Читать книгу Мумия Ильича. Книга первая - Александр Черенов - Страница 3

– Ты даже перед Лениным не мог удержаться!

Председатель гневно сверкнул на МНС давно уже не сверкающим глазом.

– В каждый горшок тебе, понимаешь, плюнуть надо! Или тебе не нравятся наши достижения?

– Ваши достижения?

МНС не поскупился ни на голос, ни на лицо.

– Не нравятся.

– Отчего же?

– Оттого, что они – Ваши.

Председатель неожиданно смутился – и даже побагровел. Краснеть он был давно не в состоянии по причине тучности и прогрессирующей эмфиземы лёгких.

– Ну, так… это… хм… поправимо.

– Вы меня не так поняли, – не улыбнулся МНС.

– Ах, вот, ты о чём…

Помидорный окрас Председателя стал бурачным. Председатель был, хоть и столовник Кремля, но не дурак. Поэтому с МНС он мог разговаривать в формате министров из сказки Шварца: «ку…» или «у…».

– Не дождёшься! Я вас всех переживу! И, потом: там…

Он закатил глаза к потолку.

– … есть только я. Ни с кем другим власть не станет и разговаривать.

– Ну, это – смотря, на какие темы, – мило улыбнулся МНС. – Если на те же, что и Вы – станет!

Намёк был… вовсе не намёк. Председатель побагровел бы дополнительно – да свободных «площадей» не осталось.

– Да, я – не Иосиф Виссарионыч!

Председатель задохнулся то ли от эмфиземы, то ли от чувств.

– Я не хочу быть похороненным в штопаном кителе. И, в отличие от него, я не могу не думать о своих детях.

– Ну, ещё бы!

– Что ты хочешь этим сказать? – ещё раз задохнулся Председатель.

– Только то, что о них Вы и думаете! И очень успешно, насколько я знаю. Вы «надумали» уже, миллионов, этак…

– Хватит!

Иных доводов, кроме кулаком – об стол, у Председателя уже не было.

– Говори прямо: что тебе нужно?

– Ну, того, что мне нужно, я от Вас вряд ли получу, – вновь «остался в рамках» МНС.

– Тогда бери по минимуму.

И Председатель «не полез в бутылку».

– Давай будем реалистами – и снизим планку требований.

– «Требований»? – выгнул бровь МНС. – Так оно у меня одно.

Визави побледнел – но тут же выкатил… живот вместо груди.

– Дудки!

– Тогда жизнь продолжается.

– Это – которая не на жизнь, а на смерть?

– Она самая.

– Значит, консенсус исключён?

Краска уже отлила от лица Председателя. Он, таки, возлагал определённые надежды на этот разговор – и, вот, на тебе: не возлегли. Поэтому сейчас за мимику отрабатывали склеротические прожилки на лице.

– Ну, почему же «исключён»…

В руке МНС «замаячила тара с бальзамом».

– Нет, он возможен… на условиях консенсуса… С Вашей стороны. Полного и безоговорочного.

– На!

Председатель подработал тексту ещё и соответствующим жестом. Тем, за который даже футбольные судьи показывают красную карточку.

– Я понятен?

– А я?

И МНС провёл ребром ладони по горлу. Председатель «мужественно» схватился рукой за сердце.

– Чего ты добиваешься? Скажи – и я сделаю всё… что смогу!

– Уйдите – и мы всё сделаем сами!

МНС был беспощаден. Но, как оказалось – только в первой части. А за ней уже следовала и вторая.

– «А за это, друг мой пьяный, говорил он Епифану…» Помните у Высоцкого?

– И что за это? – оживился Председатель. Практицизм не отказывал ему даже в самые драматичные минуты – а разговор явно сворачивал на знакомую дорожку.

МНС рассмеялся.

– Неужели забыли? «Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин».

– А, если без шуток?

– Ну, если без шуток, то мы гарантируем Вам «тайну вклада». Вы, надеюсь, понимаете, о чём я?

По причине деликатности обстановки Председатель не осмелился не понять.

– Кроме того, обещаю Вам, что «damnatio memori» Вам не грозит.

– Что-что?!

– Древнеримский закон «Об осуждении памяти». Вы не станете персонажем «бородатого» анекдота на тему «Вали всё на меня!» Мы даже не будем препятствовать Вашему отъезду за рубеж в любом направлении. На длительное лечение. А возможен и такой вариант: Почетный Председатель ПКР. Звучит?

– «Почётный Председатель»? – усмехнулся пока ещё не «почётный» Председатель. – Что-то вроде пенсионера союзного значения?

– Ну, худой мир… лучше худого тела…

Некоторое время Председатель молча отдувался, полулёжа на диване. Сказывалось всё: и его шестьдесят пять, и эмфизема, и молодецкий напор оппонента, и патовая ситуация с изрядными перспективами на проигрышную. Но капитулировать он не мог. Как минимум – так сразу. Возможности для торга ещё не были исчерпаны. И, прежде всего – финансовые.

– Скажи: зачем вам всё это нужно?

– Кому это «вам»?

– Не надо! – болезненно покривил щекой Председатель.

– Ладно, скажу: пора заниматься делом!

– А я…

– А Вы занимаетесь делами! Точнее: делишками! А для того, чтобы «забить Мике баки», подрабатываете имитатором.

– ???

– Эрзац-революционером! Тем самым, Вы «льёте воду»!

– На «мельницу»? – ещё раз поработал щекой Председатель.

– На неё! – «остался в лице» МНС. – В результате, партия давно уже превратилась в лекторий с одним-единственным лектором! Это уже не партия, а какой-то кружок по интересам!

– «Кружок по интересам»…

Председатель квалифицированно исполнился горечи: видимо, потренировался дома, перед зеркалом.

– И кто же – вместо меня?

Когда дело касалось личности Председателя, она, эта личность, могла быть предельно лаконичной и прямой. Да и вопрос персоналий в любой политической работе – будь то революция или контрреволюция – далеко не последний по значимости. В вожди хотят многие. И многие туда метят. В этот момент знаменитая логия «Много званых – да мало избранных» не имеет шансов быть услышанной. Что, уж, тут говорить за руководство к действию!

– Пока никого.

– ???

Удивление Председателя было искренним: а он-то думал!

– А за что же ты борешься?!

– А я борюсь не «за», а «против».

Разумеется, Председатель не задержался с ответом.

– Все сначала борются «против», чтобы потом бороться «за»! – пренебрежительно махнул он рукой. – А, чаще всего – совмещая одно с другим!

И он по-своему был прав. Многовековая история человечества – тому свидетель.

– Я сказал, как сказал.

– У вас нет кандидата?! «Тогда ничего не выйдет!» Помнишь эти слова Сталина, когда он узнал о том, что Главнокомандующий союзными войсками ещё не назначен?

– Хорошо, – обставился ладонью МНС, – у нас нет кандидата в вожди. У нас есть только члены коллективного руководства.

– А ты?

Председатель не мог поверить в то, что главарь молодёжной оппозиции лишён амбиций: это так противоестественно. Для ищущей личности. Ищущей себя… в высоком кресле. Да и сам он никогда ещё не ошибался в потенциале вероятных противников. Иначе они не остались бы в истории всего лишь вероятными, а он – вот уже столько лет бессменным Председателем.

– Я не тяну на вождя.

– А я?

– А Вы – тем более!

Председатель молча заполыхал: сам напросился.

– И кто же?

МНС усмехнулся.

– Чему? – не понял Председатель.

– «Эх, встал бы ты и посмотрел на то, что творится вокруг!» Так говорим мы, расписываясь в собственной беспомощности и не полагаясь на современников. Особенно – на некоторых.

Оставить этот намёк без реагирования было невмоготу – и Председатель не оставил его: отреагировал. Отреагировал, изыскав последние резервы бурачного колера и ещё не охваченные площади на лице.

– Так говорим мы, обращаясь к кому?

Любой обыватель на месте Председателя не стал бы «будить спящую собаку». Потому, что ещё Екклесиаст заметил: «… во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». Но Председатель был обывателем только «по бытовой линии». Как политик, он не имел права не смотреть правде в глаза. Иначе та сама посмотрела бы ему в глаза – и много раньше.

– К тому, кто больше нас с Вами имеет прав на роль вождя.

– Например?

– Например, к Сталину.

– Не дай, Бог!

– Вы сейчас были не на высоте, господин Председатель!

– Зато ты был сейчас на высоте… со своим «господином»!

Председатель едва не задохнулся – и на этот раз явно не по причине эмфиземы. В очередной раз он оказался в нокдауне. И в очередной раз МНС доказал, что он – не аудитория Кремлёвского Дворца съездов. Председателю было решительно указано на то, что, если его визави захватил с собой на встречу ладоши, то явно не для того, чтобы хлопать в них.

– Ладно, не устраивает кандидатура Сталина, предлагаю другую: Ленин.

– Эта «другая кандидатура» жила в другую эпоху!

«Вождь» уже оправился от удара: мало ли он их получал.

– В доисторическую эпоху. Чтобы он сегодня делал со своими заскорузлыми взглядами?

– «Заскорузлыми»?

МНС не мог не восхититься беспринципностью «вождя».

– А кто вчера заботливо поправлял тряпочку на венке? Ту самую, на которой «ученики» в первоначальном варианте были в единственном числе?

– Ну, «Ленин – наше знамя боевое», – покривил щекой Председатель. На тему «Зря старался: я со всех сторон – круглый!». – Знамя – и не более того… Ну, чего ты? Мы ведь – свои люди: чего стесняться. Только не надо смотреть на меня глазами «верного ленинца»: неактуально!

МНС последовал совету – и даже отказался от прений. Вместо этого он молча встал и под председательское «э-э, так дела не делаются!» молча же покинул его кабинет…

– Вот так мы и пообщались с «вождём»!

МНС ставил точку уже «дома»: у своих.

– А я ничего другого и не ожидал!

Ничего другого не ожидал второй участник диалога – СБ. Секретарь Бюро, то есть. МНС возглавлял молодёжное бюро ЦК ПКР, а СБ был его секретарём. По должности: де-факто он являлся Советом Безопасности и Службой Безопасности в одном лице. То есть, в столоначальниках на манер комсомольских секретарей «застойных времён» замечен не был. И если и занимался бумажками, то лишь теми, к которым с полным на то основанием были применимы слова Глеба Жеглова. Те самые – про любую бумажку на столе, за которую иной бандит полжизни отдаст.

– Но вопрос-то повис…

Словно иллюстрируя процесс, МНС повис носом.

– То есть?

– Ну, ты же не думаешь, что мы ограничимся демаршем…

– ???

– Повторяешься! И это я должен задавать вопросы, а ты на них отвечать!

СБ виновато потупился: незаслуженный упрёк был из числа заслуженных.

– И что нам делать?

– Не знаю…

МНС можно было верить: он врал только с трибуны. По должности и «производственной необходимости».

– Пока не знаю… Слушай, давай сходим в Мавзолей?

– Вчера же были! А…

СБ открыл рот – да так и не закрыл его…

– Пошли!

Милиционер у входа не обязан козырять посетителям – но этим откозырял. Откозырял на всякий случай: «живём, сами знаете, как на вулкане – всякое может случиться. Вернуться господа – которые товарищи…»

Кроме них двоих, в Мавзолее никого не было. И не по причине плановых работ: не советские времена. Не пост номер один, потому что.

МНС не остался «на дуге», а подошёл к саркофагу вплотную.

– Иди сюда!

СБ «пошёл навстречу пожеланиям». МНС наклонился над стеклом и стал внимательно разглядывать лицо мумии Ленина.

– Ты чего? – не понял СБ. Вторично за последний час.

– Послушай… Ты, если мне не изменяет память – инженер-генетик?

– Ну?

– То есть, твоя специальность: генная инженерия?

– Не понял…

– Вижу. Сейчас объясню.

МНС временно приостановил изучение саркофага и его содержимого, и повернулся к СБ.

– Скажи – только честно: можно сделать точную копию человека? Нижняя губа СБ отвисла вместе с челюстью.

– Ну, вообще-то…

– Можно или нет?

– Можно… Ты это – просто так, или…?

– Или.

Указательный палец СБ отклонился на тридцать градусов. Туда же съехал и правый глаз.

– А?

– Ага.

Чин СБ исключал какую бы то ни было лирику – но он опять не удержал челюсть. Поэтому текст он смог дать лишь по её возвращению

на исходную.

– Ты это – серьёзно?

– Вполне.

– Но – почему?!

МНС усмехнулся.

– Он ещё смеётся!

– Не над тобой, успокойся. Просто вспомнил Бендера. Как раз к месту.

– Ну?

– «Меня, например, кормят только идеи!» Это – раз. «Нужна идея – а её, как раз и нет!» Это – два. Я понятен?

– Ну-у…

СБ «доходчиво» ушёл взглядом в сторону.

– А я старался! – усмехнулся МНС.

– Мог бы и не так стараться, – выдул губы СБ. – Взял бы – и объяснил, а не выпендривался!

– Ладно, упрощусь.

МНС уже демонтировал усмешку.

– У нас нет идей.

– А марксизм-ленинизм – «вечно живое учение»?

– Не кощунствуй!

СБ шутливо поднял руки вверх.

– Марксизм-ленинизм в редакции КПСС, а потом и ПКР – давно уже набор штампов для речей. А нам нужно руководство к действию. Нам нужен план. У нас нет идей. У нас есть только председательские цифры, набор заклинаний и общий план «общих» мероприятий. Да и план этот – по выживанию, а не по завоеванию власти. И, по большей части – не для работы, а для предъявления. – А…

СБ явно хотел съязвить, но взглянул на лицо МНС – и передумал.

– Ты хочешь сказать, что и у тебя нет идей?

– Нет. И не только идей, но и воли. А воли нет потому, что слишком много её.

– Мудрёно…

– Ничего мудрёного. Нет воли политической, потому, что слишком много воли человеческой. Слишком много соблазнов, от которых не так-то просто отказаться. А отказываться надо. Вопрос: могу ли я, грешный человек, развращённый цивилизацией? Ответ: если заставят – да. Но отсюда – другой вопрос: а кто заставит-то? Председатель?

Голос МНС переполнился совсем уж неуважительными интонациями к старшему товарищу.

– Президент?

Уважения не прибавилось и в этом случае.

– Да и сам я…

МНС огорчённо махнул рукой: критика перешла в самокритику.

– Уж не хочешь ли ты сказать…

Округлив глаза, СБ покосился в сторону саркофага.

– Да! – МНС энергично кивнул головой. – Он! Он мог бы заставить! Повести за собой, увлечь личным примером – но он смог бы!

– Смог бы что?

– Смог бы заставить шевелить мозгами и задом!

– И поэтому его надо оживить?

МНС покачал головой.

– Его надо «оживить» потому, что одна его голова заменит все наши.

– Даю справку!

СБ поднял вверх указательный палец. Он уже понял, что мысль основательно засела в голове товарища. И мысль эту можно изгнать оттуда не насмешками, а строго научными доводами. По иному достучаться до МНС было невозможно: это – не Председатель.

– Если ген будет живой, сделать копию этого человека можно.

– «Копию этого человека»?

Лицо МНС посерело: научный довод приступил к избиению мысли.

– То есть…

– Да!

СБ «передёрнул затвор» – и решительно приговорил нежизнеспособные надежды друга.

– Это будет точная копия оболочки – но совсем другой человек.

Не Ленин. Реконструирована будет форма – а нам нужен…

– Мозг?

– Да.

МНС отвернулся от СБ – и вновь наклонился над саркофагом.

– И что нам остаётся?

Вопрос был задан полушёпотом, спиной к соратнику. Так, словно задавался вовсе и не ему. Но отвечать надлежало СБ, а не соратнику из саркофага.

– Оставить это безнадёжное занятие.

– Или думать…