Читать книгу Враг из тьмы - Александр Цзи - Страница 7

Почти сразу после ухода Лиры я пожалел, что предложил выследить Слепителя. Богатое воображение художника нарисовало картину, где я, запертый в темном помещении, связанный ремнями по рукам и ногам, подвергаюсь тошнотворной и отвратительной экзекуции маньяка. Спал той ночью я неважно, а беспокойство насчет предстоящего дела не отпускало меня почти весь следующий день.

Тем не менее, передумывать я не собирался. Я был твердо уверен, что если откажусь от запланированного мероприятия, то буду корить себя всю оставшуюся жизнь. Иногда лучше нырнуть в омут, чем маяться на берегу до скончания века.

Впрочем, долго мое беспокойство не продлилось. После обеда, 22 октября, позвонила моя пассия номер два Наташа Сидоренко с неожиданным предложением сходить вдвоем в театр на спектакль с неблагозвучным и труднопроизносимым названием «От муладхары до сахасрары». Два билета на спектакль ей подарил некто Симеон Коровин, балетмейстер, восторженный внешними данными и харизмой Наташи. Они познакомились во время одной из фотосессий для журнала «Vogue». Меня совсем не обеспокоила щедрость старины Симеона, поскольку, несмотря на восхищение женскими статями, он предпочитал любить представителей того же пола, что и он сам.

Спектакль заканчивался около девяти вечера, поэтому я успевал на встречу с Лирой. И я согласился, надеясь, помимо всего прочего, отвлечься от тревожных дум.

Я заехал за Наташей, одетый в темный стильный костюм, который купил еще в прошлом году, но с тех пор надевал всего пару раз. Наташа, естественно, тоже не ударила в грязь лицом: соорудила мощную прическу, а под короткой шубкой надела сверкающее платье, которое не столько прикрывало, сколько подчеркивало все ее прелести.

Спектакль, несмотря на интригующее название, меня не впечатлил. Наташа, сидя рядом и овевая меня ароматами дорогого парфюма, шепотом сообщила, что «Муладхара» и «Сахасрара» – это названия двух чакр человеческого организма, находящихся соответственно в районе темени и промежности. Получалось, что слова «от муладхары до сахасрары» означало что-то всеобъемлющее и в то же время эротическое.

В самом спектакле ничего всеобъемлющего и эротического я не заметил. Два битых часа люди в облегающих костюмах телесного цвета ползали по сцене, утопающей в тумане. Время от времени кто-то из актеров дико вскрикивал и начинал биться в судорогах. Зрители следили за этим дурдомом внимательно, Наташа сидела с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, а я думал о предстоящем деле в парке Зодиака.

Удастся ли нам выследить маньяка? Получится ли мне его схватить? Ведь он не подозревает, что кто-то вычислил его математическую закономерность! Или подозревает?

Наташа уловила мое нервозное состояние.

– Что с тобой? Ты невнимателен, Женя! – попеняла она.

– Нет, всё в порядке, Наташа…

Я сделал вид, что захвачен корчами идиотов на сцене. Периодически засыпая с открытыми глазами, я с превеликим трудом досидел до конца этого безумия и дал себе зарок больше никогда не ходить в театр на подобные спектакли. Уж лучше попасться в лапы Слепителю…

Когда мы шли к гардеробу, почти все мужчины провожали жадными взорами Наташу. Это внимание давно надоело самой Наташе и с некоторых пор даже не льстило моему мужскому тщеславию.

– Потрясающая работа! – грудным голосом сказала Наташа, когда я подал ей шубку. – Ты оценил весь сюрреализм и метафоричность ситуации? Ползающие люди – это тщетность и тлен нашего бытия в отсутствии духовности. Материя всегда вторична по отношению к душе, и потому, выставляя себя на передний план, неизбежно обречена на муки…

«Как и я на этом спектакле», – хотелось сказать мне. Но произнес я иное:

– Знаешь, иногда муки причиняет вполне конкретный человек. Скажем, Роднинский Слепитель.

Наташу передернуло.

– Боже мой, Женя, это ужасно! Это психически больной человек! Но даже он выполняет роль орудия кармы и сам же обрекает себя на мучения в мире Сансары.

– Вряд ли это утешит тех, у кого он выковырнул глаза.

– Евгений! Сейчас же перестань говорить эти ужасные вещи! Мне страшно…

– Ну, прости, Наташенька, – автоматически сказал я. Меня внезапно начала раздражать манерность Наташи, которая раньше всего лишь забавляла. – Если мы все перестанем об этом говорить, глядишь, и маньяк одумается…

Наташа покосилась на меня. Мы уже вышли из здания театра и шли к парковке.

– Слушай, – внезапно без намека на манерность сказала она, когда мы садились в машину, – ты сегодня сам не свой, Гардер. Проблемы на работе? Что стряслось-то?.. Знаешь что? Поехали ко мне! Дома у меня сегодня только Рафаэль.

Я в изумлении поднял брови. Поскольку Рафаэль – это сиамский кот Наташи, которого можно не принимать в расчет, было яснее ясного, что Наташа зовет меня провести ночь у нее дома вдвоем. Раньше такой инициативы она не проявляла, мне приходилось уговаривать ее остаться ночевать у себя.

В любой другой день я с радостью согласился бы на это предложение, но сегодня у меня были планы, которые, как выяснилось, представлялись более соблазнительными, чем ночь с фотомоделью. Никогда не представлял себе, что предпочту гоняться за маньяком, подвергая себя опасности потерять зрение или жизнь, нежели кувыркаться в постели с девушкой, чьи пропорции весьма близки «золотому сечению».

– У меня сегодня дела, Наташенька…

Лицо подруги окаменело. Она одарила меня долгим взглядом ледяных глаз.

– Не поняла? – наконец сказала она. – Какие еще дела в субботу вечером?

– Встреча с заказчиком, – не задумываясь, ответил я, попутно удивившись собственной находчивости.

В кабине машины снова повисла тягостная пауза. Я не решался завести двигатель – Наташа расценит это как мое нежелание продолжать разговор.

– У тебя другая, да? – задала она сакраментальный вопрос прямиком из мыльных опер.

А всё-таки она умна, подумалось мне. Казалось бы, какое поразительное сочетание – ум и красота; как говаривал старина Сидни Шелдон, «если ты красива и к тому же наделена мозгами и достаточно тесной вагиной, этого вполне достаточно, чтобы заполучить весь мир»… Как странно, что такие женщины предпочитают общаться с такими, как я…

– Нет у меня никакой другой, – отрезал я как можно более возмущенно, представляя при этом почему-то Лиру, а не Киру Выборнову.

Наташа фыркнула. Это фырканье прозвучало зловеще, как рык львицы перед прыжком.

– Поклянись!

Я вздохнул.

– Наталья Сидоренко, я, Евгений Гардер, клянусь, что сегодня вечером еду на очень нужное и важное дело. Даже в чем-то опасное… В смысле, если переговоры сорвутся, я потеряю хороший проект, – пояснил я, заметив, как Наташа вздернула соболиную бровь. А поскольку она явно ждала продолжения, добавил: – И это дело не имеет ни малейшего отношения к любовным делам, измене, сексу и всему такому прочему.

Несмотря на обтекаемую формулировку, моя клятва, судя по всему, Наташу удовлетворила. Она впервые за долгое время улыбнулась, и весь ее облик сразу потеплел. Я моментально вернул ей улыбку.

– Тогда приезжай, когда закончишь дела, – шепнула она. – Хоть ночью, хоть под утро…

Я довез ее до дома и, потратив еще несколько минут на прощальные лобзания, помчался в Зодиакальный парк. Из-за спешки пару раз пришлось нарушить ПДД, но, к счастью, сотрудников ДПС или вездесущих камер при этом поблизости не было. Я не опоздал – припарковался перед залитым светом фонарей входом в парк без пяти минут десять.

Сегодня желающих прогуляться в парке, насколько я разглядел, было мало. Вся эта истерия по поводу маньяка вкупе с сырой и холодной погодой сделали свое дело. В будке за входом маячил силуэт охранника, несколько человек – мужчин среднего возраста – курило возле урны, беседуя и то и дело разражаясь грубым смехом.

Лира сидела на скамейке прямо под фонарем в нескольких шагах от скульптуры, изображающей Скорпиона. Прочие Знаки Зодиака выстроились по всему периметру парка. Лира крутила в руках, затянутых в неизменные перчатки, какой-то небольшой предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался кубиком Рубика.

Я подошел к Лире, засовывая поглубже в карман куртки тонкую телескопическую дубинку, которую прихватил из дома на случай прямой конфронтации с маньяком.

При звуке моих шагов Лира подняла глаза и задержала рассеянный взгляд на костюме под незастегнутой курткой.

– Прекрасно выглядишь, – сказала она тихо и серьезно. – Не думаю, что было обязательно так одеваться.

– Для меня охота на маньяка – праздник! – сообщил я, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что нас никто не слушает. – Что будем делать? Заляжем в окопы?

Лира, одетая в серо-голубую куртку с капюшоном, вязаную шапочку, джинсы и ботинки со шнуровкой, встала и слегка поежилась. Я обратил внимание, что вся ее одежда не имеет ярких цветов. Сунув кубик Рубика в карман, она сказала:

– Для начала надо осмотреться. – Она понизила голос и почти шепотом продолжила: – Он вырезает глаза жертвам где-то в другом месте. Темном месте. Может быть, это подвал.

– То есть он уже изуродовал очередного бедолагу, – глухо проговорил я.

До меня только сейчас дошло, что пока я сидел в театре, этот упырь калечил какого-то человека… Я настолько сконцентрировался на том, чтобы выследить маньяка, что забыл об этом очевидном факте.

– …Потом привозит на место в соответствии с последовательностью Фибоначчи, – сказала Лира. – Значит, у него есть машина. – Она задумалась. – Если б мы знали, сколько времени занимает перевозка каждой жертвы, мы бы примерно вычислили исходную точку…

Она погрузилась в размышления, кусая губы. Взгляд за стеклами очков совсем расфокусировался. Мужики возле урны по-прежнему похохатывали, травя то ли анекдоты, то ли еще какие байки. По дороге перед парком проносились машины.

Я прервал молчание:

– Лира, тебе не страшно?

Она вздрогнула, словно проснулась от резкого окрика.

– Страшно… Но я стараюсь думать о другом… Наша цель – просто следить. Если заметим машину, ее номер или самого Слепителя – это будет хорошо…

– Зачем тебе это? – спросил я, пристально глядя на нее.

Лира улыбнулась.

– А тебе зачем? Ты наверняка сейчас мог бы быть в другом месте. Гораздо более приятном.

Мне на секунду представилось видение Наташи в кружевном белье, возлегающей на огромной постели и манящей меня пальчиком…

Не дождавшись ответа, Лира предположила:

– Адреналин? Жажда погеройствовать? Стремление наказать преступника? Разгадать загадку?

Я хмыкнул, прогоняя воображаемую Наташу, и возвращаясь в стылый парк.

– Наверное, всего помаленьку…

От группы курильщиков-весельчаков отделился человек лет пятидесяти в дорогом коричневом пальто, широкоплечий и коренастый, с мясистым лицом.

– Простите, молодые люди, не могли бы вы мне помочь? – пробасил он. – Дочка подарила смартфон, а я его случайно как-то заблокировал… Мои друзья, – он кивнул в сторону остальных мужчин, которые не обращали на нас никакого внимания, – такие же динозавры, как и я, не разбираются в высоких технологиях…

Проблема была ерундовой, я разблокировал телефон, мимолетно подивившись непонятливости «динозавра», после чего и мужчина, и вся его компания отчалили.

– Вряд ли кто-то среди них Слепитель, – сказала Лира, будто прочитав мои мысли.

– Почему ты так думаешь?

– Маньяки – индивидуалисты, они не собираются в стаи… Я прочитала сегодня несколько статей о маньяках.

– Понятно. – Я застегнул куртку, так как начинал подмерзать. – Ну что, Лира, пойдем делать обход? Здесь слишком светло, да и охранник сидит, не будет же Слепитель вышвыривать жертву на виду у всех? Поищем другие места, где можно заехать в парк вдали от людей.

Некоторое время мы прогуливались по парку, как самая обычная парочка. Когда мы углубились в аллеи, выяснилось, что есть множество людей, которые либо никогда не слышали о Слепителе, либо отличаются полным отсутствием инстинкта самосохранения. Либо, на худой конец, полностью доверяет полиции, которая, как известно, нас бережет, хоть далеко не так старательно, как хотелось бы. Вместе с нами гуляло еще несколько парочек, интеллигентного вида дед с сенбернаром, трио женщин бальзаковского возраста (в современной интерпретации, то есть за сорок, а не за тридцать) и даже семейная пара с тремя детьми.

Дойдя до конца парка, где фонарей было меньше и светили они как-то тускло, мы остановились у чугунной ограды, за которой проходила узкая дорога – улица Покровского. На другой ее стороне, за забором из гофрированной жести в полумраке вырисовывались контуры руин здания, когда-то давно разрушенного упавшим краном и до сих пор не восстановленного.

– Неплохое место для Слепителя, – прошептал я. – Сколько времени?

– Половина одиннадцатого, – так же тихо ответила Лира, нахохлившись и неосознанно прячась у меня за плечом. – Может, немного отойдем? Нас видно издали…

Я охотно согласился. Находиться в этом темном дальнем уголке парка было некомфортно. Мы прогулочным шагом отошли к неработающему в это время года фонтану, где тусовалась группа студентов. Я скользнул по ним взглядом, и меня пробрала мгновенная дрожь: одна из студенток была мне очень хорошо знакома.

– Женя?!!

– Э-э-э… Привет, Кира, – растянув губы в неестественной улыбке, отреагировал я.

Кира Выборнова отошла от одногруппников и подошла к нам с таким видом, точно не верила глазам.

– Ну, привет, Гардер, – протянула она.

– Что ты тут делаешь так поздно? – спросил я, стараясь перехватить инициативу.

– Мы отмечали сдачу рубежки по бухгалтерскому учету, – ответила она, остановившись от нас в одном шаге и поглядывая на Лиру. – Я писала тебе в «Вайбере» об этом, хотела, чтобы ты тоже пришел… Ты не прочитал сообщение.

– Замотался! – Я нервно хихикнул, слегка загораживая Лиру на случай, если Кира захочет немедленно разорвать ее на части.

Атмосфера накалялась, хотя мы разговаривали вполне вежливо.

– Вижу, – холодно сказала Кира. Видимо, она решила не устраивать сцен перед столькими зрителями. Она еще раз смерила взглядом Лиру и презрительно поджала губы. – А еще вижу, что твой вкус стал намного хуже… Ладно, Гардер, завтра поговорим.

Оно быстро ушла к одногруппникам, не дав мне возможности произнести заготовленную фразу о том, что в такое время гулять опасно. Как нетрудно догадаться, они сидели в кафе где-то поблизости, а теперь вышли прогуляться, и на маньяка им было начихать.

– Кто это? – спросила Лира, когда мы опять двинулись в конец аллеи.

Я осознал, что продолжаю глупо улыбаться, и поспешил стереть улыбку.

– Та, кто убьет меня завтра, если до этого не прикончит маньяк, – проворчал я. – Даже не знаю, в чьи лапы мне хочется попасться меньше…

– Твоя девушка?

– Для детектива ты туго соображаешь, Лира. – Мне не удалось сдержать раздражения.

– У меня нет способностей детектива, – уточнила Лира с занудливостью круглой отличницы, – я просто…

– …Выявляешь закономерности, я понял, – сказал я примирительным тоном.

Дорога позади парка была пустынна. Слепитель, кем бы он ни был, не торопился подтверждать гипотезу Лиры.

– А она хорошенькая, – заговорила моя спутница после короткой паузы. – Твоя девушка.

В моей голове одновременно прозвучало три ответа на это заявление:

«Она о тебе другого мнения»…

«Ты еще вторую не видела»…

«Скорее всего, она уже моя бывшая девушка»…

Но я промолчал. К счастью, Лира не стала развивать тему.

– Сколько времени? – снова спросил я, хоть и мог сам посмотреть время на телефоне.

– Без десяти одиннадцать, – тут же ответила Лира, не вынимая рук из карманов.

До меня дошло, что и в первый раз она не смотрела на часы. Я уже собирался спросить ее, как она узнает время, когда заметил едва видные в темноте камеры на столбах у забора.

– Он сюда не приедет, – заявил я.

– Почему?

– Если его до сих пор не поймали, значит, он далеко не дурак и избегает камер. А камер нет только со стороны Варшавской улицы.

Мы переглянулись.

– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Лира.

– Обратил как-то внимание. Те, у кого машина, замечают такие вещи.

Варшавская пролегала вдоль северо-восточной части парка и под прямым углом пересекала улицу Покровского. Освещение там было получше, а на другой стороне выстроились частные дома, полускрытые высоченными заборами. Неосознанно ускоряя шаг, мы двинулись по аллее на северо-восток. Студенты у фонтана, в том числе Кира, уже испарились, но сейчас я не мог думать ни о чем другом, кроме возможной встречи со Слепителем.

Проломившись сквозь кусты, мы вплотную встали возле чугунной ограды. Освещенная фонарями улица была пустынна, как и Покровская, лишь метрах в двадцати от нас стоял одинокий минивэн «Шкода Румстер» серого цвета, с открытым багажником и выключенными огнями. Номера трудно было рассмотреть из-за толстого слоя пыли и плохого освещения.

– Это он? – прошептал я и вздрогнул, когда Лира схватила меня за локоть.

– Кажется, там никого нет… – помолчав, сказала она едва слышно.

Действительно, автомобиль был пустой, а багажник открытый. Возможно, какой-то недотепа отошел отлить в кустах? Куда бы он не отошел, возвращаться явно не торопился. Мы протаращились на минивэн минут пять, но поблизости не наблюдалось никакого движения.

– Подойдем? – осведомился я у Лиры. В ответ та крепче ухватилась за локоть и затрясла головой. – Я сбегаю по-быстрому…

– Нет! – прошипела она.

– Ты видишь номера? Вот и я не вижу!

Не дожидаясь реакции, я перелез через ограду и спрыгнул на разбитый асфальт на другой стороне. Лира, трясущимися руками хватаясь за чугунный узор ограды, полезла следом. Я помог ей слезть, и мы повернулись к брошенной машине.

Под желтоватым светом фонаря минивэн представлялся странным затаившемся чудовищем. Поминутно оглядываясь, мы медленно зашагали к нему. В одном из домов звучала приглушенная музыка, доносились удалые крики что-то праздновавших жильцов.

Мы продвинулись на десять шагов, когда в кустах слева, у ограды, кто-то глухо застонал. Я подпрыгнул на метр и развернулся с колотящимся сердцем.

– Не ходи, – плачущим голосом сказала Лира, обеими руками ухватившись за мой локоть.

Но мне не пришлось принимать решение, потому что в эту секунду из кустов выметнулась черная тень. Лира вскрикнула, а я на несколько мгновений окаменел. Человек в черном, будто бы без лица, бесшумно пробежал мимо нас к машине.

Оцепенение спало так же быстро, как и охватило; я бросился следом, плохо понимая, что делаю, пребывая под властью того же инстинкта, что заставляет собак гоняться за проезжающими мимо велосипедистами. У меня не было сомнений, что это Слепитель. Вовремя вспомнив о дубинке, я выхватил ее из кармана; она щелкнула, раскрываясь; я ударил бегущего по спине, но немного промахнулся, поскольку тот успел мотнуться в сторону.

Слепитель (кто же еще?) развернулся ко мне лицом. Вот только лица я по-прежнему не видел: его скрывала сплошная черная маска, вроде бы даже без прорезей для глаз. Я снова размахнулся, метя в голову и словно бы в отдалении слыша испуганный вопль Лиры. Человек в черном снова резко дернулся в сторону и подставил под удар руку, крутанул ею, и дубинка очутилась у него подмышкой. Я дернул ее назад и выдернул бы, если б хватило времени. Слепитель успел нанести мне чувствительный удар в челюсть свободной рукой, отчего звонко клацнули зубы, и размахнулся для второго удара, но я ударил его локтем прямо в лицо, вложив в удар всю свою массу.

Человек в черном отпрянул без единого звука, выпустив дубинку, под маской что-то хрустнуло. Он схватился за лицо, и что-то маленькое упало на асфальт.

– Ну что, сука?! – начал я, подходя к нему и поигрывая дубинкой. Челюсть болела, зато от боли во мне пробудилась звериная ярость. Сейчас я готов был перегрызть ему горло.

Слепитель неожиданно разогнулся и пнул меня в грудь, отчего у меня перехватило дыхание, и я ощутил, как рухнул спиной на твердый асфальт. Взревел двигатель минивэна, и машина сорвалась с места, скрипнув шинами. Пока я, хватаясь за ушибленную грудь, вставал на ноги с помощью что-то лепечущей Лиры, «Шкода Румстер» с открытым багажником, визжа тормозами, исчезла за поворотом.

– Черт! И номера не увидели! – выдавил я, не в силах восстановить дыхание.

– Мамочки, мамочки… – лепетала Лира, вновь прилепившись к моему локтю.

Недалеко на асфальте лежал тот самый предмет, который выпал у Слепителя. Я вынул платок и поднял предмет так, чтобы не оставлять отпечатков. Криминальные фильмы кое-чему нас всех научили… При свете фонаря было видно, что это какой-то черный шарик. Разглядывать его не было времени, я сунул его в карман, вслед за сложенной дубинкой, и повернулся к кустам, откуда опять послышались стоны.

Мы с Лирой подбежали к кустам, где ничком лежала женщина лет тридцати в длинной куртке и юбке. Один ботинок слетел с ноги и валялся поблизости. Я повернул ее на спину, уже зная, что увижу: окровавленное лицо под слипшимися волосами и дыры вместо глаз.