Читать книгу В поисках любви. Любовь или смерть - Александр Чернец - Страница 2

Елена с трудом сдерживала слёзы. Казалось, сердце девушки разорвется от напряжения, пульс громко стучал в ушах. Она оглянулась по сторонам. Деревья, укрывшись в желтые одеяла, грустно покачивали ветками, словно сочувствуя ей.

– Елена. – Тихо позвал Яков, нежно пройдясь пальчиками по щеке. В этот момент на глазах девушки задрожали слёзы. Одна из них затрепетала сильнее других, и, сорвавшись, упала на руку любимому.

– Я обещаю тебе что вернусь. – Его голос немного дрожал. Заглянув в глаза Якову, Елена увидела в них такую боль и тоску, что сердце сжалось еще сильнее.

Он не боялся уходить на войну, не боялся сражаться. Больше всего на свете Яков страшился потерять свою любовь.

– Я хочу тебе верить..но…

– Нет, прошу тебя, не думай о плохом. – Мягко прервал её Яков. – Однажды я вернусь. Верь в это. Ты… только обещай, что дождешься меня.

– Обещаю. – Тихо прошептала Елена, и еще ближе прижалась к теплой груди Якову. Они стояли на берегу реки Красной, обнявшись, чувствуя биенье сердец друг друга, наслаждаясь последними часами единения. Яков дал своей любимой маленький подарок, деревянный крестик который он сам вырезал из дуба. Елена одела его на шею, и мысленно решила для себя, что не снимет этот крестик никогда.

Вечером Яков отправился в путь, а Елена упала на кровать, словно мертвая, не говоря ни слова. Она тихо плакала, и молилась, чтобы с её любимым было всё в порядке.

Днём девушка занималась домашними хлопотами, помогала матери по хозяйству, готовила еду, носила воду. Оксана видела, что дочь её ходит печальная, но ничего не могла поделать. Любовь сильнее слов, и чтобы Оксана не говорила, а дочка её не прекращала грустить, и ждать.

Елена стала намного чаще ходить в церковь и искренне молиться, сжимая в руке маленький деревянный крестик, который когда то вырезал для неё Яков.

День проходил за днём, месяц за месяцем, вот, пролетел один год,…а Якову всё не было.

Дни без него тянулись особенно долго. Казалось девушке, что не год прошел, а целых десять лет минула с его ухода.

Каждый вечер Елена выходила на край села. К тому месту, где стоял высокий ясень, и вдаль уходила узкая тропа, черная и выгнутая словно гадюка, и глядела на горизонт, с надеждой увидеть там любимого.

Но, однажды вечером, придя на свое излюбленное место, Елена с замиранием сердца увидела группу всадников, быстро приближающихся к деревне. Елена обрадовалась и улыбнулась, ведь среди них вполне мог бы быть и её любимый Яков, однако, когда всадники приблизились на такое расстояние, чтоб их можно было рассмотреть, улыбка молниеносно стерлась с лица девушки. Она круто развернулась и что есть мочи побежала в деревню, крича всем встречным одну лишь фразу: Прячьтесь, татары здесь!»

Яков пребывал в пути уже несколько дней, останавливаясь только на ночлег. Шел он, в основном пешком, время от времени пользуясь доброй извозчиков и чумаков. Война не принесла Якову ничего кроме ранения. Во время сражения у Хотина, вражеская стрела пронзила его правое плече, сильно повредив кость. Хоть и медленно, но рано зажила, однако, как следствие, движение правой рукой оказались замедленными и давались с трудом. Врач сказал, что со временем это пройдет, но прошло уже 4 года после того сражения а так ничего и не изменилось.

За время войны с поляками, которую уже называют «кровавой», (из за огромного количества умерших, полегших с обеих сторон) Яков возмужал и превратился в высокого статного, широкоплечего мужчину. Теперь черные его волосы были коротко острижены, а на щеках воцарилась щетина, грозившая в скором времени превратиться в бороду.

До родной деревни, Дуванки, оставался день пути. Места, по которым проходил путь Якова, становились всё более приветливей. Он отметил, что за время его отсутствия мало что поменялось. Те же тополя, как стражи выстроились у дороги, а над рекой склонились плакальщицы – вербы.

Июньская жара давала о себе знать. Воздух был раскален, словно металл и казалось слегка обжигал легкие, теплом отдаваясь в груди. Время от времени Яков останавливался в тени деревьев, чтобы хоть ненадолго спрятаться от зноя.

Когда тропа, наконец, вывела его к реке Красной, где берега были парню до боли знакомые, он иногда спускался к воде, мочил голову, и шел дальше. Как только волосы становились сухими, а это происходило по истечению довольно таки короткого срока времени, повторял действие.

В мыслях Яков уже пребывал в объятьях Елены, представлял себе их встречу, ведь всё это время думать он мог лишь о ней, а когда и ставали на пути его другие девушки, смотрел парень на них лишь как на друзей, поскольку любил лишь одну и был предан ей.

Вот, вдалеке показался старый ясень; он раскинул свои могучие ветви над тропой ведущей в деревню, словно охраняя её от недругов. Как говорили старики, ясень этот посадили основатели Дуванки, и согласно легенде пока дерево живет – будет жить и деревня.

Уставшие ноги еле передвигались, однако, только завидев ясень вдалеке, Яков, словно пробудился. Прямо таки встрепенулось тело, словно пробуждаясь от долгого и кошмарного сна, а в голове зазвенела песня, которую Яков сочинил для Елены незадолго до ухода на войну. Девушке она так понравилась, что она напевала её постоянно и везде. Это была их песня, которую не знал никто на свете:

Той ночью, когда я не рядом,

Пускай тебе присниться сон,

Что вместе мы гуляем садом,

Шагая тихо в унисон.

Ты улыбнешься, улыбнусь и я.

И поцелую нежно, как впервые.

Теперь ты милая, моя семья,

Пускай в сторонке лают люди злые.

Глядя на нас, от зависти сияют звезды.

Пускай завидуют, пускай.

Ты главное, на радость им,

Меня не отпускай.

Той ночью, когда я не рядом,

Пускай тебе присниться сон,

Что вместе мы гуляем садом,

Шагая тихо в унисон…

Но радость от предстоящей встрече с любимой постепенно таяла. Чем ближе подходил Яков к деревне, тем тоскливей ему становилось. Тропа заросла травой, что было само по себе странно, в засохшей грязи, лишь изредка виднелись отпечатки, да и, то, только принадлежащие диким зверям. Странным было то. Страшные предположения закрались в душу парня, и он сорвавшись с места побежал так быстро, как только мог.

Вот и старый ясень. Яков остановился около него, переводя дух, вдруг заметил то, на что раньше не обратил внимание, раньше: на дереве не было ни единого листочка, и ветви его высохли давно.

Взгляд молодого воина устремился на первый дом: двор весь покрыт сорняками, соломенная крыша потемнела и в нескольких местах провалилась, а на деревянной ставне Яков увидел то, от чего похолодело его сердце: стрела, прочно вогнанная в дерево. Подбежав, он взглянул на бронзовый наконечник, и на глазах его выступили слёзы, он всё понял.

Это было уже второе нападение татар на Дуванку. Во время первого нападения погибли родители Якова, и отец Елены. Жившая по соседству женщина взяла маленького сироту к себе, воспитала. Этой женщиной была Оксана Чубас. Первое нашествие татар деревня пережила, а после второго, по всей видимости, не выжила. В укромном месте Яков хранил такой же наконечник, тот самый, который убил его мать.

Яков помчался к дому Елены, и чем ближе становился к цели, тем сильнее одолевала его печаль. По пути его взор наткнулся на побелевшие кости, скрывающиеся среди сорняка, слезы накатились на его глаза. Это были люди, которых он наверняка знал, с которыми здоровался при встрече. Деревня ведь маленькая, здесь всегда всех и про всех всё знали.

Ожидания Якову не оправдались, дом Елены, и по сути, его родной дом не стал исключением, больше того, от дома осталось только пепелище. Яков упал на колени, на пороге дома и набрал в руку немного пепла, который за прошедшее время немного смешался с землей. Глядя на пепел, он не смог сдержать слез. Неужели все кого он знал мертвы? И Елена, и Оксана? Елена… нет, он не хотел в это верить.

Неожиданно, Яков услышал позади себя шорох, и, выронив пепел, оглянулся, сердце вздрогнуло от радости. К нему приближался старик, в котором Яков сразу узнал деда Пасичника. Ему было уже далеко за восемьдесят, старое морщинистое лицо ясно давало понять, сколько неприятностей пережил его владелец в свое время. Раньше у деда была длинная борода – сейчас от неё остался лишь обрубок.

Пасичника Яков запомнил как доброго, улыбчивого старика, который постоянно угощал медом соседских детей, в том числе и его.

– Яков? – словно не веря своим глазам, спросил дед.

– Да, это я. – Парень поднялся. В душе его затрепетала надежда, словно зажженная спичка в темноте. Быть может, от деда ему удастся узнать о судьбе Елены?

– Ты вернулся с войны?

– Да.

Яков сквозь слезы улыбнулся.

– А ты, дед, ничуть не изменился.

– А ты напротив… – Дед окинул взглядом собеседника, а после взглянул на пепелище и вздрогнул.

– Что случилось здесь? – Тревожно спросил Яков. Дед опустил глаза. Немного помолчал, но уже вскоре тихо произнес:

– Татары… Они напали внезапно, та, даже если бы и не внезапно у нас не было шансов, их было слишком много. – Пасичник вздохнул, и опустился на плоский валун, который когда то служил порогом в дом. Яков остался неподвижен. – Они грабили, убивали… Убили почти всех, а меня заставили смотреть как это всё происходит, чтобы я рассказал другим селам, чтобы все их подонков боялись.

– А Елена?

– Некоторых, самых красивых девушек они увезли с собой. Быть им теперь рабынями.

– Куда увезли? – Яков нахмурился.

– А черт их знает. – Дед снова вздохнул, погладив бороду добавил: Их главный, схватив меня за ворот одежды заставил смотреть, как всё это происходит. Девушек согнали в кучу, они рыдали, и только Елена оставалась непреклонной и не проронила ни слова. Напротив, когда один из татар, грубо схватил её за руки и попытался поцеловать, она выхватила из ножен его кинжал, и хотела ткнуть в него.

Глаза Якову потемнели от гнева. Его соловья, его Елену схватили враги, да еще и издевались!!! Дед тем временем продолжал:

– Но, он выхватил кинжал из её слабой руки, и так ударил по щеке, что она упала на землю. – Пальцы Якову сами собой сжались в кулаки, да так, что побелели костяшки. – За дерзость они обрезали ей волосы. А после, увели всех.…Когда я спросил, что с ними будет, главный сказал со смехом, что продадут их на невольничьем рынке в Кафе, в Крыму, и быть им теперь наложницами да рабынями.

Сердце Якова кровью обливалось, когда он представлял всё услышанное. Неожиданно, он вспомнил про еще одного человека, судьба которого его интересовала очень.

– А Оксана?

Дед печально покачал головой.

– Она так Елену защищала яростно, что её….

Пасичник замолчал, но Яков и так всё понял. Вот почему только один дом в деревне сожжен. С пеплом от досок смешался, и пепел его названной матери. Как же так!!!

Дед пригласил Якова переночевать у него, парень не отказался, тем более что иного выхода у него не было. Уходя от пепелища, Яков обернулся, и, глядя на обглоданные огнем руины, тихо произнес:

– Пусть земля тебе будет пухом. Спасибо за всё.

Как оказалось, дед остался жить в Дуванке, так как идти ему было некуда. Все родственники умерли давно, так что Пасичник решил дожить свои последние года в родной деревне.

– Плохо только… – сказал он, когда они с Яковом сидели у него в доме, и, поужинав салатом из редьки, беседовали при свете свечи. – Что похоронить будет некому как помру. Буду здесь гнить потихоньку.…Но, Бог что, то не торопится меня забирать к себе. Видать, нужен я еще на земле. Кто знает, быть может жив еще для того чтоб тебе поведать о случившимся.

После сказанных слов он расхохотался:

– Вот никогда не думал, что судьба ко мне повернется задом!

– Никто не думал… – Задумчиво молвил Яков. Единственное о чем он мог мыслить, это была дальнейшая судьба Елены.

– А ты что будешь делать?

– Разве я могу спокойно жить, узнав, что мою девушку похитили? – Глаза Якова полыхнули яростью, при одной мысли о татарах. – Я поеду искать её.

– Но уже прошло три года…

– Мне всё равно. Я не остановлюсь пока не найду Елену. – Резко ответил Яков. – Все эти четыре года я жил только одной мыслью о ней, а теперь и мысли этой нет, ничего не осталось. Лучше сгинуть в поисках, чем здесь.

Оба замолчали. Каждый думая о своем.

– И когда ты отправишься в путь? – Поинтересовался дед, наверняка думая о том, сколько еще времени он проведет в компании человека, а не одиночества.

– Завтра и отправлюсь.

Пасичник вновь замолчал. А по выражению лица его можно было сказать, что он раздумывает над чем – то важным. Словно решает, что ему делать.

– У меня есть кое-что для тебя. – Кряхтя, старик поднялся с лавки и медленно двинулся к сундуку, что стоял у стены, открыл его и долго рылся, а после, достал оттуда две вещи. Небольшой кусок холста, свернутый в свиток, да мешочек с чем – то тяжелым. Обе эти вещи он положил на стол перед Лукой. По звуку, издаваемым мешочком, парень догадался, что в нём находятся монеты.

– Это… – Старик пальцем указал на свиток, садясь обратно на лавку. – Подарок для Елены. Оксана попросила незадолго до нападения сделать. Елена… она ведь очень сильно тосковала по тебе, каждый вечер ходила к ясеню тебя встречать, вот мать и решила немного её порадовать.

Яков быстро развернул свиток и замер.

– Как живая, правда? – Дед довольно улыбался. – Я ведь не только умею с пчёлами ладить…

Но Яков уже не слышал ничего. Он взгляд не мог отвести. С полотна на него смотрела любимая Елена. Черные косы, красные, словно сок вишневый – губы, изумрудные глаза. Она смотрела на него и улыбалась, а сердце Якова в этот миг сжалось от боли. Как же так случилось? Судьба сыграла злую шутку с ними. Но почему именно с ними? Так обидно и горько от мысли о том, что Елена сейчас далеко, неизвестно с кем, и неизвестно жива ли вообще!

– Так тебе будет легче. Отправляйся в Кафу, покажи портрет, глядишь, кто и узнает. И деньги возьми… они мне всё равно не к чему.

– Спасибо, дед!!! – Яков не знал, как еще отблагодарить старика. Он на шаг приблизил его к Марусе, ведь в действительности ехать в Крым, разыскивая человека и не имея при себе его изображения очень глупо.

На рассвете, попрощавшись с Пасичником, Яков отправился в путь. На плече у него колыхалась небольшая синяя сумка, которую ему так же отдал старик, в этой сумке были собраны все пожитки Якова, в том числе и золото, привезенное с войны, а еще и то, что подарил дед. Но всего золота дороже Якову был кусок холста, с которого ему весело улыбалась его любимая Елена.

Пасичник долго стоял неподвижно у старого ясеня, глядя в след Якова, а после послал в спину ему крестное знамение с искренними словами, исходящими из сердца:

– Господи, помоги парню, пропадет он на чужбине без твоей милости, Аминь.

Это была последняя встреча Якова с Пасичником, а Пасичника с живым человеком.

Яков покидал родной край с легкой душой. Больше его здесь ничто не держало. А если и вернется он сюда, то лишь с Еленой, и никак иначе.

Яков планировал в ближайшем городе, под названием Сватово, купить лошадь, и продолжить свое продвижение верхом. Он знал, что его ждут опасности на пути в Крым, но и подумать не мог парень о том, с чем в действительности столкнется на своем пути.

Следует сказать, что путь Якова в Крым прошел достаточно спокойно хоть и занял достаточно большое количество времени. Так получилось, что в пути он спас турецкого купца по имени Юсуф Эфенди, на которого напали разбойники. Он помог охране победить их. В награду Юсуф подарил смельчаку кинжал, украшенный драгоценными каменьями, и пообещал невредимого доставить в Кафу, поскольку именно туда он и направлялся. Еще он сказал что возьмет Якова с собой в Стамбул, если понадобиться, но только если тот успеет попасть на корабль не позднее того вечера когда они прибудут Кафу.

Кафа встретила Якова бурной грозой с молниями, и сильным ветром. С этим городом у него было связано много надежд. Быть может здесь ему удастся отыскать Елену? Яков очень сильно на это надеялся, и страшился одной мысли о том, что ему не удастся этого сделать.

Во время путешествия с Юсуфом Эфенди, Яков научился основным правилам поведениям в османском мире, и даже с трудом мог теперь разговаривать на ломаном турецком языке. Юсуф назвал его старательным и очень способным учеником.

На рассвете, едва попав в город, Яков отправился на поиски Эдема Аги, человека который руководил торгами, и с «благословления» которого происходили все купли – продажи невольниц.

Как и было условлено ранее, Юсуф Эфенди будет ждать его в порту до вечера, а после отправиться в Стамбул с ним, или без него. Яков был благодарен Богу за встречу с этим человеком, ибо без него парню пришлось бы очень тяжко – это он, конечно же, понимал.