Читать книгу Школьный литературный театр - Александр Цоколов - Страница 6

Действующие лица:

Ведущий спектакля.

Охотник-рассказчик от лица автора.

Крестьянские мальчики:

Федя, 14 лет.

Павел, 13 лет.

Илюша, 12 лет.

Костя,10 лет.

Ваня, 7 лет.

В е д у щ и й (перед занавесом)

Добрый вечер! Выступает наш школьный театр! Иван Сергеевич Тургенев, «Бежин луг»! Инсценировка по рассказу. Действующие лица и исполнители (называет всех действующих лиц, фамилии и имена исполнителей). Действие происходит в середине XIX в.

(занавес раскрывается)

На лугу, возле леса, в ночном, у костра, расположились крестьянские мальчики: Павел, Федя, Илюша, Костя и Ваня. Самому старшему из них, Феде, 14 лет, а самому младшему, Ване, 7 лет. Мальчики стерегут лошадей, у костра рассказывают страшные истории. На поляну приходит заблудившийся охотник и располагается неподалёку от мальчиков. Душный июльский день сменился ночной прохладой. Действие происходит в центральной России, в родных местах Ивана Сергеевича Тургенева.

О х о т н и к

(идёт через зрительный зал, останавливается)

Был прекрасный июльский день. С самого раннего утра небо ясно. Утренняя заря не пылает пожаром, а разливается кротким румянцем. Солнце не огнистое, не раскалённое, не багровое, но светлое и приветливо лучезарное. Я охотился за тетеревами, нашёл и настрелял много дичи. Вечерняя заря погасла. В воздухе начали густеть и разливаться холодные тени. Я решился вернуться домой. Быстрыми шагами прошёл я длинную площадь кустов, взобрался на холм и увидал совершенно другие, мне неизвестные места.

Эге! Да это я совсем не туда попал! Я слишком забрал вправо! Да где же это я? Э-э! Да это Синдеевская роща… как это я сюда зашёл? Странно! Я всё шёл и уже собирался прилечь где-нибудь до утра, как вдруг увидал огромную равнину. В углу, возле реки, под самой кручею холма, красным пламенем горели и дымились два огонька. Вокруг них копошились люди. Я узнал, наконец, куда зашёл. Этот луг славился в наших околотках под названием Бежина луга.

(поднимается на сцену, останавливается, рассказывает)

Я решился подойти к огонькам и дождаться зари. Две большие собаки со злобным лаем бросились на меня. Здесь были крестьянские ребятишки из соседних деревень, они стерегли табун. Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун – большой праздник для крестьянских мальчиков.

Я видел, как, сидя без шапок, в старых полушубках, мчатся они с весёлым гиканьем и криком, болтая ногами и руками, высоко подпрыгивают, звонко хохочут, и далеко разносится дружный топот… Лошади бегут, навострив уши.

(на сцене картина летней июльской ночи у реки на поляне, возле леса. Охотник идёт к мальчикам. Слышится лай собак. Над костром небольшой котёльчик)

О х о т н и к

(детям)

Заблудился я! Добрый вечер!

Голоса мальчиков

Добрый вечер! Откуда вы будете?

О х о т н и к

И з Лутовинова…

(располагается под кустом недалеко от мальчиков, говорит, обращаясь к зрителям)

Я прилёг и стал глядеть кругом. Картина была чудесная! А всего мальчиков было пять: Федя, Павел, Илюша, Костя и Ваня Небольшой котёльчик висел над одним из огней. В нём варились картошки.

П а в е л

(рассказывает)

за тёплыми морями.

Ф е д я

(Илюше)

Ну, и что ж ты, так и видел домового?

И л ю ш а

Нет, я его не видел, да его и видеть нельзя. А слушал… Да и не я один.

П а в е л

А он у вас, где водится?

И л ю ш а

В старой рольне.

П а в е л

А разве вы на фабрику ходите?

И л ю ш а

Как же, ходим. Мы с братом, с Авдюшкой, там работаем.

П а в е л

Вишь ты… фабричные!

Ф е д я

Ну, так как же ты его слышал?

И л ю ш а

(рассказывает с мимикой и жестами)

А вот как. Пришлось нам с Авдюшкой, да с Фёдором Михеевским, да с Ивашкой Косым, да с другим Ивашкой, что с Красных Холмов, да ещё с Ивашкой Сухоруковым, всех нас было ребяток пять, пришлось нам в рольне заночевать. Назаров, надсмотрщик, запретил домой идти. Вот мы и остались. Лежим все вместе. И зачал Авдюшка говорить: «Что, ребята, ну как домовой придёт?» И не успел он, Авдей-то, проговорить, как вдруг кто-то над головами у нас и заходил. Слышим мы: ходит, доски под ним так и гнутся, так и трещат. Вот прошёл он через наши головы. Вода вдруг по колесу как зашумит, зашумит. Застучит, застучит колесо, завертится. Дивимся мы: кто же поднял заставки-то, что вода пошла…

Однако колесо повертелось, повертелось да и стало. Пошёл тот опять к двери, да и по лестнице спускаться стал.

Этак спущается и не торопится… Ступеньки под ним так и стонут. Ну, подошёл к нашей двери, подождал, подождал – дверь вдруг так вся и распахнулась. (возгласами и мимикой показывают, что им страшно).

Всполохнулись мы, смотрим – ничего. Вдруг – глядь, у одного чана форма зашевелилась, поднялась, окунулась, походила, походила этак по воздуху, словно её кто-то полоскал, да и опять на место. А потом у другого чана крюк снялся с гвоздя, да и опять на гвоздь. Потом будто кто-то к двери пошёл да вдруг как закашляет, заперхает, словно овца какая, да зычно так… Мы все ворохом и свалились, друг на дружку полезли (сдержанно смеются). Уж как мы напужались о ту пору…(смеются)

П а в е л

Вишь как! Чего он раскашлялся?

И л ю ш а

Не знаю, может, от сырости.

Ф е д я

(неожиданно)

А что – картошки сварились?

(смотрит в котелок)

П а в е л

(пробует в котелке)

Нет, ещё сыры (пауза, молчание. Раздаётся всплеск в реке, все оглядываются в сторону леса и реки) Вишь, плеснула… Должно быть, щука (молчание)

В а н я

(высунулся из-под рогожи, полусидя смотрит на небо)

А вон звёздочка покатилась…

(все смотрят на небо, что-то говорят друг другу)

К о с т я

Нет, я вам расскажу, братцы! Послушайте-ка, намеднись, что тятя при мне рассказывал.

Ф е д я

Ну, слушаем.

К о с т я

Вы ведь знаете Гаврилу, слободского плотника?

Голоса мальчиков

Ну да! – Знаем… Гаврилу? Знаем! Конечно, знаем…

К о с т я

(начинает рассказ, сопровождая слова жестами, разной интонацией)

А знаете, отчего он такой всё невесёлый, всё молчит, знаете? (Серьёзно) Вот отчего он такой невесёлый. Пошёл он раз, тятенька говорил, пошёл он, братцы мои, в лес по орехи, да и заблудился, зашёл бог знает куды… Уж он ходил, ходил, братцы мои, – и нет! Не может найти дорогу, а уж ночь на дворе! Вот и присел он под дерево. Давай, мол, дождусь утра. Присел и задремал. Вот он задремал и слышит вдруг, кто-то его зовёт. Смотрит – никого. Он опять задремал – опять зовут. Он глядит, глядит, а перед ним на ветке русалка сидит, качается и его к себе зовёт, а сама помирает со смеху, смеётся. А месяц-то светит сильно, всё, братцы мои, видно. Вот зовёт она его, и такая вся сама светленькая, беленькая сидит на ветке. Гаври- ла-то, плотник, так и обмер, братцы мои, а она, знай, хохочет да его к себе зовёт, этак рукой зовёт (показывает). Уж Гаврила было встал, послушался было, братцы мои, да знать, Господь его надоумил – положил-таки на себя крест. А уж как ему было трудно крест-то класть, братцы мои, говорит, просто не ворочается рука. Как каменная. Вот как положил он крест, братцы мои, русалка-то и смеяться перестала, да вдруг как заплачет… Плачет она, братцы мои, глаза волосами утирает, а волосы у неё зелёные, что твоя конопля. Вот поглядел на неё Гаврила да и стал спрашивать: «Чего ты, лесное зелье, плачешь?» А русалка-то так говорит ему: «Не креститься бы тебе, человече. А плачу я, убиваюсь оттого, что ты крестился, да не я одна убиваться буду. Убивайся же и ты до конца дней своих».

Тут она, братцы мои, пропала, а Гавриле тотчас и понятственно стало, как ему из лесу выйти. А только с тех пор он всё невесёлый ходит.

(все молчат)

Ф е д я

Эка! Да как же это может этакая лесная нечисть христианскую душу портить? Он же её не послушался?

К о с т я

Да вот, поди ты! Ещё Гаврила баил, что голосок у неё такой тоненький, жалобный, как у жабы…

Ф е д я

Твой батька сам это рассказывал?

К о с т я

Сам. Я лежал на полатях и всё слышал.

Ф е д я

Чудное дело! Чего ему быть невесёлым? А, знать, он ей понравился, что позвала его.

И л ю ш а

Да, понравился! Как же! Защекотать она его хотела, вот что она хотела. Это ихнее дело, этих русалок-то.

Ф е д я

А вот ведь и здесь должны быть русалки.

К о с т я

Нет, здесь место чистое, вольное. Река близко.

(в лесу слышится протяжный крик цапли, мальчики переглядываются, замерев)

И л ю ш а

(первый нарушает молчание)

С нами крестная сила!

П а в е л (осмелев)

Ха! Эх вы, вороны! Чего всполохнулись? (пауза) Посмотрите-ка, картошки сварились?

(мальчики копошатся у котелка, достают горячий картофель, обжигаясь, с возгласами)

П а в е л

(Ване)

Чего же ты?

(Ваня молчит)

В а н я

(трогает картошку)

Ой, горячая.

И л ю ш а

А слыхали вы, ребятки, что намеднись у нас на Варнавицах приключилось?

Ф е д я

На плотине-то?

И л ю ш а

Да-да, на плотине, на прорванной! Вот уж нечистое место, и глухое такое. Кругом всё буераки, овраги, а в оврагах всё змеи водятся.

Ф е д я

Ну, что такое случилось, сказывай!

И л ю ш а

(выразительно рассказывает)

А вот что случилось. Ты, может быть, Федя, не знаешь, а только там у нас утопленник похоронен. А утопился он давным- давно, как пруд был ещё глубок… Только могилка его видна… Вот зовёт на днях приказчик псаря Ермила, говорит: «Ступай, Ермил, на ту пошту». Ермил у нас завсегда на пошту ездит. Вот поехал Ермил за поштой да и замешкался в городе… Ну а едет назад он уж хмелён… А ночь светлая, месяц светит. Вот едет Ермил через плотину. Такая уж его дорога вышла. Едет он и видит: у утопленника на могиле барашек похаживает, белый такой, кудрявый, хорошенький. Вот и думает Ермил: «Возьму его, что ему так пропадать». Да и слез и взял на руки. Вот идёт Ермил к лошади, а лошадь от него таращится, храпит, головой трясёт. Однако он её отпрукал, сел на неё с барашком и поехал опять… Барашка перед собой держит, смотрит на него, а барашек прямо в глаза так и глядит. Жутко ему стало, Ермилу-то, что, мол, не помню я, чтобы бараны кому в глаза этак смотрели. И стал он его по шерсти гладить этак, говорит: «Бяша, бяша!» А баран-то вдруг как оскалит зубы да ему тоже: «Бяша, бяша!»

(раздаётся лай собак, мальчики встрепенулись. Ваня, всё это время лежавший подрогожей, наполовину вылез и прислушался.

Павел один бросился в лес с криком: «Жучка! Жучка! Серый!» Всё стихает, потом издали, от реки доносится снова голос Павла: «Жучка! Жучка!» Мальчики переглядываются, ждут, Ваня на коленях, все смотрят на лес. Слышится ржание лошади, и вдруг появляется Павел)

Голоса мальчиков.

Что? Что такое? Что там? Что?

П а в е л

Ничего. Так что-то собаки зачуяли. Я думал волк…

(часто дышит)

К о с т я

А видали их тут что ли, волков-то?

П а в е л

Их всегда здесь много. Да они беспокойны только зимой.

(присел, руку положил на Жучку, гладит её. Ваня опять полез под рогожку)

Ф е д я

А какие ты нам, Илюша, страхи рассказывал. Да и собак нелёгкая дёрнула залаять. А точно, я слышал, это место у нас нечистое.

И л ю ш а

Варнавицы? Ещё бы! Ещё какое нечистое! Там не раз, говорят, старого барина видали, покойного. Ходит, говорят, в кафтане долгополом, всё этак охает, чего-то на земле ищет. Ещё раз дедушка Трофимыч повстречал. «Чего, батюшка, Иван Иваныч, говорит, изволишь искать на земле?»

Ф е д я

(очень изумился)

Он его спросил?

И л ю ш а

Да, спросил.

Ф е д я

Ну, молодец же после этого Трофимыч.

П а в е л

Ну и что ж тот?

И л ю ш а

Разрыв-траву, говорит, ищу. Да так глухо говорит: разрыв- траву. «А на что тебе, батюшка Иван Иваныч, разрыв-трава?» «Да вот, – говорит, – могила давит, хочется вон…»

Ф е д я

Вишь, какой! Мало, знать, пожил.

К о с т я

Эко диво! Я думал, покойников можно только в родительскую субботу видеть.

И л ю ш а

Покойников во всяк час видеть можно, а в родительскую субботу ты можешь и живого увидать – за кем в том году очередь помирать. Стоит только ночью сесть на паперть церковную да всё на дорогу смотреть. Те и пойдут мимо тебя по дороге, кому умирать в том году. Вот у нас в прошлом году баба Ульяна на паперть ходила.

К о с т я

Ну и видала она кого-нибудь?

И л ю ш а

Как же! Перво-наперво она сидела долго, никого не видала.

Вдруг смотрит. идёт по дороге мальчик в одной рубашонке. Она пригляделась: Ивашка Федосеев идёт.

Ф е д я

Тот, что умер весной?

И л ю ш а

Тот самый. Идёт и головушку не поднимает… А узнала его Ульяна. Но а потом смотрит – баба идёт. Она вглядывается, вглядывается – ах ты, господи! Сама идёт по дороге, сама Ульяна!

Ф е д я

Неужто сама?

И л ю ш а

Ей-богу, сама.

К о с т я

Ну что ж, ведь она ещё не умерла?

И л ю ш а

Да году-то ещё не прошло. А ты посмотри на неё: в чём душа держится.

(пауза, тишина. Павел ворошит угли костра, подбрасывает сучья. Вдруг в свете костра летит белый голубь, разворачивается и улетает в темноту, дети встревожились)

П а в е л

(рассудительно)

Знать, от дому отбился. Теперь будет летать, покуда на что наткнётся. Где ткнётся, там и ночует до зари.

К о с т я

(серьёзно, многозначительно)

А что, Павел, не праведная ли это душа летает? Летела ведь на небо, ась?

Ф е д я

А скажи, пожалуйста, что у вас тоже в Шаламове было видать предвидение-то небесное?

П а в е л

Как солнца-то не стало видно? Как же!

Ф е д я

Чай, напужались и вы?

П а в е л

Да не мы одни. Барин-то наш, хоша и толковал нам напредки, что будет предвиденье, а как затемнело, сам, говорят, перетрусился. Что на поди… А на дворовой избе баба-стряпуха так все горшки и перебила в печи. Кому теперь есть, говорит, наступило светопреставление. Так все щи и потекли… (смеётся, все тоже смеются). А у нас на деревне, брат, такие слухи ходили, что, мол, белые волки по земле побегут, людей есть будут. Хищная птица полетит… А то и самого Тришку увидят.

К о с т я

Какого это Тришку?

И л ю ш а

(с жаром, очень удивляется)

А ты не знаешь? Ну, брат, откентелева же ты, что Тришки не знаешь?

(рассудительно)

Тришка – это будет человек такой удивительный, что его и взять нельзя будет. И ничего ему сделать нельзя. Такой уж будет удивительный человек! Захотят, например, его взять крестьяне, выйдут на него с дубьём, оцепят его, но а он им глаза отведёт; так отводит глаза, что они же сами друг друга и побьют. В острог его посадят, а он попросит водицы испить в ковшике; ему принесут ковшик, а он нырнёт туда, да и поминай, как звали. Цепи на него наденут, а он затрепещется – они с него так и попадают.

Ну и будет ходить этот Тришка по сёлам, городам, и будет он, лукавый человек, соблазнять народ христианский. Ну, а сделать ему нельзя будет ничего. Уж такой он будет удивительный человек.

Пав е л

(неторопливо)

Ну да, такой. Вот его-то и ждали у нас. Говорили старики, что вот, мол, как только предвиденье небесное начнётся, Тришка придёт. Вот и зачалось предвиденье. Высыпал весь народ на улицу, в поле, ждёт, что будет. А у нас, вы знаете. Место видное, привольное. Смотрят, вдруг от слободки с горы идёт человек, такой мудрёный, голова такая удивительная. Все как крикнут: «Ой, Тришка идёт!» Да кто куды. Староста наш в канаву залез, старостиха в подворотне застряла, благим матом кричит, свою же дворовую собаку так запужала, что та с цепи долой да через плетень да в лес. А Кузькин отец, Дорофеич, вскочил в овёс, присел да и давай кричать перепелом. Птицу-то враг, душегубец, пожалеет!.. Таково… все переполошились! А человек-то этот наш – бочар Вавила. Жбан себе новый купил да на голову пустой жбан и надел.

(по ходу рассказа дети смеются, затем снова прислушиваются. Слышится крик цапли)

К о с т я

Что это?

П а в е л

Это цапля кричит.

К о с т я

Цапля?.. А что такое, Павел, я вчера слышал вечером… ты, может быть, знаешь.

П а в е л

Что ты слышал?

К о с т я

А вот что я слышал. Шёл из Каменной Гряды в Шишкино. Шёл всё нашим орешником, а потом лужком пошёл, там, где он сугубелью выходит – там ведь есть бучило. Оно всё камышом заросло. Вот пошёл я мимо этого бучила, братцы мои, и вдруг из этого бучила как застонет кто-то, да так жалостливо: у-у-у- у-у… Страх меня такой взял, братцы мои. Время-то позднее, да и голос такой болезненный. Так вот, кажется, сам бы и заплакал. Что бы это такое было? Ась?

П а в е л

В этом бучиле в запрошлом лете Акима лесника утопили. Так, может быть, его душа жалобится.

К о с т я

(расширил глаза, удивлённо)

А ведь и то, братцы мои, я ведь и не знал, что Акима в том бучиле утопили. Я бы ещё не так напужался.

П а в е л

А то, говорят, есть такие лягушки махонькие, которые так жалобно кричат.

К о с т я

Ну, нет, это не лягушки.

(слышится крик цапли, дети смотрят в сторону леса)