и налево, Кеша пристраивался к ней и гундосил: «У-у-у!» Рядом насиловали фонарный столб, махали рукой гостям ресторана, зазывая их к нам. Я не видел, что делал Владыка, но потом он мне говорил, что он тоже «танцевал, причем лучше всех». Я аккуратно переступал с ноги на ногу, делая вид, что кричу что-то озорное, и исподтишка поглядывал на реакцию наших невольных зрителей.

Она была разнообразна. Люди смеялись, брезгливо морщились, снимали нас на телефоны, начинали пританцовывать сами, смотрели в недоумении, игнорировали нас. Я тяжело переживал негативные реакции. Меня игнорируют! На меня смотрят, как на идиота! Мне хотелось отделиться от толпы, подбежать к этим людям, объяснить им, что это такая игра, что я случайно затесался, что на самом деле я парень что надо. Какие картины рисовал я себе? Что меня обнимут, посадят за стол, скажут, что да, конечно, они сразу заметили, что есть во мне что-то особенное, что мне не место среди этих сумасшедших?

Наша анимация продолжалась от силы десять минут. Мне показалось, что за это время я постарел на десять лет. Но в тот самый момент, когда силы, казалось, покидают меня, когда вокруг не осталось ни одного приветливого лица, когда я чувствовал, что люди уже начали ненавидеть всех этих горе-аниматоров и хотели отвязаться от них побыстрее – именно в этот момент я, наконец, расслабился. Как так получилось, я не знаю. Но если секунду назад я выискивал знаки одобрения, жаждал признания, то через мгновение мне стало все равно, как нас принимают, мне хотелось просто веселиться и веселить остальных. Я перестал думать о том, какое со мной может выйти позорище. В этот миг я почувствовал свободу!

Мы продолжили движение, и вскоре достигли центра ночного города. Его было не узнать. Через каждые пять метров теперь был клуб. Как правило, у этих клубов было всего три стены. Четвертой, которая должна была отделять их от улицы, не было, и все желающие клубни могли свободно входить и выходить. Перед каждым клубом подпрыгивал зазывала с пачкой листовок в руке. Улицы были залиты неоновым светом, со всех сторон неслась крепкая танцевальная музыка. С криками и песнями туда-сюда болталась развеселая людская толпа.

Мы сделали остановку на центральной площади, и устроили небольшой «рейв» – образовали круг, танцевали и затягивали в него прохожих. Откуда ни возьмись появился Владыка и указал мне бровями на трех молоденьких девушек, которые цокали мимо нас на высоких каблуках. На этот раз я был готов! Я подскочил к ним и закричал:

– Привет, куда идете? Давайте с нами!

– А вы кто вообще? – девушки чуть-чуть оторопели. Одна из них, видимо, лидер всей троицы, присмотрелась и прочитала надпись «Жги с Маэстро!» на спине одного из аниматоров. Такая надпись была и на моей спине, и я чуть было не повернулся ею к девушкам, чтобы им было удобнее читать. Но тут лидер отрезала:

– Знаю я этого Маэстро! У них тут на Острове все поделено с друзьями. Разводят лошков…

Я немного опешил, и растерянно ляпнул:

– Что же делать лошкам?

Девушка нисколько не удивилась, что, стоя перед ней в потной майке аниматора, я тем не менее говорю о «лошках» в третьем лице, и рассудительно ответила:

– Как и всем остальным – работать над собой, развивать уверенность в себе. И нормально знакомиться, общаться. Удачи!

Девушки оставили меня. «Тьфу ты!» – думал я, глядя на их ноги, которые быстро удалялись от меня. «Только поймал волну, а тут мне сомнения сеют…» Но что-то внутри не желало и думать о том, чтобы слезать с этой новой волны, меня тянуло оседлать ее покрепче, и лететь вперед, растворяться в мерцающем океане!

Очнувшись от размышлений, я на всех ногах побежал догонять группу, которая уже покидала площадь. Кто-то впереди организовал «змейку». Я схватил впереди стоящего за бока, меня тоже схватили сзади. Я удивился тому, насколько мне вдруг стало весело! Мы и тут стали заманивать прохожих присоединиться к нам. Кое-кто соглашался! Змейка ползла в самое пекло ночного квартала. Музыка вокруг оглушала. Пьяненькие норвежские подростки поливали всех шампанским, я слизывал сладкие капли со своего лица. Скоро я впал в какую-то эйфорию.

Я был ближе к концу змейки, и мне приходилось туго: бока человека впереди меня все время норовили ускользнуть. Я вытягивал руки как можно дальше, подавался вперед, и все равно еле-еле поспевал. Кто-то наступил на мой дешевый шлепанец, который я приобрел этим утром. Шлепанец вывернулся наизнанку, чинить его времени не было. Я подхватил его в руку и оставил ногу босиком. До этого я только улюлюкал, а теперь еще и хохотал!

Змейка вильнула в сторону, я потерял бдительность, и мое звено оторвалось от остальных. Я врезался в девичий кружок. Помахал шлепанцем перед носом у самой ближней и сказал:

– Сломался, видишь? Давай меняться! Ха-ха!

Девушка захихикала, а я, совершенно не контролируя себя, заржал конём и ринулся дальше.

Закончили мы еще одним рейвом посреди улицы перед «русским» клубом. Я бы и хотел поучаствовать, да не мог. Я был измотан и прислонился к фонарному столбу отдохнуть. Ночь только начиналась, но все, кроме нас, давно были пьяны. Страшно захотелось воды; я подошел к полуголой школьнице, которая еле стояла на ногах, и она дала мне попить из своей огромной пластиковой бутылки. Взамен она попросила ее из той же бутылки полить.

Тут мое внимание привлекла Галина. Это была женщина лет сорока, на вечернем занятии мы сидели рядом и перекинулись парой слов. Своим посылом Мамы Стифлера она меня сразу привлекла. Сейчас Галина стояла немного в стороне от рейва и смотрела в пространство перед собой. Вид у нее был растерянный, как у Мамы с разбитым корытом. Я подошел к ней и сказал:

– Отчего же вы не анимируете?

Галина безучастно посмотрела на меня, и ничего не ответила. Назавтра она не явилась на утреннее занятие, и больше я ее не видел.

Вскоре Оля отпустила тех, кто больше не хотел зажигать, домой. Я отыскал Владыку, которому, насколько я помнил, по режиму уже давно полагалось быть в постели, и вместе мы двинули в сторону гостиницы. По пути мы обсудили произошедшее. Владыка казался довольным, но не торопился с выводами: пока что он не был уверен в эффективности анимации. Мне же не требовалось никаких доказательств, я твердо верил, что нащупал золотую жилу:

– Чую свободу! Жизнь чую! Анимация это все!