Читать книгу Тюбик. Повесть - Александр Чернышёв - Страница 2

Охотник дядя Коля купил себе собаку.

Вообще-то, он был не такой уж охотник. Даже, если честно, совсем не охотник. Обычный человек. И заедала его скука.

Это, наверно, из-за работы. Дядя Коля работал в ужасно скучной фирме, которая торговала мебелью. А дяде Коле надо было сидеть весь день в офисе, печатать на компьютере, по телефону договариваться и почту по интернету отсылать. Так себе работа. Довольно скучная. И сотрудники скучные. И начальник зануда. И денег платили мало. А хуже всего был вид из окна офиса: на стену соседнего дома и стоянку автомобилей. Скучнее вида не придумаешь.

По дороге домой – еще хуже. Раньше-то дядя Коля на автобусе добирался, да и пешком много ходил. Очень нравилось ему смотреть по сторонам. Так что дорога была для него развлечением. Но потом у всех машины появились. На дорогах – пробки. А в пробке и по сторонам смотреть не особо захочешь. Дядя Коля ведь и сам машину купил. Стоит, бывало, в пробке – а в соседних машинах тоже люди с работы едут, и так им всем тоже скучно, что и сказать нельзя.

Жил дядя Коля один. В обычном девятиэтажном панельном доме, на шестом этаже. Подъезд в доме был всего один. Такой, самый обычный подъезд. Мусоропровод в нем все время был забит, и лифт то и дело ломался. Это бы еще ничего. Но когда в доме делали ремонт, выкрасили подъезд коричневой краской, и краска эта оказалась – ну такая, такая, что дядя Коля совсем заскучал.

Спасал иногда вид из окна квартиры. Он был не то что вид из офиса. Из окна был виден большой двор, детская площадка, а за ней – другой дом, тоже обычный, но чуть поинтереснее – из красного кирпича, и всего пятиэтажный, поэтому дядя Коля со своего шестого этажа видел поверх этого дома следующий дом – девятиэтажный панельный, а дальше и другие дома, кое-где деревья, а на горизонте даже какие-то трубы и за ними, совсем далеко, – лес. Дядя Коля порой садился на кухне, наливал себе кофе, смотрел в окно и представлял, как он выходит из подъезда, идет через двор, через площадку – это он как будто на самого себя сверху смотрел – и дальше, дальше, за дома, за деревья, к далеким трубам, куда-то неведомо куда. Тогда ему становилось не так скучно, а даже интересно. А что там дальше?

Но интересно становилось ненадолго и не всегда. Чаще бывало наоборот: и двор, и площадка, и деревья казались тоже скучными, и к трубам идти не хотелось. Ну, а с домами и так все ясно.

Дядю Колю не все звали дядей Колей, но многие. Друзья его, конечно, просто Колей звали. А вот многие знакомые и сослуживцы – почему-то дядей Колей. Уж и не вспомнишь, когда это началось. А главное, странно: дядя Коля ведь вовсе не старый был. В таком возрасте еще не должны бы дядей Колей звать. Но вот звали – и все тут. И от этого было ему еще скучнее. Он иногда спорил, сердился и говорил:

– Какой я вам дядя Коля! Сами вы…

Все смеялись и хлопали его по спине, по-дружески. Но все равно звали. Привыкли уже.

Вот как-то так. А после работы дядя Коля ужинал – обычно без особого аппетита, брал чашечку чая и садился к телевизору. Посмотрит-посмотрит, да и заснет. И так каждый вечер.

Как-то в выходной зашел к дяде Коле друг – дядя Володя. Он большой, здоровенный, с громким голосом, и такой… С виду очень взрослый. «Вот кто из нас двоих „дядя“ – так это он», – думал про него дядя Коля. Его так и тянуло назвать иногда дядю Володю «дядей Володей». Но он сдерживался. И звал его всегда просто Володей. Друг все-таки.

Так вот. Дядя Володя посмотрел внимательно на дядю Колю и говорит:

– Что-то ты, Коля, грустный. Заболел, что ли?

– Уж лучше бы заболел, – отвечает дядя Коля.

– Ты что такое говоришь? – возмутился дядя Володя. – Если не заболел, так радуйся. Я тут недавно простудился, мне так плохо было, хоть на стенку лезь. Таня всю неделю чаем с малиной отпаивала.

Таня – это дяди Володина жена. Ее тоже частенько зовут тетей Таней. Это потому что она воспитательница у малышей в детском саду. Она веселая, шутит все время и детей любит всех до единого. Вот дети ее и зовут – не по имени-отчеству, как положено в детских садах, а по-домашнему – тетей Таней. А она и не обижается, И не скучает от этого. Она, кажется, вообще ни от чего не скучает. Но про нее потом.

– Как это ты сумел простудиться? – удивился дядя Коля. – Лето на дворе.

– Да в лесу. На охоте ноги промочил.

– Ты на охоту ходишь? – еще больше удивился дядя Коля. – Зачем? Тебе что, заняться нечем?

– Заняться есть чем. А только надоело. Одно и то же каждый день, понимаешь? Скука.

– Еще как понимаю, – кивнул дядя Коля.

– Ну вот. А охота – это всегда приключение. И отдых, знаешь, какой! И для здоровья полезно. Я, когда охотиться стал, на пять килограммов похудел…

– Погоди-ка! – не утерпел дядя Коля. – Говоришь, для здоровья полезно, а сам простудился?

– Да по глупости. В воду полез за уткой, ноги промочил, а носки запасные забыл взять. А вообще – собака нужна. Вот думаю в субботу на птичий рынок ехать… Так ты скажи, все-таки, что у тебя стряслось?

– А! – махнул рукой дядя Коля. – Это я так, пошутил неудачно. Давай-ка, выпьем чаю, а ты расскажи еще что-нибудь про свою охоту.

Дядя Коля усадил друга за стол. Дядя Володя пил чашку за чашкой и без умолку сыпал историями. А дядя Коля слушал, прихлебывал чай со смородиновыми листьями, и ему казалось, что это он, а не дядя Володя, идет по лесу в высоких сапогах, с ружьем и ягдташем, вдыхает запахи сырых оврагов и нагретых солнцем полян и зорко вглядывается в чащу, ловя ухом каждый шорох. Еще ему казалось, что рядом бежит собака, но только представить ее себе он не мог. Какая она – большая, маленькая, лохматая или не очень, рыжая или черная? Собаки у дяди Коли никогда не было.

Наконец, дядя Володя ушел.

Три дня разговор не шел у дяди Коли из головы. Наконец, в четверг он позвонил дяде Володе.

– Ты как насчет субботы? – спросил он.

– Что «как»? – не сразу понял дядя Володя.

– Едешь за собакой?

– Еду, конечно. А что?

– Поехали вместе.

– А, тоже захотелось! – засмеялся дядя Володя.

– Да, – сказал дядя Коля. – Буду охотиться.

– Правильно, – одобрил дядя Володя. – Вот увидишь, начнется у тебя теперь новая жизнь.

– Хорошо бы, – вздохнул дядя Коля.