Читать книгу Праздник лишних орлов (сборник) - Александр Бушковский - Страница 5

Светило солнце, и дорога была ровная.

– Ты смотри, что, суки, пишут, а! – раздраженно сказал один егерь другому. – Так… вот… – Он начал читать: – «Снайпер поймал в перекрестье прицела СВД одну из фигурок мечущихся в панике молодых солдат и, не торопясь, выбирал, куда всадить следующую пулю. В голову или все-таки в ногу, чтобы как кошка с мышью поиграть потом еще и с теми, кто будет пытаться вытащить раненого. Что для него какие-то триста метров? Так, баловство! Снайпер взял поправку на ветер и нажал на курок».

Он удивленно посмотрел на второго, ожидая его реакции.

Второй молчал и сосредоточенно глядел на дорогу.

– Какое, на хер, перекрестье? Этот писатель хоть в прицел-то заглядывал? Где он там увидел перекрестье у СВД? – Первый перевел дух и, не дожидаясь ответов на свои риторические вопросы, продолжил: – Ты когда-нибудь мечущихся в панике солдат видел? Пусть даже и молодых?

Второй задумался и отрицательно мотнул головой.

– Я тоже нет. Помнишь, мне солдатик последнюю гранату отдал, когда его увозили?

Второй медленно кивнул, не отводя взгляда от дороги.

– Вы, говорит, товарищ капитан, если что, в плен не сдавайтесь, лучше вместе с ними уе… ться! – продолжал первый и чему-то улыбнулся. – Сам весь в дырках, а за нас переживает, будто мы сдадимся. Не в себе уже был. Зря, что ли, «чехи» орали: «Софринцы – молодцы!» А этот пишет – «в панике», мля! – Первый снова пробежал глазами прочитанные строчки и презрительно сморщился. – «Не торопясь», «всадить»… Пусть бы он, падла, в другом жанре, не торопясь, всаживал! – Он раздражался все больше, хотя голоса и не повышал. – Попробуй-ка попади с трехсот, не на стрельбище ведь!.. «Взял поправку на ветер»! Где он ее взял!? Палец наслюнявил?.. «Нажал на КУРОК»! Что такое курок?! А спусковой крючок тогда что? И где? Ну, бля-я, писатели! Что ты молчишь-то, инвалид?

Второй ответил:

– Меня больше удивляют такие длинные фразы: «Поймал – в перекрестье – прицела – СВД – мечущихся – в панике – молодых – солдат». Нудно! Кто автор?

– Какой-то Юлий Крамер.

– Ишь ты, почти как Ремарк, только наоборот.

– Морды бить надо за такие книги! Или из той же СВД ему всадить, не торопясь.

– И кто-то ведь читает! Хоть опровержение пиши.

– Вот и надо написать! – серьезно сказал первый. – А то лет через тридцать тинейджеры с домохозяйками будут эту лажу читать и думать, что все так и было.

– Тебе-то что? – вяло спросил второй.

– Ай, да ни х…я!

– Ладно, не психуй, напишем, конечно. Все, приехали! Вот они, гуси.

Первый взглянул в окно. Отвлекся. Понемногу успокоился.

* * *

Солдат срочной службы почти всегда попадает в так называемую «горячую точку» не по своей воле. Ему приказывают, поскольку он отдает Родине не совсем понятный ему по молодости лет долг. Возможность «закосить» и отвертеться, конечно, есть. Например, обратиться в шумный и слезный комитет солдатских матерей по поводу неуставных взаимоотношений с сослуживцами или внезапно заболеть энурезом. Но такое случается нечасто, потому что «косят» от службы обычно до призыва и в основном те, у кого есть возможность. По большей части финансовая. А если уж попал, дурачок, в армию, да еще и на войну, то зависишь от командиров, коллектива и ситуации. И почему-то оказывается, что ребята вокруг хорошие, да и сам ты парень не хуже, в конце концов. Романтика вся остается на гражданке, солдат-срочник вынужден пахать как лошадь и стойко переносить тяготы и лишения службы (смотри присягу), испытывая постоянный стресс от усталости, грязи и страха, чего там.

Человек, для которого служба стала профессией, прибыв сюда, находится в несколько другой ситуации. Трудиться и бояться ему тоже предстоит, а не хочешь – ищи другую работу, да еще и свои же перестанут уважать. Зато ты взрослее, сильнее, должен быть грамотнее и спокойнее, а стало быть, лучше подготовлен, чем срочник. Так оно и было, конечно, но веселее от этого Снайперу не становилось. Он мог судить не понаслышке, поскольку пришлось ему в свое время побывать на войне и в солдатской шкуре, а теперь ехать туда, так сказать, по работе.

Но в дороге Снайпер думал о другом, ведь сначала «на нервной почве» заболела его мама, а накануне, перед самым отъездом, он поссорился с женой. Ни с того ни с сего, как обычно. Дошло до ругани, та возьми да и ляпни, мол, не спеши с возвращением, милый. Поразительно, как легко бывает иногда сказать коротенькую фразу и как долго она потом действует! Особенно если прозвучит в нужном месте и в нужное время. В общем, в пути Снайпер водкой гнал прочь тугую печаль, а та не слушалась и зеленым огнем в глазах только пугала его второго номера. По науке на позициях второй номер должен располагаться неподалеку, смотреть за ближайшей округой, за флангами и тылом, чтобы уберечь снайпера от той опасности, которой тот не видит, глядя в прицел. Так ведь то на позициях. А тут Второй не мог запретить Снайперу выпивать, поскольку и сам… Оказывается, без этого никак.

На пункт сбора отрядов старшина привез их двоих ночью, полупьяных и полусонных. С трудом отыскав в кипящей вокруг суете и толчее начальника штаба, Второй доложил о прибытии.

– В количестве скольких человек? – переспросил начштаба, коренастый подполковник в кожаной портупее, похожей на сбрую.

– Двух, – сказал Второй и пояснил: – У нас снайперская пара. Народу в отряде больше нет, все уже там, смены ждут.

– Ладно, пристегнем вашу пару к комикам для ровного счета.

Второй кивнул. Он туго сообразил, что комики – это отряд из Коми.

– Найдешь командира комиков, скажешь, пусть примет вас под начало. Передашь, мое распоряжение. Все! Вопросы?

– А нельзя ли нас к архангелам пристегнуть, товарищ полковник? У нас там все знакомые…

– Нет, к архангелам уже Вологда пристегнута. Отряд укомплектован. Все, давай, некогда!

«Значит, Вологда с Архангельском, а мы с Коми. Хрен с ним, познакомимся и с комиками».

Комики были такие же, как все остальные, бритые, потные от погрузочных работ, в одинаковых камуфляжах. Их командир, интеллигентный, больше похожий на учителя, показал, к какой горе ящиков пристроить свою горку и посоветовал держаться рядом.